Рубрика «Индивидуальный подчерк». Выпуск 134. Ричард Руссо. Роман «Эмпайр Фоллз». Часть третья.

***

... Стратегия Тик в общении со взрослыми лжецами - ничего не говорить, наблюдая, как ложь разбухает и сдавливает им горло. В этот момент ложь обретает собственное физическое тело, и ее приходится либо выплюнуть, либо проглотить. Большинство взрослых предпочитают вытолкнуть из себя ложь: прикрыв рот рукой, они как бы кашляют или рыгают, тогда как другие хмыкают, или фыркают, либо издают звуки, похожие на ржание. Когда адамово яблоко мистера Мейера начинает шевелиться, Тик понимает, что он глотатель и только что сказанная ложь ползёт вниз по его пищеводу к желудку. От отца, старинного приятеля мистера Мейера, она слыхала, что директор страдает язвенными кровотечениями. Понятно почему, думает Тик. Сколько лжи человеку на его должности приходится произносить, и эта ложь крутится в его животе, словно куски непереваренной пищи, пока полностью не растворится. По своей природе, полагает Тик, ложь ищет выхода в открытое пространство. Она не любит заточения в тёмных и тесных вместилищах. И всё же Тик рада тому, что мистер Мейер оказался глотателем. Её отец, который врет редко и неумело, по крайней мере по стандартам взрослых, тоже глотатель, и Тик сочувствует отцу, когда его болезненно корчит от проглоченной лжи. Куда хуже фыркающие, вроде миссис Роудриг, и ржущие, вроде Уолта Комо...

***

- Меня реально злит, что ты не хочешь дать мне второй шанс, - выпаливает он.

У них уже был об этом разговор. Зак трепетно, истово верит во вторые шансы. А также в третьи и четвёртые. Тик подозревает, что это связано с его увлеченностью спортом, когда ни постоянные промахи, ни даже идиотское  поведение не мешают тебе играть дальше. Тебя могут отстранить от игры на матч или два, но пожизненного запрета в спорте не существует, а значит, по его разумению, он уже отсидел достаточно на скамье запасных и теперь она нарушает правила, норовя увеличить для него меру наказания вопреки уставу лиги.

***

... Сорок лет обихаживая свой бар, Беа отсмотрела тысячи бейсбольных матчей, не вызывавших у неё ни малейшего интереса, и лишь недавно обнаружила, что, узнав так много об этой чёртовой игре, она прониклась к ней теплым чувством. И пришла к выводу, что в жизни всегда так: можно полюбить практически что угодно, если посвятить этому достаточно времени. "В том числе и мужчину", - неизменно добавляла Беа.

***

... Она считала себя начисто лишённой предрассудков, в отличие от очень многих в Эмпайр Фоллз, - по той причине, что была невысокого мнения почти обо всех, кого знала, без различия расы и возраста.

***

... Зачем, спросил себя Майлз, взрослые требуют от детей вежливости? Самые вежливые из них те, кто абсолютно не внушает доверия.

***

... Двое сидят за столиком в полутемном зале и держатся за руки - ещё не разведенный Майлз и много раз разводившаяся Шарлин. Желая избавить обоих от неловкости и необходимости что-то говорить, Майлз отпустил её руку, хотя с радостью просидел бы так всю ночь. К его удивлению, Шарлин нагнулась к нему и поцеловала в лоб; поцелуй был столь нежен, что от неловкости и следа не осталось, правда, у Майлза защемило сердце: у поцелуев своя шкала значений, этот же указывал на глубокую пропасть между приязнью и любовью.

***

... - А где твоя семья? - внезапно спросил Майлз. Человек приходит в его ресторан чуть ли не каждый день, а он почти ничего о нём не знает.

- Моя семья? - растерянно переспросил Хорас. - Везде. Мы не общаемся. Это звучит печальнее, чем есть на самом деле.

- Звучит, да, печально, - кивнул Майлз.

- Я не очень-то верю во всё это, - признался Хорас. - Кровь. Родство. Ну и что?

- Дом там, где нас, кода бы ни пришли, не могут не принять, - процитировал Майлз Фроста.

***

... Однажды, годом ранее, путешествуя в автомобиле, они наткнулись на картонную коробку, стоявшую прямо посреди узкой деревенской дороги. Впереди никого не было, позади тоже, а значит, им хватало времени, чтобы притормозить и сделать полукруг, не трогая коробку, - более того, случись с Максом нехарактерный для него приступ гражданской совестливости, он мог бы остановиться, выйти из машины и оттащить коробку с дороги, - и Майлз был поражён, когда отец прибавил скорости. Майлз изготовился к чему-то вроде взрыва, но коробка - к счастью, пустая - сдулась под машиной, зацепилась за полуось и примерно сотню ярдов тарахтела как бешеная, прежде чем отвалилась, а затем истрепанная, редуцированная до двухмерности, вылетела в кювет.

- Что, если бы в коробке лежали камни? - спросил Майлз.

- Зачем коробке с камнями стоять посреди дороги? - вопросом на вопрос ответил Макс, включая зажигалку на приборной доске и вынимая сигарету из нагрудного кармана.

"Поджидать идиота, который наехал бы на неё на скорости шестьдесят миль в час", - вертелось на языке у Майлза, но вместо этого он сказал:

- Если бы в ней были камни, мы оба могли бы погибнуть.

- И как бы ты поступил на моём месте? - поразмыслив, осведомился Макс.

Майлз чувствовал подковырку в этом невинном вопросе, но в свои пятнадцать он ещё пребывал в уверенности, что сумеет выиграть при любой раздаче:

- Я бы остановился посмотреть, что в коробке, прежде чем наезжать на неё.

- Ну да, - кивнул Макс. - А что, если бы она была набита гремучими змеями? Тогда, открыв её, ты бы погиб.

Майлз не зря общался с отцом, пусть и с большими перерывами.

- Зачем коробке со змеями стоять посреди дороги?

- Поджидать какого-нибудь дуралея вроде тебя, чтобы он остановился и заглянул внутрь, - ответил Макс, и Майлз  страшно пожалел, что минутой ранее придержал язык.

***

... В конце концов, что такое весь наш огромный мир, как не место обитания для людей, лелеющих пылкие и неисполнимые желания, что пустили корни в их душах и расцвели вопреки логике, теории вероятности и даже утекающему сквозь пальцы времени, вечному, как полированный мрамор?

***

... С осмыслением действительности проблема в том, что этому нет конца, нет дедлайна, после которого мысль необходимо обратить в действие. Осмыслять всё равно что заседать в комиссии, редко выдающей рекомендации (которые, впрочем, почти всегда игнорируют), - комиссии, не обладающей даже властью самораспуститься.

***

... Итак, что, если Тик вправду влюблена в какого-то педика из Индианы или ещё где? Надо ли из-за этого переживать? Зак всё сильнее склонялся к точке зрения своего отца о девушках, обитающих на этой земле с единственной целью трахать тебе мозги. " Они не успокоятся, пока не доведут тебя до белого каления, - объяснял отец, стараясь, чтобы Зак понял и про мать, и про то, как начался весь этот сыр-бор, и почему мать от них уехала - давно это было. - Они никогда не выступят в открытую, продолжал отец, - как сделал бы любой мужчина. Они просто пыряют тебя исподтишка. Раз пырнут, два пырнут, и поначалу ты даже не замечаешь, что из тебя кровь вытекает, а потом, бац, крови стало на кварту меньше, а то и на две. Короче, они не оставляют тебе выбора ", - всегда добавлял отец. И что делать, подаваться в пидоры?