|
1841 |
Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.
Голосовать можно за: Сэмюэл Пиквик, Фауст и Против всех.
Чтобы отдать голос надо просто оставить комментарий с ником автора-дуэлянта. Также в комментариях можно оставлять и критику- мнения по рассказам.
Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт».
Регламент IV Чемпионата Поэтов ЛитКульта
Голосование продлится до 16 марта включительно.
тема дуэли: Волк не убивает волка
Сэмюэл Пиквик
Туман застлал глаза. На мгновение заискрились всполохи, но затем уступили место тьме.
В темноте цвета неразличимы: только оттенки чёрного и серого можно было распознать. Чёрное... Чёрное небо, которое наверняка упало бы и раздавило под своей тяжестью незванного гостя Тёмного Леса, если бы не цеплялось за причудливо изогнутые стволы деревьев, змеящиеся наверх к едва различимым звёздам.
Он осторожно крался по лесу, пристально вглядываясь в очертания призрачных теней. Так он охотился на Волка.
Серые... Серые блики выглянувшей из-за туч луны на листьях, морщинистых, словно лицо выжившей из ума старухи. Серый волк, страшный, злой серый волк. Ещё не видно его, ещё не слышно горячего смрадного дыхания, ещё не сомкнулись челюсти на шее незадачливой жертвы, возомнившей себя охотником.
Под ногами хрустнула ветка. Он замер. Захотелось развернуться и побежать, не разбирая дороги, не оглядываясь, лишь бы подальше от Тёмного Леса и Волка. Но поздно. Зверь наверняка уже учуял охотника. И словно в подтверждение этой догадке где-то неподалёку раздался вой, заунывный и протяжный:
Уууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууу...
***
Наваждение отступило. Вместо непролазной лесной чащи - светлые стены зала совещаний, где собрались лучшие из горожан. Вместо волчьего воя — визгливый голос толстяка Ниффа:
— Че-пу-ха! — лицо Ниффа от возбуждения раскраснелось, а громадный нос приобрел пунцовый оттенок. — Чепуха! В прошлом году нас пугали метеоритами. И что? Хоть один упал? Нет! — Нифф победоносным взглядом обвел присутствующих, будто видел свою заслугу в отсутствии метеоритов. — В позапрошлом нам обещали экономический кризис. Ничего, выжили.
— Но тогда экономический кризис, а сейчас... — попытался было кто-то возразить.
— А что сейчас? — толстяк Нифф не любил, когда его перебивают, и от этого разошелся ещё пуще, брызгая во все стороны слюной. — Сказка для детей — вот что сейчас. Волк — это выдумки. Его не существует. Нам нечего бояться.
— Не существует? — раздался тихий и ровный голос мэра за спиной Ниффа. Толстяк обернулся, с его языка уже был готов сорваться ответ, но холодный взгляд градоначальника заставил толстяка усесться и проглотить заготовленную речь.
— Не существует? — повторил мэр.
Ниффу пришлось отвечать, но на этот раз голос его был куда менее уверенным и визгливые интонации, ранее придававшие его речи напор, теперь звучали так, будто толстяк вот-вот расплачется:
— Да, я помню: когда-то давно в Тёмном Лесу жил Волк. Но ты же тридцать лет назад его и убил. Ведь правда?
— Правда. Но знаешь, что сказал мне Волк, прежде чем погиб? Он выл, молил о пощаде, но потом, когда понял, что смерть неизбежна, затих, стиснул зубы и прошептал: "Волка не так просто умертвить. На смену одному волку всегда приходит другой". Так вот, господа, — мэр поднес ко рту трубку, с которой никогда не расставался, и выждав паузу, выпустил в воздух сизое облачко дыма. — На смену одному волку рано или поздно приходит второй. И этого второго видели в Тёмном Лесу.
***
Волк посмотрел в карие глаза противника. Безжалостные глаза - с трудом верилось, что они принадлежат тощему мальчишке, стоявшему перед ним. Больше всего волка удивляло, что в этих глазах не было ни капли страха. "Он, пожалуй, способен меня убить," - пронеслась в голове зверя мысль. Вслух же Волк произнес:
— Ты знаешь, парень, меня не так просто умертвить, — зверь ухмыльнулся, и при свете луны его окровавленная пасть, казалось, принадлежала не земной твари, а какому-то демоническому созданию. — Ведь на смену одному Волку всегда приходит другой, по сравнению с которым первый — невинная овечка.
— Я знаю, — ответил мальчишка.
— Тогда действуй, — сказал Волк и зачем-то зажмурился.
***
Толстяк Нифф жил на самой окраине города, и из окон его дома хорошо было видно Тёмный Лес. Ниффу нравилось, сидя в уютном кресле, наблюдать за лесом, особенно, в часы заката, когда солнце, вдруг выросшее на полнеба, скрывалось за кронами деревьев, и ещё толстяк знал, что гораздо опаснее не Лес и мифический Волк, а люди, живущие в городе.
Вечером того дня Нифф находился в приподнятом настроении: насвистывал весёлую песенку и приплясывал в такт. Было чему радоваться: толстяк чувствовал себя победителем. Ещё бы! Ему удалось переспорить самого мэра и сохранить нажитое тяжёлым трудом наёмных рабочих состояние — вся эта идея с созданием отрядов противоволчьей самообороны, постройкой фортификационных сооружений за какие-то безумные деньги— то есть, всё то, что предлагал мэр, было очевидно наглой попыткой залатать дыры в бюджете за счёт его, Ниффа, кровных денежек.
Кто-то постучал в дверь.
— Кто там? — лениво крикнул Нифф.
Тишина была ему ответом.
Через минуту стук повторился.
Толстяк, кряхтя, поднялся с кресла, пересёк комнату и приоткрыл дверь. На улице никого не было. Тогда Нифф совершил роковую ошибку: он высунулся из-за двери, и чьи-то сильные руки подхватили его и вытянули наружу. Последнее, что услышал толстяк перед смертью — противный отрывистый смех, напоминающий то хрюканье, то лай.
Тень неслышно отступила от стены дома, оставив мёртвого Ниффа лежать у порога, и, прошептав: “Волку здесь больше делать нечего,” — растворилась в сумерках.
***
Вой прекратился. Охотник замер, и ему показалось, что слышит, как шумно бьётся в груди сердце. Тук-да-тук-да-тук-да-тук… По этому перестукиванию Волку будет слишком просто обнаружить его. “Чтобы победить волка, нужно думать, как волк”, - вспомнил он, и представил, что бы делал он на месте хищника. Подкрасться сзади. Напасть из-за спины — прыжок, повалить охотника наземь и перегрызть горло. Быстро, эффективно, смертельно. Охотник попытался оценить, откуда доносился вой, и сколько понадобится Волку времени, чтобы оказаться в кустах за спиной охотника. Хотелось оглянуться - но нельзя. Вдруг охотник весь напрягся и отпрыгнул в сторону. В тот же момент что-то вылетело из-за кустов, и на том месте, где только что прятался охотник стояла громадная зверюга. Волк. Хищник, казалось, недоумевал, почему его жертва находится не под его могучими лапами, а стоит рядом и к тому же направляет на него дуло ружья. “А ведь он ещё совсем мальчишка”, — заметил Волк и посмотрел противнику в глаза, и в этих глазах не было ни капли страха.
Охотник уже не слушал, что говорит ему Волк. Что-то пошло неправильно: нельзя разговаривать со зверем. Надо было сразу убить его. Но почему-то пальцы не хотели слушаться.
— ...Тогда действуй, — прошептал Волк и зачем-то зажмурился, но ничего не случилось. Зверь приоткрыл глаза. Охотник по-прежнему стоял и целился в него.
...Раздался выстрел. Охотник не сразу почувствовал сильную боль в правой ноге. Он лежал на траве, ружьё, которое он по всей видимости выронил при падении, валялось между ним и удивлённым волком. Перед волком стоял кто-то третий, тот, кто стрелял в охотника.
— Ты прав, Волк, на смену тебе приходит другой. Я пришёл. — от холодного голоса незнакомца по коже бежали мурашки.
Волк ощетинился и зарычал:
— Я убью тебя.
— Не убьёшь. Волк не убивает волка. Уходи из этого леса и больше не возвращайся.
***
— Нифф, наш неверующий Фома, убит. Прямо на пороге своего соломенного домика — произнёс мэр, придав своему лицу скорбный вид. — Следующие на очереди все те, кто не потрудился сделать свой дом из чего-нибудь крепче, чем хворостина. — мэр обвёл взглядом присутствующих и улыбнулся, ему понравилась собственная метафора. — Но спасут ли нас крепкие каменные стены? Вот в чём вопрос.
Пустив сизое облачко табачного дыма, мэр продолжил:
— Волк уже в городе. Не сам он, конечно, а его агенты.
Мэр кивнул в сторону хромого Бена, которого держали двое здоровенных полицейских Про Бена в городе знали, что он бродяга, знали, что уже тридцать лет, как он не произнёс ни слова, большинство горожан даже ошибочно полагало, что хромой Бен был немым от рождения.
— Да-да, — продолжал мэр. — времена изменились, и теперь на службе Волка наёмные убийцы, как вот этот, которого мы поймали, — мэр снова кивнул на Бена. — В распоряжении Волка лживые СМИ (вы только посмотрите, кто их финансирует), коррумпированные чиновники, купленные Волком суды, юристы, банкиры. Но мы можем ему противостоять. Для этого нам нужно выбрать человека, который знает Волка лучше других. Который умеет думать как Волк — только так можно победить Волка. Нужно выбрать сильного лидера, который сам в душе немного волк.
Присутствующие зааплодировали. Мэр раскланялся.
— Спасибо, что выбрали меня. Вместе мы победим Волка.
Зал снова взорвался аплодисментами, кто-то кричал: “ура!” Один только хромой Бен хмуро смотрел на мэра.
— И первым моим решением будет казнить пособника Волка, убийцу достопочтенного горожанина Ниффа, этого бродягу. Смерть ему! — мэр впился взглядом в бродягу, безуспешно пытаясь разглядеть хотя бы тень страха на его лице. Мэр долго ещё разглядывал карие глаза бродяги, пока, наконец, хромого Бена не увели.
***
— Ты убьёшь его? — спросил незнакомец Волка, показывая на лежащего в траве и истекающего кровью охотника.
— Нет. Волк не убивает волка.
Незнакомец подошёл к охотнику и спросил:
— Как тебя зовут?
— Бен, — ответил охотник.
— Вот что, Бен. Когда-нибудь я тебя всё равно убью. А пока… А пока ты будешь молчать.
***
Наконец, мэр остался в кабинете один. Всё шло точно по плану: горожане, до смерти боявшиеся, страшного зверя из Тёмного Леса были готовы выполнять любой приказ мэра, платить любые налоги, потому что знали, что только он один может спасти город от неминуемой гибели.
Единственное, что не давало мэру покоя — так это факт, что Волк и вправду вернулся. Зачем, мэр не знал. Но он надеялся, что крепкие стены и надёжная охрана не пропустят хищника.
Напрасно надеялся.
Волк появился около полуночи. Он постарел, но с годами, казалось, стал ещё более страшным, и у мэра не было ни малейшего желания проверять, утратил ли зверь былую силу.
— Зачем ты здесь? — спросил мэр хищника.
— Ты сам знаешь, — ответил Волк. — На смену всегда приходит другой. Вот я и пришёл.
— Ты не убьёшь меня? — мэр с удивлением обнаружил, что боится. Теперь, через тридцать лет после последней встречи ему было что терять. — Не убьёшь? Волк же не убивает волка?
— Свинья ты, мэр, а не волк, — ответил хищник и громко клацнул зубами.
Фауст
Молодой человек не спеша брел по деревне, перемешивая ногами сухую, опавшую листву. В предрассветный час еще серые под тенью наступающего со всех сторон леса деревянные домики боязливо жались друг к другу, будто страшась, что именно на одного из них он вдруг обратит взгляд своих пустых, немигающих глаз. Окна домов неприветливо темнели, а покосившиеся калитки заборов устало отзывались заунывным скрипом на каждый порыв осеннего сентябрьского ветра. Ветер также трепал и одежду молодого человека, которая висела на нем рваными лохмотьями, словно на пугале. Он молча шел, и казалось, что кровь, струящаяся из разорванного бока, ничуть его не беспокоит. Бурым, темным пятном, кровь растекалась по штанине и капала вниз, помечая листья мелкими, красными точками. Где-то в лесу ухнула и захлопала крыльями ночная птица, а луна, будто устав сиять всю эту ночь, укрылась набежавшей тучей. Молодой человек продолжал идти, не обращая ни на что внимания. А в этой тишине и предрассветном сумраке, когда жители деревни и собаки, свернувшиеся калачиком в конуре, еще досматривали последние сны, даже некому было окликнуть, или, на худой конец, облаять незваного гостя. Только черный, матерый кот, возвращаясь с ночной охоты, перебежал ему дорогу, зашипел и юркнул в кусты. Молодой человек в рваной, окровавленной одежде остановился, покачнулся и упал прямо перед калиткой одного из домов. Прошло ровно три дня, прежде чем он снова открыл глаза.
- Кого зверь в полнолуние укусил, того никак не спасти, - прокряхтел дед и зашелся кашлем.
- Да погоди ты, старый! Живой он, живой. Видишь, в себя приходит, - светловолосый деревенский бугай толкнул лежащего на кровати и с удовлетворением заметил, как его лицо исказила болезненная гримаса. – Поди, натерпелся бедолага от волков этих проклятых. Но ничего, мы тебя, брат, мигом на ноги поставим.
- А я говорю, не жилец он, - продолжал упрямиться дед.
- Угу, - согласилась древняя старуха в сером, шерстяном платке. – Еще, того и гляди, сам в волка превратиться, окаянный.
- Ой, мать, ну вечно ты…
- Где я? – чуть слышно произнес лежащий на кровати парень. – Кто вы?
Солнечный свет заливал комнату через распахнутое окно, расплываясь перед глазами радужными бликами. Он мало что помнил. Повозка, кучер, насквозь пропахший навозом и махоркой и лес, через который они мчались всю ночь по узкой, ухабистой дороге, а потом дикий, жуткий вой и удар, обрушивший их на землю, вот и все, что промелькнуло в сознании, словно кошмарный сон.
- Сам-то ты кто? – насупился дед. – И откуда такой пожаловал?
- Врач я, - поморщился парень. – Из Семеновского уезда.
- Ого, далече ж тебя занесло, родимый, - прошамкала беззубым ртом бабка. – Поди, так, сто верст отматал.
- Мы в деревню ехали, в Замарино, - он чувствовал, что вот-вот отключится. Лица окруживших его людей плыли в солнечном свете и растворялись, словно мед в молоке. – Они чем-то болеют, чем-то страшным…
- Чего-то ты путаешь, - покачал головой светловолосый бугай. – Замарино ж выше по реке, промахнулся ты, однако. Эй, мать, ну ка воды ему, смотри, опять засыпает.
- Пусчай спит.
Дни сменяли друг-друга, становилось все холоднее и пасмурней. Прошла почти неделя, прежде чем молодой врач, Алексей Петрович Ошкин начал постепенно приходить в себя и уже самостоятельно передвигаться по избе, опираясь на деревянную, с большим набалдашником, трость. Его часто посещали деревенские жители. Расспрашивали о нападении волков в лесу, жаловались на раннюю осень и на здоровье, но сильно не докучали. Он же, в свою очередь, мечтал поскорее поправиться и вернуться в лес, к повозке, где еще наверняка остался чемодан с лекарствами, которые было необходимо доставить замаринцам. Найти своего кучера он уже и не надеялся.
- Да куда теперь, - вздыхали деревенские, - дожди льют, все дороги размыты, сиди уж…
Дожди, и правда, не прекращались. Вода стучала по крыше, по подоконнику, расплывалась волнами по окнам, наводила грусть и печаль. Раны Алексея заживали быстро, скорее, не естественно быстро, и он, как врач, это прекрасно понимал, но старался не придавать особого значения. Настораживало другое, странное, несравнимое ни с чем чувство. Алексей не мог понять и объяснить его даже самому себе. Будто кровь, что бежала по его сосудам, становилась иной, густой и горячей. Иногда он видел, как под кожей на руках и на шее проявляются черные вены, как набухают мышцы, а еще зубы, до того всегда здоровые, вдруг начали нестерпимо болеть. Никому об этих симптомах Алексей не рассказывал, а во времена, когда оставался один, всегда шел к большому, пыльному зеркалу и осматривал себя, пытаясь понять, что происходит.
- Странный ты какой-то, - сказал однажды дед за ужином. – Не нравишься ты мне. Вот, думаю, а не подцепил ли ты сам ту болезнь, что в Замарино лечить собирался. Слыхивал я, что с тамошними творится…
- Что же? – напрягся Алексей.
- Что-что, - почесал седой затылок дед. – С ума сходят, на людей кидаются и в лес убегают. А еще воют, как звери дикие.
- Если и так, от любой болезни лекарство найдется.
- Угу, как знать…
Спустя несколько дней, дождь прекратился, правда, сами дни становились все короче. Деревья, побитые льющейся с неба водой, напрочь сбросили листву и стояли голые, словно полчища гигантов с торчащими во все стороны мечами и копьями. Зато луна с каждой ночью прибывала, иногда выглядывая из-за туч ярко-желтым боком. Луна, с недавних пор, начала как-то по-особому волновать Алексея. Он подолгу засиживался у окна и ждал ее, а когда видел этот волшебный, золотистый свет, в нем будто разжималась давно заржавевшая пружина. Хотелось бежать, прыгать, размахивать руками и петь, задирая голову выше и выше. Он сразу становился сильнее, чувствовал нарастающую в организме энергию и страсть, беспредметную страсть к чему-то запретному.
Старики, приютившие Алексея, тоже заметили творящиеся с ним перемены и, порой, с опаской поглядывали в его сторону.
- Гляди ка, - полушепотом сетовала бабка, - не озверел бы, как эти…
- Угу, - соглашался дед. – Скоро и его время придет. Все они из лесу приходят и в лес возвращаются, нелюди.
Днем Алексей спал, а под вечер любил прогуляться по деревне, подышать воздухом приближающейся ночи. Неподалеку от колодца, одиноко маячившего на окраине домов, он заметил маленькую девочку в смешном сарафане. Сарафан был явно велик и волочился по земле, как шлейф венчального платья.
- Здравствуй, - подойдя, сказал он.
- Уууу, волк! – состроила смешную рожицу девочка. – Уходи в лес!
- Какой же я волк? – засмеялся Алексей. – Я человек, к тому же врач.
- Нет, волк ты. А знаешь, что делают с плохими волками?
- Что же?
- Хорошие люди их убивают и сердце кушают, потому и живут долго. Всегда так было.
- Ерунду ты, девочка, болтаешь, - Алексей подошел к колодцу и заглянул внутрь. В лицо сразу ударил запах плесени и гнили. Он стоял, вглядываясь в черное дно, слушая, как девочка тихонько напевает странную, заунывную песню.
- Напрасно трясетесь вы, спасая душу свою, - пела она тоненьким голоском, - в вас зверь уж давно сидит, дождется и он луну. И тени тогда нападут на всех хороших людей, но будет им дан отпор, не жди пощады, злодей. Проклятье, что волка разбудит, мы вмиг обратим вспять. И бог нас тогда не осудит, когда станем вас убивать.
- Что это за песня? – Алексей резко обернулся и обомлел. Вокруг колодца собралась вся деревня. Одни пришли с вилами, другие с топорами, кто-то сжимал в руке нож или камень.
- Сердце волколака, - вперед выступил светловолосый бугай, - есть дар ценный и питательный. Каждый, вкусив его мякоть, да будет крепок и чист душой и телом, и нет на свете большего блага, чем избавить мир от беса и дьявола, что при свете луны обращается в зверя лютого, которого уже не исцелить и не спасти.
Вылетевший из толпы топор просвистел совсем рядом и едва не разрубил плечо. Звякнув о стенку колодца, он упал прямо к ногам Алексея. Собравшиеся деревенские взревели, бросились вперед, и только тогда раздался вой. Алексей уже слышал его раньше, там, в лесу, когда вез лекарства замаринцам. Жуткий, пронизывающий, он гремел сразу со всех сторон, то сливаясь воедино, то вновь эхом распадаясь на части. Десятки желтых, немигающих глаз, словно светлячки вспыхнули в сумерках вокруг деревни. Их было так много, что даже самые оголтелые люди остановились и принялись в ужасе озираться, сжимая в руках каждый свое оружие.
Алексей перепрыгнул через топор и бросился бежать. Он никогда не думал, что способен развивать такую скорость. Позади еще были слышны звуки яростного боя и крики раненых, но он и не собирался оглядываться. Черный лес, как будто распахнув объятия, расступался и впускал его, словно в дом. Хмурые сосны мелькали перед глазами, но ни одно не становилось на пути. Ветер свистел в ушах, а нос, необычайно чувствительный, вел своего обладателя вперед, туда, где уже редели деревья и виднелись очертания огромного холма над узкой речушкой. Там, на холме, он их и встретил.
Две огромные тени выдвинулись ему навстречу. Издалека этих двоих можно было принять за очень крупных людей, но, подбежав поближе, он увидел их звериные пасти и сверкающие в темноте глаза.
- Мы ждали тебя, - громко сказал первый волколак и приветливо протянул когтистую лапу. – Новая луна, как новая жизнь!
- Как новая жизнь! – повторил второй.
- Вы меня не убьете? – Алексей не знал, что ему делать. Он боялся, но и ощущал каждой клеточкой своего тела непреодолимую тягу к этим двоим. – Я хочу быть в стае.
- Волк не убивает волка, - произнес волколак. – На, возьми, - он протянул ему маленькое, старинное зеркало в серебристой оправе. Из зеркала на Алексея посмотрела косматая, оскаленная морда. – Ты теперь наш, а мы твоя стая, брат.
И они дружно завыли, глядя, как на погасшем небосводе с новой силой загорается полная луна.
Итоги дуэли:
Сэмюэл Пиквик — 9 Фауст — 5 Дальше идёт Пиквик. Фауст опять будет спасаться в народном голосовании… |
Очень странно видеть здесь единогласное голосование за автора, который нам видится заметно слабее своего соперника. И тему Фауст подает банальнее, и с препинаками в этом рассказе не дружит (прошлый был намного лучше). Навязчиво кажется, что текст звучит закадровым голосом с программ ТВ3.
У Сэмюэла Пиквика получился продуманный мир с множеством мелких деталей, мрачной атмосферой, грамотно вставленными пасхалками, в том числе политическими, которые выглядят весьма тонко. Здорово вплетена сказка про поросят. В хитросплетениях сюжета можно слегка запутаться, но стоит разобраться. У этого рассказа настолько явный перевес по очевидным плюсам, что мы, не колеблясь ни минуты, отдаем голос Пиквику. |