Дженнифер Коннелли — Джон Хэмм — Вэл Килмер — Мэнни Хасинто — Майлз Теллер — Глен Пауэлл 27:71:10:66:68:73 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по новой для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший рассказ - первое место... худший по вашему мнению - шестое место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по рассказам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт»

Формат выхода в данном раунде: Дальше в верхней части останутся только победители матчей. а вторые и третьи места присоединяться к нижней части турнира и продолжат борьбу за выход в финал уже там. 

Задание: написать рассказ на стыке двух указанных тем.
Тема №1: Чёрный человечек
Тема №2: Они играли за Родину
Максимальный размер текста: 300 слов. 

Голосование продлится до 11 октября.

Дженнифер Коннелли

Игра

…Имеет ли смысл эта игра? Бессмысленная и бесконечная. Черная фигура смотрела вдаль – что ждет впереди? Победа или смерть. Бесконечность или забвение. Богатство или нищета. Есть ли разница? Устало вздохнув, он делает свой очередной шаг.

Сколько шагов в темноте к свету? К свету ли? Имеет ли смысл считать их или задавать вопросы? В размышлениях о смысле жизни легко забыть о самой жизни. А она проносится. Оставляя лишь короткие записи шагов. Ничто не останется незамеченным или неотмеченным в этой игре. Все ли предсказано? Или в игре сохранился элемент случайности? Кто его знает. Пересекая черту между тьмой и светом, он делает свой очередной шаг.

Он не играет в игру. Изучив её правила, взвесив все за и против, ему не осталось ничего кроме как защитить себя, своих близких, свой дом. Ему не осталось ничего, кроме как победить. Рискуя прошлым, в погоне за будущим, он делает свой очередной шаг.

И сколько осталось времени? Острых песчинок, скованных хрупким стеклом. Летящих вниз или падающих вверх. Отмеряющих время или самих себя. Сколько его? Неважно. Все оно будет твоим. Если в этой игре и остались беспристрастные участники, то это они, холодные и робкие песчинки. Перевернув часы, он делает свой очередной шаг.

Кто его враг? Отражение ли, светлая сторона его темной души. Его движения симметричны и также отточены. Он ловко парирует любой удар, что бы нанести свой. Обнажая свой клинок, он делает свой очередной шаг.

Белые начинают. Черные делают игру. Шах и мат, мой Король…

Джон Хэмм

Судя по обстановке, президент проснулся в очень приличной больничной палате, почему-то лишённой окон. Мозг быстро выудил из памяти события, которые его сюда привели. Он ухмыльнулся и рассмеялся.

Напротив кровати, на фоне пустой белоснежной стены президент видел стальную дверь без замков и ручек. Он сел, чувствуя себя при этом неожиданно хорошо.

Над дверью, прямо на стене появилась надпись:

Поздравляем! Вы успешно вышли из крио-сна.

На Земле 2064 год, 9 мая. Евразийское время 14:35

Через 10 минут за вами приедет робот-транспортёр

Неизвестно куда подевались его хвалёные хладнокровность и сдержанность, президент ликовал: «Ай да я, ай да сукин сын! Хрен тебе, костлявая!»

Короткий приятный звук прокатился по комнате, и справа от двери одна за другой стали появляться строки:

Согласно Разделу 14, пункту 8 Кодекса Земли

вы признаны виновным в совершении

22536 убийств в период с 2000г. по 2024г.

Ваше крионированное тело было продано на аукционе компанией «КриоБудущее»

в частную армию Всеволода Утина для использования в шоу «Война».

Место использования: Евразийская зона.

Президент проморгался и посерьёзнел.

— Справка, — раздался женский голос из ниоткуда. — В 2041 году Соединённые Страны Земли отказались от военных действий. В 2045 году в целях разнообразия спортивно-развлекательного контента было организовано шоу «Война». На планете четыре континентальные ограниченные спортивно-боевые зоны: Северо-Американская, Южно-Американская, Евразийская и Африканская.

Слева от двери началась демонстрация: на стене появилось шестнадцать экранов.

На четырнадцати из них в разных ракурсах и масштабах красовалось сражение. Летали разнокалиберные дроны, бегали, стреляли и падали люди, выпускали снаряды боевые машины, и сами гибли в огне. Взлетала в воздух земля вперемешку с огнём, металлом, кровью и частями тел.

А на двух крайних верхних экранах за ломящимися от яств столами полководцы соревнующихся армий в окружении коллег, девиц, бухла и белой пыли утоляли свой азарт.

В потолке открылся люк. Оттуда опустилось чёрное военное обмундирование. Над дверью появилась новая надпись: 

Ваш выход на поле боя. Готовность — 4 минуты.

Вэл Килмер

Он торопился на свидание, как в первый раз, впрочем, это и был первый и единственный раз. Он спешил так, словно от этого зависела его жизнь, хотя, именно так и было. Где-то там ждала его Вселенная, маня собою тысячи равных. Они были из одного мира, но вырвавшиеся из плена устремлялись к заветной цели, и все было бы намного проще, не будь этих Других.

Далекий континент, породивший их, раскинулся по ту сторону Суэцкого канала, и они продолжали быть верными ему. Они сражались за право быть первым, они были каждый за себя, но вместе с тем в этой «игре» были из одной команды. Главное не участие, а победа!

Он не успел, впрочем, как и миллионы Других. Больше ничего не имело смысла.

Они сыграли за Родину. Знойная саванна пустила корни в сибирских просторах – еще один повод для сплетен.

Мэнни Хасинто

Румпельштильцхен

Вы согласны?

Глаза – стёкла, истекающие светом.

Белым, как и всё здесь – двери, стены, одежда, даже запах – белый – хлорка вперемешку с освежителем воздуха и лекарствами.

Боюсь до одури, до дрожи в коленках, моя мать продолжает кричать между стиснутых болью висков, чтобы я убирался, но

я продолжаю сидеть в жёстком кресле, выпрямившись, как за Инструментом.

Чёрные клавиши – диез-бемоль, на полтона ниже, на полтона выше,

что-то между, за границей зрения, но такое же ощутимое.

Как мамин шёпот – хочу, чтобы он стал Великим.

И Его молчаливый кивок – когда я впервые увидел то, что пряталось за краем… между нотами, которые не давались.

Константой была только Сцена с Инструментом. Даже мама с её безумными глазами скрылась в пустом мельтешении,

лишь изредка разрывающемся аплодисментами. Я не помню, когда… когда она ушла совсем.

Был Он, сидящий рядом, играющий со мной своими иссиня-чёрными обожжёнными руками, нашёптывающий: лишь музыка вечна

Доктор неловко улыбается, провожая и показывая клинику.

Чернота не отстаёт ни на шаг, семеня короткими ножками

И кому ты будешь нужен? Твоя мать положила свою жизнь… свою душу на твою значимость

- Добрый день, - улыбка сестры, простая и открытая, падает якорем, крепя расползающиеся границы моего мира.

Назовёшь моё имя?

Я кошусь на склянку, из которой уже течёт через серебро шприца успокоение

Бенперидол.

Его рот трескается рваной раной ухмылки

Это тебе сам чёрт подсказал

Подходит ближе и наклоняется

Как же ты будишь мез беня

Как жи то

Зажмуриваюсь. Стараюсь расслабиться. Бенперидол.

Он что-то шепчет, но его речь становится путанной, тянется жёванной магнитофонной плёнкой.

Сердце колет. Я открываю глаза, вижу его увязшего в полу по колено правой ноги

Чёрный рот снова показывает мне красное нутро, шевелясь, но не понять уже ни слова

Из меня течёт чёрное, покрывая пол глянцем

Он хватает себя за левую ногу и, яростно завывая, дёргает вверх

Последний укол в сердце, и я валюсь вниз, в спасительное забытье.

Майлз Теллер

Отель за горошину

Чёрный, черный человечек
Гложет чёрненький сухарь.
Проглотил сто чёрных свечек,
Скушал чёрный календарь 

Мы оба с детства знали эту считалку, но не могли довериться ей. Ставка была слишком высока - план на старинной карте, найденной в подвале нашего с ним отеля, с символическим названием «Родина». Тогда я предложил разыграть в очко, но он выбрал настольный теннис. Что ж это было его решение.

 Я впаял в шарик обычную горошину, и центр тяжести сместился. К этому надо

привыкнуть, а у него этой возможности не было.

Я очень хотел выиграть и лупил что есть силы. «Под-лец, под-лец» - стучала ракетка. Я выиграл и пообещал вернуться с сокровищами.

Прошло много лет, а он почти не изменился, маленький, толстенький, лопоухий. Та же дурацкая улыбка, походка – чуть в вразвалочку, разве что глаза немного потускнели.

Он сел напротив, улыбка так и не сползла с его лица, больше стала похожа на усмешку, после того, как он окинул взглядом мой прикид: недорогой костюм и дешёвые кроссовки.

- Вернулся?  

Я вытащил из кармана теннисный шарик и слегка потряс им. Горошина тотчас отозвалась сухим потрескиванием.

- Ага.

Толстяк, всё ещё улыбаясь, нервно побарабанил пальцами по столу.

- Ты, что, до сих пор ничего не понял? Идиот! С шариком ты нам только на руку сыграл. Тебя надо было выкинуть из города, из страны! Вот и придумали ахинею с сокровищами. Карту я сам рисовал, вот этими руками.

Толстяк покрутил перед моим лицом растопыренными пальцами-сардельками.

- Да, я надеялся, что тебя больше не увижу, что ты там сдохнешь. Мы без тебя дышать стали свободнее. Ты думаешь, что мы играли за эту фальшивку.  Приз был отель. Приполз, думаешь я тебе денег дам? Шиш тебе. - Толстяк с трудом состряпал кукиш.  - Я его продал! У меня ничего нет!

- Знаю.

Я бросил на тарелку бумаги на отель и оплаченные долговые квитанции.  

Глен Пауэлл

Черчел

Чёрный человечек по имени Черчел бежал, преодолевая препятствия, покоряя вершины и прыгая с большой высоты на какую-то платформу. Сил не хватало, жизни подходили к концу. Вот и последняя закончилась. Мальчик Олег проиграл, стукнул в сердцах кулаком по столу, а у человечка наступил долгожданный перерыв.

Черчел вышел в заэкранное пространство, бухнулся в кресло, задумался. Сегодня утром гейм-дизайнер Алекс придумал новую игру. Черчел должен был стать вратарём. Как Лев Яшин, про которого они с гейм-дизайнером посмотрели фильм "Они играли за Родину".

Пока Алекс программировал, Черчел рассуждал: "Что же такое Родина? Алекс рассказывал, что это место, где ты родился, где прошло детство, где ты счастлив и свободен.  Хорошо, тогда моя Родина — это белый прямоугольник монитора? Пусть так, но моя Родина ничуть не хуже, чем у кого-то. Здесь я появился на свет, здесь чувствую себя востребованным и счастливым. Я буду стараться. За Родину..."

— Алекс, давай потренируемся! Я хочу, как Яшин, выбивать мяч, ловить его в прыжке и падая. Я готов!

— Я тоже. Начинаем?

После тренировки Черчел решительно шагал по монитору, не обращая внимания на препятствия. Ему повстречалась черная женщина. В ней он узнал маму. Позвал её, но женщина его не услышала, и даже не заметила. "Наверное, в другом измерении" — подумал Черчел. — А ведь она тоже часть Родины". И он загадал: "Если я выиграю, мама вернётся в моё измерение, и мы обнимемся".

Олег включил компьютер и нашёл новую игру с Черчелом. Он пытался забить гол в мультяшные ворота, но черный человечек отбивал все мячи.

"За Родину... за белый прямоугольник монитора... Как Лев Яшин... для мамы..." — в голове Черчела метались обрывки мыслей, а сам он совершал чудеса у ворот. Целый час пытался Олег забить гол, потом мальчишке надоело и он переключился на другой сайт.

А человечек вытер пот со лба и взглянул на правый верхний угол монитора. Там увидел маму. Она улыбалась и махала Черчелу рукой.