Бенуа Мажимель — Эммануэль Салинже 12:16 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосующим надо указать лучшего автора по их мнению.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по стихам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт»

Тема третьего тура: Повинен разве гвоздь, что лезет в стену? Его вбивают обухом в неё. (Евгений Евтушенко)

Задание: Данная цитата из стихотворения является темой. Использовать строчку в тексте необязательно.

Максимальное количество строк в стихе: 64

Голосование продлится до 18 февраля.

Бенуа Мажимель

Упала шляпа, упала на пол. (Ку-версия)

Слетела шляпа с головы
под натиском порыва ветра.
И кто-то обронил: "Лови!",
а кто-то наступил на фетр,
а кто-то рассмотрел в грязи
метафоричное начало,
а кто-то кинулся спасти,
но шляпу ветром укачало,
встряхнуло, бросило опять,
колёсами машин затёрло.

Асфальтом съеденная стать —
бесформенное стало формой
силлабо-тоники. Теперь
в метафоричное начало:
виновником таких потерь
обычно ветер назначают.
Свободно дышащий герой
достоин жёстких наказаний:
два раза: "Ку!" — и на покой,
в пожизненный эцих с гвоздями.

Эммануэль Салинже

Периферия, глушь, et setera, привычный к тику циферблат.
Вокруг ни пуделя, ни сеттера — сплошной размеренный уклад.
Крик постояльца верен комнате за неимением лица.
Вы никогда меня не вспомните, как вдохновенного творца.
Его вы даже не заметили. Здесь мрачно, холодно, снега.
Лениво крутится на вертеле баранья жирная нога.
По росту выстроились слоники, но взгляд — иллюзию спустя —
ведëт бессмысленные хроники обыкновенного гвоздя.

Мы с ним похожи, тем не менее мы идентичны не вполне:
я — человек в недоумении, он — замешательство в стене.
Согласно новым обстоятельствам с железом чувствую родство.
Мне представляется предательством повесить что-то на него.
Камзол, сюртук, с моей-то рожей ли?
Великий замысел таков: волхвы бездарны, куклы ожили,
кулисы проданы с торгов.
Кассир уплыл вечерним катером, строчит прошения в профком.
Я умягчился бы характером, но перебои с табаком:
то контрсанкции, то паника, то вниз, то вправо, то назад.
Грызи гранит, учи ботанику, переходи на самосад.

Кисель небес, дороги кашица, куда ни сунься — блюдо дня.
Подозревается и кажется: гвоздь провоцирует меня,
он будто знает про беду мою, смешной ржавеющий чудак.
Допустим, что-нибудь придумаю, возможно, завтра будет так:
ребëнок старого шарманщика (несостоявшийся актëр), изобличив во мне обманщика, достанет с полки гвоздодëр,
устало спросит: «И который же? Четыре сольдо, всё под ключ».

Но в оперетте ищут сторожа, но по стене гуляет луч.