Мартин Зандвлиет — Эмиль Хирш 43:47 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по новой для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший стих - первое место... худший по вашему мнению - третье место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по стихам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт».

Голосование продлится до 24 марта включительно.

Тема матча: Исповедь хулигана (Сергей Есенин)

Мартин Зандвлиет

Хулить и Ганг, и Лену и Оку, 
и грань небес, плевать в Москву реку, 
пить мёд, как медный воздух громких труб, 
и обрывать цветы с расцветший губ – 
всё это не по мне, не мой венец. 
Я судьбам не палач и не кузнец, 
не змей, не око. И не в окоем 
я, пробуждаясь, погружаюсь днём. 
И жарить духоту в цветах вина, 
мне жажда, как проклятье, не дана. 
Читать стихи - чужие. Лишь себе. 
Не тлеть окурком в бешеной борьбе, 
и не гореть болотным огоньком 
по небесам ступая босиком – 
вся синь, все звёзды, и луна - всё тьма. 
Ей, ночью-девой, жизнь моя полна... 
И входит в дом, нагая, не стыдясь, и 
смехом шелестит, на *уй садясь. 
Мне исповедь читает до зари, 
как парусом осенним корабли 
являются, сквозь бури, к маяку, 
и как рисует бледный свет тоску 
всем путниками меж океанов мглы... 
Как палец, чуть коснувшийся иглы, 
она отводит руку от груди, 
и шепчет мне улыбкой - погоди. 
На всё есть срок, и исповедь всего – 
не покаяние, а просто баловство. 
И прядки ночи, и ростки пшена – 
лишь хулиганство семени. Цена 
игры - луны полночной полустертый грош. 
Им не заплатишь, и не подберешь 
его, покусанную облаками, медь. 
Всему дано расцвесть, и умереть.

Эмиль Хирш

Последний Бог (диптих)

… И кровью сердца тоже рассказ не напишешь. Его можно написать только кровью чужого сердца.
О. Генри «Адское пламя»

I
Бог (из последних) в ту пору особенно был смешлив —
ты веселила каскадами из дальнозорких планов.
Был в них и я – силуэтом, лёгший в коньячный лимб,
в твой бормотемп – природный такой чилаут.

Не начинавший слово, не продолжавший род,
Дел не венчавший, не вскипячённый чёртом,
В тёмном моём сознании жил монохромный лорд.
Он – как бы я, но брезгующий комфортом.

Ты появилась спонтанно и стала кормить с руки
в меланхоличном и внешне кротком запале.
Мы били тату и красили волосы, как дураки,
Меняли мотели в поисках новых спален.

Не понимал – предчувствовал: сроки вот-вот сгорят,
Свобода твоя нафталинная оседлою молью трачена.
Домашних тиранов отчества помнят – не говорят,
Что в целом вполне приемлемо для лордов, как я – чердачных.

И – да! Рахитичный город выкашлял нас в уют –
Для поэтической мерной розовенькой симметрии.
Судьбы построились в линию – видимо, нас убьют,
Если в аду по-прежнему любят тетрис.

Ну не бродилки явно, правда же, Агасфер?
Мой ноутбук рабочий – все тридцать три гашетки –
выпалил залпы историй, датчик таланта сер,
Я ухожу – ты останешься главным мои сюжетом.

II
вот темнота в мильоны дул,
вот немоту кошмар надрезал,
брелок в прихожей сверканул —
гигантский красный бетельгейзе.

вот ты, вот дочь, которой нет,
вот чайник ложно закипает,
вот я – на голубом огне
парко́м вплетающийся в память.

вот автор мямлит монолог,
вот зритель с алыми ножами –
свобода как последний Бог
бесплотный мир уничтожает.