Келли Джонс — Вилли Зого — Хлоя Швонк 78:62:64 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по классической для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший рассказ - первое место... худший по вашему мнению - третье место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по рассказам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт»

Тема матча: Право на праздник.

Максимальный размер текста: 500 слов.

Голосование продлится до 4 июля.

Келли  Джонс

Почем нынче праздник?

Жила-была Монетка. Обычая такая, серебристая пятирублевая Монетка. Она была знатной путешественницей. Доводилось ей бывать и в мягких уютных кошельках, и в казенных ящиках касс и даже в карманах с табачными крошками. Монетка помнила много разных рук - мягкие, ухоженные, или грубые, мозолистые, чистые и не очень. Но особенно Монетка любила теплые детские руки, оказаться в мягком маленьком кулачке для неё был настоящий праздник.

А однажды Монетку потеряли. Она выпала через прореху в кармане и осталась лежать в дорожной пыли. Шли дни, Монетка совсем потускнела и уже не надеялась, что её когда-нибудь найдут, но Монетку заметил Солнечный луч.

 - Ты чего такая грустная? - спросил он.

 - Меня потеряли... - вздохнула Монетка.

 - Скоро найдут, не грусти.

Монетка и Лучик подружились. Луч рассказывал, где побывал, что видел, солнечные лучи куда только не заглядывают! А Монетка рассказывала о мире людей, ведь Лучик почти ничего о них не знал. В пасмурную погоду Монетка просто смотрела на облака, дожидаясь, когда выглянет солнце и появится её друг. Как-то раз рядом с Монеткой опустился яркий фантик.

- Как ты научился летать? – полюбопытствовала Монетка.

- Ветер мне помогает, - ответил Фантик. От него еще пахло сладкой конфетой, он был совсем новенький.

- А откуда ветер знает, куда тебе нужно, - удивилась Монетка.

- Да я сам этого не знаю, лечу, куда дует ве-е-е…. –  порыв ветра унес Фантик, и Монетка снова осталась одна.

«Я так соскучилась по человеческим рукам… По болтовне других монеток… Этак я скоро заржавею!» - печалилась она.

Однажды Луч осветил Монетку и радостно заявил:

- Я придумал, как тебе помочь! Сейчас пройдет дождь, смоет с тебя пыль и тебя найдут.

- Это очень заманчиво, но… здесь же никто не ходит.

- Найдут, вот увидишь! – и Луч скрылся за тучкой.

Чистенькая и блестящая, Монетка с надеждой смотрела в небо, когда услышала детские голоса.

- Совсем чуть-чуть не хватает… Что же делать?

В этот момент выглянуло солнце и Лучик осветил Монетку.

- Там что-то блестит! Ой, это пять рублей, как здорово! Теперь нам точно хватит на две порции мороженого! – и детская рука подхватила Монетку.

-Прощай, Лучик! Спасибо тебе!

Вилли Зого

Аришкин день

Утро в детском доме начиналось как обычно. Воспитательница Мария Ильинична, или мама Маша, как кликали её воспитанники, собирала малышей, давая им наставления, между тем зазывая всех на завтрак.
Белокурая девчушка, лет восьми подбежала к женщине, и нетерпеливо дëргая её за подол льняного платья, весело прочирикала:
— Мама Маша, а когда усыновлять будут? - в её огромных темно-синих глазах, похожих на два бездонных озера, теплилась такая надежда, которая захватывала девочку изнутри, заставляя её сердце биться чаще.
Мария Ильинична, строгая, но очень добрая и сострадательная женщина, лет сорока пяти, к каждому ребёнку относилась с теплом и пониманием, но эта белокурая кудрявая девчушка вызывала у неё в душе особый трепет.
Аришка не походила на других ребят, она была чутким, рассудительным, и не
по годам сообразительным ребёнком.
Сегодня в детском доме был особенный день. Приезжала комиссия с
усыновителями.
Вот и Ариша в тот день была готова покорить своих будущих родителей, а в
этом девочка не сомневалась, ведь у неё сегодня был особенный день — День ее рождения.
И она, бесспорно, имеет полное право и на праздник, и на новую семью.
Мария Ильинична ласково взглянула на девочку, и мягко улыбнувшись,
произнесла:
— Сегодня, деточка, сегодня. Вот после завтрака и будут. Садись, садись
давай, а то всё остынет, – стараясь придать голосу строгие нотки,
воспитательница отодвинула стульчик, жестом приглашая девочку за стол.
Наконец вся малышня уселась, принявшись дружно стучать ложками.
Мария Ильинична оглядела своих ребятишек, и тревожно вздохнула.
Сегодня новоявленные родители должны были выбрать одного ребёнка и
забрать его в семью.
Мельком взглянув на часы, и спешно попросив своих подопечных
заканчивать с завтраком, Мария Ильинична начала быстро перемещать
ребят в актовый зал, рассаживая всех на стульчики, словно птенцов на
жердочки.
Наконец настал час икс, и первым в комнату вошёл грузный мужчина в
коричневом пиджаке, следом за ним сухощавая женщина в ситцевом
платье, похожая на ворону. Замыкали всю процессию две женщины из
комиссии.
Поздоровавшись с детьми, мужчина начал пристальным взглядом
окидывать каждого малыша по отдельности, недовольно морщась.
Когда очередь дошла до Аришки, та сразу приосанилась, подтянулась, держа
спину ровно и аккуратно сложив ручки на коленях.
Но тот лишь слегка скользнул безразличным взглядом по девочке,
принявшись дальше разглядывать других ребят. «Ворона» стояла рядом, внимательно наблюдая за реакцией мужа.
— Вот этот, – неожиданно пробасил мужчина, указывая толстым, как
сарделька, указательным пальцем на худенького мальчика, сидящего в
самом конце зала.
— Как зовут? – продолжил диалог мужчина.
— Миша, – скромно пропищал мальчишка и с интересом уставился на «колобка».
— Михан, значит? – лицо мужчины внезапно расплылось в довольной
улыбке. Подойдя поближе к мальчику, он продолжил:
— Ну давай знакомиться, Миша, сыном моим будешь.
И тут Аришка, молниеносно очутившись в центре зала, жалобным, полным слез и отчаяния голосом, звонко прокричала:
— А как же я?! Я же тоже имею право на... праздник, ведь у меня сегодня...– не выдержав, девочка закрыла лицо руками и громко зарыдала.
Мария Ильинична тут же почувствовала, как всё её нутро пронзило такой болью и жалостью к этой несчастной малышке, что женщина, опрометью кинулась к девочке, и крепко прижав её к груди, нежно зашептала:
— Конечно, детка, конечно же имеешь... право и на праздник и на семью...теперь твоей мамой буду я!

Хлоя Швонк

Лану выдернул из сна настойчивый звонок в дверь. Со стоном женщина попыталась поднять голову с подушки и открыть глаза, но упала назад без сил. Возвращение  на родину произошло чересчур бурным. Непрекращающийся сигнал звонка все же заставил женщину подняться с кровати открыть дверь.

— Ира, ты? — увидев подругу, Лана испытала облегчение. — Проходи, нам надо поговорить.

Звонившая в двери женщина прошла в квартиру и резко повернулась.

̶  Поговорить о том, как ты переспала с моим сыном?

Лана глубоко вздохнула. Да, никто и не ожидал, что  будет просто. Резко выдохнула и решительно ответила:

̶ Поговорить о том, как я влюбилась в твоего сына.

̶  Влюбилась?! В твоем возрасте? Да как ты вообще до такого додумалась? Как ты могла со мной так поступить?! Он же тебе в сыновья годится!

— Но он мне не сын! И я не видела его более пятнадцати лет, и уж прости, но мне трудно в молодом мужчине, от которого я потеряла голову,  видеть того мальчика, которого ты просила забрать из сада. — Лана замолчала. Молчала и  Ирина.

— Ир, ну прости, я не знаю, как так получилось, но я и вправду влюбилась как девчонка. Я даже не думала, что на такое способна. Понимаешь, последняя влюбленность, да и первая не бывают запланированными. Это не любовь, которую можно выдумать, или сыграть. Влюбленность— это  как праздник, что врывается в твою жизнь. Ты ни о чем не думаешь, да и тебе все равно, кроме того, что происходит между тобой и им. И как любой праздник, влюбленность проходит и не длится долго.  Но позволяя себе его прожить, ты заряжается либо жить взрослость на полную катушку либо счастливо подводить итоги. Да ты и сама все поняла если бы… —Лана, осеклась, увидев застывшее лицо подруги. — Ты… Ты же не просто так назвала сына Егором… Но почему тогда…

Ирина медленно опустилась в кресло и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Лана села на подлокотник и обняла подругу.  Пока Ира плакала, Лана молча протягивала ей салфетки, поглаживая по спине, как в детстве. Через двадцать минут, Ира всхлипнула последний раз и заговорила.

— Я не поехала тогда с вами, потому что накануне был крупный скандал с мамой. Ты же помнишь, она была категорически против Егора, он был «не пара мне». Она пригрозила, если я уеду, она отречется от меня. И я не смогла. — После недолгой паузы Ира продолжила, — а вчера я те же самые слова сказала своему сыну. И он собрал вещи и ущёл из дома. Я думала, что к тебе, потому и пришла.

Подруги молча сидели в обнимку.

— Ир, а поехали на море, вдвоем, только ты и я. Устроим себе праздник души и тела,  а потом приедем и как со всем разберемся.

— Не слишком ли много праздников у тебя?

— А жизнь на регулярно подкидывает поводы для праздников, и никто не может отнять у тебя это право на праздник. Ты от него можешь отказаться только добровольно.

Лана стояла у стойки регистрации и нервно оглядывалась по сторонам. Посадка заканчивалась через пятнадцать минут а подруг все не было. Внезапно она почувствовала, как ее обнимают сильные руки.

— Егор! Ты?!

— Маман сказала, ты собралась на праздник, пригласишь составить тебе компанию?