Шарлотта Криган — Роуз Себастианис — Сэм Ролстон — Александр Оливер 80:77:92:95 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по классической для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший рассказ - первое место... худший по вашему мнению - четвёртое место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по рассказам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт»

Тема матча: Минздрав предупреждает.

Максимальный размер текста: 500 слов.

Голосование продлится до 4 июля.

Шарлотта Криган

Минздрав

- Ну, вот, я и дома, - проговорила Ася в привычную тишину квартиры, закрывая за собой дверь и включив свет в прихожей. Сегодня пришлось засидеться на работе. Доделывала отчёт, который нужно было  сдать ещё вчера.

Ася переоделась в домашнее, открыла балкон и окно, на минутку залюбовавшись оранжево-фиолетовым закатом. В комнате свет не включала, и пробившийся из прихожей луч придал обстановке некую таинственность.

Взгляд Аси упал на пачку сигарет, что лежала на столе. Это были её любимые. Лёгкие, приятные. Раздражала только надпись на коробке: «Минздрав предупреждает: курение вредно  для здоровья». Подумаешь, чихала она на эту надпись. Достала сигарету, закурила, но вдруг почувствовала, как кто-то прикоснулся к её левому плечу. От страха она чуть не упала в обморок, но сигарету успела сунуть в пепельницу.

Незнакомец подхватил Асю и на руках отнёс на диван. Под голову ей заботливо подложил подушку и сел рядышком.

- Ты кто, откуда? Через балкон перелез, что ли? – чуть успокоившись, спросила Ася. «Маньяк? Вроде, не похоже», - подумала она.

- Кто, кто… Минздрав я. Не конь, и не в пальто. В плащике вот, - редкозубо улыбнулся странный лысый человек, где-то лет пятидесяти на вид.

Он был одет в светлый помятый плащ, расстёгнутый сверху до низу, из-под которого выглядывали застиранные спортивные штаны и выгоревшая серая футболка с жёлтым смайлом «Нирваны», потрескавшимся в районе улыбки.

- Да ну, не прикалывайся. Таких имён не бывает.

- А я не прикалываюсь. Я – он и есть, Минздрав, то бишь. Ты думаешь, я всегда по жизни такой? Нет, конечно. У меня был парадный чёрный костюм с галстуком. Я вращался в высших кругах. Элита, так сказать. Меня уважали,  взятки давали. И я, грешен, брал. Кроме основной работы у меня была общественная нагрузка – предупреждать. О вреде курения, алкоголя, наркотиков и беспорядочных половых связей. Иногда разрешал себе попробовать что-то вредное. Соблазн был велик. Ведь всё вредное так или иначе связано с роскошной жизнью. А человек – создание слабое. Размяк я и подался во все тяжкие. Постепенно терял облик респектабельного человека, и вот, допрыгался. Ни костюма, ни здоровья, ни почтения. Так что, если я предупреждаю о вреде чего-то там, то знаю об этом из своего опыта и не для красного словца говорю.

Минздрав отвернулся и стал душераздирающе кашлять. Казалось, лёгкие вот-вот вылетят из его рта и шлёпнутся прямо на вазончик со столетником, единственным украшением узкого подоконника. Этого нельзя было допустить, и Ася решила действовать. Встала с дивана, пошла на кухню, вскипятила молоко, налила в чашку, добавив масло и мёд. Принесла в комнату. Приступ кашля у Минздрава ещё не закончился, и видно было, как ему хреново.

- На, выпей, - сказала Ася, протянув чашку с молоком, - должно полегчать. Что ж ты, как сапожник без сапог. Женился бы, что ли…

- Да ну тебя! – Минздрав чуть не поперхнулся. – Кому я такой нужен, в плащике? Нынешним женщинам богатых женихов подавай! Эх…

Он ещё раз громко кашлянул, и вдруг уменьшился, стал плоским, как бумажный лист, на поверхности которого проступили буквы. «Минздрав предупреждает…» - прочитала Ася. Влетевший с улицы поток воздуха подхватил бумажку, покрутил по комнате и унёс в заоконное пространство.

Ася взяла пачку сигарет, повертела в руках и, вздохнув, швырнула в мусорное ведро.

Роуз Себастианис

Синеглазка

Кап… кап… кап…

Головокружение утихло, и мне, наконец, удалось сфокусировать взгляд.

Комната, где я оказалась, давила кажущейся стерильной чистотой. Окна были занавешены. Полинявшие от времени и частых стирок занавески свободно пропускали сумеречный свет. Под действием сквозняка лучи искажённо проецировались на видимую поверхность. Реальность всё больше напоминала сюр.

После тщетных попыток вспомнить своё имя, дату, день недели снова принималась считать капли в чашке системы:

двенадцать… двадцать четыре… сорок восемь…

На сорок девятой капле веки закрывались. Пребывая в состоянии полудрёмы, пятидесятую мозг считывал по инерции. Мысли тяжелели, обрывались. Вяло трепыхаясь, вязли в сером веществе.

А в подсознании вновь слышался детский топот…

По узкой тропинке стремглав неслась хрупкая девочка. Густая мокрая трава мешалась, сбивая с ног. Она падала, обдирала колени до крови. Тут же вставала и продолжала бег. Девочку преследовала пожилая женщина. Костюмчик в полоску туго обтягивал дородное тело, крашеные волосы были собраны в высокую причёску, а скрюченные подагрой пальцы чудом удерживали тонкий мундштук с тлеющей сигаретой. Иногда преследовавшая девочку женщина оказывалась к ней очень близко. Казалось, ещё миг и жертва будет настигнута.

Девочка изо всех сил отрывалась и бежала дальше. В какой-то момент женщина всё же догнала её и концом мундштука многократно коснулась кистей рук. На месте соприкосновения появились пигментные пятна. Девочка состарилась.

***

Кап… кап… кап…

Кто-то раздвинул занавески. Свет больно ударял по глазам, я продолжала считать — двенадцать… двадцать четыре…

Зашедшая в палату медсестра отвлекла от действа. Молча проверила капельницу, впрыснула в физраствор очередное лекарство и удалилась.

Постеснялась спросить своё имя.

…сорок восемь… сорок девять…

На этот раз мыслям завязнуть не дало шварканье швабры.

— Сколько тебе лет? — пожилая санитарка разогнула спину, вытерла рукавом пот со лба и с интересом уставилась на меня.

— Двадцать… — ответила с лёгкой заминкой

— Замужем? —

— Нет.

— Почему?

Вопрос озадачил. Пожала плечами, посмотрела на свои руки. Обручального кольца не было, пятен тоже:

— Не зовут, — больше вопросов не последовало. Шварканье продолжилось в коридоре.

Ночью проснулась от противного писка. Было такое чувство, что рядом пронеслась крысиная орда. Утешало лишь то, что койка была высокой, и грызунов моя залатанная тушка не интересовала.

Сна не было ни в одном глазу.

Утро началось с новой капели и пересменки, такой же шумной, как ночное нашествие.

— Повезло ей! Ещё пару часов, лишилась бы не только аппендикса…

***

Вспомнилось.

— Принцесса!.. посмотри на меня!..

Неужели сам принц пришёл меня спасти? На радостях открыла глаза.

— О! Синеглазка к нам пожаловала! — надо мной стоял бородатый мужчина в белом халате и улыбался. — Снова!

— Сам такой! — обиделась на подколку и собралась было слезть со смотрового стола, но ойкнула от рези в боку…

— Не так быстро, — хирург осторожно уложил меня обратно, — если не хочешь, чтобы тебя прооперировали.

Никогда не хотела. Легла и сразу отключилась.

Во сне за мной гналась женщина и норовила уколоть мундштуком. В какой-то момент ей это удалось. На месте уколов появились пигментные пятна. Я состарилась.

Мама тогда не поверила моим словам, дескать, богатое воображение. Больше говорила о вреде курения, о каком-то Минздраве, а вот о вредной тётке — ни слова.

***

Она исчезла в тот год, когда меня наконец прооперировали и я оказалась в реанимации. Тогда я изловчилась и отобрала мундштук…

Сэм Ролстон

Детские травмы

Андрей вышел из винного магазина, на ходу укладывая в портфель бутылку виски. «Надо было водку купить, она дешевле», – тоскливо подумал он. Дела последнее время шли из рук вон плохо, и с деньгами было туго. К Маше пойти или дома напиться в гордом одиночестве? Дома тошно, но Маша такая душная –  все замуж хочет, особенно сейчас, когда Света ушла.

– Андрей!

Андрей остановился, вглядываясь в прохожих.

– Андрей! Ростовцев!

Взгляд Андрея нашел зовущего. Парень, как парень, одет стильно, но неброско. Ноль узнавания.

– Ростовцев, это ж я – Круглов! Леша! 34-ая школа!

– А, привет! Дружище! Как дела? Сколько лет, сколько зим! – Андрей изобразил радость. Как-то неудобно стало признаться, что никакого Круглова он не помнит.

Через десять минут разговора о школьном прошлом Ростовцев уже был уверен, что перед ним одноклассник, но… так и не помнил, кто именно. Наверное, серая мышка какая-то – они не запоминаются. Кстати, о мышках:

– А помнишь, был у нас… постой… мы прозвали его еще «Минздрав предупреждает» или Минпред сокращенно. Я еще глупый стишок написал тогда. Оттуда, собственно, все и пошло. Как же там было? Гнусный такой тип – не компанейский. Не пил, не курил и нам все объяснял, как это вредно. Леня, что ли? Не вспомню никак. – Андрей явно досадовал, что не может вспомнить какие-то эпизоды из прошлого.

– Не напрягайся так, забей!

– Да нет, нет. Вертится имя в голове. Сейчас…

– Леша.

– Что?

– «Минздрав предупредил, чтоб Леша не курил…» и так далее… Я и есть Минпред. Конечно, занудой я тогда был, но никогда не думал, что к тому же был и «гнусным типом», – Леша криво усмехнулся и продолжил, –  У меня отец от рака умер, а его отец, то бишь дед мой – от цирроза.  Один курильщик заядлый, другой алкоголик. Вот меня мать с бабушкой и стращали.

Дурацкая липкая пауза повисла в воздухе. Андрею захотелось исчезнуть, раствориться… Он попытался замять неловкость:

– Да, глупый стишок. Дураки мы были… А, давай, сходим куда-нибудь! Посидим, еще повспоминаем…

– Пожалуй, не стоит. Вроде, все вспомнили.

Да не вспомнили же толком ни хрена! Андрей понимал, в какую нелепую ситуацию вляпался, но Минздрав с Лешей у него по-прежнему не вязался.

– Ладно, как знаешь. Постой, а сам-то как? Как живешь, где работаешь?

– Нормально живу. Владею сетью магазинов. Ты у меня только-что виски купил. Давай, мужик, прощай!

«Надо же», – подумал Андрей, – «Вот тебе и трезвенник-язвенник…». Бутылка виски приятно отягощала портфель. «К Машке!» – решился он, наконец.

***

– Оператор, эпизод закончен. Выключайте симулятор и через десять минут начинайте будить пациента. Всем спасибо! Профессор, что Вы скажете?

– Смотрите, он по-прежнему считает себя вымышленным Ростовцевым. Опять покупает виски в своем же магазине, не подозревая об этом. Слушает рассказ о своем же отце и своем деде, как о чужих. Но… он впервые вспомнил о Минпреде – своей школьной кличке, с которой, как мы полагаем, и началось развитие болезни.

– Да, профессор! Я был ошарашен! Не смог быстро сообразить, как быть, поэтому перевел акцент на себя.

– И абсолютно правильно сделали. Еще рано. И не с этого он должен начать вспоминать себя. Но в любом случае это прогресс. Определенно.

Александр Оливер

- Ну што, ты ишчэ не пигидумал? А то есть тут у меня адин вигиант?

Славкин выговор нельзя было перепутать ни с чем даже по телефону, как и его самого было просто отыскать в толпе. Возле рынка на «толкучке» он стаял у магазина с дешевой одеждой из московских подвалов. Среднего роста с длинными руками и забавной раскачивающейся походкой, он был немного похож на орангутана.

- Пошли, покажу. Не знаю, захочешь ты бгать эта чегметте. – Улыбнулся он и заговорщицки потянул меня за угол. Там стоял какой-то экслюзивный Киа – основной заработок перекупа, в багажнике которого оказался мой товар – первый в районе андроид с искусственным интеллектом!

Как настоящий перекуп, Славка умел втюхивать любое фуфло, но мне было не до него. Мой первый андроид!

Я достал из кармана деньги и, не раздумывая передал их товарищу. Мою зарплату за пол-года мне было не жалко: Это ж свой собственный Терминатор!

-А он хоть работает? – Спохватился я.

- Ты ж паглиди,… - Оседлал Славка своего конька очередным потоком рекламы продукта «в идеале» и «почти новый». – Есть даже гадио и пгикугиватель. – Закончил он.

По райцентру с населением в десять тысяч душ, идти  с железным болваном  ростом около двух метров за спиной, было как-то неуютно, но, потом я решил, что именно ради этого он и приобретался за последние деньги и важно расправил плечи.

Высокая металлическая фигура с «естественными следами эксплуатации» неоднотонно и немного прихрамывая лязгала по тротуару железными ступнями, с частично сохранившимися нейлоновыми подошвами.

В будний день народу на улицах немного – все на работе и, поначалу шли мы важно, но после того, как из одноэтажного здания отдела статистики под лай дворняг на улицу высыпала вся бухгалтерия вместе с начальником, я все же осмотрительно свернул в проулок и решил добираться домой гаражами.

Патрон лихо выскочил из гнезда прикуривателя, и я важно затянулся противным дымом дешевой сигареты. «Минздрав предупреждает…» было написано на наклейке оставленной поверх надписи «Тесла Ко» бывшими владельцами. Да и чего ждать? – Тридцать лет машине, чего он только не повидал.

В районе второго ряда, как раз напротив гаража моей бывшей тещи мой «Минздрав» захромал заметнее, а через триста метров и вовсе мешком осел на землю без явных признаков жизни.

Чертыхнувшись, я схватился за телефон:

- Славка?!...

 – Ну, ты ж глидел. Я ж тебе говогил…- В общем, бесполезная трата времени.

Домой нельзя, там соседка с первого этажа – старая еврейка на посту у окна двадцать четыре часа в сутки. Такого позора я не выдержу.

Взвалив на закорки своего «незаменимого помощника в быту» я двинулся вдоль рядов гаражного кооператива к номеру 644.

Дядя Коля крутил гайки уже сорок с гаком лет. Удивить его ржавым ведром на колесах было непросто, но когда дверь гаража скрипнула, и появился я со своим грузом, он чуть окурок не проглотил.

- Ты куда? Я ж не пью уже пятнадцать лет и мне тут дружков твоих алкашей не надо!

- Да ты и не куришь, дядь Коль. – Усмехнулся я.

- Ты ей только не говори, - заговорщицки запричитал он. – Она ж меня день и ночь клевать будет. Ты ж знаешь. А я? Я не могу. Я закурю – и как с другом поговорил.

- Не скажу. Ты вот, лучше глянь.

Дядя Коля взял переноску и присел на корточки. Первоначальное удивление, сменилось любопытством, и следующие минут двадцать я слышал только б…я, ох… и другие более литературные слова и эпитеты.

- Ну что? Посмотришь? – Спросил я, когда ажиотаж поутих.

- А ты масло в нем смотрел? – отважно вступил на зыбкий лед будущего дядя Коля.