9
53
Рубрика: литература


Минус тридцать


Тишина, озвученная лаем,

мы его дословно понимаем,

запросто берусь перевести

про войну миров - и пораженье

нашего, чье кратное круженье

у Вселенной было не в чести.

Поминают сплетные дворняжки

из давно распущенной упряжки

огонёк последней из застав,

где когда-то грешники спасались.

А по хвойным лестницам метались

белки, сатанея от забав.


... Кто про те вселенские разборки

нынче помнит - разве в военторге

окружном некупленный погон.

Ты тогда пронизывала косу

алой змейкой, стало быть, к морозу

царственному, словно Соломон.

Той фосфоресцирующей ночью

волны снега притекли воочью

на крыльцо.

Кто-то вдруг вошёл, сутуля крылья,

раз - и вынул сердце без усилья,

отвернув слепящее лицо.


С той поры сказитель и начётчик,

я ещё и классный переводчик,

хоть, увы, с нередких языков:

грай вороний стал мне люб и внятен

в тишине всё меньше белых пятен

в серый-серый день без облаков.


Правда, разумею много хуже

пересудов бобиков о стуже

человеков выспренний глагол.

Но и их - сметливых и убогих,

понимаю, пусть не всех, но многих

с хрипотцой из самых альвеол.


1997


***


Не сейчас, не нынешним сентябрём,

был я равным в стае других пираний.

А теперь вот сделался дикарём

и чураюсь шумных больших компаний.


И не смысля, в сущности, ни аза

ни в одном из русских больных вопросов,

я спешу порою залить глаза,

не дождавшись вечера и морозов -

при которых зыблется бирюза

над непаханой целиной заносов...


Вот тогда, считай, на излёте дней

я порой завидую лишь породе

старика, игравшего Yesterday

на баяне в сумрачном переходе.


2001


***


В пелене осеннего молока

хорошо бы, выровняв аритмию,

генным кодом старого черепка

вдруг разжиться и воссоздать Россию.


Чтобы стала снова такой, как до

своего позора, конца, итога.

Чтобы было так же окрест седо,

но мерцала маковками Молога -


ведь ещё потопа не ждёт никто,

хоть полкан поскуливает с порога.


Я бы начал на ночь читать внучкам

свод законов или земли кадастры,

прижимая к влажным платок зрачкам,

на взъерошенные любовался астры


и неистощимые облака -

неужели всё это дубликаты?

И уж знал бы, Родина, как хрупка,

а по-своему и права ты!


Или это конспиративный свист,

или кто-то плачет всю ночь в подушку...

И несёт за пазухой террорист,

словно сёмгу, в промасленном свёртке "пушку".


2002


***

У Батюшкова в Прилуках


Холмики погостов пеленая,

защищая нашу суверенность,

нынче снег - едва ль не основная

достопримечательность и ценность.


Божьей правды, так уж мир устроен,

фифти-фифти в тишине и в звуках -

там, где вьюжит, там, где упокоен

ненормальный Батюшков в Прилуках.


Кто, сложив походный рукомойник,

двадцать с лишним лет провёл в астрале,

тот не просто рядовой покойник,

о котором бобики брехали.


Он ещё в Венеции когда-то,

где брусчатка в голубином пухе,

всюду плестко и зеленовато,

соскользнул от сплина к депрессухе.


И уже хариты, аониды

после общих бдений их сиротских

не держали на него обиды,

отлетев от окон вологодских.


... По обледенелому накату

вихревая зыблется позёмка.

И почти подобна дубликату

жизни предка стала жизнь потомка.


Ощущение, что не впервые

и недаром нашего тут брата

кто-то видит в щели смотровые

зимнего недолгого заката.


2004


***


Чтобы стало на душе светлее,

надобно нам сделаться постаре,

рюмку в баре,

спички в бакалее.

Чтобы стала голова умнее,

а не просто черепушка с клеем,

нужен Тот, кому всего виднее,

а не пан Коперник с Галилеем.


А ещё стило и лот в дорогу,

чтоб вернуться с тучей тайн трофейных

в одночасье к милому порогу

из бессрочных странствий нелинейных.

Ибо наше небо не могила

с брошенною наугад бутылкой,

а всё то - о чём ты говорила

ночью мне по молодости пылкой.


2005


***


Есть в одной губернии... Ладно, пусть

даже не в губернии, а уезде

кто-то что-то знающий наизусть -

человек с глазами на мокром месте...


***

После музыки


Когда, заплывая в музыку,

смотришь из тьмы на сцену -

на несметные манишки оркестра

или на сосредоточенных одиночек

за необъятным роялем,

потёртой виолончелью,

подбородком придерживающих скрипку,  - глаза бывают на мокром месте.


Ибо каких ещё надобно доказательств

весче этих, консерваторских,

что мы не просто отпрыски инфузорий,

запоротый материал природы,

тати и сребролюбцы,

но ТВОРЕНИЯ САМИ -

раз смогли сотворить такое,

а потом исполнить на память или по нотам,

веки беспокойные прикрывая.


2015

 

***


Кто живёт на севере - тот не знает,

что такое лирика в чистом виде,

когда пожилому бородачу-красавцу

с лампасами на просторных брюках

девушка, отступив, вдруг закинет за поясницу

промельком ногу на алой шпильке

при взрывной поддержке скрипки аккордеоном.


Не догадывается живущий на юге,

как пахнет на холоде лисья шапка

встреченной на северах подруги,

ледяной щеки молодая кожа,

алкоголем тронутое дыханье -

когда окрест индевеют ветви,

становясь мохнатее ближе к ночи.


Но любовь - она ведь одна такая,

в двух словах о ней не расскажешь,

не откроешь третьему её тихих

потайных пружин и наитий.


Старый ключник её, воитель

в шатком гнездоподобном кресле,

сцепив на загривке пальцы,

смотрит на заоконный ветер,

в темных листьях набирающий силу...


2015


***

Старая фотка


1.


Я не вижу рябь

на твоих руках, на твоих щеках -

ведь на вдруг обретённой фотке

ты всё ещё та, с какой

мы учились вместе.

И плавились в огоньках

променад и стрелка по-над рекой.

Кто тебя без спросу заснял во сне,

не посмев иначе вспугнуть, согреть,

как она попала потом ко мне,

не могу помыслить, уразуметь...


В выходные танцы по вечерам.

Поножовщина в городском саду.

Разрывался было напополам

меж мольбертом и строчками на ходу.

Ты ждала заступника, мужика,

в череде занятий идя в отрыв,

а меня за маменькина сынка

и щенка держала, глаза скосив.


Но куда-то передо мной, щенком,

простиралась жизнь, а далёкий пик

её был непаханым ледником.

Лишь любовь к тебе была боль, тупик.

Пронеслось полвека с тех пор, и вдруг

я увидел, словно пришёл к ручью,

самую заветную из подруг,

безмятежно спящую и ничью.


2.


Была пора бравурных песен,

стукачества и новояза,

когда по городам и весям

распространялась, как зараза,

атеистическая ересь.

А я был по уши влюблённый.

И выцветал над нами, перясь,

в лазури след инверсионный...


Полуохрипшим дедом, то-то,

гляжу на выцветшую фотку.

Ты спишь ко мне вполоборота

и, спящая, берёшь за глотку.

Что виделось тебе в том раннем

сне - не умею догадаться.

Покуда в Лету мы не канем,

друг с другом лучше не встречаться.


К субботним танцам и спортзалу

имея тягу без утайки,

спи с прядью, сброшенной к овалу

спортивной юношеской майки.

Но, может быть, Земля - Солярис,

не дозволяющий проснуться

тебе - к которой я, состарясь,

ещё надеюсь прикоснуться.


2016

 




 

Дата публикации: 20 января 2025 в 01:52