3689
Тип дуэли: прозаическая
Формат дуэли: товарищеский матч

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии. Чтобы отдать голос надо просто оставить комментарий с ником автора-дуэлянта. Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по стихам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт».

В случае ничейного результата будет назначено 2 дополнительных дня доигровки дуэли. Если и они не выявят победителя, то будет назначено новое дуэльное задание, на выполнение которого дуэлянтам будет дана одна неделя. Далее — вторая переигрывочная дуэль по тем же правилам, что и первая.

Голосование продлится до 22 февраля 2011 года включительно.
тема дуэли: религия и реальность

twist_kills

 

Мне не хотелось смотреть в глаза просителя, отворачиваться – невежливо, поэтому я разглядывал волосики, прилипшие ко лбу – редкие и сальные, как мысли. Это был один из суетливых субъектов, чьи глаза резвее ног, и хотел он того, чего они всегда хотят – побыстрее. Не могли бы вы побыстрее. Читать, петь, говорить, крестить, петь, проводить, читать.

— А можно из разрешительной молитвы – только формулу?

— Конечно. И уложить калачиком – чтоб на площади сэкономить.

Не обиделся. На обиду надо тратить время, а оно весьма дорого, что и призваны показать золотые часы. Показать не который час, а сколько он стоит. Сам когда-то отказался от таких – не из боязни стяжательства, просто – отрубят в подворотне кисть, а я к ней привязался. И как потом зевок прикрывать, пока крестишь?

Договорились на 8. Час свободного времени, всё подготовлено – можно сходить в «Хороший», к Лене и Олегу. Хорошая пара, верят так же, как говорят – тихо, аккуратно, боясь спугнуть. Помню венчал их: Ленка на рушнике споткнулась и молча осела, еле успел суженый её подхватить. Ну, говорю, хороший знак – поддержит муж тебя во всех невзгодах. А она: или я его подведу и счастья не заслужила. Дура, конечно. Не в глупости, а в безрассудстве. Да упаси Бог от рассудочных, вроде того суетливого.

Только между любимцами моими размолвка произошла: Лена для меня пакет собрала, поставила и в кладовку убежала, едва Олег к ней повернуться успел. Прикасаться ни телом, ни взглядом не хотела. Скверно это, с тяжкими мыслями на последование пошёл, а советовать больше права не имел, коли решение принял загодя. «За год до отречения», значит.

Потому и просили именно меня об отпевании, справку психическую подсунули. Малец на разбой пошёл, увлёкся, стал на женщине бельё рвать, а прохожие оттащили и запинали. Чужда заступничеству такая смерть, канон запретил – а церковь разрешила. Вот и согласился усопшего последовать – всё равно за ним последую.

Вступил в залу – уже душно. Дым от свечек облепил тёмные углы, раздул святых на иконах до рубенсовских толстух. На отражение дыма в полу смотрели толпящиеся родственники. Толщи воздуха обступили меня стёкшими с икон бабами, задушили мясом – вера на развес, мысли греховные. Ирмос не то пою, не то читаю: кашляю словами, как когда-то кровью и рвотой в спецприёмнике. Травился всякой дрянью, а теперь безверием людей травлю, и без того болезных. Выпеваю горячие, хмельные речи, которых не понимаю, гляжу, как их жадно выпивают.

 

Всё.

Воздух глотаю, как кусок холодца.

И перехожу к тропарю:

 

Господь наш Иисус Христос Божественною Своею благодатию, даром же и властию, данною святым Его учеником и апостолом, во еже вязати и решити грехи человеков, рек им: приимите Духа Святаго, ихже отпустите грехи, отпустятся им; ихже удержите, удержатся; и елика аще свяжете и разрешите на земли, будут связана и разрешена и на небеси. От онех же и на ны другдругоприимательно пришедшею, да сотворит чрез мене смиреннаго прощенно и сие по духу чадо Дмитрия от всех, елика яко человек согреши Богу словом, или делом, или мыслию, и всеми своими чувствы, волею или неволею, ведением или неведением. Аще же под клятвою или отлучением архиерейским или иерейским бысть, или аще клятву отца своего или матере своея наведе на ся, или своему проклятию подпаде, или клятву преступи, или иными некиими грехи яко человек связася; но о всех сих сердцем сокрушенным покаяся, и от тех всех вины и юзы да разрешит его; елика же за немощь естества забвению предаде, и та вся да простит ему, человеколюбия ради Своего, молитвами Пресвятыя и Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, святых славных и всехвальных апостол, и всех святых

Господь наш Иисус Христос назначил меня твоим проводником в ад, ведь никого на небесах не обманешь справкой, а печати мирские – пред печатями небесными тлен, что развеют над домами, и будут люди дивиться – что за лживая, гнусная вонь, что за чёрная крошка, закройте окна, свяжите и разрешите нам не смотреть в глаза Тому, чьего взгляда мы не заслуживаем, выуживаю последние остатки человеческого в тебе, раб Дмитрий, ты грешил Богу и словом, и делом, и мыслями, и чувствами, грех – твоя лимфа, твой клеточный строй, но и ты имеешь больше прав на прощение, чем тот, кто волею или неволею, ведением или неведением, от клятвы отлучил себя и теперь просит заступничества Божьего за проклятого, за преступника тела, но не души, ибо не давал он клятвы и не преступал её, и услышав Глас твой, сокрушился бы и сокрушенным покаялся, кричал бы неистово, воздух замещал собой и портил одним присутствием, заслуживая немощью не только презрения, но и прощения молитвами Пресвятой и Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, святых славных и всехвальных апостолов, и всех святых

 

Аминь.

 

Лёжа в кирпичной пыли бархата, смотрю на себя снизу вверх, на старательные ужимки и гулко качающийся кадилом кадык. Вытягиваю перед собой руки, синюшные, исколотые (так вот чего ты такой тщедушный), вижу, как расширяются мои глаза и теребят ворот пальцы.

Апплодирую.

 

Пока остальные шумят и толкутся возле дверей, кто-то пытается всучить мне деньги, но окрик «ему уже уплочено» останавливает. Это неправда, но я не спорю, стараюсь поскорей выскочить из дрожащей камертоном залы, многократно отражающей останки моего пения боже как здесь

(тще)

душно.

Обгоняю убегающий из-под ног асфальт, спотыкаюсь и молча оседаю, но прохожий подхватывает, царапает дорогущими часами. Дурной знак. Ноги резвее глаз: улица перемещается вдоль тела, выплескивает меня на порог «Хорошего» — сегодня нужна двойная порция. Разлепляю губы, чтобы поздороваться, и осекаюсь.

Лена случайно коснулась руки мужа, когда ставила пакет, и дёрнулась, покраснев. Олег застыл – можно было разглядеть, как дрожали его губы, как ноги ступали, не чувствуя пола. Мои любимцы тайком смотрели друг на друга, каждый – в отражении противоположной витрины, словно отображённые половинки на лице карты. Они покачивались, будто выпившие для храбрости школьники, что набросятся друг на друга, как только выбьет пробки сомнений и погаснет разум, не ощущали внутри никого больше, пока я не расхохотался, вываливаясь обратно в дверь.

Отпустите их – и отпустятся вам. Удержите – и удержатся. А я в них не поверил.

Дурак, конечно. Не в безрассудстве, а в глупости.

 

 

Kailyn 

 

Не отмоешь

Иду домой за полночь, бухой. Фонари смазаны, окон слишком много, ног — тоже. Одна всегда лишняя, цепляюсь через неё.

Падаю. На спине вырастает горб. Пытаюсь стряхнуть его, как онемение. Шатаюсь и наступаю на ополовиненный кирпич. Он выполз на дорогу после дождя. Но перебил меня без лопаты.

Пока не больно, иду домой.

— Тебе весело, да?

— Ну ты прям как Лазарь, в бинтах и воскрес. И чё внатуре завязал?

…шнурок так, как мама, почти как мама, только неправильно. Бантик развязался — мальчик упал, чтобы на колени посадили и на коленку подули. Бантик завязывать забыли научить. Мальчик бежит, видит ополовиненный кирпич, становится на него двумя ногами, соскальзывает, становится, валится на бок, цепляет шнурок...

…опять развязался язык. Бу-ба-бу с ментолом, отрыжка пиццей, и это — девушка. Пойдём туда, ща согреешься, ща поговорим. Да, возле мусорного бака, зимой мух не бывает и не так воняет. Упала. Чёртов кирпич. Ногой его, примёрз, блин. Давай серьги, мобилу, кошелёк. Лежи молча! Пора…

…сваливать всё на кого-то другого очень легко.

Михаил спрашивает: Почему вы, христиане, считаете, что главный враг человека — это Сатана? Если человек не может бросить пить, то тут нет вины ни Сатаны, ни Бога тем более. Виноват сам человек, только он владеет своими эмоциями, чувством меры и т.д. Дьявол любит поиздеваться над нами, но это не означает, что он виновен во всех наших грехах. Сатана не засовывал Адаму и Еве в рот яблоко, они сами это сделали, хотя знали, что Бог им запретил есть эти плоды. Так кто тут виновен? Конечно, мы…

… ну, мы пошли тогда, расплатились за хавчик, на такси нихуя не осталось. Пошли втроём — она эту змеюку захватила, сказала, подружка будет. Повесила на шею вместо шарфа, а оно-то внатуре холодно, яйца звенят. Надо зайти в подъезд, отлить, покурить, покутить… гы. Нашли дверь без замка, на лестнице вонь, стены говном расписаны, а ей похуй: держит змеюку за шею, типа говорит, что яблоко взять забыла, а имеется запретный …

…плод не-воображения берёт яблочко — подожди минутку, схожу принесу второе, и почищу — крутит его, стучит по латке на колготках. Под ней ещё болит коленка. Узел на шнурках напоминает о падении. Яблочко отвлекает от боли. Часы мешают съесть яблочко. Яблочко от дяди-зека стучит по коленке. Боль бьётся под кожей. Минутка затягивается и…хрумс…

… съедает она меня, говорит — запросто, без костей ты, приползла на тёпленькое, ничего, окрутила, ослепила и рот хвостом заткнула. Девка я для неё, гулящая, а я только с тобой один раз до свадьбы тогда в подъезде и сразу залетела. Тоже считаешь, что подстроила всё, сроки совпали просто? А чей? Чей же он тогда? От святого духа? Во сне мне его заделали? Нееет, сам бухой был, не помнишь ни черта…

…, как говорят. Вышел и не знаю куда идти. Как по свежему снегу — везде следы. Соседи в шёпот, мать в плач, бывшие друзья — за двери. Я — к бутылке? Нет, к племяннику. Яблочки купил, шнурки завязывать научил, в снежки сыграли. И не поверишь — упали. Под снегом заныкался кирпич. Но ангел не плакал, посопел, отряхнулся и помог встать. Мой…

… дорогой Михаил. Мир и правда сердцу вашему! Это очень хорошо, что вы понимаете свою ответственность за то, что вы не в состоянии поверить Богу и начать соблюдать Его заповеди. Судя по одному из ваших предложений, вы читаете Библию крайне невнимательно, опираясь не на те знания, которые даёт она, а на те мифы, которые посеяны в вашем разуме за годы вашего обучения в школе и общения с людьми, которые тоже не знают Библию, а поэтому упорно считают, что запретный плод был яблоком, а нарушившую запрет женщину уже тогда звали…

—…, иди нахуй со своим нытьём! И муть эту из тарелки забери, не буду это жрать.

— При сыне хоть бы не выражался.

— Да он ваще… шнурки завязать не может.

— Зато как рисует! Похвалил бы!

— А-ну дай! И что? Папа, мама, я. А кто это в воздухе болтается? Рожа чья-то. Мих, а кого ты тут изобразил?

 

— Какого хуя он его рисует! Я понял. От него, да? От него?

— Да иди ты к чертовой…

… маме стыдно сказать — не крестили даже. Высмеял, сказал, что одни «купола» уже в семье есть. Иконы все продал месяц назад. Говорит, что иначе машины у него (перекрестилась) не допросишься. Прости. Лучше тебе не приходить. Он про яблоки меня пытал, не сказала.

— Не боись. Вот. Купил ему.

— Золотой?....

…спасибо в карман не положишь, так учит папа. Теперь из кармана выглядывает цепочка, а на ней — «новый друг, проси у него что хочешь». Хочу уметь завязывать шнурки. Хочу уметь чистить яблоки. Хочу, чтобы папа не курил на кухне и не кричал на маму. Хочу, чтобы с нами жил…

 «… мой! Деньги пропали!» Хоть бы не увидел раньше, чем она продаст цепочку, позвонит в ломбард, спросит сына и продаст цепочку, найдёт сотовый и позвонит в ломбард, спросит сына, выпросит цепочку и продаст её, не найдёт сотовый, побежит к соседке и позвонит в ломбард, спросит сына, обманет, выпросит цепочку и продаст её, не найдёт сотовый, побежит к соседке, не достучится и не позвонит в ломбард, и поймёт, что здесь был…

…Михай, а че это?

Цветные следы на белом листе. Мальчик рисует яблоки в руке каждого из трёх, а издалека к ним спешит четвёртый, угостить ещё яблоками. Мальчик водит карандашом, выбирает красный, откусывает яблоко — находит червя. «Фууу». Пусть папа съест, говорит мама. Мальчик оставляет яблоко на столе. Его доедают по кусочкам ма, па вместе с червём сомнения. Четвертая голова зависает в воздухе, не хватает длинных волос и гласа…

—… ради, не ругай его. Он маленький.

— А двери открывать не маленький.

— Он же не знал, дяде открыл…

…, взял, закрыл. Малой что-то малевал, руки пошёл отмывать от краски, чтобы яблоко есть. Взял рисунок — деньги завернул. Побрякушку оставил, всё равно позолота. Яблоко своё дело сделало. Как кирпич.

— А чё тоскуешь?

— Не краска, руки просто так не отмоешь. 

Дата публикации: 16 февраля 2011 в 11:03