Рубрика «Индивидуальный подчерк». Выпуск 126. Геннадий Григорьев. Лирика. Часть первая

Книга

Распахнул окно, как книгу, наугад,

в желтых отблесках вечернего огня

прочитаю осторожный снегопад,

зависающий на уровне окна.

Прочитаю запорошенный ларёк,

где мороженым торгуют поутру.

Будет долгим и невнятным диалог

света с тенью на встревоженном ветру.

Напряженно буду вчитываться в мрак.

И пойму, что всё неправда, всё не так,

потому что прочитаю в этот миг,

как, пушистый поднимая воротник,

ты, любимая, выходишь из ворот,

уходя за этот снежный разворот.

***

Бога нет...

Ну что ж, и слава Богу...

Без него достаточно хлопот.

Сея в сердце смутную тревогу,

над землёй

пасхальный звон плывет...

***

Я рукописей сих не издавал.

Неважно кто - стилист или апостол,

я бога для себя не создавал.

А может быть, не сознавал, что создал.

Но - авторства не стану отрицать,

когда мне скажут: "Вот твоё творенье..."

Когда лицо уходит в глубь лица,

а позвоночник обретает зрение

и авторучка обретает плоть -

становится суставчиком тревожным

и кровоточит...

я шепчу: "Как можно меня так мучить?"

Но молчит Но молчит Господь.

И только в крик: "Когда же наконец

захлопнется проклятая страница,

где тварью притворяется творец,

а тварь творцом. И черт-те что творится".

***

Губами 

из воздуха

слово слеплю.

И ты по губам угадаешь: "Люблю".

Ты видишь,

как в комнате стало светло?

Ты слышишь,

как слово встаёт на крыло?

Возьми же его, подержи у лица

и в жаркое небо

швырни, как птенца!

В нём всё ястребиное - ярость и стать:

пшеном - не прельстить

и стрелой не достать!

И неистребимо клокочет в крови

высокая,

хищная жажда любви!

И город внизу изумленно гудит:

какое

красивое

слово

летит...

***

Осторожное

Я ещё причиню тебе

Столько горя, что невозможно...

Столько боли, что не стерпеть...

Но - сегодня я - осторожно.

Завтра

Вступит с миром в союз

Соловей в чистоте непреложной.

Но чистейшую ноту свою

Как он пробует осторожно!

Будут 

Краски гореть на лету -

Завтра бес овладеет художником.

Но - к нектронутому холсту -

Кистью медленной, настороженной...

Не тревожу чужих зеркал,

Где твое отраженье - ложно.

Я так долго тебя искал!

Но сегодня я - осторожно...

И доносится из-за реки,

Из чужого, осеннего сада

Осторожный звон листопада.

Как литавры его легки!

***

Опять ведут щенка на поводке.

И держат поводок накоротке,

Пытаясь приручить щенка... Однако

Искусство, словно взбалмошный щенок,

Сермяжный обрывает поводок,

Оно всегда - Бродячая Собака!

***

Телефонная элегия

Если слышишь длинный зуммер: пи... пи...

Так и знай, что кто-то умер. пи... пи...

Из двустволки застрелился... пи... пи...

В полной ванне утопился... пи... пи...

Перерезал вены бритвой... пи... пи...

Сиганул в окно с молитвой... пи... пи...

Привязал за крюк верёвку... пи... пи...

Положил башку в духовку... пи... пи...

Взял и сделал харакири... пи... пи...

Или делает в сортире пи-пи.

***

Прощальный романс

И настаёт печальный час.

И по проспекту городскому,

себя доверив гороскопу,

уходят женщины от нас.

Навстречу истинной судьбе,

навстречу игрищам и торгам

они уже спешат с восторгом -

они уверены в себе.

А по прудам идут круги,

и в старом парке гаснут клены...

Ещё нежны, но непреклонны -

уходят женщины к другим.

Они спешат на дальний свет

(да будет он хоть трижды ложным!)

и остаются в нашем прошлом.

Ведь в нашем будущем - их нет.

А мы? А мы им всё простим

и, улыбаясь, выйдем в вечер.

Но не вослед пойдём. Навстречу.

Навстречу женщинам другим.

***

Ты отведёшь свои глаза. Ну что ж.

Не упрекаю - ни строкой, ни взглядом.

Ты не уходишь. Ты перестаёшь.

Как тёплый дождь над яблоневым садом.

Не объясняй. Я всё и так пойму.

И улыбнусь - спокойно и устало.

Ведь я-то знаю: саду моему

лишь теплого дождя недоставало.

***

Песенка статиста

Мне досталась в этой пьесе

очень маленькая роль,

в ней всего четыре слова:

"Мы прорвёмся, мой король!"

Десять выпадов рапирой

и, когда свободен путь,

умирающий противник

мне клинок вонзает в грудь.

Я лежу на авансцене,

муха ползает по лбу,

уходящего сраженья

слышу грохот и пальбу.

Но придет священник вскоре,

побормочет надо мной,

и король, потупя очи,

скажет:

"Умер как герой".

Я спрошу его в антракте,

скрыв под жёлтой маской боль:

"Как вы справитесь с врагами,

я ведь умер, мой король?"

И король ответит грустно:

"Не волнуйся, мальчик мой,

я ведь сам по этой пьесе

отрицательный герой".

И его в ближайшем акте

расстреляют у стены -

очень может быть, на благо

нашей чёртовой страны.

***

Тихо вьётся вдоль реки

наша узкая тропинка...

Я прошу твоей руки,

свет мой, Катя-Катеринка!

Можно здесь же - раз и два,

а понравится - и третий...

Но прекрасные слова

неспроста живут на свете.

Я прошу твоей руки!

Как и водится - навеки.

Очевидно, вопреки

нравам здешней дискотеки.

Так вот крылья мотыльки

о стеклянный свет ломают...

Я прошу её руки...

Не дает. Не понимает.

***

На смерть Олега Григорьева

Вновь поэт, не допив, не доспорив,

взял и смылся за грань бытия.

Это плохо, что умер Григорьев...

Хорошо, что Олег, а не я!