59
870
Рубрика: кино

Павел Недоступов

За неполные 40 лет в голливудском кино произошло будто стремительное взросление актёрской игры. Пересматривать полюбившиеся с детства фильмы сейчас не слабое такое испытание для моих нервов. Физиономии современных актёров выражают эмоции достоверно и актуально. Актёры, игравшие в фильмах восьмидесятых и девяностых, либо безбожно переигрывают, либо недоигрывают. Отчего за небольшой промежуток времени все так сильно изменилось, мне интересно, но не очень. Проблема в том, что меня нынешнего эта вот наивность и простота актёров отпугивает от пересмотра. Так было с Твин Пиксом. Так получилось и с «Птахой». Очень тяжело смотреть этот фильм в 21 году. Моё недовольство, очевидно, сказывается и на оценке. Хотя я совершенно уверен, что лет в 10 — 12, я от этой истории был в восторге.

Снятый по книге доктора психологии (который и сам бывал на войне), фильм, конечно, обречён на существенную простоту содержания. Режиссёр это хорошо понимал и не сразу приступил к съёмкам. В книге множество событий происходят в голове героя. Изобразить их и сейчас оказалось бы не просто.

Но попытку картины автор осуществил. И что-то у него получилось. Моя благодарность создателям за отличное цветовое решение картины. Приглушённые, будто спящие цвета. Болотные зелёные, слабые коричневые, пожелтевшие белые. Они грамотно помогают воплотить атмосферу предвоенной холодновойновой Америки. Все сцены юношеской дружбы, попыток голубиного царства, реставрации машины. Все они кажутся достоверными и честными. Так и бывает. И яркое канареечное пятно ставит точку для меня в этом фильме. Те сцены, где герои волею судеб оказываются в психиатрическом отделении военного госпиталя, вызывают лишь неловкость и стыд за всех. За актёров, сценаристов, оператора, режиссёра. Это какой-то провал. Настолько все искусственно и по-детски.

Фильм, для меня, конечно, о свободе. О её необходимости человеку. Птаха настолько отчётливо понимает свободу как счастье полёта, что от мира практически уходит ещё до войны. Бежать из клеток для него образ жизни. Семья, общество, война, больница. Все эти клетки преследуют героя постоянно. А в конце он попадают в самую непреступную тюрьму. В застенки разума.

О войне этот фильм может и говорит, но косвенно и легко. Так и надо. Война – это то, что не показано. Потому что показать её практически невозможно. Её присутствие определяется только по следам и отклонениям, ей причинённым.

А теперь, пожалуй, главное, что есть в этом фильме — бесконечно трогательная забота одного мужчины о другом. Наверное, как бы меня ни пинали за сексизм, но ничего более оголенного в мире не существует. Слезы на глазах, когда один солдат качает другого на руках. За это прощаю фильму все.

ПыСы. Кому нужно отсосать, чтобы хорошее старое кино современно переозвучили?

ПыСы (от Ксении Комаровой). Отсоси сам себе. Лучше, чем ты, никто Птаху не переозвучит. Осталось найти пару голосов.

 

Ксения Комарова

Если бы меня попросили назвать максимально не-мои фильмы, «Птаха» бы точно попала в этот список. Не потому, что она плохо сделана – сделана она отлично, а потому что есть темы, о которых можно рассуждать, только имея маломальский опыт. Проблема возвращения с войны, реабилитации, своей вины и обиды на жизнь, флешбеков, переживания инвалидности (физической и социальной) – это чужой страшный мир, в который не особо хочется вникать. То есть теоретически я знаю, что где-то там люди гибнут от эболы, но пока эбола не приедет ко мне домой, я не соотнесу ее с собой. Она ничем не отзовется, и фильм о ней был бы для меня исключительно произведением искусства, а не личной ценностью.

Так и «Птаха». Я ее смотрела с холодной головой, поэтому буду говорить о конструкции, а не о содержании. Содержание «Птахи» - не для всех. Она в хорошем смысле эзотерична. Как и многие фильмы, снятые по книге, она 1) местами недостаточна (там что-то важное отрезали и ничем не заменили); 2) сложна; 2) нарративна и часто уходит в закадровый голос. История подается через субъективный кругозор Эла и Птахи, причем их голоса почти равноправны. Этими персонажами сшиты три дистанцированных мира: полуидиллическое прошлое довоенной Америки, прекрасное и безобразное, с красивыми девушками и отвратительными помойками; грязный кровавый Вьетнам; военный госпиталь, похожий на тюрьму. Подлинной реальностью является только прошлое – в нем герои действуют, принимают решения. И во Вьетнаме, и в госпитале они властны только друг над другом, но это мощная власть – власть привязанности, любви, подлинной дружбы.

Возвращение с войны в ХХ веке стали рисовать довольно однотонно: война – дегуманизирующая мясорубка, то, что превращает человека из духовной сущности в беспомощное животное. Потеря эта невозвратная, как любая смерть. Те, кто идут на войну, умирают все до единого. Просто по-разному. Тут «Птаха» ничего нового не сказала. Разве что в очередной раз смахнула в сторону маскулинный миф о воине-победителе, триумфаторе, машине по производству тестостерона. Отдают на войну крепких парней, а возвращаются младенцы. Ни есть, ни ходить они не могут. Кричат и плачут по ночам. Здесь я солидарна с пафосом источника и сценария: будьте прокляты те, кто развязывает такие войны и сулят романтически настроенным мальчикам золотые горы, нежных полонянок и бессмертие.

Гораздо интереснее другое – сама дружба Эла и Птахи. Один – альфач, другой – пария. Один прекрасно социализован, другой потомственный маргинал. Глупости, что противоположности притягиваются, это не так. Если бы Птаха был просто унылым ботаником, Эл прошел бы мимо. Но он не просто тянется к нему – он от него зависит. Он в него безумно влюблен (не в сексуальном смысле, что неоднократно подчеркнуто, а иначе). У Птахи есть то, чего нет у Эла и что ему очень нужно – одержимость. Человеческая одержимость – одна из самых заразительных вещей. Ее ни с чем не перепутаешь, ее не подделаешь. Если вы хоть раз встречали истинного харизматика, с безумным мощным блеском в глазах, готового идти на любые риски ради своей страсти, вы наверняка чувствовали особую гравитацию. В таких людях заряд жизни на нескольких человек. Птаха безумец, и Эл хочет быть рядом с ним так же, как в пустыне хочется быть рядом с родником. Птаха пытается оживлять мертвых.

Птица – это женский образ. Одним из признаков женской литературы считается, например, мотив полета. Птица летает – женщина летает. Но это не закон, а тенденция, потому что любой знак можно переписать, сохранив материальную оболочку и вложив в нее новый смысл. Коннотации останутся, но их заметят не все. Птица также связана с небом, с сакральным пространством, раем, чем-то, что больше человека, способнее и выше его. Мы вертикальные существа. Для нас то, что выше, в потенциале более значимо. Обаяние птиц в том, что они кажутся свободными и воплощают всю тоску человека по инобытию. Птаха творит птиц. Он умеет обращаться с голубями, канарейками, строит летательные аппараты. Преобразование мира он осуществляет ненасильственно, потому что начинает с себя. Он обладает всеми чертами аскета, подвижника, святого. Почему, например, к диснеевским принцессам слетаются птицы, сползаются насекомые и даже кое-как плетется принц? Потому что они богини, ангелы, святые, идеальные существа. В каком-то смысле Птаха – ангел. Он не чувствует сексуального влечения к женщинам, у него вообще какой-то свой секс, в голове. И Эла, максимально земного и витального, влечет эта нечеловечность. Она одновременно и проявление его бунта против тирании мелочного отца, и против своей природы, животной, горячей, жадной. От жадности до аскетизма не сто шагов, а один. Один кульбит.

Очень интересна сцена ближе к финалу, когда раздетый Птаха стоит у окна. Актер, конечно, божественно сложен, но это ведь и есть послание. Он виртувианский человек. Идеал эпохи, помешанной на чем-то прекрасном, ранимой, убитой Вьетнамом. Эпохи, когда мечты разбились о стекло, как глупая летунья-канарейка. Птахой был не только мальчик из невзрачного пригорода, птахой было наивное, инфантильное, но полное сил общество, которое не считалось с потерями и было зациклено на неосуществимых, безумных идеях.

Хорошей визуальной находкой является сцена с грязными бейсбольными мячами, которые выкатываются из чемодана. Вот они, шарики детства. Ненужные. Не способные воскресить прошлое. Прошлое может быть воскрешено только через любовь и оплакивание. И мы видим подлинную пьету, когда изверившийся Эл качает на руках Птаху, как Богородица своего снятого с креста сына. Казалось бы, нет большей любви, чем любовь матери к ребенку, но и в каждой подлинной дружбе есть отсвет этого высокого чувства, когда рана, нанесенная другому, это рана тебе. Мотив креста присутствует во всем: в перекрестье крыльев, на которых силится взлететь Птаха, в досках птичника, в финальном прыжке, который не мог закончиться благополучно, но герой выживает вопреки всему.

Фильм честный, крепкий, содержательный. Прекрасная актерская игра, внятный сюжет, продуманная композиция. И даже хеппиэнд, чего еще вам надо!

Но мне – скучно. Нет ничего, что удивило бы. Войны сводили с ума многих мальчишек, и в этой истории все знаки работали прозрачно: нет смысла быть человеком в мире войны – надо стать птицей. Только чтобы стать птицей, необходимо съесть ее мясо. Вот тогда – да. Но Птаха кричит, не ест.

 

Следующий фильм для просмотра – «Адаптация» (2002 год).

Дата публикации: 09 февраля 2021 в 08:33