|
Блоги - раздел на сайте, в котором редакторы и пользователи портала могут публиковать свои критические статьи, эссе, литературоведческие материалы и всяческую публицистику на около литературную тематику. Также приветствуются интересные копипасты, статические статьи и аналитика!
113 |
***
Зловещий грезился мне сон...
И люб и страшен был мне он;
И долго образами сна
Душа, смутясь, была полна.
В цветущем - снилось мне - саду
Аллеей пышной я иду.
Головки нежные клоня,
Цветы приветствуют меня.
Весёлых пташек голоса
Поют любовь; а небеса
Горят и льют румяный свет
На каждый лист, на каждый цвет.
Из трав курится аромат;
Теплом и негой дышит сад...
И всё сияет, всё цветёт,
Всё светлой радостью живёт.
В цветах и в зелени кругом,
В саду был светлый водоём.
Склонялась девушка над ним
И что-то мыла. Неземным
В ней было всё - и стан, и взгляд,
И рост, и поступь, и наряд.
Мне показалася она
И незнакома и родна.
Она и моет и поёт -
И песнью за сердце берёт:
"Ты плещи, волна, плещи!
Холст мой белый полощи! "
К ней подошёл и молвил я:
"Скажи, красавица моя,
Скажи, откуда ты и кто,
И здесь зачем, и моешь что? "
Она в ответ мне: "Будь готов!
Я мою в гроб тебе покров".
И только молвила - как дым
Исчезло всё. Я недвижим
Стою в лесу. Дремучий лес
Касался, кажется, небес
Верхами темными дубов;
Он был и мрачен и суров.
Смущался слух, томился взор...
Но - чу! - вдали стучит топор.
Бегу заросшею тропой -
И вот поляна предо мной.
Могучий дуб на ней стоит -
И та же девушка под ним;
В руках топор... И дуб трещит,
Прощаясь с корнем вековым.
Она и рубит и поёт -
И песнью за сердце берёт:
"Ты руби, мой топорок!
Наруби ты мне досок! "
К ней подошёл и молвил я:
"Скажи, красавица моя,
Скажи, откуда ты и кто
И рубишь дерево на что? "
Она в ответ мне: "Близок срок!
Тебе на гроб рублю досок".
И только молвила - как дым
Исчезло всё. Тоской томим,
Гляжу - чернеет степь кругом,
Как опаленная огнём,
Мертва, бесплодна... Я не знал,
Что ждёт меня, но весь дрожал.
Иду... Как облачный туман,
Мелькнул вдали мне чей-то стан.
Я подбежал... Опять она!
Стоит, печальна и бледна,
С тяжёлым заступом в руках -
И роет им. Могильный страх
Меня объял. О, как она
Была прекрасна и страшна!
Она и роет и поёт -
И скорбной песнью сердце рвёт:
"Заступ, заступ! глубже рой:
Надо в сажень глубиной! "
К ней подошёл и молвил я:
"Скажи, красавица моя,
Скажи, откуда ты и кто,
И здесь зачем, и роешь что? "
Она в ответ мне: "Для тебя
Могилу рою". Ныла грудь,
И содрогаясь и скорбя;
Но мне хотелось заглянуть
В свою могилу. Я взглянул...
В ушах раздался страшный гул,
В очах померкло... Я скатился
В могильный мрак - и пробудился.
***
Сник сперва я в тайной дрожи,
Думал: вечно будет мрак;
А потом стерпелся всё же, -
Но не спрашивайте: как?
***
Горный голос
В долине всадник, между гор;
Конь замедляет шаг.
"Ах, ждёт ли меня любовь моя
Или тяжкий могильный мрак? "
Ответил голос так:
"Могильный мрак! "
И всадник едет вперёд, вперёд
И говорит с тоской:
"Мне рано судьба судила смерть,
Ну что же, в земле - покой".
И голос за горой:
" В земле - покой! "
Слеза бежит по его лицу,
И на сердце грусть, тоска:
"Что ж, если в земле лишь найду покой,
То, значит, земля легка".
В ответ издалека:
" Земля легка! "
***
Гонец
Гонец, скачи во весь опор
Через леса, поля,
Пока не въедешь ты во двор
Дункана-короля.
Спроси в конюшне у людей,
Кого король-отец
Из двух прекрасных дочерей
Готовит под венец.
Коль тёмный локон под фатой,
Ко мне стрелой лети.
А если локон золотой,
Не торопись в пути.
В канатной лавке раздобудь
Верёвку для меня
И поезжай в обратный путь,
Не горяча коня.
***
Песня о червонцах
Мои светлые червонцы,
Где блестите вы? На солнце?
Иль у рыбок золотистых,
Беззаботной неги полных,
Кувыркающихся в волнах?
У цветочков золотистых,
Что сверкают в свежих росах
Рано утром на покосах?
Иль у птичек золотистых,
Что парят над перелеском,
Ослепляя нежным блеском?
Не у звёзд ли золотистых,
Что, качаясь в тверди зыбкой,
Светят ночью нам с улыбкой?
Вы, червонцы золотые,
Не ныряете в волнах,
Не сверкаете в траве,
Не парите в синеве,
Не смеётесь в небесах -
Цепко держит вас рука
Моего ростовщика.
***
Разубранному в золото чурбану
Я возжигать не буду фимиам,
Клеветнику руки я не подам,
Не поклонюсь ханже и шарлатану.
Пред куртизанкой спину гнуть не стану,
Хоть роскошью она прикроет срам.
Не побегу за чернью по пятам
Кадить её тщеславному тирану.
Погибнет дуб, хоть он сильнее стебля,
Меж тем тростник, безвольно стан колебля,
Под бурями лишь клонится слегка.
Но что за счастье жребий тростника?
Он должен стать иль тростью франта жалкой,
Иль в гардеробе выбивальной палкой.
***
Поднявшись над зеркалом Рейна,
Глядится в зыбкий простор
Святыня великого Кёльна,
Великий старый собор.
И есть в том соборе Мадонна,
По золоту писанный лик,
Чей кроткий свет благосклонно
В мой мир одичалый проник.
Вкруг Девы цветы, херувимы
Парят в золотых небесах,
Но явное сходство с любимой
В улыбке, в губах и глазах.
***
Когда-то друг друга любили мы страстно...
Любили хоть страстно, а жили согласно.
Женой её звал я, она меня мужем;
День целый, бывало, играем, не тужим.
И боже спаси, чтоб затеяли ссору!
Нет, всё б целоваться - во всякую пору!
Играть наконец мы задумали в прятки
И в чаще лесной разошлись без оглядки.
Да так-то сумели запрятаться оба,
Что, верно, друг друга не сыщем до гроба.
***
В этой жизни слишком тёмной
Светлый образ был со мной;
Светлый образ помутился,
Поглощён я тьмой ночной.
Трусят маленькие дети,
Если их застигнет ночь;
Дети страхи полуночи
Громкой песней гонят прочь.
Так и я, ребёнок странный,
Песнь мою пою впотьмах;
Незатейливая песня,
Но зато разгонит страх.
***
Когда я про горе своё говорил,
То каждый зевал да молчанье хранил;
Когда же в стихи я его нарядил,
То много великих похвал заслужил.
***
Твои глаза - сапфира два,
Два дорогих сапфира.
И счастлив тот, кто обретёт
Два этих синих мира.
Твоё сердечко - бриллиант.
Огонь его так ярок!
И счастлив тот, кому пошлёт
Его судьба в подарок.
Твои уста - рубина два.
Нежны их очертанья.
И счастлив тот, кто с них сорвёт
Стыдливое признанье.
Но если этот властелин
Рубинов и алмаза
В лесу мне встретится один, -
Он их лишится сразу!
***
Кто впервые в жизни любит,
Пусть несчастен - всё ж он бог;
Но уж кто вторично любит
И несчастен, тот дурак...
***
Пастушок
Пастушок - король над стадом,
Холм зелёный - гордый трон,
А над головою солнце -
Лучезарней всех корон.
В красных крестиках барашки
Нежно ластятся к ногам,
А телята - кавалеры -
Гордо бродят по лугам.
Средь козлят придворной труппы
Каждый - чудо, не актёр,
А коровьи колокольцы,
Флейты птиц - оркестр и хор.
Он поёт, играет нежно;
Тих и нежен дальний гул
Водопадов, стройных елей, -
И король слегка вздремнул.
В это время государством
Управляет верный пёс,
Чье сердитое рычанье
Ветер по полю разнёс.
А король сквозь сон бормочет:
"Что за бремя эта власть!
Хорошо бы к королеве
Поскорей домой попасть!
Головой привлечь державной
К ней на грудь хотел бы я!
В нежном взоре королевы -
Вся монархия моя! "
***
Ночь на побережье
Холод. Беззвездная ночь.
Как сусло, море бурлит.
А над ним плашмя на брюхе лежит
Уродливый северный ветер;
То он, приглушая кряхтящий голос,
Как старый брюзга в хорошую минуту,
Рассказывает волнам
Множество странных историй,
Причудливо-мрачных, могучих
Стародавних норвежских сказаний,
То раскатисто вдруг захохочет - и воет
Песни-заклятья из "Эдды",
Рунические заговоры,
Такой колдовской непокорной силы,
Что белые дочери моря
С плеском пускаются в пляс
В озорном опьяненье.
Меж тем по прибрежной кромке,
По сырой полосе песка,
Идёт незнакомец, чье буйное сердце
Неукротимее волн и ветра,
И куда он шагнет,
Там брызжут искры и скрежещут ракушки.
Запахнув свой серый плащ поплотнее,
Он спешит вперёд сквозь ветер и ночь
Прямо на огонёк одинокий,
Который приветливо светит
В окошке рыбачьей лачуги.
С братьями вышел в море отец,
А дома, одна как перст,
Осталась рыбачья дочка,
У очага присевши,
Слушает, как тихонько
Поёт, обещая радость,
Вода, в котелке закипая,
Потом подбрасывает трескучий хворост
И дует в огонь.
И пылает красный отсвет
На её щеках цветущих,
На лилейно-белом плече,
Что выглядывает нежно
Из холщовой грубой рубахи,
И на крохотной, прилежной руке,
Что плотнее стягивает юбку
На талии тонкой.
Вдруг распахивается дверь,
И входит в дом ночной незнакомец;
Он уверенно-любовно
Смотрит, как встаёт навстречу
Девушка, бела и стройна,
Как испуганная лилея,
И, плащ свой сбросивши на пол,
Со смехом говорит:
"Ты видишь, малютка, я слово сдержал
Я пришёл, и со мною пришло
То давнее время, когда боги с небес
Нисходили к дочерям смертных,
Этих дочерей обнимали
И зачинали с ними
Поколенья царей-жезлоносцев
И героев, удивлявших весь свет.
Но не надо так долго, малютка,
Дивиться на мою божественность,
А дай мне, пожалуйста, чаю с ромом,
На дворе холод,
И в такую погоду
Мерзнем даже мы, вечные боги,
И можем схватить божественный насморк
И бессмертный кашель ".
***
Закат солнца
Красивое солнце
Спокойно опустилось в море,
Бегущие воды уже окрасила
Тёмная ночь,
И только закат
Сеет по ним золотые огни;
И шумящая мощь прилива
Теснит к берегу белые волны,
Они резво и весело скачут,
Словно ягнята пушистые,
Которых к вечеру с песней подпасок
Гонит домой.
"Солнце, как ты красиво! " -
Помолчав, промолвил мой друг,
Который гулял со мной по побережью
И, полушутя-полугрустя,
Уверял меня: "Солнце -
Красавица, что ради почёта
Вышла замуж за дряхлого бога морей.
Днём она радостно странствует
По высокому небу, разодетому в пурпур,
Сверкая брильянтами,
Многолюбимая, многохвалимая
Всеми земными твореньями
И радуя все творенья
Своим тёплым и светлым взглядом;
Но вечером, безутешно покорная,
Она возвращается снова
В свой влажный дворец, в объятья постылые
Супруга-старца".
"Поверь мне, - добавил мой друг,
И засмеялся, и вздохнул, и опять засмеялся, -
Семейство у них очень нежное!
Они или спят, или спорят,
Да так, что всё море бушует,
И мореход в шуме волн может слышать,
Как старец ругает жену:
" Вселенская толстая шлюха!
Бесстыдная лучезарница!
Целый день для других ты пылаешь,
Для меня же ты ночью, как лёд, холодна! "
После такой перебранки,
Конечно же, горько рыдает
Гордое солнце и жалуется на судьбу,
Да так жалобно стонет, что владыка морей
В отчаянье - прыг с постели! -
И быстро плывёт наверх, -
Отдышаться и образумиться ".
Я сам его видел в прошлую ночь;
По грудь он выплыл из моря.
Он был в куртке из жёлтой фланели,
В лилейно-белой ночной еромолке,
С увядшим, старым лицом.