|
2033 |
Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии. Чтобы отдать голос надо просто оставить комментарий с ником автора-дуэлянта. Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по стихам.
Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт».
В случае ничейного результата будет назначено 2 дополнительных дня доигровки дуэли. Если и они не выявят победителя, то будет назначено новое дуэльное задание, на выполнение которого дуэлянтам будет дана одна неделя. Далее — вторая переигрывочная дуэль по тем же правилам, что и первая.
Голосование продлится до 16 декабря 2011 года включительно.
тема дуэли: Королевская битва
Madpencil
В Ковязине безусловно есть чем заняться человеку с деньгами. За какой-то десяток лет город полностью поменял свой облик. Некогда огромный металлургический центр превратился в центр индустрии азартных игр. Казино, рестораны, бары, стрип-клубы вырастают здесь словно грибы после дождя. Дорогие автомобили колесят по улицам, пестрящим неоновыми огнями, везя своих владельцев навстречу новым и новым развлечениям. Ночью над Ковязиным удивительно красивое небо. Раньше жители города, задрав голову, могли видеть лишь заводской смог, теперь это настоящий калейдоскоп огней, которые излучают многочисленные прожекторы, установленные на крышах ночных клубов и фейерверки, окрашивающие бездонную небесную тьму всевозможными цветами радуги. В Ковязине по- настоящему весело. Если у вас есть деньги, обязательно приезжайте в Ковязин – город, который никогда не спит.
Этой ночью не сплю и я. В моей раздевалке светло и тихо, как в операционной. Я сижу на тахте и смотрю на белую, словно заснеженную плитку, которой покрыта стена напротив меня. До боя остался ровно час. Мне дают время, чтобы настроится и собраться с мыслями. Минут через пятнадцать придет Степаныч, мой инженер и тренер, добрый дядька со смешными, старомодными усами как у Сталина. Раньше он работал на военную промышленность, а сейчас возится со мной. Я все хочу спросить у него, зачем ему это надо. Все эти бои, кровь, выпущенные кишки, оторванные конечности, неужели это стоит тех денег, которые ему платит наш босс? Неужели это вообще может иметь цену? Ладно я, мне терять нечего, а вот как Степаныч спит после всего этого, я не знаю. Наверно принимает лекарства.
Скрипнув, словно вывихнутый после боя сустав, открывается дверь, и входит Степаныч. Как всегда ссутулившись, он мелкими шажками подходит ко мне. Прежде чем он начинает говорить, я успеваю заметить на его морщинистом лице легкуютень беспокойства.
- Сережа, ну ты как?
- Нормально, Степаныч, - улыбаюсь я.
- Как рука?
- Рука замечательно, - я сгибаю в локте правую руку, демонстрируя ему свой увесистый бицепс.
- Ну да-ну да, - задумчиво кивает Степаныч. – Сейчас коляску прикатят. Движок в ней я перебрал, но ты все равно поначалу не газуй, не перегревай его. Рулевая тоже в порядке, так что за управление можешь не переживать. Доспехи я подлатал, хотя за левым плечом следи, не нравится мне эта новая обшивка, мягкая как пластилин, аккуратней будь.
- Буду, Степаныч, ты же меня знаешь.
- Да, из оружия сегодня выбирай что-нибудь полегче, катана, например, подойдет, попробуем сыграть на маневренности. Они там, - кивает он на дверь, - в большинстве все тяжеловесы, с ними влобовую никак.
- Как скажешь, - соглашаюсь я.
- Да, и еще…
Открывается дверь и двое техников вкатывают в раздевалку мою коляску. Степаныч вздрагивает, словно вор, пойманный на горячем, потом переводит дух и продолжает:
- Сережа, последний бой тебе остался, постарайся остаться в живых.
К нам подходит один из техников. На нем красно-синий комбинезон с символикой нашего бойцовского клуба и такого же цвета кепка, в руках у него папка с бумагами, в которых мне предстоит расписываться. «В случае полученных травм, к руководству клуба претензий не имею и тд. и тп.». Обычная процедура.
- Так, ну что, боец готов? – говорит он.
- Да, мы готовы, - коротко отвечает Степаныч.
- Леха, - техник оборачивается к напарнику. – Подкатывай коляску.
Пока Степаныч заботливо осматривает мою боевую «машину», я надеваю на себя доспехи. В этом нелегком деле мне помогают сразу оба техника. Первой идет кольчуга. С виду она напоминает обычный вязаный свитер, только вместо шерсти здесь тонкий и очень прочный, сплетенный кольцами металл. Кольчуга приятно холодит тело. Я вздрагиваю, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
- Ты чего? – удивленно смотрит на меня техник. – Плохо одели?
- Нет, просто холодная, - успокаиваю его я.
Поверх кольчуги надевается панцирь, выпуклый как футбольный мяч. Изначально он состоит из двух половинок. Одна одевается спереди, на грудь, другая сзади, на спину. Затем эти половинки скрепляются специальными застежками на шее и пояснице. В панцире я как синьор-помидор -круглое туловище на тонких ножках. Для того чтобы облагородить мой внешний вид и придать моему телу дополнительную защиту, техники пристегивают к моей кольчуге наплечники и налокотники, а на голову одевают шлем. Шлем сделан из суперсовременной, нанотехнологичной стали, очень прочной, хотя, от прямого удара кувалдой он все равно не спасает. Для глаз в нем предусмотрены две большие круглые прорези, защищенные специальными сверхпрочными линзами.
- Все, он одет, - кивая на меня техник обращается к Степанычу. – Можно сажать.
- Да, сажайте, - говорит Степаныч и отходит от коляски.
Техники берут меня под руки, поднимают с тахты и аккуратно усаживают в коляску. Мои безжизненные ноги закрепляются ремнями. Потом техники одевают мне на ноги специальные защитные щитки, поножи.
- Сережа, ну как, тебе удобно? Может посадку еще подрегулировать? – суетится возле меня сердобольный Степаныч.
- Да нормально, Степаныч, сижу как в танке, - шлем здорово меняет голос, как будто я говорю в металлическую трубу.
- Ну ладно, ладно тогда. Только помни о движке, не перегревай.
- Угу.
Мне вдруг становится невыносимо грустно. Остался последний бой, после него все закончится. Если удастся выжить и победить, поеду домой, к матери. Вернусь в наш маленький городок, в свою квартиру на первом этаже панельной пятиэтажки. Буду опять сидеть дома как затворник и читать книги. Для таких как я, инвалидов, в городе работы нет, поэтому остается только бездельничать. Телевизор и книги, больше мне и заняться-то нечем. А летом мать будет вывозить меня на прогулку. Она у меня уже совсем старенькая, поэтому придется просить соседа, чтобы он выволок меня из подъезда и посадил в коляску. Потом мать покатит меня на стадион, где играют дети. Они гоняют мяч, возятся в песке или просто бегают по специальным дорожкам. Я буду сидеть в своей коляске на всеобщем обозрении как пугало огородное, привлекая их любопытнае взгляды, и, в свою очередь, буду смотреть на них и на их ноги, буду завидовать им. Закрывая глаза, я буду представлять себя бегущим вместе с ними по дорожкам или забивающим гол в футбольные ворота.
- Королевская битва, мать вашу, - голос Степаныча возвращает меня назад, в мою боевую коляску. – Надо же такое название придумать. Какие вы, к черту, короли.
Степаныч выкатывает меня из раздевалки. Впереди длинный, ярко освещенный коридор. Повсюду снуют люди. Их гомон, проникая сквозь шлем действует мне на нервы, словно огромная муха, которая жужжит и носится по квартире. Когда-то через этот коридор выводили на арену зверей, пока кучка нефтяных магнатов не выкупила у города здание цирка и не превратила его в нетрадиционный бойцовский клуб для любителей экзотики. Теперь на арену бывшего цирка вместо львов и тигров выходим, точнее, выезжаем мы, покалеченные, либо, как в моем случае, уже рожденные такими, уроды.
- Да, Степаныч, ты прав, мы не короли, мы ущербные калеки, - говорю я. – Шуты в рыцарском одеянии. Нас не на арену надо выпускать, а в цирке показывать. Только в настоящем, а не в этом, переделанном.
Главным условием участия в состязаниях для каждого бойца является отсутствие или полная недееспособность нижних конечностей. В основном здесь бывшие военные, участники боевых действий. Государство забыло о них, они никому не нужны, и поэтому они слетаются сюда как мотыльки на свет фонарного столба в надежде заработать себе на жизнь. Тренеры-инженеры проектируют нам боевые коляски, оснащают их двигателями, ставят на них всевозможную защиту и оружие, превращая тем самым обычную инвалидную коляску в настоящее орудие убийства. Нас выпускают на арену, и мы носимся по ней на своих боевых колесницах, уничтожаем друг-друга, отрубая соперникам мечами руки, дробя булавами головы, выпускаем из встроенных в коляски арбалетов тучи стрел, короче веселим публику по полной программе. Народу это нравится. Народ ревет от удовольствия, когда кому-нибудь на арене пускают кровь. Народ надрывает животы от хохота, когда чья-нибудь коляска переворачивается, и беспомощный инвалид ползком пытается покинуть поле боя. Все понимают, что шансов у него никаких, но до чего же, наверно, все это смешно выглядит.
Степаныч никогда не спрашивал у меня, зачем я согласился участвовать. Подобный вопрос хотел задать ему я сам, когда сидел в раздевалке, да только помешали техники. Уже, наверно, и не спрошу, хотя какая теперь разница. Все равно сегодня все должно закончиться. Я прошел все отборы, победил во всех одиночных схватках. Я сокрушал всех своих врагов. Убивал, рубил на куски, пускал кровь, реки крови, и теперь пришло время решающей схватки. Организаторы назвали ее Королевской битвой. Теперь я, и еще четверо лучших бойцов, выйдем на арену все вместе, каждый сам за себя. Выжить в такой мясорубке практически невозможно, но я попробую. Если удастся победить, отдам все выигранные деньги матери. Самому мне они не нужны, они все равно не вернут жизнь моим ногам.
Да, Степаныч никогда меня не спрашивал, почему я согласился участвовать в этих боях, но если бы спросил, я ответил: просто мне это нравится. Потому что я ненавижу людей. Ненавижу всех до единого. У них есть то, чего у меня никогда не было и никогда не будет. Мои ноги мертвы от рождения. Всю свою жизнь я мечтал ходить. Особенно в детстве. Ох, как же я завидовал своим сверстникам, которые с утра до ночи носились во дворе нашего дома. Как я всех их ненавидел. Особенно одного нытика, который ревел, заливаясь слезами всякий раз, когда, вдруг, споткнувшись, падал на землю и разбивал себе коленку. Как бы я хотел в тот момент оказаться на его месте. Я был согласен разбивать себе колени каждый день, в кровь, «до мяса», лишь бы иметь возможность бегать. Этот маленький засранец не понимал своего счастья, а кровь, чуть выступив из под разодранной кожи, казалась ему наистрашнейшей бедой. Он был дураком, таким же, как и все дети, что играли в моем дворе. Я ненавидел их всем сердцем, и до сих пор это чувство во мне по отношению ко всем ходячим не притупилось ни на грамм. Но еще большую ненависть я испытываю к тем, кто в погоне за славой и бабками лишился того, чего я никогда не имел, к этим покалеченным воякам. Все они считают себя героями. Они отдали долг родине. Свои ноги они потеряли, защищая свою страну. Конечно, легко стать героем, когда ты можешь свободно передвигаться на своих двоих, когда можешь прыгать и приседать, можешь нестись как ветер, сметая все на своем пути. Но нужно быть полным дебилом, чтобы ради каких-то денег и дешевой славы все это потерять. Ради грязных бумажек и блестящих, никчемных медалек-орденов, они превратились в убогих, никому не нужных калек. Такие идиоты не заслуживают того, чтобы жить, и пока я здесь, я буду уничтожать их всеми доступными мне способами, всех и каждого.
Королевская битва всегда собирает полный зал. Я уже слышу рев восторженной толпы, предвкушающей очередное кровавое действо. Пока мы со Степанычем находимся прямо за кулисами арены, у меня есть возможность изучить своих сегодняшних соперников. Они все здесь. Так же как и я сидят в своих колясках и ждут, когда объявят их выход. Мой взгляд скользит с одного на другого, отмечая слабые места в их броне и особенности атакующего арсенала каждой коляски. Одни предпочитают использовать арбалеты с острейшими, как бритва стрелами-болтами, другие полагаются на тяжелую артиллерию, используя пушки, заряженные тяжелыми ядрами размером со зрелые апельсины. Получишь таким вот апельсинчиком по затылку, и ни один шлем тебя уже не спасет. Коляски тоже у всех разные. Кто-то предпочитает легковесные, быстрые аппараты, рассчитывая на скорость и маневренность, а кто-то выбирает тяжеловесные, обшитые защитными элементами громадины, похожие больше на карету, чем на коляску. Каждый тренер придерживается своей, определенной стратегии и тактики боя. Поэтому подстроиться под соперника, выявить его слабые и сильные места, значит практически на половину обеспечить себе победу. Правда, в Королевской битве все стратегии напрочь теряют смысл. Когда на арене сразу пять участников, полагаться можно исключительно на собственную интуицию в каждую, отдельно взятую секунду боя и, разумеется, на удачу.
Лицо каждого участника скрывает шлем. Жаль, я бы с удовольствием сейчас заглянул в их глаза. Интересно, что бы я в них мог прочесть: страх, волнение, а может быть ярость?
- Встречайте, Дымяяяяящийсяяя чеееереп! – глашатай нараспев вызывает первого бойца.
Инвалид, у которого на голове шлем в форме черепа заводит свою коляску и выезжает на арену. Играет воинственная музыка, а ведущий зачитывает достижения бойца: пять побед, из них четыре со смертельным исходом - неплохой показатель.
- В первую очередь накрывай его арбалетом, - советует мне Степаныч. – Видел броню на его доспехе? Решето, а не броня.
- А теперь под ваши бурные аплодисменты – Разрушиииииитееель! – глашатай зовет следующего бойца.
- Держись от него подальше, - слышу я голос Степаныча. – Обычно он работает молотом, а он, сука, тяжелый, поэтому пускай вымотается на других, а ты его потом уже тепленьким возьмешь.
Я молчу, не отвечаю. Мой язык словно примерз к небу. Не могу им пошевелить. За Разрушителем следует Мясник. Его, как и предыдущих бойцов встречают ревом и аплодисментами. Теперь мой черед выезжать на потеху толпе.
- Инферрррноооо! – ревет глашатай.
- Ну, пошел, Сережа, - вздыхает за моей спиной Степаныч. – Удачи.
Я берусь за контроллер на подлокотнике коляски и завожу двигатель. Управление в коляске внешне напоминает коробку передач автомобиля. Вот только принцип ее немного другой. Все просто: двигаешь ручку вперед – коляска едет вперед, двигаешь назад – включается задний ход, вправо-влево – коляска поворачивается в указанную сторону. Чем сильнее давишь на ручку контроллера, тем выше скорость.
Вот он – момент истины! Вся арена залита светом прожекторов. Мои соперники едут по ее периметру, размахивая своим оружием и повергая публику в истерический экстаз. Я присоединяюсь к ним и достаю свою катану, пристегнутую сбоку коляски. Там же у меня висит булава и раздвижное копье. Под рев толпы мы делаем несколько кругов, а потом глашатай призывает зал к тишине.
- А сейчас, дамы и господа, на этой арене появится человек, которого мы все любим и знаем, - вещает он. – Боец, для которого не существует понятия боль и страх. Его искусство боя вновь и вновь заставляет учащенно биться наши сердца. Встречайте легенду! Встречайте нашего любимца! Встречайте нашего чемпиона! Мессиииияяяяя!
Про этого Мессию я уже слышал достаточно, чтобы у меня сложилось о нем определенное мнение. Это настоящий псих, способный только на то, чтобы убивать. Во время Войны он служил в каком-то элитном отряде спецназа. Однажды им дали задание освободить из плена заложников, какого-то дипломата и его дочь. Выполняя задание, отряд угодил в засаду, и был практически весь перебит. Мессия оказался в плену вместе с заложниками, которых он должен был спасти. Там его подвергли зверским, нечеловеческим пыткам. Его били, душили, жгли каленым железом, но так ничего от него не добились. Мессия никого не предал и ничего не выдал врагам. Тогда, топором ему ему отрубили обе ноги и бросили умирать на дороге. Когда свои его нашли, он был едва жив. Мессию смогли спасти. Он стал героем. После пережитого кошмара у него, похоже, помутился рассудок, и он перестал разговаривать с людьми. Потом агенты бойцовского клуба привезли его в Ковязин, и Мессия стал выступать на арене. Он стал лучшим. За его плечами было уже три Королевских битвы, в которых он непременно побеждал. Мессию считают непобедимым, но это только пока… Пока он не встретился со мной.
Публика начинает скандировать его имя. Я и остальные бойцы останавливаем свое движение, образуя круг в центре арены. В центр этого круга, согласно сценарию въезжает Мессия. Глядя на него, я думаю, интересно, а в ком должно быть больше ненависти к людям, в том кто, вдруг, в один момент жизни все потерял, или в том, кто никогда ничего и не имел, кто волею судьбы от рождения был лишен всех человеческих радостей.
Мессия спокоен. Видно, что он полностью уверен в себе. Остальные бойцы смотрят на него и наверняка боятся. Я тоже боюсь, но еще больше я хочу убить его, хочу пустить ему кровь. Убогий безмолвный ублюдок, который так и не понял, что можно было жить, наслаждаясь каждой секундой своего нормального существования и не лезть на рожон, не рисковать и не пытаться геройствовать. Можно было завести семью и воспитывать детей. Можно было жить обычной жизнью и, главное, ходить.
- Бойцы, занимайте свои позиции, - объявляет глашатай. – Мы начинаем!
От зрителей на трибунах нас отделяет металлический купол, внешне напоминающий цирковую сетку, отгораживающую зрителей от арены, когда на нее выпускают тигров.
Ни когда не поймешь, что значит принять участие в смертельной схватке, пока сам не попробуешь. Этого просто не объяснить. Целая гамма чувств, следующих друг за другом, переполняет меня. Страх, когда Разрушитель, заметив, что, отскочив после атаки Мясника, я оказался не совсем в удачной позиции прямо возле ограждений, на полном ходу несется прямо на меня, размахивая своим тяжеленным молотом. Злость на самого себя за то, что не рассчитал отскок, и теперь приходится спешно давать задний ход, цепляясь коляской и плечом за металл купола, вынуждая движок работать на износ. А ведь Степаныч предупреждал меня, что это чревато плохими последствиями. Радость от того, что Разрушитель промахивается и вместо того, чтобы раздробить мне голову, со всего маху лупит молотом по куполу. От удара молот вылетает у него из рук, оставляя Разрушителя безоружным. Чувство благодарности к Степанычу, который сделал мне столь быструю и маневренную коляску. И, наконец, чувство удовлетворения, когда я, проведя молниеносную контратаку, одним ударом насквозь пронзаю растерявшегося Разрушителя своей катаной. Удар приходится в незащищенную часть его доспехов между панцирем и поножами, прямо в живот. Истекая кровью, Разрушитель вываливается из коляски на пол арены, и его тело конвульсивно дергается в предсмертной агонии. С ним покончено. Теперь нас на арене только четверо.
Бой идет уже около получаса. Мы носимся по арене как безумные, только и успевая уворачиваться от летящих в нас стрел и ядер и отбиваясь от ударов булав и мечей. Публика вовсю поддерживает нас, но мы уже не слышим их крики. Все наше внимание обращено друг на друга. Увернуться, отскочить в сторону, провести свою атаку, боковым зрением отмечая положение других соперников, выпустить стрелы, рассчитать следующий маневр, стараясь, чтобы движок не перегревался, и это далее не полный спектр действий, ежесекундно производимых нами во время боя. Мокрые от пота ладони сжимают контроллер, слезящиеся от напряжения глаза лихорадочно ищут пути к отступлению или возможности в атаке.
Мессия гоняет по всей арене Дымящегося черепа. Ощущение такое, что у того уже просто нет сил сопротивляться натиску чемпиона. Пропуская удар за ударом, Череп отчаянно пытается спастись бегством. Мне же, в свою очередь, тоже приходится несладко. Оказавшись на рандеву с Мясником, я пропустил тяжелый удар в голову и теперь мне крайне тяжело ориентироваться в пространстве. Голова гудит как какой-то поврежденный электроприбор. Перед глазами то и дело появляются радужные блики, мешающие мне трезво оценивать ситуацию. Резко дав задний ход, я отбрасываю катану в сторону и выхватываю копье. На нем я нажимаю специальную кнопку, и копье, словно выкидной нож, раздвигается, выбрасывая вперед острейшее лезвие. Мясник обходит меня с правого фланга. Его булава угрожающе свистит, рассекая воздух в сантиметрах от моего плеча. Я делаю вираж в сторону от своего соперника и швыряю в него копье. Оно попадает Мяснику прямо в грудь. Удар такой сильный, что едва ни выбивает его из коляски. В этот момент, как-то неестественно медленно, словно мяч в замедленном повторе футбольного матча, мимо меня пролетает голова Дымящегося черепа. Я вижу Мессию, он на всех порах несется прямо на меня. Его окровавленный меч метит мне в горло. Позади Мессии перевернутая коляска и обезглавленное тело Черепа. Я включаю полный ход. Двигатель коляски ревет, захлебываясь от немыслимых перегрузок. Коляска рвет с места унося меня прочь от Мессии, который тут же меняет свою цель и устремляется за потерявшим координацию после удара моим копьем Мясником.
Удивительное это дело, наблюдать, как прямо на твоих глазах погибает человек. Удивительное и захватывающее. Я сижу в своей коляске и смотрю, как Мессия убивает Мясника. Его четкие, стремительные удары приходятся точно в цель. Истекая кровью, Мясник рефлекторно пытается сопротивляться. Вот, он отчаянно отмахивается от соперника булавой, а вот, уже через мгновение булава летит прочь вместе с сжимающей ее рукой. От боли Мясник орет, заглушая своим криком восторженных зрителей. Потом его вопль обрывается, и, пронзенный насквозь очередным ударом мяча, Мясник умирает.
Публика начинает скандировать «Мессия-Мессия». Он, в ответ, победоносно поднимает вверх меч. Вот она развязка, думаю я. Сейчас или никогда. Они считают его лучшим, называют его королем, а на меня им плевать. На меня всю жизнь было всем наплевать. Никому ненужный инвалид, прикованный к коляске. Люди смотрят на таких свысока, или стараются просто не замечать. Но ведь я тоже человек! Человек, который хочет быть нужным, быть кем-то любимым, быть значимым, хочет, чтобы его заметили. И они заметят меня! Они узнают, кто я такой. Я срываю с головы свой шлем и отбрасываю его в сторону. Вот он я, смотрите! Смотрите, жалкие людишки. Сегодня мой день. Вы считаете его королем, сейчас я покажу вам, кто настоящий король. Я окидываю взглядом притихшие трибуны. Все удивленно смотрят на меня, не понимая, что же я задумал. Моя рука ложится на контроллер. Я улыбаюсь. Никогда еще в жизни мне не было так хорошо. Никогда еще я с такой легкостью не вдыхал воздух полной грудью. Впервые за столько лет, я почувствовал, что все внимание окружающих принадлежит мне. Я вжимаю контроллер до упора и мчусь на Мессию. Я кричу. Кричу так, что у самого закладывает уши. Я понимаю, что моя жизнь не была бессмысленной тратой времени. Понимаю, что я жил ради этого момента. И вот, он настал. Момент, когда все остальное уже не важно. Есть только я, эта залитая кровью арена, и мой соперник, которого надо уничтожить, убить, разорвать на куски, выпотрошить, словно купленную в магазине свежую рыбу. Я вижу, что он боится. Я буквально своей кожей чувствую его страх. Он не знает что делать, мечется по арене из стороны в сторону. В этот момент он не похож на короля, сейчас я король. Я!
Прямо за моей спиной раздается взрыв. Меня подбрасывает вверх. На полном ходу я вылетаю из коляски как пробка из бутылки шампанского. С воплем я пролетаю мимо изумленного Мессии и подаю на арену. Ну, вот и все. Я лежу на животе, понимая, что все кончено. Возле меня валяется, закованная в шлем, голова Дымящегося черепа. Как из опрокинутого сосуда из нее продолжает течь красная, похожая на сок из томатов, кровь. Я переворачиваюсь на спину и вижу свою коляску. Она лежит, перевернутая вверх колесами. Из нее как из паровоза валит черный, густой дым. Движок все-таки не выдержал. Я представляю сейчас лицо Степаныча. А ведь он предупреждал. Но чего стоят такие предупреждения, когда ты вдруг чувствуешь, что за спиной у тебя вырастают крылья, и подобные вещи, как возможный перегрев движка, кажутся такими нелепыми и малозначимыми, когда ты летишь навстречу своей судьбе, и все кажется возможным, кажется, что ты все делаешь правильно. Ты чувствуешь себя на пороге чего-то большого, чего-то значимого, того, что уже так близко, что его можно потрогать рукой. Когда ты чувствуешь себя на Олимпе, на который осталось сделать лишь шаг, тогда мысли об осторожности отходят на второй план.
Притихнув, публика ожидает развязки, так же, как и заядлые театралы ожидают финального монолога Гамлета. Мессия подъезжает ко мне и поднимает свой меч, с которого словно вода с оттаивающей сосульки капает кровь Мясника. Я смотрю на него и улыбаюсь. Он жалок. Даже убив меня, он все равно останется таким же жалким калекой, как и сейчас. В его жизни ничего не изменится.
- Чего же ты ждешь? – говорю я ему. – Давай, герой войны. Ты же больше ни на что не годишься. Только и можешь размахивать своим мечом и убивать. Так действуй. Вот он я, перед тобой, - я хватаю руками голову Дымящегося черепа и швыряю ее в Мессию. Голова пролетает в полуметре от его коляски и с глухим ударом падает на арену.
Мессия не двигается. Его меч угрожающе нависает надо мной, но его обладатель почему-то медлит.
- Знаешь, - продолжаю я. – А ты не такой уж и крутой. Если бы не коляска, я бы тебя сделал. Что, не веришь?
Мессия не двигается и молчит. Можно было бы подумать, что он уснул, вот только меч в его руке все также весит надо мной, словно проклятие, и не думает опускаться.
- Ну, не хочешь говорить и не надо, - развожу руками я. – Тогда, извини, я пошел, точнее пополз.
Я отстегиваю и снимаю с себя панцирь, переворачиваюсь на живот и ползу к выходу, туда, где в накрывающем арену куполе имеется дверь, через которую можно выбраться за кулисы. Там, за дверью, я вижу Степаныча и других тренеров, которые заворожено смотрят на меня, не в силах произнести ни слова. Публика начинает недовольно гудеть. Я ползу, не обращая на этот гул никакого внимания. Изо всех сил я цепляюсь руками за пол арены и тяну свое тело к спасительной двери. Вдруг, позади себя я слышу совершенно безумный хохот Мессии. Я оборачиваюсь и вижу, что он едет на меня. Свой меч он откидывает в сторону, и теперь одной рукой сжимает контроллер своей коляски, а другой снимает с головы шлем. Я вижу его лицо. Меня передергивает. Это лицо не человека. Белое как бумага, перекошенное гримасой ярости и полнейшего безумия, оно, скорее, напоминает лицо самой смерти, если бы смерть не была чем-то абстрактным, а приняла вдруг человеческий облик. Мессия достает булаву и размахивает ей над головой.
Я закрываю глаза…
Где-то там, за зданием цирка живет своей ночной жизнью город Ковязин. Его рестораны и клубы как всегда до отказа забиты людьми. По его улицам непрерывно течет река дорогих автомобилей. Яркие огни города слепят людям глаза и дают им почувствовать, что эта ночь никогда не кончится, солнце никогда не взойдет над горизонтом, а шоу всегда будет продолжаться.
Lush snega
Перепуганные вспышкой королевской ярости юные мордашки в перьях и кружевах – на мгновенье ей стало смешно – оцепеневшие фрейлины, будто монашки, пойманные за неприличным в чужой спальне.
– Пошли вон! – взвизгнула королева, веселье улетучилось, уступая место бешенству.
– Все вон, я сказала! – фрейлины, шурша юбками и толкаясь, молча поспешили к выходу.
– Марго!
– Да моя госпожа, – лисья головка шустро повернулась в ответ, испуганно моргая.
– Останьтесь.
Только за последней фрейлиной закрылась дверь, королева, закрыв руками лицо, осела в пышные кружева кринолина, словно опара, вынесенная на холод. И совершенно обычно, по-бабьи, зарыдала.
– Ненавижу его, ненавижу! – захлебываясь слезами, причитала, шумно сморкаясь в расшитый вензелями платок.
– Что произошло, моя госпожа? – Марго, оставшись с королевой наедине, выглядела гораздо увереннее, в голосе засквозили покровительственные нотки, – Неужели он обидел вас вчера ночью? Негодяй! И это после того как три часа просидел на стене, в ожидании когда свита разойдется и я проведу его в вашу спальню? Или, – Марго запнулась, масляно блеснули изумрудные глазки, – Или он оказался нехорош? – румянец со щек предательски залил шею и сполз в декольте.
– Марго, милый мой солнечный ангел, – королева жалобно смотрела куда-то перед собой, чуть прикрыв опухшие веки, – Хорош, он или нет, я никогда не узнаю, – и замолчала, не в силах продолжать.
Внезапно беззащитное, мгновенье назад жалкое лицо, превратилось в каменную маску, плечи выпрямились, – И никто теперь не узнает! Никто и никогда! Садись, бери бумагу, пиши! – Марго будто вымуштрованный солдат, без лишних вопросов, метнулась к столику и взялась за перо. Королева, заложив руки за спину, маршируя взад-вперед по комнате, как по плацу, диктовала.
Дражайший супруг!
Mоn cher, не буду утомлять Вас, рассказами, как сильно я скучаю, думаю, подробности моей унылой одинокой жизни вам известны. Дело, которое заставляет отрывать вас от государственных забот, не терпит отлагательства. Вчера, из верных источников стало известно о предательстве герцога Ш.Б. - вашего фаворита и доверенного лица. Осмелюсь посоветовать вам, принять срочные меры и избавиться от изменника.
P.S. Жизнь в очередной раз указывает нам: королевский удел – одиночество. Больше всего на этом свете, меня волнует ваше благополучие.
Берегите себя.
Любящая вас всем сердцем, Б.К.
– Как? – Марго в изумлении подняла голову от письма, – Не далее чем вчера вечером для вас не было никого ближе и желаннее герцога! Госпожа, что произошло?
Королева устало опустилась в кресло, – Ничего не произошло дорогая. Ровным счетом, ничего – он уснул.
– Моя госпожа, – улыбаясь, облегченно выдохнула Марго, – все мужчины сразу засыпают после…
– Не после, а во время! – раздраженно перебила королева. – Улавливаешь разницу? И хватит об этом. Письмо немедленно королю. Позови гонца, хотя нет, отправляйся сама, ты единственный человек которому я могу довериться при дворе, – королева заглянула в прозрачную воду под рыжими ресницами, казалось, в надежде рассмотреть на дне душу, – Могу ведь?
Марго кивнула, по-собачьи предано не отводя глаз. Едва заметная улыбка скривила бледное королевское лицо, – Тогда вперед! Бог в помощь!
В покоях короля было шумно: смеялись в голос мужчины, хихикали дамы, стыдливо прикрывая веером порозовевшие щечки, король, находясь в эпицентре, казалось, был абсолютно счастлив.
– Выходит, герцог лишился своего положения при моей дра-жай-шей женушке? Расстроил, нашу маленькую, серенькую бэ-э-э, – король проблеял, вызвав очередной приступ хохота, – Королеву. Обмахиваясь письмом как веером, – Больше всего на этом свете, меня волнует ваше благополучие, – перечитывал вслух время от времени особо понравившиеся строчки.
– Ну, надеюсь, теперь все поняли, как быстрее всего попасть к королеве в немилость? – король обшарил придворных насмешливым взглядом.
– Уснуть?! – наигранно сетуя и вздыхая, предложил герцог под очередной взрыв смеха.
Далеко за полночь, когда придворные разошлись по комнатам, король чему-то хмурясь посмотрел на Марго, – Ну, а ты что на это скажешь?
– Я? – удивленно захлопали ресницы, пара рыжих кудряшек выбилась из высокой прически, и кажется, тоже удивилась. – Только то, что ваш любимый герцог, – театрально надулись губки, – Да-да, твой любимый герцог, испортил все дело, взял и, и… – Марго растеряла слова, под разгоравшимся хищным огнем королевского взгляда, – Свалился во сне! Вот что!
Король захохотал, расстегивая рубашку, – Чертовка, рыжая дикая кошка! – потом крепко схватил Марго за тонкую шею, пригвоздив к подушкам, не спеша, другой рукой, задрал кружевной подол, – Хотя по мне, дикие кошки лучше, чем бледные тупые овечки. Гораздо лучше!
Марго разбудил шум голосов. В королевской спальне, не смотря на ранний час, за столиком в дальнем углу сидел писарь, в кресле, напротив, с недовольной миной вальяжно развалился герцог. Король в одной рубахе и туфлях возбужденно расхаживал по комнате, – А ну, дай сюда! – выхватил у писаря лист.
– Послушай, любовь моя, – обратился к куче сбившихся одеял, из под которой выглядывали только рыжие кудряшки.
Дражайшая супруга!
Я, ваш муж и король, поражен ужасным известием о предательстве герцога Ш.Б. У меня нет оснований сомневаться в правдивости ваших слов, поэтому моя армия немедленно выступила в поход. Вчера вечером замок изменника был окружен и сегодня к утру взят штурмом. Никогда больше…
Явно довольный, король швырнул лист обратно, указывая писарю, – Дальше продолжай что-то в таком духе: прямое попадание снаряда, разорвало герцога на мелкие кусочки и даже сам черт его теперь не сможет собрать. Ясно?
– Но помилуйте, мой король, – подал голос герцог, ему пришелся не по душе такой исход, – если меня разорвало снарядом, получается я не смогу вернуться ко двору?
Король небрежно отмахнулся от несуществующей мошки, – Ах, не волнуйтесь, mоn ami, уже завтра у вас будет новая королева, – нежно посмотрел в сторону взъерошенной постели. – Да, вот еще что, – обратился к писарю, – Сюда добавьте, – ткнул пальцем между строк, – И вся королевская конница, и вся королевская рать… Да, так лучше. Гораздо лучше!
Чего б, я полез в комментарии к дуэли, если не голосовать?
Написал: Луч Снега порадовала. Читать: Вы — не порадовали))) |
Для вас может быть и не меняет, однако при таком раскладе, получается уже, что luch snega победила исключительно благодаря тому, «что она девушка» (цитирую Мегаланозавра) :) Так что, хоть я в итоге и проиграл, но проиграл уже куда достойней, чем при первом подсчете.) Да и проиграть с минимальным счетом такому автору, как она, это все равно неплохой для меня результат.
|
Что-то я не понял вашего подсчета.
За меня: Miss Jull, Ianfacio, Гай Немов — 3 голоса За luch snega: janeporter,Selenium и Мегаланозавр, голосовавший, похоже, по личной симпатии — 3 голоса. А теперь объясните мне пожалуйста, откуда взялся счет 2-5??? |
надо бы подвести итог этой дуэли, а то скоро уже новая стартует :)
Madpencil-Lush snega 2:5. луч снега побеждает! участникам дуэли рекомендую опубликовать свои тексты в разделе Проза. |
в ней исключительно собственные мысли, не заглядывая в голову Дымку,
События из своей жизни. Исключительно. Вы когда с другими людьми разговариваете — Вы их мысли только по словам считываете? А если они врут? Их поступки и наводят на выводы. Поскольку поступки являются результатом принятых решений. А решения без обмозговываний не происходит. Так? Таким образом… Как настоящий мужчина, при минимуме слов — герой поступками показал себя сам. Что мне — в жизни, что читателю — в миниатюрке. Другое дело, что читатель — может понять, может не понять. В силу жизненного опыта, воспитания, отношения к инвалидам. Можно покрутить у виска, можно удивиться, можно восхититься! И даже на коляске у мужчин остаются преимущества перед женщиной. Ему же в баночку удобно писать? Мужик — он и в Африке мужик. Так что истории у нас разные. Но поскольку я показала Вам ситуацию реальную, одну из мной пережитых по данной теме… то моя задача была показать: взвешивать все за и против, совершать мужские поступки и даже продолжать оставаться романтичными… эти люди вполне способны. Не думаю. Что именно злобой они руководствуются, когда принимают решения. Но то, что они умеют отвечать за свои слова и поступки — факт. И сама физическая ограниченность мешает им взваливать на свои плечи непосильные задачи. Наверное, поэтому реальные это люди. В рамках тех возможностей, которые у них сохранились. Попробуйте задаться для себя целью… не касаться тем, которые не слишком знакомы. И наоборот… Прежде чем сказать что-то про колясочника — прийти в общество инвалидов и поучаствовать в каком-то мероприятии. Ну, не знаю… помочь провести игры для ребят… Они все вместе собираются обычно — и стар, и млад… И будете в теме. По крайней мере, я стараюсь делать именно так. Избегать «ляпов». А сюжеты можно крутить — любые. Уже по художественным законам. Мы обычно так и учимся. Сталкиваемся с чем-то… и понимаем потом раз и на всю жизнь — где бывают подводные камни. :-) Спасибо. Удачи. Но, повторю. Вы выбрали — потрясную тему. Если бы я ее выбрала, но не вписалась с идеей… Я бы — клянусь — изучила вопрос… и подредактировала. Мало кто способен писать интересно о ВАЖНОМ. У Вас получилось. А просчеты возможны всегда. Можно пересчитать :-) Но это же на мой взгляд? У Вас взгляд может быть абсолютно противоположным. Понимание их реального состояния, которое они не показывают нам и раскрытие неизвестного, но важного материала — вот задача автора. Вы же не можете заявить, что корова мяукнула? Но в сюжете, где звери поменялись голосами — это реально. А дальше дело техники — раскроете идею — зачем поменялись и достигли ли цели? хорошо. Нет — плохо. |
Почитал я вашу миниатюру. Понятно, что вы имели ввиду. Однако все дело в том, что вы описываете в ней исключительно собственные мысли, не заглядывая в голову Дымку, поэтому никак нельзя судить о том, что он на самом деле думает, и что чувствует по отношению к окружающим. Я, конечно, не собираюсь с вами спорить на эту тему, потому что и мы, и те, кто волею судьбы прикован к коляске, все люди разные, каждый со своими убеждениями. Просто дело в том, что тема дуэли «Королевская битва», а не жизнь и чувства людей с ограниченными возможностями. И инвалиды были использованы мной исключительно для того, чтобы, во-первых — удивить читателя, во-вторых — разбавить банальную мясорубку и немного пофилософствовать на совершенно противоположную боям тему. Не стану скрывать, я действительно убежден, что люди с ограниченными возможностями просто по определению должны ненавидеть (возможно и грубо сказано) других людей. Просто такова наша человеческая сущность. Зависть, чувство несправедливости, а еще то, как наше государство «защищает» их права, все это в комплексе вряд ли может вызвать иные чувства, кроме ненависти. Да, я, конечно, в рассказе все это «приукрасил», но ведь, повторюсь, тема-то у меня была совсем другая.
А вот по поводу жутких слов, которые ГГ услышит случайно, и справедливости… Нет никаких мыслей, чтобы переделать рассказ именно так, да и «по женски»(по мелодраматически) это уже как-то получится, на мой взгляд. |
А Герой услышит случайно…
А случайно ли? Думаю… Наверное, тот, кто их скажет… захочет быть услышанным, чтобы подрубить волю? |
А давайте после «драки» справедливость восторжествует?
Пусть те жуткие слова скажет кто-то… из лагеря «антигероя»? Хорошая же тема… А Герой услышит случайно… посмотрит… и сплюнет в его сторону… Я потом найду время, один эпизод из жизни в миниатюре опишу… довольно показательный… |
«поздравляю вас с победой над этим карандашом» — Во-первых, поздравлять еще рано. Во-вторых, будьте аккуратнее в выражениях, а то расценю как оскорбление и разрисую вас по всей форме.)
Madpencil, а не карандаш. |
Могла что? :-)
Встать на их сторону? С Альфой разрабатывали проект реабилитации поствоенной… Как-то вот смогла… |
«А когда я была не на стороне колясочников, да еще «боевых»? :-)»
— Действительно, как вы только могли… |
Дело не в контрасте. Вообще, дуэль, оказывается — ужасная вещь. Из двоих — один выпадает. Когда один текст сильнее другого на три головы — понятно. Когда на чашу весов ложится достойный выбор… приходится вздыхать.
А когда я была не на стороне колясочников, да еще «боевых»? :-) После подведения итогов скажу Вам свои подробные мысли по поводу текста, можно? |
Мегаланозавр Сурнадрианитический, спасибо, хотя если бы прочли (даже после отдав голос не мне) было бы вдвойне приятно). Снежаночка, еле заметил ваш ответ. Я бы с удовольствием почитал, но у меня, на нервной почве, дислексия развелась. Я теперь читать не умею — я только писать могу. Врачи говорят, что эта дрянь излечится, только когда я куплю себе ONYX BOOX 60S. Дед Мороз мой запил, придется на своем горбу зарабатывать, вот тогда и почитаю. Успехов в творчестве, дорогая, и поздравляю вас с победой над этим карандашом. |
Я оказываю вам просто наивеличайшую услугу.
Как говорит херр Зараза, талант, чтобы развивался, должен быть непризнанным. |
Что ж, сегодня 16 число и как раз сегодня меня наградили одной звездой за особые заслуги перед сообществом литкульта. Не хочу вас расстраивать, но мой голос против вас будет засчитан.
|
Честно, удивлен, что в этой дуэли так мало комментов. Объективно текста на порядок лучше, чем в предыдущей дуэли. Появляется мнение, что комментарии порождают комментарии. Так что если устроить перепалку, активность на порядок возрастет. Причем и обсуждения текстов и просто переливания из пустого в порожнее.
|
janeporter, спасибо)
Как я поняла, голос отдан в мою пользу исключительно на контрасте. Но все равно, хотелось бы пару слов от Вас услышать, может замечаний каких… |
Selenium, спасибо)
… Только вот что-то мне подсказывает, что подобный сюжет стар, как мир. — согласна. Находясь в рамках времени и темы, у меня не получилось выдумать чего-то нового, к сожалению. |
Madpencil
— Да, Степаныч, ты прав, мы не короли, мы ущербные калеки, — говорю я. – Шуты в рыцарском одеянии. Нас не на арену надо выпускать, а в цирке показывать. Только в настоящем, а не в этом, переделанном. Мне почему-то стало интересно — откуда взялся этот сюжет? Дело в том, что «калеками» и «шутами» сами инвалиды себя называть не любят. И даже слово «инвалид» они стараются избегать. Называют себя «люди с ограниченными возможностями» и уважают тех, кто находит в себе силы войти в их положение. То же самое могу сказать и о родителях инвалидов. Чем лояльней сторонние наблюдатели, чем корректней обходят их больные места — тем лучше. Вот если бы герой вел себя как ущербный калека и шут — а мы сделали этот вывод — да, согласна. Здесь, как говорится, с коляски далеко не убежишь. Таким образом… мне кажется, что текст построен на психологическом «ляпе». Конечно, можно сослаться на то, что читатель наверняка ужаснется и проникнется состраданием… Но, увы… Вместо нужной автору реакции почему-то вижу лица знакомых колясочников. Сто пудов со сжатыми челюстями и злыми глазами. А вообще, по жизни они сильные, веселые, жизнелюбивые и очень надежные друзья. По крайней мере те, кто нашел силы «выжить». И в жалости не нуждаются. Хотя от реальной помощи не откажутся. Но подачку не возьмут. Это из моего опыта общения с боевыми и не боевыми («калеками и шутами»). Тема хороша, а вот идея, сорри, мне не понравилась. И потому отдаю свой голос за Lush snega. |
Madpencil достаточно забавно показывает некий гротескный провинциальный городок. Вероятно, было бы неплохо сразу указать, от чьего лица идет повествование о «столице развлечений», а заодно и указать на то, что это лишь преувеличение, а в действительности все очень грустно. Сам бывал в районных центрах, не производящих ничего, где на 10000 населения, включая пенсионеров и младенцев, около десяти питейных заведений, а когда-то к этому прибавлялись игровые автоматы. Весело, короче.
— Да, из оружия сегодня выбирай что-нибудь полегче, катана, например, подойдет, попробуем сыграть на маневренности. Как-то нелогично получается: тренер, по сути, выбирает тактику в последний момент. Стоит перефразировать или добавить чуть подготовки к бою. Шлем сделан из суперсовременной, нанотехнологичной стали Боюсь, сейчас слова «инновационный» и «нанотехнологичный» совершенно не добавляют серьезности происходящему. Их гомон, проникая сквозь шлем действует мне на нервы, словно огромная муха, которая жужжит и носится по квартире. Думаю, подобных мух должно быть больше. Ведь описывается не особо веселая ситуация, и подобные детали способны повлиять на восприятие текста. Самому мне они не нужны, они все равно не вернут жизнь моим ногам. Возможно, в дуэли нет особого смысла придираться к отдельным словам и предложениям, ибо текст в ходе состязания не поправить, но в дальнейшем стоит перечитывать вслух подобные фразы: «самому» и «они-они» — совершенно лишнее. Вообще, сюжет здорово напоминает старый фильм с Домогаровым. Называется «Я — кукла». с той лишь разницей, что в кино участники боев были здоровы и попадали на ринг не по своей воле. Madpencil занятно показывает мотивацию ГГ, согласно которой деньги — не главное. Я не уверен, но подобный цинизм и ненависть казались бы более убедительными, если б исходили от человека, потерявшего способность ходить в течение жизни, поскольку он лучше знает, что потерял. Достаточно тонкий момент и, боюсь, не мне об этом судить, поэтому оставим, как есть. На меня всю жизнь было всем наплевать. Никому ненужный инвалид, прикованный к коляске. К сожалению, в тексте немало повторов типа «всю-всем». А «своих» — вообще десятки. Идея в целом неплохая, битва показана так, что чувствуется динамика, но текст, помимо перечисленных огрехов, страдает от обилия штампов и пафосных фраз, что делает его похожим на боевик из 80-х. Luch_snega, восприняв «королевскую битву» как «битву монархов» явила, несомненно, более грамотно написанный текст, хотя вот здесь: король, находясь в эпицентре, казалось, был абсолютно счастлив. — эпицентр лучше заменить просто центром. Из текста не особо следует, что обстановка была сродни землетрясению. Ирония, на мой взгляд, удалась: все только и заняты сплетнями, а королевская битва проходит лишь на бумаге. Только вот что-то мне подсказывает, что подобный сюжет стар, как мир. Текст Карандаша интересен детализированными описаниями. Луч цепляет плавностью и легкой иронией. Думаю, luch_snega |
Мёдпенсьйил, не хотел бы вас расстраивать, но когда дуэль будет подходить к концу, у меня уже будет +1.
|
Мегаланозавр, не хочу вас расстраивать, но ваш голос, я так понимаю, не считается.
Ianfasio, спасибо за поддержку! |
ianfacio, miss_Jul — спасибо.
насчет «ванилит» — возможно, таки да, перебор. Хотелось ярче отобразить несоответствие формы и содержания) |
Мегаланозавр Сурнадрианитический, спасибо, хотя если бы прочли (даже после отдав голос не мне) было бы вдвойне приятно).
|
Спасибо, miss Jul. Решил с оригинальничать, поэтому вместо обычных бойцов взял инвалидов. Зуб даю, подобного еще никто и никогда не писал. На счет спекуляции, да, возможно, немного и перестарался, но это все от нехватки времени (не оправдываюсь, т.к. сроки для всех одинаковы).
|
Обе работы понравились )
Madpencil, правда, спекулирует на тему инвалидов, геройства и смерти. Lush snega в изобилии ванилит читателя мордашками, солнечными ангелами и горой кудряшек во взбитых подушках |