АвторПортрет Павла Недоступова

Мы запускаем новых цикл публикаций на ЛитКульте. В них будем говорить исключительно про авторов, точнее про их тексты.

Редакторы ЛитКульта и лучшие авторы портала будут говорить про своих коллег по перу. Какой портрет автора они видят? Про что тексты автора? 

Сегодня эти вопросы были посвящены творчеству бывшего редактора ЛитКульта, одного из лучших прозаиков за всю историю не только нашего литпортала, но и всей сетевой литературы Павла Недоступова. 

Этот выпуск приурочен к выходу книги Павла, которую мы все вместе сделали в память о нём и его творчестве. Отзывы оставили редакторы ЛитКульта и редакторы соседнего литпортала Альтерлит (тоже большие и настоящие друзья Паши). Человек формировал около себя свою литературную вселенную, в которой находилось место совершенно разным людям с разными идеями и творческими подходами, с разными текстами и мыслями.

Лично я потерял - крутейшего собеседника и креативщика, который понимал всю суть сетературы, знал что надо современным прозаикам, как делать конкурсы, как авторов подстёгивать к творчеству и вдохновлять на новые тексты или даже литературные эксперименты. Пусто без такого друга рядом...

Ксения Комарова

Я помню, как Миша Аламо представил редакции новичка. Вот, мол, хороший прозаик, нам как раз нужен. Я зашла на страницу Паши, посмотрела фотку, без особого интереса пролистала тексты. Стали общаться. А закончили через пять лет, в январе 2023 года. Последний наш телефонный разговор дался обоим крайне тяжело. Сейчас, когда Паши нет, его фигура очистилась от шелухи ссор и непонимания, и он видится другим. Но важно то, что он был сложным. Отчасти именно это двигало его вперед – невозможность вести обычную жизнь, мириться с тем, что не нравится, жажда найти себя. Паша мог подойти к начальнику и сказать ему – иди в жопу. Не спал ночью, придумывая рэп и панчи. Хотел путешествовать и вести заметки о ресторанах, где удалось попробовать что-то вкусное. Не ел суши со сливочным сыром. Обожал велосипед, хотя в последние годы у него его не было. Рвался на улицу, как мартовский кот, иногда спал на лавочках. Ждал осени. Любил готовить и гордился своим болоньезе, запеченной рыбой и «охуенчиком» из сырка, намазанного на батон. Курил, как паровоз.

Рассказывал истории про своих женщин – сейчас я понимаю, что многое выдумывал просто на ходу. Например, у него была байка про азиатку-танцовщицу гоу-гоу в шубе на голое тело. Она пришла к Паше домой, встала на мостик на полу, ковер пополз, и танцовщица шлепнулась, как жук, на спину. А после секса – естественно! – мучила Пашу болтовней про дорогие ботфорты. 

Паша говорил, что не любит фэнтези, но фактически писал именно его. Реалистичных рассказов у него довольно мало, и даже в них мир искажался или алкоголем, или сном. Сейчас я понимаю, что реальность ему просто не нравилась. И к себе он был крайне критичен – иногда доходил в этом до исступления. Все, что он делал, было как в последний раз, на пределе сил, наверное, поэтому его жизнь так резко оборвалась.

Он был влюбчивый, как подросток, постоянно в погоне за «той самой». Он искал свою богиню любви, которая воплощалась в самых разных женщинах. С одной Паша залез в Питере в какой-то дворец и попал в ментовку, дома у другой обнаружил целый пакет игрушек для взрослых и долго в нем рылся, чтобы удержать третью набил на правой руке ее имя и был вынужден носить часы с широким ремешком, чтобы спрятать надпись. Богиня ускользала каждый раз, как только Паша пробовал построить внятные отношения.

Его мнению по поводу текстов я доверяла безоговорочно. У нас были разные вкусы, но то, что он утверждал, звучало веско. Паша чувствовал слово, был внимателен к деталям и умел выцеплять главное. На мой взгляд, он был лучшим редактором прозы, которого я видела на ЛК. Но очень нестабильным. Как только его одолевала боль, он бросал все и бежал прочь. Кожи на Паше не было совершенно. Алкоголь усугублял любые состояния до катастрофы. Он удалял из сети свои тексты, аккаунты, выбрасывал сим-карты. Это слабо помогало, а восстанавливать из руин жизнь становилось с каждым разом сложнее.

Мы виделись только один раз – в 2017 году, когда он приехал в Нижний. Я встретила его на вокзале, мы пошли в какую-то тараканью пивную, взяли пива и водки, пришли ко мне домой. Потом я отвела пьяного Пашу в хостел. У него не было с собой ничего – ни зубной щетки, ни сменного белья, ни зарядки для телефона. Но он обаял администратора хостела, и у него все появилось. Потом я посадила его на поезд. Возможно, сказала что-то вроде «увидимся». Но этого не случилось. Как писал Рыжий, в России расстаются навсегда.

Тамила Синеева

О Пашиных текстах уже много было написано до меня. От себя скажу то, что увидела и почувствовала я, читая его произведения. В Пашиных рассказах, на мой взгляд, прекрасно уживаются и гениальная простота изложения, и глубокие экзестенциальные размышления, и эротические сцены, и натуралистические детали. Да много чего. Что лично мне нравится - натурализм в рассказах Паши чаще всего строго дозирован, и потому не вызывает отвращения. Потому что любая натуралистическая деталь несёт в себе какой-то посыл или служит для раскрытия сущности какого-то важного явления. 

Ещё отмечу, что его рассказы прекрасно выстроены композиционно. Повествование логично от начала и до финала. Образы героев поданы яркими и точным мазками. Портреты выписаны так, что явственно видишь героев, как будто находишься рядом. Ну и, конечно, нельзя не отметить лёгкий слог Пашиных рассказов. Уж насколько я не люблю длинных текстов, но его тексты читаю с удовольствием.  И, конечно же, очень жаль, что его нет с нами. Но частичку себя он всё же оставил для нас в своих произведениях. По крайней мере, я это чувствую. Потому что общалась с ним и помню его голос, потому что в видеочате могли с ним выпить по сто грамм, чокаясь с экраном телефона, рассуждать и спорить о жизни и человеческих поступках, да что там говорить, человеком он был, с обнаженной беспокойной душой...

Ольга Орлова (Альтерлит)

Я очень трепетно, по особенному отношусь к рассказам Паши. Возможно, это отчасти по тому, что появление его в моей жизни стало переломным и очень важным моментом. Перечитываю, наслаждаюсь, перезагружаюсь, окунаюсь в тёплые воспоминания… Паша продолжает жить в своих произведениях, пульсировать жизнью «несмотря» и «вопреки». Мне кажется, его рассказы не возможно перепутать ни с какими другими. Они эксклюзивны и уникальны, как и он сам.

Сергей Грищенко

Для меня, проза Паши — это всегда о жизни. Его тексты напоминали рассказы Сартра, где больше всегда экзистенциального. И это всегда было интересно. Помню, что обратил внимание на то, что его герои слишком реалистичные. Сложные, характерные, но очень живые и из этого мира. Дерзкие, иногда на грани провокации, но, определенно, живущие в плоскости авторского мира очень гармонично и основательно.

Паша автор самобытный, посмеивающийся над героями и читателями. Над читателями через героев, и наоборот.

Но мне нравился еще и Паша читатель. Его глаз подмечал порой действительно тот ракурс, который, допустим, я и закладывала. А бывало и иначе, когда его комментарий заставлял меня посмотреть на тот или иной фрагмент совсем из другой плоскости восприятия. Задать себе вопрос – а почему бы не вот так.

Это было вдумчиво, честно и интересно.

prosto_chitatel (Альтерлит)

Я помню, что у меня было ощущение от Павла - энергии, бьющей через край. Солнечного, такого прямо протуберанцевого толка. Живая и созидающая. Бесшабашности и одновременно глубокого ума. Дерзости, которая присуща молодости. ногда он мог хватить через край, бывало и такое. Но это не со зла, а от темперамента скорее. Пытливости, ему было интерсно жить и разгадывать загадки, которые подбрасывали обстоятельства. Амбиций, он хотел и явно мог добиться в жизни большего, и чувствовал, думаю, это. В то же время, немного неприкаянности, как будто человек не совсем в текущий момент времени чувствует себя реализованным на все сто и от этого мается и разбрасывается. Такое бывает у всех, я думаю, в разные периоды жизни, по разным причинам

Евгений Антонов

Есть две категории авторов литературных текстов. Одни пишут о себе и для себя. Другие - о других и для других. 

Последние часто более успешны в практическом плане. Однако, встретив такого в плоти и духе, начинаешь подозревать, что тексты сочиняет его брат-близнец, задержавшийся в мамке при родах на лишнюю минуту, и теперь этот неключимый инвалид только и годен, разве что, на написание гениальных текстов, которые старший брат любезно маркетирует. 

Первые же просто получают кайф. От текста, от образа, от фразы, от слова, от самого себя… “Ай да я, ай да сукин сын”. Иногда кайф приносит боль. Но это всё всё на пользу. 

Паша из тех, кто сочиняет о себе и для себя. Знаю, что это и сладко, и больно. 

И хотя у нас были “моменты на двоих”, я с ним реально и не знаком. Но я уверен, что если мы когда-нибудь познакомимся, он будет именно таким, каким я представляю его по его текстам и по этим нескольким “моментам на двоих”.

Йоко Онто

Про Павла Н. Буду честной, мне не нравились его рассказы. Они не трогали меня, часто казались надуманными, схематичными, юмор грубым и не смешным. Но, он был искренен шел от своего личного понимания литературы, говорил только от себя, это усиливает воздействие – я могу не соглашаться, но я вижу настоящее мнение, не заимствованная позиция «праведника» или «знатока», а мятежное и противоречивое человеческое понимание жизни, которое свойственно и мне. Такой взгляд всегда подкупает, он полон живой судьбы.
Мы пытались вместе написать рассказ. Наш тандем не состоялся по моей вине, но рассказ был дописан мною и в нем остался абзац Павла как памятный знак нашего касания.

Святослав Белковский

Сильнейшая проза от Павла Недоступова. Пёстрая, разнообразная, всегда очень живая. Таким был и сам автор. На ЛитКульте и, по всей видимости, не только.

Павел-автор давал слово всем и писал для всех. 

Давал слово всем – и все брали. И получались очень харизматичными. И как будто проходили вот тут, совсем рядом. То есть автор умел вовлечь в происходящее на «страницах». И вовлечь на самом серьёзном уровне.

Писал для всех – а что все? А все – ничего. Плюс-минус.

В некотором плане автор и сам был собственным персонажем. Даже, наверное, персонажАМИ. И будут спорить, но всем будет очень интересно. А Павел хитро подмигнёт кому-то из спорщиков. И продолжится ещё долго-долго тырвью под мухой. И интервьюер мимоходом снова пообещает быть (но пообещать – не значит…).

Клара Шох:

Конечно же Павел был пенсионарием высшей марки. Вокруг него всё жило, бурлило, двигалось. Всё равно куда, лишь бы не стоять на месте. Его любили женщины, и он их. И его рассказы полны жизни. Полны еды http://litcult.ru/prose/34829 и секса http://litcult.ru/prose/36409. Нет, они не мортальны, как я сначала ошибочно думала. Они про выбор. Про тот самый высокий предельный выбор человека, возможно, ради которого он и должен жить по божьей задумке. Либо-либо. Либо ложануться, либо умереть. Наверняка это и есть смысл, самая настоящая витальность. Ну не ради же «румынской стенки» или тачки жить. Да кто о пределах сейчас помнит? Модернизм, как опытный гинеколог тщательно выскреб и обработал спиртом. Разве что по пятницам пьяные мужичонки выбивают из себя истеричные словечки, которые утром улетучиваются вместе с хмелем, и только румынская стенка стоит, недрогнувшей Вавилонской башней.

Быстро жил, быстро писал: рассказ «Услуги связи» http://litcult.ru/prose/36418 он написал за три часа и тут же залил на ЛК (аккаунт был другой, Павел часто сносил, а потом заливал по новой).
Помню, как он под женским именем выложил рассказ «Young And Beautiful» и, по-моему, именно в этот день пришла на портал neon (Йоко Онто) с эротическим рассказом, как, впрочем, и у меня случилась текстовая сексуальная драма. И мы ходили к другу в тексты и стебались. Хотя на самом деле в то время я и Недоступов были очень далеки от дружбы, больше ругались. Но всё равно это было ярко, да и ругань была совершенно другая, не злая. Но про Пашин алкоголизм упоминала, конечно, это святое) Безвозвратно ушедшее.

Один из моих любимы текстов - новелла «Мёртв» http://litcult.ru/prose/36624.
Другой - «Там, где штиль» http://litcult.ru/prose/37023.
Особенный - «Дицефальный парапаг» http://litcult.ru/prose/36976. В парапаге Павел соединил две половины человека – прекрасную и ужасную в одной обгоревшей женщине. Помните, как у Окуджавы?
«Две дороги - та и эта,
Та прекрасна, но напрасна,
Эта, видимо, всерьез».

Случайно ли, что последний рассказ, выложенный Павлом на Литкульте, называется «После смерти» http://litcult.ru/prose/37981?
Он знал, он был готов. 
Последние слова, последнего рассказа:
«Больше некого ловить — всех, что надо я поймал,
Надо сразу, сразу вскрыть, чтоб никто не пропадал.
Ярко-желтые очки, два сердечка на брелке,
Развеселые зрачки, твое имя на руке»

Поэт всегда всё про себя знает. Паша поэт, который писал прозу.