Саша Лусс — Алексис Рен — Ава Кариофиллис 85:72:92 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по классической для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший рассказ - первое место... худший по вашему мнению - третье место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по рассказам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт»

Тема матча: Спят усталые игрушки.

Максимальный размер текста: 500 слов.

Голосование продлится до 4 июля.

Саша Лусс

Кукловод

— Ну, что? — Режиссёр спустился в зрительный зал и уселся в огромное, королевского вида кресло, обитое красным бархатом, и с позолоченными подлокотниками. По правде сказать, в его театре больше и не было зрительных мест. Одно только это кресло.

Режиссёр устроился поудобнее и щëлкнул пальцами. Софиты зажглись, тяжëлый, бархатный, пыльный занавес медленно пополз наверх, обнажая замерших на сцене фигур.

Фигуры не имели ни лица, ни пола. Они были серые и безликие, застывшие в причудливых позах.

Покручивая пальцами чëрный жëсткий ус, Режиссёр внимательно переводил взгляд с одной фигуры на другую, что-то напевая себе под нос. Наконец, он ткнул в одну из них и радостно воскликнул.

— Ты! Да, вот, ты! Будешь продавцом в молочном магазине. Шагай! — Режиссёр взмахнул указательным пальцем, и безликая фигура тут же вздрогнула. Она приняла очертания продавца, одëрнула синий передник и пошла в сторону появившегося из ниоткуда молочного магазина.
— Отлично! — Режиссёр предвкушающе потëр руки и выбрал следующую жертву.
— Юрист! Да, ты будешь юристом, иди в офис. — фигура послушно ожила, стала юристом, поправила очки, переложила портфель из одной руки в другую, и зашагала в угол сцены, в свой офис.

Режиссёр зевнул.

— Скучно с вами. Хочется чего-то весëленького. Активного, яркого. Чтобы с музыкой, танцами. О! Вот ты и будешь тогда танцором. Давай, танцуй! Только, пожалуйста, что-нибудь современное. Как говорится: "Балеты долго я терпел, но и Дидло мне надоел", — процитировал режиссёр известного писателя и указал на застывшего слева.

Безликая фигура вздоргнула и задëргалась в хип-хопе, блистая модным костюмом и удобными кроссовками.

Режиссёр расхохотался, похлопал себя довольно по коленям и махнул танцору вглубь сцены.

— Раз уж ты хип-хопер, танцуй пока на улице.

Фигура нагнула голову, коснувшись появившейся из ниоткуда шляпы, и тут же лунной походкой удалилась вглубь сцены.

— Славно повеселились и хватит. Хорошенького понемножку, а? — режиссёр предвкушающе причмокнул и поводил пальцем, выбирая.

— Так, ты, ты и вот ты. Сантехник! Физрук и Уборщица! Все работаете в школе. Кто-то же должен работать, а не только жить в моё удовольствие, — Режиссёр посмеялся над собственными словами и выхватил из воздуха ëмкость с попкорном.

— Я аж проголодался, пока вас распределял. И кого тут только нет. Клоунов, разве что, не хватает. Ну, так, для полной картины. А, ну-ка, вы двое! — он кивнул паре фигур, и те поспешно исполнили приказ.

Некоторое время Режиссёр наблюдал за разыгравшимся представлением двух клоунов. Однако попкорн вскоре кончился, как и трудолюбие распределяющего.

Режиссёр затыкал ярлыками наугад.

— Бухгалтер! Консьерж! Скрипач! Бармен! Официант! Секретарь! Строитель! Лор! Повар! Моряк!

Режиссёр взмахивал указательным пальцем, раздавая роли, и всё больше и больше фигур обретали очертания и отправлялись на работу.

Покончив с назначениями, Режиссёр устало откинулся на спинку кресла и принялся наблюдать за неспешными буднями оживших фигур, как за муравейником.

Вечером, когда рабочий день его актëров закончился, они вернулись на свои прежние места и снова замерли.

Режиссёр хлопнул в ладони и работники тут же потеряли свой облик, став всё теми же серыми безликими очертаниями.

Кукловод щëлкнул пальцами, довольный проделанной работой, и задорно покрутил свой длинный жëсткий ус. Занавес медленно опускался. Софиты гасли.

Режиссёр расслабленно наблюдал за опускавшейся тяжëлой бархатной тканью, покачивал носком лакированного ботинка и напевал себе под нос:

— Спят, усталые игрушки...

Алексис Рен

Сказка об одном Волшебнике

Ему года четыре, и ему почему-то очень трудно стоять. Долгая прогулка по парку утомила его, да так сильно, что аж дрожат маленькие ладошки.

Желая его приободрить, мама дает ему мороженое. Шмяк! У малыша нет сил удержать его, оно падает прямо на асфальт.

Он обижен сам на себя. Ну что такое! Ну ничего, чуточку упорства и у него все получится. Следующее мороженое он уже не уронит. Он знает: следующее  обязательно будет его.

А завтра - завтра удастся прокатиться на карте, так сказала мама.  Карт - это маленькая машинка, на которой он станет самым быстрым из всех знакомых ребят.

Утро. В небе пушистые облака. Интересно, по ним можно гулять? Лучи солнца. Аллея, ведущая к дому, где живут самые любимые люди, его семья.

Немножко волнительно. Карт помогают завести. Рядом стоит мама.

- Давай, дорогой! У тебя получится!

Двадцать добрых, счастливых  лет. Труд, учеба, простые радости жизни. И, конечно же, гонки.

Дождь, сцепление - дрянь, соперники обгоняют.

С тех пор он при любой возможности тренируется в дождь. Капля упорства, совсем немного, и он знает: все получится.

Ему кажется, что не нужно ничего откладывать на потом.

На «Донингтон-Парке» проливной дождь. Соперники осторожны, ведь сцепление с полотном лежит за пределами  траектории, наката нет. Каждый старается максимально ровно пройти первый круг, найти свой ритм, действуя дальше по обстоятельствам.

И в дождь все меняется, вода уносит привычное, и все, что ты знаешь об этой трассе, уже неверно. Предел твоих возможностей ты расширишь только ежедневным трудом, и только тогда приблизишься к способности верно оценивать ситуацию.

Первое мая 1994 года. Короткая, и потому неудобная рулевая колонка. После ремонта ее разрывает в повороте «Тамбурелло». А может быть, медленный прокол покрышки? Недостаточная или избыточная поворачиваемость?  Просто плохой болид? Или ошибка самого пилота?

Ему не хочется думать, что это конец, и более ничего не будет.  Нет, это все случится еще не скоро. Гонки - это гонки. Но есть еще и люди. У них свои горести, свое счастье. Очень многие в его стране нуждаются в помощи. В праве на жизнь, на образование, на детство, в конце концов.

Несколько лет назад он основал фонд, который помогал детям его Родины обрести надежду на будущее. Учиться. Иметь возможности, которые когда-то были у него самого. Семья продолжит его дело. А он будет кем-то вроде помощника, защитит, как сможет.

Наступает ночь, и он понимает, что ему нужно уйти с автодрома. По серебряному лучу лунного света. Домой.

Ава Кариофиллис

Неспокойная ночь малышей 

Андрея разбудил луч солнца, упавший на лицо. Парень поднял голову. Проморгался. Вчера остался в офисе: работал всю ночь. Утреннее солнце было какое-то странное — нечёткое, неясное — прямо какой-то жёлтый спрут с огненными щупальцами.

Андрей моргнул, потёр глаза и тут услышал пронзительный женский крик.

Парень выглянул из своего рабочего закуточка: какая-то свиноподобная тварь размером с ребёнка вцепилась в горло женщине. Монстр выдрал из горла несчастной клок мяса, из раны ударила струя крови, заляпавшая Андрея с головы до ног. Похрюкивая, тварь уставилась на парня злобными маленькими глазками.

«Хрюша!» — мелькнуло в голове, и кто-то мерзенько усмехнулся.

На Андрея обрушилась целая какофония: крики людей, хрюканье свиней-карликов, треск ломаемой мебели.

Свин бросился на Андрея; тот увернулся, а потом побежал в коридор. К монстру присоединились ещё два сородича. Подлетев к пожарному стенду, парень разбил стекло урной. Схватил топор. Быстро развернувшись, он снёс голову ближайшему свину, его собрату разрубил грудь. Третий монстр замешкался. Удар топором пришёлся уродцу в живот, а следующий раскроил череп.

Андрей заглянул в офисный зал, однако свины почти перебили всех людей. Монстров было слишком много, поэтому единственное, что можно было сделать — это бежать. Парень решил спуститься на парковку, но лифты не работали, пришлось двигать по лестнице своим ходом.

Рядом с машиной какая-то тварь жрала мужика. Повернула башку, уставилась на Андрея. Словно какой-то сумасшедший маньяк-вивисектор скрестил кролика и волка.

«Степашка!» — отвратительный смешок.

Кролико-волк зарычал, рванулся с места, прыгнул на новую жертву. Но Андрей откатился в сторону, и чудовище смачно впечаталось в стену. Парень разрубил его на две части.

Подошёл к машине. Обыскал труп. Удача! У мертвеца оказались ключи от автомобиля. Андрей положил на заднее сидение верный топор, завёл двигатель и выехал с парковки.

В городе было ещё хуже, чем в офисном здании, его наводнили свины и кролико-волки. Повсюду крики, кровь, огонь; перевёрнутые машины, горящие дома и кучи трупов. Солнце теперь занимало собой почти всё небо и походило на гигантского колобка Пакмана, решившего сожрать Землю.

Парень стал прорываться к автостраде, ведущей прочь из города. По пути передавил бесчисленное количество кролико-волков и свинов.

Машину Андрея накрыла исполинская, как от авиалайнера, тень.

«Каркуша!» — глумливо каркнули в самое ухо.

Раздался оглушающий птичий клёкот — в автомобиль вцепились гигантские когти. Машину принялись бить об здания — в лицо парню брызнуло стеклянное крошево — а потом швырнули на автостраду. Андрей, прихватив топор, вылез через лобовое стекло и увидел улетающее чудовище, напоминающее птицу Рух.

Машина взорвалась.

Андрея швырнуло вперёд, топор вылетел из рук. Солнце заходило за горизонт и выглядело как зарево огромного взрыва; но от него шла не взрывная волна, а тьма. Услышав страшный скрежет, парень повернул голову на звук. К нему неспеша направлялось чудовище: большой пёс с множеством голов и размером с грузовик.

«Филя!» — рыкнули прямо из недр подсознания.

Если на пути пса попадалась машина, то тот отшвыривал её с дороги. Андрей почему-то решил пересчитать головы, но понял, что это бесполезно. Четыре, семь, двенадцать, двадцать…

«Неспокойная ночь малышей!» — прошелестело из тьмы, идущей по пятам за собакой.

И парень понял, что голос в его голове был голосом солнца, теперь ставшего самой тьмой.

Пёс подошёл ближе.

Защёлкали многочисленные пасти, и темнота поглотила Андрея.