Баснословие: Истоки. Северная традиция

(ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: автор НЕ проповедует какое-либо мировоззрение, НЕ призывает к чему-либо, кроме раскрытия творческого потенциала личности; цель данной статьи - сопоставление научно-исследовательских фактов с современными реалиями положения мифа в народном восприятии)

Прежде чем приступить к изложению основной мысли, хотел бы разъяснить несколько существенных позиций, раскрывающих не только моё личное отношение, но  и саму постановку вопроса.
Не придерживаясь никаких неоязыческих течений и организаций, я всё же твёрдо убежден в возможности и необходимости восстановления природного образа мышления, как основополагающей модели жизни народа и нации. Я предпочитаю использовать понятие «баснословие», которое является, по сути, синонимом принятому термину «мифология». Однако ввиду того, что мне приходится ссылаться в своих размышлениях на тех или иных авторов, дабы не возникло путаницы и непонимания, я вынужден чаще использовать именно понятие «мифология». В тех же промежутках, где меня к этому не обязывает контекст повествования, предпочтительнее для меня будет применять понятие «баснословие» в качестве обозначения русской мифологии и всего того огромного пласта народной культуры, которая так или иначе с этим связана. Соответственно в подобном же ключе будут сопоставляться слова «миф» и «басня».
И вот, когда поднимается подобная тема, часто звучат вопросы для чего это нужно, ведь христианство изменило облик нашей культуры и мы уже давным-давно не «язычники», не исповедуем тех древних верований и обладаем касательно них некими смутными представлениями, настолько туманными и расплывчатыми, что не способны их хоть как-то внятно истолковать. Дескать, все это покрыто таким слоем праха и тлена, что раскопать это попросту невозможно, да и нужно ли?
Да! Это необходимо! – вот что я отвечу вам. Просто необходимо для русского человека понимать то, кем он является в этом мире. И никто лучше наших собственных предков нам об этом не расскажет. История же наша настолько глубока и объёмна, что было бы не просто глупо, но и грешно, полагать, будто началась она незадолго до призвания Рюрика и его братьев. Поэтому считаю необходимым дать ответы на скептические вопросы по поводу актуальности этой проблемы, и здесь не избежать еще одной смежной темы, которая заключается в вопросе нынешнего восприятия культуры предков.
Историко-археологическая отрасль науки здесь, на мой взгляд, должна служить стражем времени, то есть той системой, которая не позволит искажать конкретные добытые факты и в то же время даёт нам возможность взглянуть на прошлое, на прежние обычаи, нравы, традиции. При этом сегодня определённые слои населения проявляют большую активность относительно исконного культурного наследия предков. Обычно это люди с живым воображением и богатой фантазией – и нет ничего удивительного в том, что в их среде возникают новые басни, рождаются оригинальные сюжеты и трактовки. Стоит этому получить широкую огласку, как наука клеймит это фальсификацией, неоязычеством, подделкой и т.д. И здесь мне хотелось бы разграничить несколько основных моментов.
На мой взгляд, миф (басня) – это звено, связывающее историческую данность с культурой, которые являются двумя противоположными полюсами. Подведением к этому вопросу научно-литературных источников я занимаюсь в статье «Творение мира. Сопричастность Творцу» и потому останавливаться на нём не стану. Повторюсь лишь, что миф – это то, где кончается история и где начинается культура. Это переходное состояние двух сил, влияющих на развитие человеческой психики; состояние, вероятно, порождающее глобальные образы, архетипы мышления. А раз так, то мифотворчеством (или баснословием) мы занимаемся независимо от того, хотим этого или нет. По-другому попросту не работает наша мыслительная модель (об этом, кстати, пишут С.З. Агранович и С.В. Березин в своём труде «Homo amphibolos. Человек двусмысленный. Археология сознания»). Мы можем игнорировать данную особенность нашей психики и не признавать её, но, тем не менее, она будет продолжать доминировать над происходящими процессами, или же осознать эту особенность человеческого мышления и суметь наконец-таки раскрыть свой потенциал.
Не стоит делать из мифа окаменелость (а этому в определённой мере содействует как раз историко-археологическая отрасль науки). Здесь я не собираюсь заниматься изучением и анализом тех или иных добытых наукой сведений, потому что и добывание этих сведений, и сохранение их, и некий уровень осмысления, и анализ – всё это длительные формирующие этапы. Разумеется, я вслед за мыслью учёных мужей был обязан пройти все эти ключевые точки, но своей целью я ставлю не рассказать о проделанном пути, а рассказать о том, ради чего этот путь был проделан.
Рассмотрев древний миф, его традицию (не говорю, что во всем объеме, вряд ли весь объем мне доступен по ряду объективных причин) и, убедившись, что миф не является окаменелостью, я был вынужден рассмотреть новые мифы, мифы нашего времени и недалёкого прошлого. Своей целью вижу совмещение культурных традиций прошлого с соответствующими им сегодня в той или иной степени формами, то есть переосмысление мифа – сбережение содержания и предание этому содержанию новых, современных, форм. Я считаю, что не стоит бояться на новый лад моделировать нашу реальность, так как, повторюсь в очередной раз, миф – динамический, а не статический предмет. Поэтому моё исследование будет носить скорее художественный характер, нежели научный или культурологический.
Моделируя окружающий мир посредством творческой мысли, выраженной через устное и письменное слово, мы всё равно не сможем переломить тот глубинный пласт нашей психики, на котором зиждется основа основ человеческого сознания (вряд ли кто-то и по сей день смог туда заглянуть хотя бы одним глазком). Однако мы смогли бы, может быть, лучше понять самих себя и наших близких, всё то, что нас окружает, установить глобальные общечеловеческие ориентиры.
«Есть заслуживающее пристального внимания представление, что восприятие мира человеком в значительной степени обусловлено влиянием конкретных идеологических детерминант — типологических образов, архетипов. Архетипы — сложные элементы нашей психики, передаваемые по наследству и воспроизводящие глубинные символы, облечённые в мифологическую окраску. Причём каждый архетип может представать в сознании в совершенно разных образах, которые, в частности, зависят от культуры, к которой принадлежит человек, и от его личных представлений об окружающем мире.
Теория архетипов в её современном виде была создана основателем аналитической психологии Карлом Густавом Юнгом и устанавливала связь между индивидуальной психикой и коллективным бессознательным: «Психическая структура это то же самое, что <…> я называю «коллективным бессознательным». Индивидуальная самость есть часть, или фрагмент, или представитель чего-то, что присутствует во всех живых существах проявлением специфического способа психологического поведения, которое варьируется от вида к виду и является врожденным в каждом из его индивидов. Врожденный способ поведения издавна известен под именем инстинкта, а для врожденного способа психического восприятия объектов я предложил термин архетип (Archetypus). <…> Архетипы, чья глубочайшая природа недоступна опыту, являются осадками психической деятельности всей линии предков, накопленным опытом органической жизни вообще, миллион раз повторенным и загустевшим в типах. В этих архетипах, таким образом, представлен весь опыт, имевший место на этой планете с первобытных времен» (Jung, 1958).» 
Нашей всеобщей целью, как видится мне, должно стать совместное желание постичь и осмыслить наследие предков, но не так, как это делается ныне. Сейчас мы смотрим на прошлое, не желая сходить с удобно занятой позиции. Мы не стремимся проникнуть мыслью сквозь толщу веков и увидеть мир таковым, каковым это видели те, кто жил в ту эпоху. Да, это очень сложно и весьма абстрактно, однако иного пути нет. Академики и профессора, доказывающие и описывающие те или иные явления старины глубокой, выглядят довольно убедительно, но только до тех пор, пока не начинают говорить о том, откуда мог бы появиться тот или иной миф. Здесь, увы, зачастую они проявляют косность и подходят к этому вопросу с той же позиции, с которой разъясняют ведение каких-либо раскопок. Однако хочу заметить, что если пишется в летописи, что люди говорят: «навье бьют полочаны», то и следует воспринимать это, что люди так видят, что такова особенность их мышления и сознания в том временном периоде. И, кстати, не стоит полагать, что сегодня мы слишком далеко ушли от тех изначальных «праобразов».
Происхождение же славянской культурной традиции проистекает из времен индоевропейской общности, - именно к ней принадлежат славяне и именно с племенами этой общности у них общее мировоззрение. Главным же хранителем образа мысли есть язык, устойчивые словоформы, которые меняясь в приставках и окончаниях, не изменялись в корне и несли неискажённую суть сквозь толщу тысячелетий. 
«Думают, будто бы реки, как торные дороги, породили Русь. Без рек будто бы ничего-то и не было. Сидели бы люди в лесу, держась каждый за свою поляну.
 Для каждого деревца, для каждой травинки, цветка – слово. Нашли сочетанья звуков для всего, слышимого ухом, видимого глазом, осязаемого, обоняемого, ощущаемого на вкус. Все сущее собрано словом и словом же разъединено на мельчайшие части. Дерево – это и корень, и ствол, и ветки, и листья, и черенок листа, и жилки его, и цвет, и плод, и кора, и чешуйки ее, и сердцевина, и заболонь, и свиль, и наплыв, и сучок, и вершинка, и семя, и росток, и почка, и много еще другого, и все в дереве, и для каждого дерева, для каждой его части – слово. Для самой простой вещи есть и общее слово-названье, и для каждой части свое слово-названье. Чего проще – нож? Нет, вот – клинок, вот – черенок. В клинке – обух, лезвие, острие; черенок – сплошной либо щеками, отличается по материалу – костяной, деревянный, какой кости, какого дерева, цвета, выделки…
Твореньем множества слов добились выразить и не видимое глазом, не ощутимое ни одним из внешних чувств, сумели понять внутренний мир и о нем рассказать, поняли гнев, любовь, жалость, жадность, зависть, тоску, и для этого безграничного мира, от которого все идет, создали из звуков слова, открыли возможность поиска главного и стали понятней себе и другим.
Достигли широких слов, кто-то первым сравнил теченье реки с течением непостижимого времени, и был понят, и само слово назвали глаголом, то есть делом, ибо в слове уже есть дело – начало; и произносящий слово есть творец и работник, ибо слово рождается необходимостью души и ума, и, будучи делом, требует дела же, и живет, расширяясь само, расширяя творца, вызывая его искать новых слов, находить их, и дает радость, так как созданье новых слов есть творчество мысли, воплощаемой в словесное тело.
Не речные дороги, а общее слово-глагол сотворило единство славянского племени. Повторим же еще: не Днепр, не Ильмень были русской отчиной. Русская отчина – Слово-Глагол.
Пусть в одной части земли иначе звучало окончание слова, пусть в другой по-своему ударяли на слог, пусть один чокал, другой цокал. И родные братья бывают разноволосы. В русских словах – общая кровь» (Валентин Иванов «Русь Великая», 1967).
Кандидат исторических наук, этнолог Светлана Жарникова, доктор исторических наук, индолог Гусева Н.Р. и другие исследователи подвергаются жёсткой критике за «воскрешение» и пропаганду арктической гипотезы, содержание которой заключается в том, что прародина индоевропейских народов располагалась в северных районах Евразии. На данный момент теория считается не научной, т.к. обосновать её невозможно в связи с имеющимися археологическими данными.
Однако расселение, как кажется, происходило не с севера в южном направлении и не с юга в северном, а осуществлялось в два этапа, длительность которых занимала огромные промежутки времени. Первый этап заключался в переселении в южные земли из-за наступившего похолодания и ледника. Многочисленный и многоплеменной, но при этом единый в культурно-смысловом понятии народ переселялся с северных территорий, при этом дробился и переформировывался. Некоторые племена, составляющие общую массу откалывались, становясь самостоятельным образованием, некоторые иноплеменные группы вливались в общую массу и ассимилировались. Достигнув определённых рубежей народ этот остановился где-то на территории Индии и долгий процесс совместного «переваривания» породил индоевропейскую общность. Причем, при моем вольном толковании исторических процессов, здесь трудно отрицать заслужившую всеобщего признания «курганную теорию» Марии Гимбутас (1921-1994), исходя из которой, прародиной индоевропейцев являются причерноморские степи.
Второй этап заключался в «обратной миграции» - изменившийся климат позволил части племён вернуться на исконные территории. Между двумя этапами большой интервал времени, чьё содержание заключается во взаимном обмене теми культурно-смысловыми понятиями и созданием второй ветви общей традиции. Любопытно, что индийские веды говорят, что знание принесли с севера семь «белых риши». Риши – переводится, как мудрецы. Учитывая специфику построения власти в ту пору, можно предположить, что риши являлись предводителями, царями. С. Жарникова соотносит с термином «риши» слово «руси», т.е. «русь». В своём же труде «Индо-Германы или Сайване» (1856) русский учёный А.Ф. Вельтман делает ряд следующих заключений:
1. под именем «Germani» римляне понимали отдельные роды славян;
2. под именем «сайван» понимались жившие в Индиии приверженцы веры Парабрамы (Рамы или Рамхи) предвечного;
3. часть готов (или гетов) появилась в Европе только в 4 в. до н.э. и это племена, приверженные зороастризму и в корне отличавшиеся по происхождению от германов;
4. описание летописцев в основном касаются быта и нравов славянских военизированных пограничных поселений (казаков и др.), а не родов славян как таковых;
5. понятие «русский», «юрьевский» или «рюриковский» есть понятие царственности рода, а не название племени или народа, в Европе имеющий этрусские и далее индийские корни. Собственно из этого царского рода и были призваны княжить в Новгород Рюрик, Трувор и Синав (Синеус) по бытовавшему тогда обычаю. (В этом свете более понятной становится фраза Ивана Грозного из переписки со шведским королем о том, что он, Иван, цесарю потомок).
Вельтман в частности описывает понимаемый нами «второй этап», т.е. «обратную миграцию», и описывает «поворотный этап развития европейских народов предположительно в 3-5 в. н.э., с использованием собственной редкой методики работы с первоисточниками греческого и латинского происхождения, повествующих о первых населенцах Европы, славянах и их коренной связи с ведической верой, известной широкой публике по индийским источникам». Таким образом, прямая связь славян и ведической веры, напрямую прослеживающая в столь критикуемой арктической теории выдвинутой индийским исследователем Б.Г. Тилаком, возникла не в 1903 г., а хотя бы в 1856 г. вместе с публикацией трудов Вельтмана. Если же проследить все те ссылки и источники, на которые опирается Вельтман, то мы уйдем вглубь веков, откуда, собственно, пытаемся вынырнуть, чтобы продолжить наше рассуждение.
О связи слова и образа мысли, а, следовательно, и способа мифотворчества, т.е. моделирования мира вокруг себя, мы сказали чуть раньше, употребив цитату В.Д. Иванова. Жарникова С.В. и Гусева Н.Р. приводят ряд доказательств глубинной взаимосвязи санскрита и русского языка, их изыскания подтверждаются рядом индийских учёных. Выдающийся филолог-славист О.Н. Трубачёв пишет буквально следующее: «Мы в принципе затрудняемся даже условно датировать «появление» или «выделение» праславянского или праславянских диалектов из индоевропейского именно ввиду собственных непрерывных индоевропейских истоков славянского<…>
Славянский – это индоевропейский язык архаического типа, словарь и грамматика которого не испытали потрясений в отличие, например, от греческого (словаря). <…> В современных терминах речь идёт о славянском, как особом индоевропейском языковом типе<…> Групповая реконструкция, предпринятая еще в исследовании 1966 г. на материале древней ремесленной терминологии, показала ориентацию славянского не на связи с балтами, а на контакты с более западными индоевропейцами – германцами, италиками, кельтами». 
«С учётом того, что славяне в период повсеместного бытования язычества жили на территории нынешней Германии, а потом оттуда мигрировали несколько столетий на северо-восток, мы должны отнести к той же традиции, по меньшей мере, балтских, западных и северо-восточных славян, а также вышедших «из ляхов» и «от прусов» прочих славян, включая прямых предков многих нынешних жителей Русской равнины, нынешних граждан России и Белоруссии» (Гаврилов Д.А., Ермаков С.Э. «Древние боги славян»).
В условно называемый мной «период первой миграции» общая традиция претерпела изменения и была привнесена на южные земли. В частности, она закрепилась и сохранилась, получила новую жизнь и развитие в Индии. В период «обратной миграции» произошёл неминуемый раздел, так как сложившая индоевропейская общность начала вновь раскалываться, и взамен единой общей традиции возникает ряд различных толков, среди которых незыблемыми «держащими» центрами остаются, так называемые, Северная и Южная традиция. Их корень неделим, однако и та, и другая приобретают ряд специфических черт из-за особенностей географического положения и климатических условий.
Интересно упомянуть то, что в подобном же русле нашего размышления понятие традиции присуще и европейским исследователям: «Традиция… — это священное и магическое видение мира, формирующее некую часть образа жизни древних индоевропейских народов. Индийский индуизм — восточная разновидность этой традиции, Северная же Традиция — её северо-западный вариант.
Северная Традиция охватывает главным образом германские, балтские, норвежские и кельтские приморские территории, а также некоторые языческие этрусские и Греко-римские элементы. Она распространяется на площадь от Австрии и Богемии на востоке до Швейцарии, Германии и северной части Франции, включая Бретань, на западе. На севере она охватывает Ирландию, Британию, Исландию, Скандинавию и прибалтийские территории (северная часть Польши и западная часть СССР)». 
И здесь ещё раз не будем забывать выводы Вельтмана о «Индо-Германах» и исторических реалиях, свидетельствующих, что большую часть современной Германии в те времена заселяли славянские племена. И племена эти, невзирая на тесное соседство со скандинавами, на мой взгляд, имели гораздо больше общего с индийской ведической культурой. У скандинавов не было ни одного божества с множеством глав или ликов, в то время, как у руян (по историческим данным центрального племени западных славян) почитались многоликие боги, да и основной миф о творении мира (рассмотренный мной в статье «Творение мира. Сопричастность Творцу»), по сути, идентичен с изложением Бхагавад-Гиты и отразился у славяно-русов в «Голубиной книге». Как видим, основное положение веры, культуры, языка довольно близки, чтобы говорить о двух центрах вероисповедания индоевропейских родов – Северной и Южной традиции.
Но с зарубежными источниками нужно быть довольно внимательными, т.к. по логике русской поговорки каждый кулик своё болото хвалит. Чтобы пояснить свои опасения приведу в пример цитату из книги Гаврилова Д.А., Ермаков С.Э. «Древние боги славян»: «…Так, финский академик В. Й. Мансикка (1884–1947) пытается доказать, что «описанный акт клятвоприношения не входит в состав самого договора, сочинён самим Нестором из «элементов» договоров 944 и 971 годов. Он, как и Ловмянский, утверждает, что имя бога Волоса впервые появляется в договоре 971 г. и попало в рассказ об Олегове походе из этого договора. Наконец, он делает фантастический по наглости вывод, что, раз «…других указаний на то, чтобы русские имели обычай клясться своими богами, мы не имеем. На скандинавском же севере, на родине Варягов (ну-ну! — Авт.; ср. Кузьмин, 2003), клятвы именами одного или нескольких богов были чрезвычайно распространены, причем особенное значение придавалось клятвам, подкрепленным именем громовника Тора…».
Разумеется, Мансикка предполагает, что тупые русские научились клясться своими богами у «Варягов» (Мансикка, 2005, с. 71–75). Осталось сделать заключительный шаг и утверждать, что в договоре Олега если и были имена богов, то только скандинавских, но потом переписчики из чувства ложного патриотизма заменили их столетия спустя на имена русских богов. Как вы понимаете, академика Фоменко и К° нам мало! Надо, чтобы ещё и профессионалы обнаруживали христианские подделки русских языческих старин!
У «классика жанра», чешского слависта конца XIX — первой половины XX в. Любора Нидерле, коего издатели (в рекламных, видимо, целях) подают как «единственного в своем роде подлинного энциклопедиста истории и культуры древних славян», написано:
«Только один круг (славян), а именно балтийский, создал ряд действительно славянских богов, создал и храмы, и касту славянских жрецов. Все это, очевидно, произошло под влиянием заморской германской культуры, которая в скандинавских землях и в вопросах религии была на более высоком уровне развития и уже задолго до XII века оказывала сильное влияние на славян, занимавших побережье Балтийского моря» (Нидерле, 2005, с. 304–330).
Настолько сильным, что большинство божеств западных славян многоголовы и многолики, тогда как германская мифология не знает ни единого многоголового аса или вана. Настолько сильным, что скандинавы-язычники уважали и почитали приношениями Свентовита и его святилище на острове Рюген в Арконе. Эта «более высокая» культура сложилась у народностей, которые не один век находились едва ли не в зависимости от руян и платили дань Арконе. Воистину «неладно что-то в королевстве Датском…»! Хотя, конечно, норов у славянских жителей Руяна был даже по тем временам отнюдь не сахарный.
«…Несомненно также, что княжеская варяжская дружина принесла в Киев культ своих старых скандинавских богов и прежде всего культ скандинавского Тора, бога грома и молнии», — утверждает далее Нидерле, уподобляясь дешёвому норманисту, каковые не только не повымерли к началу XXI в., но даже подрасплодились.
Справедливости ради отметим: археология показывает, что контакты Руси и Скандинавии были даже более тесными, нежели думали ранее, но скандинавы (не варяги, это не этноним!) отнюдь не играли ту «культуртрегерскую» роль, которую хотели бы навязать славянам норманисты. Скандинавские вещи находят в Восточной Европе не только в Гнёздове или Старой Ладоге. В 1999 г. они обнаружены в Подмосковье. Но там же найдены и арабские дирхемы, и ирландские кресты. В общем, спор этот бессмысленный и бесполезный. Общались, жили рядом, учились чему-то друг у друга представители разных народов. Прочее уже давно блистательно рассмотрели выдающиеся русские историки ещё XIX в., такие как Д. И. Иловайский (Иловайский, 1996) и С. А. Гедеонов (Гедеонов, 2004). Следом за ними это сделали наши современники А. Г. Кузьмин, В. В. Фомин и др. (Славяне и Русь…, 1998; Сборник Русского исторического общества, 2003; 2003, с. 187–293)».
Итак, Северная традиция заключалась в традиционных верованиях руян (ругов, рутенгов, ранов), центром её являлся остров Руян, известный ныне, как остров Рюген, и располагавшийся на нём град Аркона. В Арконе стоял храм бога Святовита (Свентовита). Племенной союз славян, занимавший большую часть сегодняшней Германии, получил именование в исторической отрасли Дунайской Руси. Вот что об этом пишет Лев Прозоров: «Тем не менее, дунайская Русь – реальность, неоднократно засвидетельствованная источниками. Историкам, не склонным соглашаться с очевидно несостоятельной попыткой «объяснить» «русские» названия, прозвища и имена на среднем Дунае появлением там киевских купцов, приходится искать какие-то иные объяснения. Так, В.В. Седов предполагает, что сармато-славянские русы вкупе с антами попали на средний Дунай в составе «антской миграции». То, что анты были нередкими гостями в тех краях, отрицать не приходится – они даже отразились в местном фольклоре в значении великанов. Однако более состоятельной представляется версия Э. Цельнера и А.Г. Кузьмина, которые указывают на существование буквально в тех же местах в эпоху Великого переселения народов варварского «королевства» ругов, которое часто называют Ругиландом. Последний топоним представляет собой название, данное этой стране германоязычными лангобардами. У нас нет данных, говорящих о том, что сами руги говорили на германском языке и называли себя ругами, а свою страну – Ругиландом. Иордан прямо отделяет ругов от германцев. Само название «руги» мы встречаем лишь у римлян, получавших сведения о носящем его народе через посредство германцев, либо у латиноязычных германских авторов Средневековья. Таким образом, в слове «руги» можно видеть типичное данное со стороны название народа, к тому же возникшее через двойное посредство чуждых ему языков – германского и латинского. Проще говоря, народа, называвшего себя ругами, не существовало, как не существовало народа, называвшего себя «урус», «зюч» или «рашен». «Руги» латиноязычных историков называли себя русами.
В средневековых латиноязычных германских источниках ругами всегда именуют русов. Широко известно упоминание княгини Ольги, Елены в крещении, как «Елены, королевы ругов» в «Хронике продолжателя Регинона».
Дунайская держава ругов засвидетельствована в источниках с начала III века по 80-е годы V в., когда ее захватил правитель Рима Одоакр, также руг по происхождению. Более чем возможно, что на этом ее историческое существование не прекратилось, просто дунайские руги-русы перестали выступать, как самостоятельная политическая сила. В следующем столетии русы, вкупе с соседними славянскими и неславянскими племенами попали под власть авар, от которых и могли позаимствовать титул кагана, засвидетельствованный у русов хронистами того же Людовика Немецкого. Вспомним, что в летописях Тифлисского собора и у византийца Манассии славяне в войске авар 626 года отождествляются именно с русами, и именно там, в Центральной Европе, судя по всему, помещал Захария Ритор свой «народ рус». Географическое расположение державы ругов-русов вполне соответствует как «Русской марке» и области «русских» топонимов на Среднем Дунае, так и «Русиналанду» «Тидрек саги». Именно руги-русы враждовали и с Аттилой, и с Теодорихом, Тидреком, Дедриком, как это и описано в «Тидрек саге». Немалая часть русов могла после падения их державы отступить к своей прародине у южных берегов Балтики, где располагался их остров Рюген, «остров русов» арабских географов. С собою они могли унести эпос – впрочем, при поддержке связей с прародиной, эпос мог попасть на берега Балтики и раньше, как попали в скандинавские саги эпические предания дунайских германцев, легшие в основу саги о Вольсунгах и героических песен Старшей Эдды. И уже отсюда, вместе ли с первыми вендскими колонистами или со второй волною переселения – так называемого «призвания варягов» – попали в Восточную Европу» .
Северная традиция природного мышления, напрямую проистекающего из баснословия, является общеславянской. А если проследить проистекающие отсюда и взаимодополняющие аспекты Южной традиции, сохранившейся в Индии, то традиция в общем и в частности затрагивает уже индоевропейскую общность, всех тех, кто к ней принадлежал. Глобальность, масштабность этого верования столь велика, что мы не всегда способны воспринять её общие детали, и начинаем дробить на отдельные культуры, что мешает правильному пониманию происходящих процессов. Общего у нас гораздо больше, но мы не желаем это применять. Уничтожить естественную традицию – невозможно, только покромсать на кусочки. Однако то, что не уничтожено, можно всегда восстановить или воссоздать. Северная же традиция никогда не была уничтожена и активно враждовала с христианством.
Суть Северной традиции излагал в своем сочинении «Славянская мифология» Николай Костомаров (1847): «Славяне, несмотря на видимое многобожие, признавали одного Бога, отца природы, и это существо они понимали сознательнее, чем таинственную Судьбу греки, а скандинавы Альфатера, который не участвует в делах человеческих. Единобожие славян неоспоримо. Прокопий Кесарийский говорит, что славяне признавали в его время единого Бога, творца грома и молнии, и кроме того почитали духов, которыми, по своему понятию, населяли природу. Тоже говорит Гельмольд относительно славян прибалтийских: несмотря на то, что славяне имеют много божеств, они имеют сознание о верховном существе и отличают от своих богов Бога небесного, всемогущего, пекущегося о небе и земле. У жизнеописателя Оттонова славяне говорят сами, что они признают великого Бога, обладающего всеми богатствами. Из летописи нашего Нестора видно, что славяне русские имели понятие о едином верховном существе, которого по преимуществу именовали Богом и отличали от Перуна, главного из второстепенных божеств. <…> Славянское верование скорее имеет разительное сходство с учением Зенд-Авесты…».
Руяне (руги, ране), или, следуя логике Прозорова, русы, крепко держались за исконную веру и всячески её отстаивали. Глупо было бы полагать, что Северная традиция, проповедуемая не только на острове Руян, но и среди всего славянского мира, исчезла с крещением Киевской Руси. С широким распространением христианства заслуги руян и не только их, а всех сподвижников традиционных верований, либо подверглись уничтожению, либо жесткой цензуре, либо искажению путём замены христианскими церковными канонами. Можно ли назвать христианизацию славянского мира – делом просвещения? Можно ли назвать вытеснение индейцев и последующее их изгнание в резервации европейскими колонистами – дарением культурных ценностей? Целостное, обладающее собственным уникальным историческим, мифологическим и культурным наследием общество подверглось вытеснению или, в лучшем случае, замещению.
«Ране были самым могущественным и, по словам Гельмольда, самым авторитетным народом у славян. Они жили на берегах Венедского моря и посреди его вод, имели собственного царя и весьма знаменитый храм, в связи с чем претендовали на первенство среди всех славянских народов. В упомянутом море они владели также островом Ран длинной семь немецких миль и такой же шириной с очень плодородной почвой, который и по сей день служит житницей для зундцев (Sedunesi), как Сицилия для римлян. Стольный гpaд ран по имени Аркона, от котopoгo ныне не осталось и развалин, стоял, по мнению некоторых, на высоком мысу упомянутого острова и был окружен с востока и юга морем и такими высокими стенами, что только пущенная из лука стрела могла достичь их вершин. С западной же стороны город защищал большой и мощный бастион. Саксон Грамматик, впрочем, помещает Аркону на другой остров под названием Витора, отстоящий от Рана на ширину реки, и пишет, что город этот был разрушен готским королем Харальдом и датским королем Хеммингом. Абрахам Ортелий считает, что на том месте, где стояла Аркона, в древности находился славянский город Винета, который, как пишет Гельмольд, был самым крупным из городов в Европе и самым знаменитым торгом разных народов. Его населяли славяне, которые, принимая в нем представителей других народов, не дозволяли им во время своего пребывания жить по христианскому обряду. Однако не было людей более честных и гостеприимных и радушных, чем те славяне, что жили в Винете. Гельмольд помещает этот город в другом месте, а именно между устьем Одера и городом Камень, где и поныне видны его развалины. Причиной его падения послужило не что иное, как междоусобицы: датский король, воодушевленный ими, пожелал разграбить столь богатый город и, снарядив большой флот, напал на него, захватил, разграбил и сровнял с землей». (Мавро Орбини Славянское царство. - М.: ЗАО «ОЛМА Медиа rрупп», 2010. - 528 с.).
Киевская Русь была крещена в 988 г., хотя некоторые исследователи полагают, что крещение произошло в 990 либо 991, что для нашего размышления не существенно. Общепринято полагать, будто с крещением началась другая жизнь, «язычники получили все блага просвещенного мира» и т.п. Однако город Аркона под нашествием христианских деятелей и датчан пал только в 1168 г. Сопротивление захватчикам оказывалось до тех пор, пока не был низвергнут кумир Святовита. Конечно, руяне в 1234 освободились от датского владычества и расширили свои владения, но так или иначе находились в составе различных немецких государственных образований и постепенно полностью онемечились. При этом не стоит забывать, что за весь тот отрезок времени, пока они владели Балтийским морем, многие переселились в Восточную Европу, в том числе на территории Новгородского княжества. Т.е., несмотря на крещение Киевской Руси, Северная традиция существовала в чистом виде на коренных территориях еще 180 лет, при этом жила и среди ильменских славян. И в связи с этим кажется, что неспроста и Новгородское княжество, и Дунайскую Русь именовали в источниках одинаково – Славия, т.е. страна славян. Славией Дунайскую Русь называет Гельмольд в «Славянской хронике».
Арабские источники сохранили воспоминание о трёх государствах – Куявия (которую ныне исследователи соотносят с Киевской Русью, центром коей являлся Киев), Славия (центр – Великий Новгород) и Артания (одни соотносят её с территорией антов, другие с Тмутараканью, третьи – с городом Рязанью).  Конечно, я не претендую на то, чтобы выдвигать некие исторические суждения, но если летописи и сообщают нам о крещении Киева и Новгорода, то Артания (которая не обязательно должна сопоставляться с Рязанью, Тмутараканью и антскими землями) в целом не упоминается. По утверждениям арабов Артания воздвигла собственно «железный занавес» для чужеземцев и поддерживала торговые связи с Куявией. Чаще Артанию сопоставляют с ростовскими землями. А насколько известно язычество там крепко держалось и после крещения.
Другим спорным моментом утверждения, что христианство сумело изгнать Северную традицию, состоит в том, что до Владимира Крестителя тот же самый Киев принял так называемое Аскольдово крещение. Профессор Михаил Брайчевский пишет: «В иностранных источниках отсутствуют сведения о крещении Руси около 988 г. В 1888 г., в связи с 900-летием "Владимiрова крещения", Ф.Фортинский проделал специальное исследование, отыскивая об этом хотя бы малейшие следы и намеки в европейских хрониках и документах. Результат был ошеломляющий: ни в одном тексте не нашлось никаких сведений по поводу христианизации Руси в конце X в. Ни польские, чешские, венгерские, немецкие источники — не говоря уж об итальянских, французских или английских — не упоминают этого события. Единственное исключение — Титмар Мерзебургский, хотя и он знает только личное крещение великого князя в связи с его вступлением в брак, ничего не говоря об обращении страны или народа.
Отсутствие в иностранных источниках сведений о крещении Владимиром Руси объясняется тем, что впервые официальный акт введения христианства в Киевском государстве состоялся в 860 г., при Аскольде. И хотя после убийства последнего в 882 г. христианство утратило значение государственной религии, в глазах эйкумены Русь оставалась христианской страной. Временная потеря новой верой своих позиций не могла расшатать общепринятое представление, а обращение Владимiра окончательно решило спор между религиозными системами в пользу христианства».
Много и ёмко об Аскольдовом крещении писал Б.А. Рыбаков, приведший немало доказательств о более раннем приходе греческой веры на Русь. Однако, как мы видим, Аскольдово крещение не помешало славянам исповедовать Северную традицию, в какой бы ипостаси та не была представлена. И христианство, и традиционные верования уживались до тех пор, пока Владимир не решил провести свои религиозные реформы. Но и вместе с этими реформами Северная традиция продолжила существовать. Как отмечают Гаврилов Д.А., Ермаков С.Э. («Древние боги славян»): «С одной стороны внушают, что культура и история Руси началась после дружного и радостного крещения всех и вся в Восточной Европе равноапостольным князем Владимиром. Дескать, дикие и разнузданные племена восточных (и не только) славян до того благословенного часа прозябали в разврате и нищете — и только провиденциальный выбор Единственно Правильной Веры дал то, чем мы теперь по праву можем гордиться, т. е. всю нашу русскую историю. Кстати, стоит особо заметить вслед за нашими авторитетными зарубежными коллегами, что «…насильственное продвижение воинствующих религий в различные исторические эпохи никогда не означало, что завоёванные народы принимали новую веру без изменений. Традиционные установления древней веры ни в одной стране не были подавлены полностью. Напротив, для новых верований было более чем обычным поглощать большинство святилищ, праздников и обрядов прошлого, создавая специфическую, приспособленную к стране или местности версию. Прежние боги и богини добуддийских, дохристианских, доисламских вер превратились в святых или демонов новой веры, сохраняя прежнюю сущность и даже нередко очень похожий облик. Святилища древних богов были превращены в храмы, церкви, часовни и мечети, часто сохраняя характерные черты древнего святилища. Новые праздники, отмечаемые в те же сроки, что и прежние, сохранили основные глубинные особенности их предшественников» (Pennick, 1989)».
Северная традиция продолжала жить в вышивках и других особенностях народного быта: «Гоpодцов yвидел в вышивках и Великyю Мать всего сyщего, и соляpный кyльт, и изобpажения «пpибогов» – всадников, сопyтствyющих Великой Богине. Быть может, не со всеми выводами исследователя можно согласиться сейчас, но его стpемление раскрыть миpосозеpцание дpевних язычников на основе вышивок XIX – XX вв. оказалось весьма плодотвоpным и нашло много последователей».  Ещё Б.А. Рыбаков указывает на следующее: «Жрецы-кудесники, волхвы, дожившие до позднего средневековья (в Новгороде в 1218 г. сожгли четырех волхвов), были, по всей вероятности, хранителями древних «кощун», сказителями далеких мифов». И там же: «Трупосожжение у славян существовало (с кратковременными отступлениями в отдельных местах) около двух с половиной тысяч лет и было вытеснено лишь христианством в X – XII вв. н. э.».
И даже там, где бессильной оказывалась человеческая память, Северная традиция продолжала и продолжает встречаться: «материал о двух рожаницах (и притом в самой архаичной форме – в виде двух лосих) будет встречаться нам вплоть до конца XIX в. н. э.», или вот: «Разведение ритуальных огней в определенные календарные сроки восходит несомненно к далеким индоевропейским временам и прослеживается у всех европейских народов. Это относится к обрядам исчезнувшим в XVIII – XIX в.в.» (Рыбаков Б.А. «Язычество древних славян»). И ещё: «…на pyсском Севеpе даже в XX в. выpезанных на досках сиpен-«фаpаонок» называли беpегинями».
Интерес вызывает и то развитие верований, связанных напрямую с Северной традицией, которые существовали довольно стойко. Приведем в качестве цитаты обозрения Б.А, Рыбакова:
«Возьмем рассмотренное нами «Слово об идолах» и попытаемся проследить позднейшую судьбу и степень живучести тех славянских обрядов, которые упомянуты игуменом Даниилом:
1. «Огневи Сварожицю молятся». Культ огня в самых различных формах дожил до начала XX в. повсеместно. Огонь называют «богом», «святым огнем»; при вздувании огня читали молитвы. Огонь переносят из старого жилища в новое.  <…> Таким образом, мы видим, что культ огня, обожествление огня дожили почти до наших дней. Исчезло только наименование его Сварожичем, и, очевидно, это произошло давно, так как нигде нет никаких следов этого имени.
2. «И навьм мьвь творять». Сто лет спустя после „Слова об идолах“, в „Слове о посте к невежам“, этот обычай топить баню для „навья“ описан во всех подробностях. <…>Делали это не только в великий четверг, но каждый раз, как топили баню. <…> Птичий облик навий и их зловещая сущность объясняют нам и куриные следы на пепле в банях XIII в., и боязливое отношение к ним тех смоленских крестьян, которые оставляли им воду и приглашали мыться в начале XX в.  <…> Дожил этот культ в том самом виде, как он описан источниками XII – XIII вв., до начала XX в.
3. «5 тесте мосты делаютъ и колодязе». Различные формы обрядового печенья хорошо зафиксированы славянской этнографией даже для XX в. не только для деревни, но и для города.
4. Свадебные фаллические обряды. «… (чтуть срамные уды) и в образ створены и кланяются им и требы им кладуть. Словене же на свадьбах въкладываюче срамоту и чесновиток в ведра пьють…»
Комментируя это место в трактате Даниила, Гальковский сослался на полную этнографическую аналогию, известную ему. Достоверность сообщения Даниила (подтвержденного «Словом Христолюбца») подкрепляется и археологическими материалами: К. Яжджевский нашел при раскопках в Ленчице, в слоях XII-XIII вв., ведро и «срамоту» (фалл), т. е. полный набор реквизита свадебного обряда.
5. «… и недели день [почитают] и кланяются, написавше жену в человечъск образ тварь». Более подробно о поклонении олицетворению воскресного дня в образе женщины говорится в специальном «Слове о твари и о днии, рекомом неделе…», написанном, вероятно, в начале XIII в. и дошедшем до нас в севернорусской обработке XIV в. Речь идет о том, что тогдашние русские люди особым почитанием отмечали день недели воскресенье как еженедельный праздник «света»; в какой-то мере это было связано с культом солнца (воскресенье – «день солнца», Sonntag), но лишь косвенно. Автор поучения отделяет свет от солнца, считая, что солнце лишь субъект света: «вещь бо есть солнце свету», а главное внимание уделяет свету «неосязаемому и неисповедимому», т. е. тому, который бог, по Библии, создал ранее солнца: «Никто же бо можеть указати образа свету, но токмо видим бываеть».
В связи с последним пунктом приведу еще одну цитату Николая Костомарова из его сочинения «Славянская мифология», чтобы упомянуть одну из важнейших сторон Северной традиции: «Ближайшее к Богу истечение есть свет, и потому, при тщательном рассмотрении, мы найдем, что существеннейшая часть язычества славянского относится к светопоклонению».
Подводя итог нашему размышлению-обозрению, можно постулировать, что славяно-русы обладали и обладают ныне, хотя и в гораздо меньшей мере, уникальной естественной природной традицией. В связи с особенностями исторических событий, в ходе миграции с севера на юг традиционные верования были распространенны на обширнейших территориях Евразии и являлись едиными культурно-смысловыми ориентирами для индоевропейской или даже праиндоевропейской (арийской общности).
В период «обратной миграции» с юга на север, на исконные земли, из индоевропейской общности выделились праславянские группы, - это раскололо верования на Северную и Южную традицию, разнящиеся только из-за географических и климатических факторов. Северная традиция является общеславянской и в некоей мере общей для индоевропейских народов; она подверглась жесткой конкуренции со стороны «юного» христианства. В ходе этой конкуренции христианами было уничтожено государство русов, основной оплот Северной традиции, а также «затёрт» огромный пласт уникальной и неповторимой славянской культуры.
Северная традиция  жила и живёт среди своих основных носителей – русов, их потомков. Её можно ныне увидеть в сохранившихся сказках, поговорках, просто в словах. «Общеизвестно, что древние торжественные языческие обряды по мере выветривания веры в их магическую силу превращались в веселую забаву деревенской молодежи и постепенно снижались до полуосмысленной детской игры. В этом, почти неузнаваемом, виде многие из них дожили до XX в. Точно так же и древние мифы, некогда выражавшие мировоззрение первобытных людей, со временем (если не было поэтов, обессмертивших их) превращались в волшебные сказки или лаконичные прозаические предания. Термин «волшебная сказка» новый, чисто кабинетный, но в нем заключен глубокий языческий смысл – ведь «волшебник» – это жрец, волхв, занимающийся «волшвением» – гаданием и заклинанием добра и зла. Постепенно мифологический элемент впитался в сказки, создавая новый жанр волшебной сказки, наслоившийся на ещё более архаичный жанр сказок о животных» (Рыбаков Б.А. «Язычество древних славян»).
Поэтому сегодня русским людям втройне необходимо сберегать родную речь от иностранного вмешательства и необоснованных заимствований, сберегать сказки, вышивку, в целом свою исконную культуру, те её немногие проявления, которые ещё остались.
При этом мне видится, что истребить, стереть из народной памяти традиционные верования в принципе невозможно, так как базируются они на чистой вере в свет. Славяне считали себя детьми Даждьбога, с которым у них ассоциировалась энергия (тепло, свет) солнца. Северная традиция в полной мере это отражает и, значит, будет жить, пока солнце не перестанет греть землю.




Литература:
1. Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси. – Киев: Наукова думка, 1989
2. Вельтман А.Ф. Индо-Германы или Сайване, 1856
3. Гаврилов Д.А., Ермаков С.Э. Древние боги славян. - М.: Вече, 2011. - 320 с.
4. Иванов В.Д. Русь Великая, - М.: АСТ. – 2009
5. Костомаров Н. Славянская мифология, 1847
6. Монгайт А.Л. К вопросу о трёх центрах Древней Руси, в сборнике: Краткое сообщение Института истории материальной культуры АН СССР, в.16, М. – Л., 1947.
7. Орбини М. Славянское царство. - М.: ЗАО «ОЛМА Медиа rрупп», 2010. - 528 с.
8. Пенник Н., Джонс П. История языческой Европы. СПб.: Евразия, 2000. 448 с.
9. Прозоров Л.Р. Богатырская Русь. Языческие титаны и полубиги. – Яуза, 2013
10. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. – М.: Наука, 1981
11. Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. – М.: Наука, 2003. - 489 с.
12. Jung С. G. Psychologische Typen, 696 // С. G. Jung, Gesammelte Werke, ;lten und Freiburg im В.: Walter Verlag, 1958 (пер. С. Сендеровича).