Поэтическая игровая. Быть Мандельштамом.

Блоги — блеск!
Стоят потраченного времени.
Спасибо.

Очень.
3*.

100 %!

"… посетить вечеринку Ивлеевой" — ход ещё тот!
Супер.

Супер!
Это Мандельштам… и Ваша фирменная горчинка.

Мне стих Клары понравился

другое дело)

А, да, удивить:
1. Кунаков
2. Русалка
3. Кокс
))
Спасибо!

Хоть бы раз меня удивил)
С Днём Рождения!

1. Клара
2. Кирей с Ивлеевой
3. Виктор
А так — все молодцы, всем спасибо.

Спасибо огромное, а то я уже удалять хотел, думал, не в тему написал) Ты тоже крут! Айзек Зингер бедный((

Благодарю) с праздниками!

Про громкость потише — замечательная авторская находка.
Своих фаворитов уже обозначил:
1) Святослав
2) Валера
3 )Марина

Короче, мои фавориты — Сергей Кололов и Русалка.

А ваши?

Очень интересное.
Про громкость прямо супер.

Святослав — молодец! Кромсай меня своей кромсой!
Прочитав версии продолжения от Марины и Валеры, осознал, что я жалкий плагиатор,
Все стихотворения хороши!

Тебе, как грится, спасибо. Привет!

В оцинкованном влажном Батуме,
По холерным базарам Ростова
И в фисташковом хитром Тифлисе
Над Курою в ущелье балконном
Шили платье у тихой портнихи.

Для начиненной ватой матрёшки,
Пришивали крестами по-тихому
Воротник из пушка дикой кошки.
Эта кошка жила не в лесочке,
Не на поле ходила обедать,
А ютилась Мурлыка в носочке.
В Рождество тот носок у медведей
У смешных важных плюшевых мишек,
К нам под ёлку зимою пришедших,
Помогал сделать громкость потише
Для портнихи, что шила всё платье…
А потом вверх по лестнице к звёздам
Уносила подарки ребятам
На Крещенье в большие морозы.

Виктор, привет! Спасибо. Класс!

Супер! Спасибо.

В оцинкованном влажном Батуме,
По холерным базарам Ростова
И в фисташковом хитром Тифлисе
Над Курою в ущелье балконном
Шили платье у тихой портнихи.

Шили саван для всяк человека
Отметеленного на поминках,
Своего до последней кровинки
И очнувшегося на перроне.
Шили строчкой и крестиком шили.

Для тишайших портних рыжий кормчий,
Лучший друг и нежнейший настройщик.

После праздников, как после мора.
В сажу всажена речка вторая,
Перва речка бетоном играет,
Кровосток обжигает трубою
Проржавевшей осипшее море.

Лейся песня на вольном просторе,
Пропадай не за грош Айзек Зингер.

Серёж, на самом деле я вовсе не сторонник уничтожения кого- или чего бы там ни было. Эт я так уж, на фамилию импульснул просто.
Да и наличие тн «погани» всего лишь лакмусовая бумажка на общее состояние по больнице. Плесень сама растёт там, где для неё созданы комфортные условия гниения.
В здоровом организме её нет.
Но и пользу плесени в пеницилине никто не отменял.

А вообще, процветает лишь то, чему мы отдаём свое внимание.

Валер, праксиськи всю погань.
Лишь комбайнёры кое-где остались. Бакалейщики…
Но уничтожить – это ты загнул. Сейчас снимутся с силиконовыми губками и сиськами в героиццкой фильме, прейдут на прямые линии президента без колготанов и брюликов на жопе, станут доверенными лицами – и всё пучком.
Уже пишут – все долги перед налоговой погасили. Скоро с концертами на передовую.))

Вклад Ивлевой в оздоровление российской культуры пока ещё недооценен, кмк.
Таким людям госнаграды надо вручать, по идее.
Никто столько лет не мог собрать и уничтожить всю погань в одном месте, а хрупкая девушка смогла.
Мда…

В оцинкованном влажном Батуме,
по холерным базарам Ростова,
и в фисташковом хитром Тифлисе,
над Курою в ущелье балконном,
шили платье у тихой портнихи
обормоты, бродяги и психи.

В чешуящемся Чумикане,
и в прищурившемся Благовещенске,
в хорохорящихся Мытищах,
и в каком-нибудь Муроме нищем,
в Наре, полной кичливой военщины,
их оставленные кляли женщины.

Ну зачем тебе платье, Евлампий,
на твои волосатые лапы?
Ну зачем тебе в сетку колготки
на задок комбайнёрский прогорклый?
Ну зачем тебе украшения
на немытую тонкую шею?

Отвечали лихие старлеи,
с потонувших больших кораблей,
мерчендайзеры из бакалеи,
и сотрудники Мавзолея,
отвечали герои полей:
посетить вечеринку Ивлеевой.

Как вреден юг был для меня –
Не вспомню, вздрогну да и только.
С дождём был град. Был град не стольный.
Сказал: «Постой-ка!» – и обнял.

Неоднократно обнимал.
И наши головы кружились.
И платье белое мы шили –
Тебе потом его снимать

Так нравилось передо мной,
Что мы ослепли от заката.
«Тифлисский тифлокомментатор!» –
Смеялась ты, пока был зной.

Жаль, я тебя не рисовал.
А ты меня – ага, вслепую.
Портреты, плечи, поцелуи –
И мой пленительный провал.

Зачем не фильтровал базар
Холерик средь бараков серых?
Любовь – чума. Любовь – холера.
Я слишком много рассказал

И слишком мало написал,
А жил ещё намного меньше.
В(л)ажнейшая из южных женщин,
Кромсай слова мои, кромсай!

Класс. Обязательно дополню) Пошла думать)

Крутой флешмоб — и очень красивый твой стих.

Понимаешь, не сети плели,
Не корабль сбирали в ахею –
Пену брали из-под весла,
Вспоминая нагую Елену.

И в изгиб, и в коленный овал
Кружевную кидали накидку –
Я впервые тебя целовал
в белый стан ослепительно гибкий.

Чтобы ближе к себе подманить
Эти губы вишнёвого цвета,
Продевал золочёную нить
И ловил твои руки в браслеты.

В мякоть платья – зажмурив глаза,
Я с разбегу, с крутого обрыва,
Расшвыряв всем собой небеса —
Вплыл взахлёб и глотал торопливо

+)

Спасибо, Валера! Супер! Переплюнет ли кто лонгрид?)

Бу-бу-бу-бу, бу-бу-бу-бу, бу-бу-бу-бу…
Так вроде?

В оцинкованном влажном Батуме,
По холерным базарам Ростова
И в фисташковом хитром Тифлисе
Над Курою в ущелье балконном
Шили платье у тихой портнихи.

И невесты на выданье краше
Не видали ни горец, ни пришлый:
Белым саваном гор опускалась
Ей на плечи тяжёлая ноша,
Бриллиантами слез в оторочках.

Громкой песней орла над долиной
Огласилась широкая свадьба
И гостей, исчислямых небом,
Ноги в пляс роковой припустились.
И рыдала Тамара из гроба,
Что не ей приневестилось нынче.

А кувшины пустели — из рога
Пились сны от лозы переспелой.
И валилися гости в повалку
Очарованы танцем невесты,
Той, без устали ритму сестрицы

И чернело над саклями небо,
И просуженный хрип барабанов,
Над Арагвою эхом подхвачен,
Заглушал и молитвы и слезы,
Что кинжалами звёзд высекались
Из ущелий гранитных и снега.

В оцинкованном влажном Батуме,
По холерным базарам Ростова
И в фисташковом хитром Тифлисе
Над Курою в ущелье балконном
Свадьбу Смерти запомнят надолго.

Марина, спасибо! Отлично!

Спасибо, Серёжа) Здорово!

… В этом платье, я помню, в двадцатом,
Оступилась на вымокших сходнях,
Оглянувшись на берег угрюмый.

Без кровинки в обветренном лике
Измождённый усталый поручик
Подхватил меня споро под локоть.
А за бортом февральские воды,
Воронёною Люгера сталью…

Золотистые пляжи Бизерты
И Галиполи злое проклятье.
Горек Родины вкус на разбитых
Неподатливой крепкой фисташкой,
На губах, что овеяны смертью,
Что обветрены лживой надеждой…

Где моё обветшалое платье,
Где мой Смольный? Балов Петербурга
Я не слышу забытых мелодий.
Петрограда чеканная поступь
Всё терзает мой слух обожжённый,

Мерный стук пароходного чрева
Да гортанные выкрики чаек,
Да протяжный призыв муэдзинов.

Где ты, Родина? Смята, как платье.

У которой один моток ниток,
да к тому же он белого цвета,
что в итоге? от платья осталось
только тихой портнихи усталось,
а заказчица как же?
раздета.

Ты напой ей слова этой песни
ночью жаркой в горящем Тифлисе,
да — без платья, но так интересней,
как горят её локоны лисьи
на ветру, что их сдуть захотелось
с обнаженной…
и всё заверте…

воще

Приглашаю всех литкультовцев поиграть в поэтическую игру: Быть Мандельштамом.