|
Блоги - раздел на сайте, в котором редакторы и пользователи портала могут публиковать свои критические статьи, эссе, литературоведческие материалы и всяческую публицистику на около литературную тематику. Также приветствуются интересные копипасты, статические статьи и аналитика!
800 |
ОСТОРОЖНО! СПОЙЛЕРЫ!
Кеничи Кицуне (Тош Трюфельд)
The Suicide Squad Джеймса Ганна (опустим, перефразируя Марка Твена, завесу жалости над отечественной локализацией названий) свидетельствует об очень важном этапе взросления комиксового жанра в кино. Разумеется, дело не в обилии грубых ругательств и живописно-арбузных внутренностей в кадре: это атрибуты, как раз наоборот, упоительно бестолкового отрочества. Речь о деконструкции супергероики, ставшей, пожалуй, главным трендом последних лет в лице таких сериалов, как Umbrella Academy, The Boys, Doom Patrol и Watchmen. И если глубокие картины вроде «Тёмных рыцарей» Нолана или «Джокера» Филлипса рвут рамки жанра в сторону действительно серьёзного художественного высказывания, то «Отряд самоубийц» интересен тем, что препарирует именно супергеройский мейнстрим: Ганн снимает кино развлекательное, но, благодаря определённым художественным находкам, его картина смотрится очень уверенно и свежо.
Скажем честно, фильм не получился эталонным по форме. Мне показалась очень слабой экспозиция, пролог истории: здесь предсказуемо гибнет львиная доля экстравагантных членов Опергруппы Икс, в их числе – персонаж того самого чудесного актёра, которого я имел честь лично обнимать за талию (вооружившись теорией шести объятий за талию, можно смело утверждать, что я знаком со всем The Suicide Squad'ом максимум через два объятия за талию!). И при том, что композиционный смысл вступления ясен и понятен (развёртка грядущего сюжета и недвусмысленный акцент на самоубийственности героев и их задания), на мой вкус, этот первый кусок выполнен не очень точно. К счастью, он здесь один такой.
Всё дальнейшее повествование: арки героев, монтаж сцен, динамика – выполнено с тем самым редким и сладостным чувством, когда автор понимает, что он делает и зачем. Семёрка героев (злодеев?), вокруг которых и силами которых раскручивается основной сюжет, абсолютно прекрасны и к тому же виртуозно расставлены в смысле психотипической композиции: их характеры столь же контрастны и комплементарны друг другу, как и облик, и вычурный пул суперспособностей. Всё работает на отличную громокипящую химию и напряжение, на этих клоунов всегда интересно смотреть.
Уже нет ничего нового в том, что протагонистами комиксового бурлеска становятся если не конченые негодяи, то, скажем так, персоны сомнительных этических паттернов. Джеймс Ганн в трогательной своей деконструкции жанра идёт ещё дальше, наделяя спасителей мира совершенно противопоказанными для спасения мира качествами. Так, самый классный парень в команде – это Polka-Dot Man, Человек-в-горошек в исполнении Дэвида Дастмалчяна, печальный, неуверенный в себе неудачник, проникнутый детскими травмами и прочими mommy issues.
Как и он, каждый из семи имеет свой звёздный час для мерцания гранями. Например, для Харли это побег из дворца-тюрьмы часто сменяющегося тирана Корто Мальтезе. Тут есть место и волнительной сцене с футфетишем, что так завуалировано перекликается со сценой в кинотеатре из «Однажды в Голливуде...» (сама Марго Робби, умница, деликатно говорит, что безумные восторги в сети вокруг её ступней очень ей льстят), и безумному экшн-пробегу с наркотически мультяшными брызгами нарисованных цветов и птичек. Вообще, надо заметить, при всей популярности и (ставшей уже канонической) неизбывности образа, Харли Квинн в исполнении Марго очень разнится от фильма к фильму. И на мой вкус, Джеймс Ганн написал Харли намного лучше, чем, простите, Кэти Янь. Именно здесь Харли самая целостная и крутая (в отличие от идеологически перекошенного варианта в «Хищных пташках» и чисто фансервисной версии оригинального «Отряда самоубийц»): не просто разудалая психопатка для зрительского увеселенья, но очень гармоничный персонаж, в котором сильная независимость™ не затмевает сексуальности, а шутовство не портит драмы. В одном моменте Харли даже жутковатая, и это чертовски здорово.
Вообще это одно из главных достоинств фильма: истинная неоднозначность характеров. Оставаясь до конца развлекательным представлением, The Suicide Squad, тем не менее, никогда не делает своих злодейских героев совсем уж симпатягами. Это, кстати, редкость: обычно, демонстрируя нам в центре объектива злодея или антигероя, авторы стремятся всячески забыть о его грехах (как, например, в случае с марвеловским Локи), превращая «злодейскость» в эдакий декоративный атрибут. У Ганна всё честно: он постоянно напоминает нам, что его протагонисты совсем не сахар: они невоздержанны, глупы, грубы, больны и убивают невинных людей. Даже очевидно маскотный, созданный для умиления Нанауэ, антропоморфная белая акула, вовсе не так приятен и умилителен, как может показаться (хотя, безусловно, умилителен и приятен).
Исключением стала Крысолов(ка) 2, исполненная Даниэлой Мелшиор с совершенно обворожительным португальским акцентом: она добрая и непосредственная девчушка, к тому же любящая крепко вздремнуть. Но это исключение эмоционально необходимо. Образ Крысолова в фильме – один из тех ненавязчивых штрихов, в которых узнаётся фирменный почерк Джеймса Ганна, позволяющий самому гротескному трэшу придать душевное, человечное послевкусие.
К сожалению, Ганн остаётся Ганном, и время от времени чувство вкуса ему изменяет. В этом он чем-то похож на Кевина Смита, у которого на всякую гомерически смешную «Догму» обязательно найдётся перегибающий палку «Джей и Молчаливый Боб наносят ответный удар». The Suicide Squad изобилует как замечательным и тонким юмором, так и совершенно неуклюжими шутейками про члены. Этой нестабильной особенностью из всех деконструирующих супергероику сериалов The Suicide Squad больше всего созвучен «Роковому патрулю», собрату по DC-вселенной.
Тем не менее, картина чертовски хороша и приятна. Во-первых, своей осознанностью: всё-таки как отрадно и как, увы, непривычно видеть обдуманный замысел режиссёра и соответствие этого замысла результату. Во-вторых, до чего же, несмотря на весь жёсткий гротеск (а может, как раз и благодаря ему на контрасте), доброе получается всегда у Ганна кино! Оно намного ближе к «Стражам галактики» по духу и посылу, чем может показаться на первый взгляд. Ну и в-третьих, возвращаясь к теме деконструкции жанра: когда жанр, уже даже поджанр, изначально призванный праздно развлекать людей, начинает рефлексировать, переосмыслять себя, копаться в собственных штампах и особенностях – это очень здоровая тенденция. Кстати, не только у жанров, но и, например, у людей. Я встречал мнение среди западных критиков, что подобная деконструирующая рефлексия может являться свидетельством старения, заката супергеройского кино, как в своё время случилось с вестернами. На мой взгляд, это не так. Как и деконструкция вестернов в конечном итоге привела, наоборот, к обновлению жанра и выходу за жанровые рамки вообще, так, мне кажется, и сейчас супергероика всё чаще и чаще демонстрирует внежанровые, ничем не стеснённые произведения. Произведения, в которых, помимо визуального бурлеска и формальной деконструкции, всегда есть место сердечным, очень хорошим вещам.
Ксения Комарова
Недавно я побывала на семинаре по продажам, где вузовских преподавателей тренировали работать с корпоративными клиентами. Никогда не думала, что доживу до такого. Когда я училась в вузе, образование воспринималось как жреческое служение могучему божеству, нам показывали обряды, ритуальные танцы, заставляли молиться, поститься и слушать радио «Радонеж». А теперь нам надо своего бога разрезать на кусочки, красиво завернуть в крафтовую бумагу и продать язычникам. На семинаре нам объяснили, что распилить бога – полбеды, это почти каждый может. Главное – понять, чего хочет типичный язычник. Коуч выписал на доску следующее: престиж, признание, простота, безопасность, надежность, экономия, доход. Кратко говоря, нам предстоит продавать эмоции, а не образовательный продукт. Индустрия развлечений пришла к этому нехитрому выводу гораздо раньше, но зритель, в отличие от потребителя высшего образования и дополнительных программ, это почти любой. В кинотеатры ходит и угрюмый подросток, и бородатый вепрь из IT-конторы, и нимфа из библиотеки. Трудно найти универсально привлекательного персонажа и неизбитый сюжет. Но есть другие способы скооперировать впечатления.
Когда мы говорим о деконструкции, по большому счету, речь идет о глобальном уровне восприятия вещей. До ХХ века в культуре можно было выделить эстетические и этические доминанты, которые организовывали представления людей о том, каков мир. Постепенно стройная, иерархически организованная картина начала растаскиваться в разные стороны новыми центрами влияния, пока не превратилась в сложную сеть со множеством узлов. Деконструкция как способ перестройки мира (текста, продукта) – это признание невозможности однозначной оценки веса культурного узла и постулирование множественности мер центральности. Супергеройский стандарт у истоков подразумевал сказочную поляризацию мира на добро (то, чему мы сочувствуем) и зло (то, что нас отвращает), что уже к середине века стало скучно, а к концу века смешно. Сама потребность человека солидаризироваться и расподобляться с персонажами никуда не исчезла, но она стала структурно сложнее: хочется и того, и другого одновременно. Есть шоколад с кетчупом, макать картошку фри в сливовое варенье, заедать зефир кабачковой икрой. Развлекательное кино трансформировалось сначала в парк аттракционов, а когда этим пресытились, стало шведским столом. Голодным не уйдет никто, но сытость не доставит кайфа. Кайф доставляет причастность к чему-то особенному.
И это только верхушка проблемы. Поворот к новой чувствительности (или метамодернизму) связан с высокой наценкой личных чувств. Переживать эмоции, особенно глубокие, с одной стороны, жизненно важно, с другой стороны, крайне болезненно. Представим себе толстую книгу или серию книг с харизматичным протагонистом, за приключениями которого напряженно следит читатель. Если герой в финале погибает, порождается серия неприятных последствий: автор лишается продолжений и продаж, читатель страдает от конечности истории и разлуки с тем, кого успел полюбить. Любить опасно – не за горами облом. В таком случае можно пойти по пути минимализации эмпатии и раскачки на эмоциональных качелях: герой поворачивается к читателю (зрителю) то привлекательной, то непривлекательной стороной, стилистически мигрируя из лирики в комедию. Эти качели – сильный инструмент, на них можно достигнуть высоких точек сочувствия, причем довольно быстро и незаметно для восприятия. При этом если герой погибает, это делается в противоположной точке качелей, в оболочке треш-комедии, в состоянии анестезии сердца.
Второй «Отряд самоубийц» выглядит как добротная работа над ошибками. Прежде всего, создатели отказались от натужной драматизации героев и повествования: соплей стало меньше, комедии, хоть и не всегда добротной, больше. Персонажи порядком повеселели: акула Нанауэ похож на Крока неуязвимостью шкуры и глуповатым поведением, но совершенно лишен нуара и флера обреченности – жрет людей и не рефлексирует. Бладспорт недалеко ушел от Дэдшота, но меньше киснет и забавно ворчит. Позитивные изменения произошли и с персонажами из первого «Отряда»: Харли Квин перестала предаваться унылым воспоминаниям, а Рик Флаг даже иногда улыбается (мать честная, как он хорош!) К тому же в первой части фильма мы видим целый ряд комических злодеев, смерть которых подана как цирк. Теперь это действительно отряд самоубийц, а не пустые слова. Треш и угар начальных сцен подготовили раскачку маятника – от наслаждения жестокостью до сочувствия тем, кому не слишком-то повезло (например, Крысолову и Человеку-в-Горошек).
Что касается вышеупомянутого цирка, эмоциональная структура фильма именно оттуда. Цирк организован так, что арена находится внизу, а зрители наверху, и смех, который случается в цирке, особого рода – иерархический, смех над слабостью и нерациональностью, насмешка. Зритель больше и лучше любого клоуна, а клоун – комический нелепый дурак, попадающий в невозможные для нормального человека переделки. При этом клоун все же трикстер, носитель скрытой опасности. Он из смешного легко становится страшным, поскольку непредсказуем. Он бомба, беда. Зритель испытывает к клоуну смешанные чувства: презрение, поверхностное (ситуативное) сочувствие, имплицитный страх. Героев «Отряда самоубийц» не случайно называют клоунами (в случае Харли это еще и не метафора – все-таки она арлекин, то есть рыжий клоун): они алогичны и опасны, и все, что с ними происходит, будет показано нам так, чтобы мы удивлялись, восхищались и насмехались. Когда Ласка тонет, чего явно не предусмотрели командиры, ее не жалко – она настолько нелепа, что, даже не будучи убийцей, была бы тем, кому жизнь выдана по случайности, а значит, может быть отобрана в любой момент. Цирк – это суд, на котором зритель делит персонажей на достойных (удивительные акробаты и силачи) и недостойных (дураки-клоуны). Антигерои из «Отряда» последовательно демонстрируют акробатические и комические номера, легко меняя цирковое амплуа.
Один из самых удачных персонажей сиквела – Человек-в-Горошек. По большому счету, злодеем он не показан: он отчасти страдающий, отчасти комический персонаж, великовозрастный подросток, застрявший в эдиповом комплексе. Его одевают в типично клоунский костюм: сначала трико до подмых, затем комбез с аппликацией. Человек-в-Горошек совершенно не жесток, он ироническое отражение типичного зрителя супергеройского кино. Для того, чтобы супергеройское кино нравилось, надо сохранять большой инфантильный участок внутри личности: этот участок мгновенно распахивается в ответ на буйство красок и экшен. Зритель-инфантил наполняется азартом и восхищается кровищей, до конца не веря в смерть – чужую и тем более свою собственную. В инфантильном участке личности мы по-детски бесстрашны, готовы к приключениям, верим в волшебника на голубом вертолете и можем обожраться эскимо, если нам его бесплатно дадут. В среднем этот участок у людей невелик, но есть растяжитель, который позволяет его увеличить: это комическая (черная) жестокость. Она анестезирует мыслительное пространство зрителя, позволяя ему провалиться на предыдущую ступень развития. Убийство матери – одно из древнейших табу, страшнейшее преступление, сравнимое по силе лишь с инфантицидом. Убивающий «маму» Человек-в-Горошек оказывается жестоким и нежестоким одновременно: ситуация морока, двойного видения обнуляет преступление для зрителя. А в одной из финальных сцен, где пухлая мамаша Горошка громит дом, создатели к тому же мило отсылают нас к старым «Охотникам за привидениями». Аллюзия разжижает брутальность сцены, добавляя комизма.
Показательно и то, как обходятся с Риком Флагом. В первом фильме он был нуарной версией Кэпа, моралистом-занудой с непонятной личной жизнью. Во втором фильме личную жизнь убрали, мораль приберегли к развязке – Флаг по-прежнему Кэп, но в гораздо меньшей степени накачанный пафосом. Сцена гибели Флага также выполнена в стиле черно-комедийной жестокости, с анатомическими подробностями. Это позволяет быстро перепрыгнуть от сочувствия к наслаждению страданием, к цирковой всеядности. Центр фильма сделан так, что большое количество брутальных сцен порождает общую этическую трансгрессию: разрушение становится наркотически привлекательным, особым наслаждением. В таком состоянии ничего не жалко. Хочется попробовать дойти до некого животного предела. Черная комедия – жанр, показывающий экзистенциальную глубину личности не менее объемно, чем высокая драма. Павел Руднев писал, что пьесы, созданные в этом жанре, часто имеют раму, в которой говорится, что совершенное героями – результат воздействия химических веществ, временного безумия. Но это ведь только оправдание. Цирк создан, чтобы мысленно убивать. Он дает индульгенцию на зло, абонемент на причастность к тому, с чем мы в обычной жизни сталкиваться не хотим.
С точки зрения хронотопа, второй «Отряд» в разы лучше: действие разворачивается на острове, происходит нелинейно, в несколько путей, что позволяет персонализировать антигероев, показать каждого с комической и сентиментальной стороны и дать шанс на коронный номер. Правда, финальный босс слишком уведен в комедию – хотелось бы увидеть его чуть более страшным, а не в стиле детского рисунка. Возможно, этому помешала островная, тропическая атмосфера. Яркая, как новогодняя елка, морская звезда – тоже клоун, только очень крупный, размером в купол.
То, что происходит сейчас с супергеройским кино, интересный процесс: мы видим, как усложняются схемы, драматизируются и углубляются персонажи, находятся сущностные причины появления особых людей в мире – пока философская основа слабовата, но упорно растет. От модели «спаситель – злодей – жертва» почти ничего не осталось, треугольник Карпмана повертелся-повертелся и развалился на части. Другое дело, что шведский стол – это ненадолго. Через некоторое время он станет невыгодным, поскольку сильно разбрасывается. Произойдет расслоение общего пирога на нишевые продукты. Таков путь.
Начал смотреть эту говнокиношку и уснул на 20-й минуте. Начал читать этот обзор и тоже уснул. Совпадение? Это здорово, что люди тратят сотни миллионов на безхребетный набор штампов, чтобы дарить людям сон. Выходят ведь годные фильмы. Любите комиксы, ну возьмите «Локи» из более менее. Из фантастики обратите внимание на «Чужая земля». Это вам не 'Безумный Макс', но заставляет задуматься о временах грядущих. Для любителей мужского кино и Лондонского 'морского волка', приправленного достоевским морализаторством, вышел 'Северные Воды', где мистер фарелька бесподобно сыграл главного злодея. Выходят интересные фильмы. Но не это.
|
Мне есть с чем сравнить подобные нереальные цветные картинки, кстати.
Тот же Боливуд, предлагает мне катающихся на жопе в белых штанах по зелёной траве героев, танцующих, поющих и плачущих по любому поводу в жизни, утопающих в цветах и в небе, с верой в неизбежность победы добра над злом. И, вы не поверите, я им сопереживаю. Искренне, блин. Тайком утирая слезы. Мне нравится отмечать все детали, наслаждаться, слышать и видеть, как главный герой ударяет злодея со звуком пушечного выстрела (который раздаётся задолго до самого удара), а кирпичная стена, сложенная без раствора, рассыпается за секунду до того, как хребет злодея об неё ломается. Я верю в эту сказку с искренностью пятилетнего ребёнка. Но эта сказка о любви, черт возьми! А я люблю добрые сказки. «Тупые америкосы» со своим суперспецээффектами и в подметки не годятся лубочной картинке индийских фильмов. Ну это я так, немного не в тему). Джимми, Джимми, Джимми, ача ача ача! |
Деконструкция? Да.
Херачить лопаткой по готовым куличикам порой куда забавнее, чем лепить их, высунув язык и даже забыв втянуть сопли. Восхищаюсь в тысячный раз слогом и твоей способностью так все раскладывать по полочкам. Да, фильмы про супер героев обращаются к нашей инфантильной, сказочной, навсегда детской стороне. Это как раз та сторона, в которой все так легко прописывается на подкорку. Поэтому, да, недооценивать такие фильмы и их влияние на зрителя нельзя. Ходы прощитаны, бабки уплочены. Но конкретно я, как зритель, с трудом осиливаю сие зрелище. Если нет центральной идеи, которой лично я готов сопереживать, то нахер мне такая фильма? Конретно мой вопрос: «А что и где здесь про любовь?» Хотя, не могу не отметить, что косвенно отметил положительное влияние того времени, когда мой мозг был почти отключён, во время просмотра. Варево торкает. Мне лет 5-6, я пускаю слюни и глотаю разжеванную для меня кашу. Расчёт на массовость? Похоже тренд с отупизацией/вакцинацией/профанацией в самом разгаре. Режисерские изыски? Шутить изволите. Продуманная до мелочей политика, геноцид чувств. А вот разборы Ксении я читаю с удовольствием. Кишочки красивые, лектор грамотный, посудка для сплевывания подаётся вовремя. Я могу отслеживать выводы и делать явными свои, неотфильтрованные во время и после просмотра. Но как говорят герои фильма «О чем говорят мужчины»: «А зачем?» |
У второй части есть очень важный недостаток — она не запоминающаяся.Согласна. Вторая часть технически крепче сделана, но проигрывает по фишкам. Но если смотреть со стороны зрителя, а не критика, то первый фильм вызывает зевоту и его трудно досмотреть до конца, а второй — динамичный и незанудный. Потребительский выбор очевиден! То есть о фильме очень много говорили.Кстати, вот эта мысль — классная! В оценку фильма, конечно, надо включать общий резонанс, а не только структурные достоинства. |
Оба рецензента хвалят вторую часть в сравнении с первой. И напрасно. У второй части есть очень важный недостаток — она не запоминающаяся. Как только она в кинотеатрах пройдёт, то сразу же будет забыта. А первая часть подарила нам Харли Квинн в новом образе. Интернет забит артами и косплеями девушки в красно-синих шортиках. Популярность была такой, что даже порнопародию умудрились снять, которая даже несколько оскаров фильмов для взрослых получила. А сколько было споров в связи с новым образом Джокера… То есть о фильме очень много говорили.
А что нам дала вторая часть? Просто чёрную комедию. Которая решила уйти в подражание Дедпулу. Ее стоит посмотреть и посмеяться. Но событием она не станет. |