Рубрика «Индивидуальный подчерк». Выпуск 98. Инга Кузнецова. Книга стихов " Летяжесть ".

***
и что-то вдруг прозрачно промелькнет
и станет может быть понятно
как фельдшер-солнце льёт нежнейший йод
на белое на память пятна
пока мы в фокусе в сиреневом поту
бледнеем в тюрьмах застекленных
у ящерки традиции во рту
уже молчит сверчок влюблённых
когда я растеряюсь как линней
в садах висячих трансценденций
достань мне с полки тело подлинней
и помоги одеться
***
когда кончики волос
ветер развернул к тебе
фикусовые свидетели
прежних любитв увяли
саксофонист
попробовал на трубе
а шпион не заметив знака
задумался о провале

когда кончики волос
взлетели к твоей щеке
шорох стал порохом
сырость вошла как рысь
время в предметы
а запах и вкус и риск
стали железом
как браунинг в я-
щике
***
средневековье
у нас под ногтями
мы его вычищаем специальными щётками
но бесполезно
средневековье
у тебя под языком
перекладываем ко мне
и обратно
из средневековья
сплетен мой пояс неверности
средневековьем
подкованы наши лошади
прячущиеся под капотом
средневековье
в сумке твоей подметной
средневековье
в крупинке соли
свернутое прозрачно
средневековье
в темноте полов
в бессоннице
в дубовом запахе
в каждой ране
нанесённой чем-то ручным
и локальным
в каждой трате
абсолютной
в каждом движении
выдуманном стеклодувом
средневековье
редких надежд
витражи удивленья
***
мы стояли в какой-то панковской подоротне
и я крутила плоскую пуговицу
твоего пиджака
такого клетчатого что он казался мне
расписанием дней
я клонила лицо к укреплённому ватой плечу
и крутила пуговицу
она была как щит
от всех невзгод от которых ты бы меня
может быть не сберёг
и всё кружилось
детская площадка
с облупленною каруселью
скамейки встроенные шатко
среди развалин и расселин
кружилось время и часы
секундомеры светотени
кружились ласточки и псы
прожилки медленных растений
и ленты изначальной тьмы
раскручивались и дрожали
на пуговице этой мы
всё и держали
***
сигнал непрерывного взлёта у зябликов
звучит как быстрое рассечение воздуха
портновскими ножницами
to be or not to be
звучит как серия маленьких поцелуев
за ухом
бытие мимолётно
бабочки не моргают
я не могу всё это соединить
в предустановленную гармонию
я не могу всё это соединить
в силлабо-тонику
это нечестно
мы надорвали воздух
шёлк коммуникации
характерный треск
***
какая дикая тоска
сжимает счастливое сердце
майкой унисекс
***
граница
между жизнью и литературой
так окончательно стёрлась
что теперь остаётся надеяться
только на то
что я замечу границу
между чудом и не
но пока не вижу
в горле стоит одна и та же субстанция
она и выговаривается
и дышит
предметы расплавлены
жидкости твердоваты
воздух как дым
я и сама знаю
что это не стихи
***
как много музыки беспомощной внутри
как много гендера снаружи
ты на меня сегодня не смотри
ты слушай
***
давай устроим демонстрацию в защиту лета
напишем в инстанции дойдем до степеней известных
до известного уровня давай держать уровень света
широколиственные нас поддержат
и тихим смешанным наши надежды на них могут показаться лестны
хвойные займут нейтральную позицию
и вот тогда мы разоружим стратегического лесоруба
нет мы не станем подобны ему не будем действовать грубо
я покажу ему ногу и всего-то а ты вольешь что-то алкогольное в губы
мы просто ещё не пробовали попытка не пытка а проба ещё не роба
давай попробуем
***
я устала
и мне сегодня ничего не сказать о том как твид земли
впитывает труд воды
дерево на берегу болтается как котомка
за плечом удаляющегося потомка
да
дым
больше ничего не вижу
какую-то общую жижу
всё упростится не понадобятся наши жи-ши
жители неизвестности глядящие снизу
укрепляют ряды
***
одиночество так бессмысленно
но все-таки честно
и хотя это так
сколько живу
но я до сих пор
в одиночестве не мастак
я даю мастер-классы
по выжженному одиночеству
и экзистенциальному
я даю
даже фору иным фортунатам
покачиаающимся на краю
но
я не мастер
я только фломастер
без сертификата
и чёрного пояса хау-ду-ю-ду
и квитанцию на оплату
в этом хаосе я не найду
за солнечный свет
за поклейку лесных обоев
засыпающий снег
заливающий дождь

от стремящихся нет отбоя
а себя
пожалуй и не найдешь
***
Когда единственная жизнь
идёт, меня не замечая,
легко, на цыпочках измены,
когда ей нравится любой,
а я сижу в оцепененье
за чашкой выцветшего горя
или в авто самоповтора
сжигаю вязкую любовь:
когда, не выдержав печали,
хочу всё бросить, потерять,
рассыпаться, - она, как мать
усталая, после работы
приходит, говоря: "Ну что ты... "
***
больница тонущий корабль
как зимней утки перепонки
как отсыревшая кора
потерянной рыбачьей джонки
но страха нет есть только мгла
всепроникающая влага
пока под кожей спит игла
бегу по соснам как летяга
***
Время, рвущееся на ветру,
как в разбитой витрине пиджак манекена,
уверяет, что я умру,
скатываясь постепенно
к мелким прихотям и страстям,
мыслям "купить порошка и сыра",
рассыпаясь на тут и там,
удобряя поверхность мира.
Но тот, кто удерживает меня
от нелюбви, от исчезновенья
ярким светом сквозного дня,
полем зрения, -
тот, собирающий по частям
ткань истрепанную, но живую,
отвечает мне тут и там:
" Да, я существую ".
***
Ветка

ветка качается в центре покоя
если б я знала, что это такое
если б я знала, что это такое
***
запутанность веток
растущих из струнных концертов
стремительность скрипок
листы разлетелись без скрепок
скребущие буквы сбежали
о бах мой ты крепок
разматывай свиток
в последнем вагоне из центра

осколки стекла
высыпаются из клавесинов
органное небо темнеет
о бах мой как сильно
ты веришь а город крошится
и хором окраин
как можешь ты быть так заранее ранен

идти с плеером "эмпэтри"
и не чувствовать шумной
толкучки по музыке умной
бесценной безумной
ступать по-индейски неслышно
не чувствуя лишней себя
***
Вечер красив, точно первобытный пейзаж:
диплодокова нежность многоэтажек,
детской горки остов и входящий в неистовый раж
джип-носорог. Как нелеп он и тяжек.

Он ноздрями огней раздвигает неправильный двор,
роет мордою снег, зеленеющий под фонарями
(это мха островки с запекшимися краями).
Наливается кровью, глазея в упор.

Дом травояден - невинное логово мух,
облепивших его, прокусивших до норок квартирных.
Как похоже на "з-з" завсегдатаев пенье эфирных
и на "ж-ж" наше чтение вслух!

Мелочь пузатая, думаем мы, что давно
проживаем - уже измениться могли б. Птеродактиль
самолёта мигает во тьме. Время дует в окно,
разрушая анапест и дактиль.
***
смыслы воздуха плотнее чем гранит
вспышки яростного звукового зренья
на каких носителях хранить
только на стихотвореньях
***
жить нельзя себя не выдавая
выдоха стекло не выдувая
***
джазовая труба
джазовая труба
убери мне морщинку со лба
***
Звукошар

Дождь стекает в воронку двойного дня.
Перламутровая видна
складка воздуха. Под затихающее ворчанье
жестяного жёлоба тянется за тобой
комната в беспорядке. Какой-то сбой -
и кровь бежит без оглядки.

Здесь и там. Проснувшимся между строк
или в просветах листьев чудится бог
неназываемый, незнакомый.
Он и есть сжимающий горло ком,
звукошар - а потом уже выдох, дом,
покидаемый босиком.
***
Прогулки наугад, как гулкое стекло,
как узнаванье незнакомых,
как стрекозы внезапное крыло
в трухе оконных насекомых.
***
Частная жизнь в сюртучке непонятного цвета,
с нерастворимым "люблю вас" под языком.
Договорились же: больше не будем об этом
медленном счастье, а лучше и ни о каком.

Вынь-ка улыбки бумажный платок из кармана,
вытри лицо и послушай, пока без помех:
огнеупорного горя горшочек гортанный,
слепленный наспех, и плач переводит как смех.

Там, где смеются смешные "ревущие ревмя",
время дрожит, как кисель из гигантского ревня,
звук " крылышкуя " и песенки шар голубой.
Нитку покрепче держи, замерзай не на шутку.
Ты ведь сама - только воздух, ты - жуть промежутка
между тобою и той, что стоит за тобой.
***
трещина лобового
перечёркивает то что есть
зеркало заднего вида
прощается с тем что было
полдни слепые августа
ясность вот это тест
точно в комоде найденный парабеллум

среди белья
завёрнутый кое-как
в чью-то рубашку или нижнюю юбку
тот кто решился
помнит любой пустяк
необратимость любого поступка
***
если бы я любила тебя как следует
что из этого следует?
если бы я любила тебя как положено
был бы текст односложным?
если бы я причинно-следственно
осторожно
отделяла опята от ложных
реальные вещи от невозможных
если бы да кабы
убежать втихаря от судьбы
***
Лист, свернутое в трубку обещанье,
в бутылке воздуха зелёное письмо.
Стоят миры за всякими вещами.
Который мой?
Который май пора остепениться,
выращивая сумерки, осесть.
А я бегу - и каждая страница
как порванная сеть.
Как непонятно жить! Но спорить легче
о смысле памяти с собой,
когда линолеум так клетчат,
что нужен сбой.
***
я человеческий крот
выхожу на поверхность сознанья
выбираюсь из-под обломков
мысленных городов
после обвала
сердцетрясения
гнева-цунами
плача-потопа
после пожара
(каждый себе геродот)...
***
узнаешь этот почерк кафки
этот титульный лист зимы
закрывают коричные лавки
и в ломбарды сдают умы

в ломбардии равномерной
и гиперборее рек
уже не спасёт наверное
всё то что ещё не снег...