Хифту Квазем — Натали Митсон — Николь Риеко 61:62:93 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по классической для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший рассказ - первое место... худший по вашему мнению - третье место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по рассказам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт»

Тема матча: День Графомана.

Максимальный размер текста: 500 слов.

Голосование продлится до 12 июля

Хифту Квазем

— Ну-с, что тут? Ага пьеса. Три акта. Угу... Герои встречаются... тра-та-та... Дом, семья, жертвенная любовь... Проработанный сюжет. Характерные герои... Ясно. Как долго писали?
– Около двух лет, а что что-то не так?
– Все так. А вот вы роман написать сможете?
– Роман? Но позвольте, я же драматург, я...
– Понял, понял, не нужно так краснеть. Увы, но вы нам не подходите.
– Дальше что? О, поэзия. Поэзия сейчас на подъеме. Так... Что тут у нас. Баллада о чести и верности. Угу. Очень интересно. А вы в жанре хоррора работаете?
– Хоррора? Вы что? Я поэт!
– С чем я вас и поздравляю. Следующий!
–А вы чем меня порадуете?
–А что нужно? Вот у меня есть роман про пападанцев. Универсальная вещь! Генерируете имена в гугле подставляете вот сюда, видите, где пустое место оставленно и один роман превращается в другой и так до бесконечности. Есть вот, повесть настоящий канон, завязка, кульминация, финал – это для любителей критиковать структуру текста. Можно продавать, как обучающую литературу. Так, вот еще, полторы сотни песенных текстов. Легко ложатся на любую музыку, зарифмованны так, что будут крутиться в голове слушателя, как заведенная пластинка – бесконечно. Ну и по мелочи; стихи все форматы, частушки, сказки детские, терапевтические, сказки для взрослых, эротика...
– О, да это просто замечательно! Вы настоящий гений!
– Да что вы, я простой, скромный графоман, не более.
– Поздравляю, вы приняты в штат. Теперь вы автор нашего издательского дома.

Натали Митсон

Граф Оман из «Маркета»

Потом говорили, что он пришёл с Востока. Каждое утро он, всего лишь с одним блокнотом и карандашом в худых пальцах, приносил другим позитив». Всё в поведении этого человека было нетепличным для этого города.

В общении с другими он проявлял тактичность, уважение, понимаете, делился хорошим настроением, старался быть терпимым к чужому мнению и не навязывать свою точку зрения» общении с другими этот человек проявлял тактичность, уважение и понимание, всегда делился хорошим настроением. Он старался быть терпимым к чужому мнению и не навязывать свою точку зрения. Слушал, опустив голову вниз, чтобы прямые тёмные волосы до плеч, словно шторы блэкаут падали на смуглое лицо, когда он отдыхал в обеденный перерыв.

Молчал, думал и улыбался.

Мысли копил в голове, в исключительных случаях доверял их бумаге. Когда это происходило, всегда говорил: «Человек с родины песков — это муж с богатым внутренним миром, который стремится к гармонии и балансу во всех сферах жизни.

Жаль, что только он сам видел эту гармонию и считал себя богатым графом. Все остальные называли его – графоман.

Нет, этот писатель никогда не брал чужого. Особенно мысли. Он считал их самым ценным. Граф Оман каждое утро покупал новый блокнот для записей, а каждый вечер благодарил людей за идеи и сюжеты.

Ему было кого благодарить. Своих соавторов – покупателей из небольшого магазинчика в центре большого городка. Того самого, где все друг друга знают и уже привыкли к благодарностям продавца – графомана. Они любили конфеты «на сдачу» и стихи «в придачу», по не ценили, пока.

Однажды прилавок опустел. Бабушки пришли утром за хлебом, а «Маркет» закрыт. Нет Омана. Вмести с ним пропал и позитив. Люди наконец то осознали истинный талант графа — он умел делиться настроением, а не просто рифмами в стихах и мыслями в строках.

Потом говорили, что он пришёл с Востока и отправился на родину, а маленький городок в России посерел без главного богатства Омана — улыбки.

Николь Риеко

От судьбы не уйдешь. Даже не пытайся

"Плотные занавески колыхаются, как пёрышки порхаются! В темном углу в тёплую пургу северно сияет, платье примеряет! И только ты, радость моих грёз, слёз, всерьёз несешь мне смысл!"

Очередное письмо нашло Машу на рабочем месте. Она было потянулась посланием в сторону мусорки, но передумала. Решила поржать, что снабженец Витька-увалень ещё насочинял в честь её величества секретарши.
"О, Мария, ты моя жизнь! Я болен тобой, словно утро ногой! И мне никто не нужен, только приготовь мне ужин! Голой рядом ты ходи, во мне всё береди!"

"Плагиатор чёртов. Каких только песен-стихов не навыворачивал, а всё говно какое-то получается. И ведь не отцепится", — горестно вздохнула изящная Маша и выбросила письмо.

Всю эту картину печально наблюдала крепкого такого телосложения кладовщица Жанна. Она сто лет сохла по Витьке, особенно по его посланиям. Уж кому он только их не писал. И всё мимо розовощёкой Жанночки.

А она запомнила, что родились в один день. И это был знак, уж она-то это точно знала! И каждый вечер, сидя перед обсериаленным экраном, строчила любовные стихи. Совсем как её зазноб.

"Глазки голубые, вы меня сгубили! Будто незабудки у собачьей будки! Сольемся же в страстном поцелуе, отступись ты от Марии-статуи!"

Дальше — ещё сто строк животрепетали. А потом ещё трижды по сто. Когда очередной опус завершался, она бережно перевязывала листки розовой лентой и складывала в тайное подкроватье. Место там предательски заканчивалось. Но Жанна придумала выход: решила посылать творения своему музу. Нечасто, раз пять в день.

Муз Виктор тем временем продолжал страдать по Машке и тошнить на терпеливую бумагу буковками.

"О, Машка, Машка! Ты совсем не замарашка! И вообще ты не букашка! Ты — для слёзок промокашка! Ты — как пташка, но не Глашка, не Наташка. Ты же — Машка!"

В пылу написания шедевральных посланий Витька и не заметил, как на краю его стола появилась приличная стопка бумаг, старательно перевязанных розовой ленточкой.

Он возрадовался: неужели Форт Нокс по имени Мария пал! И воспылал взаимностью!

Виктор взахлёб прочитал все стопятьсот страниц и направился к вожделенной секретарше. Та, как ни в чём не бывало, строчила что-то на компьютере.
"Новое мне сочиняет, молодец, красавица моя!" — подумал Виктор, выхватил розочку из кувшина с цветами и подпорхнул к своей Машеньке.

— Ты не представляешь, как долго я ждал! — неистово трепыхая ноздрями, возопил он. — Уж не ждал, не верил! Счастье-то какое! — он подвинул стул к Машиному столу поближе, легко приземлился тучным телом. — Свадьбу предлагаю сыграть в мой день рождения! Я её каждый год заказываю в одном и том же месте, и вот, наконец, всё исполнится! Ты — моя единственная, о, Мария!

Виктор приступил к обсыпанию рук возлюбленной поцелуями, но та лишь рассмеялась в ответ и брезгливо выдернулась из настойчивых обнимашек, которые уже тоже начались.

Мария отослала поклонника в дальнее путешествие. В грубейшей из форм. Виктор помрачнел, спотыкаясь обо всё, поплёлся в курилку под улюлюканье безжалостных коллег.

Там его уже со признаниями и встретила главная его поклонница. Виктор было принялся сопротивляться, но Жанночка была сильнее.

И жили они долго и счастливо. И поженились двадцать восьмого ноября, в их общий день рождения. В День графомана.