1432
Тип дуэли: прозаическая

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосовать можно за: Калигула, Клавдий и Против всех.

Чтобы отдать голос надо просто оставить комментарий с ником автора-дуэлянта. Также в комментариях можно оставлять и критику- мнения по рассказам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт».

Регламент IV Чемпионата Поэтов ЛитКульта

Голосование продлится до 7 апреля включительно.
тема дуэли:  Подарки пахнут ложью

 

Калигула

Wish list

– Бойся данайцев, дары приносящих, – Гришка подкрался откуда-то сзади и больно ткнул Троицкого пальцем в бок.

Троицкий как раз стоял посреди коридора и рассеянно блуждал взором по столику, заваленному конвертами, свёртками, пакетами и коробочками из тех, в которых за нарядными и праздничными упаковками, вечно прячется перевязанное шёлковыми лентами разочарование. Вот взять, к примеру, этот толстый бумажный свёрток, украшенный нелепым бантом и надписью «от Тани и Стёпы». Пока не развяжешь бант, думаешь, что в свёртке лежит то самое заветное нечто, которое давно и страстно хотелось. Но проблема в том, что сколько себя Троицкий ни помнил, он мечтал сначала о мире во всём мире, потом о красивой большеглазой однокласснице, потом о ещё более красивой большеглазой студентке из пятьдесят четвёртой группы, потом о БМВ и собственной квартире. Но красавица, даже не обязательно большеглазая, в свёрток, конечно, не поместилась бы. И –  ага, как же – дождёшься от Тани и Стёпы квартиру с машиной, если они сами ютятся в съёмной однушке и на работу с тремя пересадками добираются. Оставалось только надеяться на мир во всём мире.

– Эй, чувак, я здесь! – Гришкина рука замелькала перед глазами.

– Ну, чего тебе? – вяло ответил Троицкий.

– Чего уставился на подарки, говорю? Иди лучше к нам, к людям. Вещи – пустое. Люди – вот где жизнь.

От людей Троицкий устал. Люди сейчас сидели за столом, ели, пили, орали – и от этого им становилось хорошо. А вот Троицкому, которого угораздило родиться в этот самый день двадцать шесть лет назад, и к тому же недавно переехать на новую квартиру, хорошо не было. Почему – он и сам не знал. Больше всего хотелось разогнать всех гостей во главе с Гришкой и провести вечер вдвоём – он, Троицкий, и бутылка армянского коньяка. Хотя коньяк, наверное, уже выдули. К чёрту коньяк! Водка – тоже неплохо.

В коридор просочилась какая-то девица («Почему я её не знаю?» – подумалось Троицкому) и, прижавшись к Гришке, оплела руками его шею («Охомутала Гришку. Всё, пропал парень!»):

– Котик, ну что ты здесь делаешь? Давай к нам.

Потом девица обратила внимание на Троицкого, словно только сейчас его увидела, и, захлопав ресницами, промурчала:

– И ты тоже давай к нам, а то стоишь тут как бедный родственник.

Девица захихикала. Глаза у неё были большие, да и сама она оказалась недурна, так что Троицкий позавидовал Гришке, на шее которого она до сих пор висела. Потом, так и не вспомнив, кто она, на всякий случай решил представиться:

– Пардон, мы, кажется, не знакомы. Леонид... То есть Лёня.

– Со мной можно и без «пардонов». Катя, – ответила беспардонная девица и тотчас же упорхнула вместе с Гришкой.

= = =

Из интернет-дневника Екатерины nkatty93 Нестеровой, студентки 4 курса журфака МГУ

Mar 30, 2014 at 11:08 am

Вчера в очередной раз попала под тлетворное влияние @Grisha_Sablikov и алкоголя. Который раз давала себе обещание не пить, но нет, не сдержалась. Ходили на ДР к какому-то мальчику:   (кстати, довольно милому, и по-французски говорит, только прононс к чёрту не годится). А теперь даже стыдно перед ним – что он обо мне мог подумать?

Current music: Psapp — Everybody Wants To Be a Cat

Tags: катюшкины шалости

= = =

По древним законам празднества, установленным ещё задолго до Хаммурапи, карета рано или поздно превращается в тыкву, роскошные наряды –  в лохмотья, а дорогие и любимые гости – в такие горы немытой посуды, которым и Эверест бы позавидовал.

На эти горы и смотрел Лёня Троицкий. Голова не то, чтобы болела после вчерашнего, но по тяжести и способности к умственной деятельности точь-в-точь походила на чугунную чушку. «Слава Богу хоть гости разошлись,» – в последнем Троицкий был не вполне уверен, поскольку не помнил  момент, когда, нагулявшись вволю, друзья именниника наконец-то решили убраться восвояси, но никаких живых существ в квартире не наблюдалось, кроме самого Троицкого. Точнее, кроме Троицкого и паука. Паук висел в углу под потолком и нахально ухмылялся. Ухмылка эта, нехорошая и какая-то уж больно человеческая, раздосадовала Лёню, и он нашёл в себе силы найти швабру и попытаться сбить ею паука. Впрочем, попытка вышла неудачной: в самый ответственный момент, когда швабра вот-вот должна была разметать паутину в клочья и повергнуть на землю восьмилапого супостата, Троицкий споткнулся и сам бухнулся на пол. Паук же, отделавшись лёгким испугом, ухмыльнулся ещё шире и поспешил спрятаться под обоями. Троицкий, тяжело поднявшись, решил, что с членистоногим сожителем он успеет расквитаться позднее и направился в коридор, где наткнулся на стол с ещё не распакованными подарками.

Что-то на столе показалось ему странным. Хоть и не сразу, но всё-таки Троицкий понял, что именно: вчера на столе не было маленькой аккуратной чёрной коробочки без лент и надписей на ней. Недолго думая, Троицкий открыл коробочку: в ней лежал лист бумаги с размашистой надписью от руки: «Подарок от Петра Анатольевича Украинцева», какие-то бумаги, заламинированная карточка с фотографией Троицкого и брелок с ключами, на котором красовалась эмблема БМВ. Троицкий ущипнул себя за руку – нет, насколько он мог судить, он не спал, но перед ним, действительно, лежали ключи от автомобиля, документы, из которых следовало, что он, Леонид Троицкий, является полноправным владельцем этого автомобиля и прав категории B, происхождение которых было тем более странно, что экзаменов на вождение Троицкий никогда не сдавал.

«А где же сама машина?» – наспех одевшись, Троицкий схватил коробочку вместе со всем содержимым и выбежал на улицу. «Скорее всего, меня кто-то разыгрывает – выйду, а там стоит Гришка и смеётся. Хотя первое апреля только послезавтра», – на всякий случай на ходу Троицкий глянул календарь: до первого апреля, действительно, оставалось ещё два дня.

Вопреки ожиданиям, никакого смеющегося Гришки на улицы не было. Вместо Гришки прямо у подъезда стояла новенькая и дорогая машина, принадлежавшая теперь судя по всему Троицкому. Парень сверил номера в документах – всё правильно, его личный автомобиль. Нажал кнопку на брелке – пискнула отключенная сигналка. Несмело залез на водительское сидение и включил зажигание – двигатель мягко заурчал, словно довольный кот. Заглушив двигатель, Троицкий вылез из машины (его собственной машины!) и, всё ещё не осознав привалившее счастье, и не решив, что с ним делать, направился обратно в квартиру.

В подъезде он столкнулся с бабкой, спешащей собирать сплетни по окрестным лавочкам. Та подозрительно осмотрела его и грозно вопросила:

– Запамятовала я тебя что-то, милок. С какой ты квартиры-то?

– Двести шестьдесят девятая. Недавно переехал, – Троицкий вежливо улыбнулся.

Бабка вдруг зачем-то перекрестилась и произнесла куда-то в сторону:

– Ой, а такой молоденький...

А потом, осклабившись, обратилась к парню подобревшим голосом:

– Не обижайся уж, что спрашиваю. Яж всех должна знать.

Оказавшись в квартире, Троицкий на всякий случай распаковал все подарки, но там сюрпризов не было: флешки, туалетная вода, футболка с забавным принтом, лучший подарок книга и прочие малоинтересные вещи. Не зная, что теперь делать, парень рассматривал бумажку «Подарок от Петра Анатольевича Украинцева»: имя таинственного благодетеля ему ни о чём не говорило. А вот паук, снова вылезший из-под обоев и с любопытством разглядывающий Троицкого, мог бы немало поведать об этом господине.

= = =

Из разговора Раисы Семёновны Горанской и Клавдии Тимофеевны Харченко, старожилов второго подъезда дома на Кленовом бульваре.

Г: Слыхала, Тимофеевна, в двести шестьдесят девятой, новый жилец появился?

Х: Ну и чего теперь?

Г: Так ведь такой молоденький. Жалко его.

Х: А чего жалеть-то?

Г: А ты и не знаешь будто? Нехорошая эта квартира, не живут там долго. А такой молоденький. И всё улыбался – видать запал на меня.

Х: А ты, баба Рая, всё о мужиках думаешь! В твоём-то возрасте!

Г: Ой, и не говори. Возраст у меня уже. Как подумаешь, сколько навидалась всего...

= = =

Весь день Троицкий пытался выкинуть из головы о мысли о нежданном подарке и бегал по городу по разным делам. Он уже возвращался вечером домой, когда на него налетела девушка со стопкой бумаг под мышкой. Бумаги разлетелись по земле. Девушка, ойкнув «Моя дипломная!», замерла в оцепенении, и Троицкий бросился помогать собирать разлетевшиеся листы.

– Ой, спасибо большое, – пищала студентка. – И простите, я такая рассеянная.

Троицкий осмотрел девушку: аккуратная брюнетка, типичная отличница на вид, показалась парню смутно знакомой. Размер её глаз как раз соответствовал представлению Троицкого об идеале, и тот поспешил представиться:

– Лёня.

– Катя. Только мы, кажется, уже знакомы.

И, правда. Признать в студентке-отличнице наглую девицу, которую привёл на день рождения Гришка было сложно, но это была она.

= = =

Из интернет-дневника Екатерины nkatty93 Нестеровой, студентки 4 курса журфака МГУ

Mar 30, 2014 at 10:47 pm

Григорий – мудак. Грубо, но зато правда. Впрочем, всегда это знала. Но теперь точно не хочу иметь с ним ничего общего. И писать о нём не буду. Не заслужил. А вот напишу, что сегодня опять встретила мальчика, у которого вчера на ДР была. Того самого, который по-французски говорит. Он такой милый. Мы с ним много общались. Оказывается, он совсем не знает Довлатова (как так можно?!), но зато зачитывается Татьяной Толстой. И проводил меня до дома – ну правда, это же так мило. А Григорий – мудак.

Current music: Psapp — Always In My Head

Tags: мальчики

= = =

С Катей складывалось всё довольно неплохо. «Может быть, получится что-нибудь замутить,» – мечтал Троицкий, проснувшись следующим утром и нежась в кровати. Парень уже месяц, как уволился, и спешить никуда не надо было, так что он спокойно предавался воспоминаниям. Вот только почему-то Катя стала спрашивать про какого-то писателя, как же его звали? На «Д» фамилия. Нет, не Достоевский. Но зато, когда речь зашла о ЖЖ-блогерше tanyant, Троицкий смог блеснуть эрудицией.

Сложнее было думать о машине и странном подарке. Что-то смущало парня. «Так не бывает, – думал он. – Где-то здесь подвох.» Но подвох не находился. Личность же Петра Анатольевича Украинцева оставалась загадкой – вчера поздно вечером Троицкий попытался было найти хоть какие-то упоминания о нём в интернете, а также прошерстил форумы, посвящённые разного рода мошенничествам – но безрезультатно.

Погружённый в такие мысли, парень побрёл на кухню и снова наткнулся на столик в коридоре. Вчерашних подарков на нём уже не было, и накануне вечером, Троицкий точно помнил, что столик был пуст. Но сегодня на нём одиноко стояла маленькая чёрная коробочка – очень похожая на вчерашнюю, но поменьше.  Парень опешил. «Это уже несмешно,» – пробормотал он, но никто, кроме паука в углу и не думал смеяться. Предчувствуя что-то нехорошее, Троицкий медленно открыл коробочку.

Паук спустился вниз по тонкой паутинке, словно хотел получше разглядеть Троицкого, и замер. В распакованном подарке лежали бумажка, которая гласила «От Петра Анатольевича Украинцева, скромный презент», и пена для бритья.

Троицкий машинально нащупал трёхдневную щетину на лице и хмыкнул – он уже ничего не понимал.

= = =

Из интернет-дневника Екатерины nkatty93 Нестеровой, студентки 4 курса журфака МГУ

Apr 10, 2014 at 9:21 pm

Тот милый мальчик, который говорит по-французски и зачитывается Толстой – мы с ним встречаемся уже почти две недели. Его зовут Лёня. Не знаю, кем он работает – да и не важно это: разговоры не тему «кем работаешь», «на кого учишься», «чем занимаешься» неинтересны и только убивают настоящие чувства. Но машина у него шикарная! А сам он простой-простой, но милый и интеллигентный.  Но вот больше всего привлекает меня в нём ощущение, будто есть какая-то загадка, словно он скрывает что-то страшное и чудовищное. Смешно, правда? Ну что, страшное и чудовищное он может скрывать?

Current music: Psapp — How Things Turn Up

Tags: romantique

= = =

Подарки на столе появлялись каждый день, и Троицкий к ним почти привык. Ни машин, ни квартир Лёне загадочный Украинцев больше не дарил. На столике Троицкий находил новую рубашку, крем для обуви, стиральный порошок и тому подобую всячину. Парень часто задумывался, как же так получилось, что первый раз он получил столь ценный подарок, причём именно тот, который сам загадывал. Возможно, дело было как раз в том, что он тогда именно заказал себе подарок, а теперь незнакомец не знает, что дарить, поэтому и подарки получаются такими неинтересными.

Говорят, что попытка не пытка. Обычно это высказывание – всего лишь глупая игра слов, которую никто не воспринимает буквально. В любом случае, Троицкий решил, что ничего не потеряет и положил перед сном на столик лист бумаги:

Wish-list

1. I-Phone 5S

2. MacBook Air

Утром, только проснувшись, Троицкий кинулся к волшебному столику. В очередной чёрной коробке лежало послание от Украинцева: «Молодец! Но не всё сразу, макбук  потом подарю» А ещё в коробке был телефон. Лёня думал, что он уже ничему не удивляется, но всё-таки он не ожидал, что идея со списком желаний сработает.

А паук в углу довольно плёл разросшуюся за последние дни паутину и тихонько хихикал себе под нос.

= = =

Из интернет-дневника Екатерины nkatty93 Нестеровой, студентки 4 курса журфака МГУ

May 5, 2014 at 9:21 pm

Странное дело – получать подарки. Последнее время Лёня мне часто что-то дарит. Вчера подарил серёжки. И, похоже, они с настоящими бриллиантами. Я проверила – стекло режут. Может быть, надо было отказаться? Ведь, наверное, такой подарок к чему-то обязывает? Да, странное дело – получать подарки. Особенно, когда думаешь, а вдруг дарят не просто так, а с умыслом. Вдруг это не подарок, а тебя пытаются так купить. А ты не хочешь продаваться. Но поздно – взяла эти серёжки, и чувствую себя мухой в гигантской паутине. А паук крадётся и вот-вот тебя съест. Хотя, может, я всё напридумывала себе? Просто с детства не люблю, когда подарки пахнут ложью. Кстати, пыталась выяснить у Лёни, кто он и чем занимается – но он всё время меняет тему разговора.

Current music: Psapp — Eating spiders

Tags: катюшкины мыслюшки

= = =

Иногда лучше и не начинать лгать. Особенно, когда дело касается романтических чувств. Троицкому казалось, будто ложь, даже самая маленькая, действует как яд. Иногда действие этого яда моментально – стоит только соврать, как тебя сразу же разоблачают и всё – конец отношениям. Но чаще случается так, что чувства умирают медленно, но наверняка (любого пустяка хватает) и очень болезненно.

С каждым разом не лгать приходилось сложнее. Катя всё чаще пыталась расспрашивать, кем работает Лёня. Сказать правду, что он безработный? Не поверит: откуда же у него тогда машина и деньги на дорогие подарки? Рассказать про столик  с подарками? Опять же не поверит или, хуже того, решит, что сумасшедший. Не придумав другого решения, Троицкий решил в очередной раз воспользоваться помощью Украинцева и написал в своём списке желаний: «Престижная и хорошо оплачиваемая работа»

На следующее утро только Троицкий подошёл к столику, как зазвонил телефон.

– Алло? Леонид Сергеевич Троицкий? Выпускник Московского инженерного института? – спросил хриплый бас из трубки.

– Да, слушаю.

– Вас беспокоит проректор по трудоустройству. Я хочу предложить работу по вашей специальности. Чтобы заинтересовать сразу скажу, что речь идёт о сумме от трёхсот тысяч рублей в месяц, плюс служебное жильё, плюс – возможность зарубежных командировок. Подробности, к сожалению, по телефону сообщить не могу. Если вам интересно, то подъезжайте в институт: аудитория 308 главного корпуса. Обсудим.

– Спасибо. Подъеду.

Троицкий был почти полностью уверен, что никакого проректора по трудоустройству до сегодняшнего дня в институте, который он закончил, не было. Но за последний месяц он стал доверять Украинцеву, а то, что звонок связан именно с ним, Троицкий не сомневался.

Дверь аудитории 308 главного корпуса находилась между 307 и 309, и была примечательна лишь тем, что на ней не было никакой таблички, даже с номером. Робко постучав и услышав властное «войдите», Троицкий зажмурился и нырнул в аудиторию.

Внутри сидел мужчина лет пятидесяти. Каким-то образом он умудрялся одновременно говорить по телефону, печатать что-то на компьютере, писать в толстенной тетради и рыскать в гигантской картотеке. На мгновение Троицкому даже показалось, что у мужчины было шесть рук – но нет, только показалось. На Троицкого мужчина внимания не обращал.

Наконец, через полминуты швырнув телефонную телефонную трубку, но при этом не думая бросать другие дела, мужчина обратился к Троицкому:

– Троицкий, верно? Может быть, вы уже догадались, может, нет – но я хочу предложить вам работу в госструктуре. Внешняя разведка.

Возвращался Троицкий в подавленном состоянии. Работу в разведке, пусть даже техническую, связанную с обработкой документов, парень никак не ожидал. Но хорошо оплачиваемая — да. Престижная – пожалуй, тоже да. Мужчина в аудитории 308 попросил Троицкого никому не распространяться о предложении: «Сами понимаете. Впрочем, родителям и девушке, если есть, можете сказать – их ведь это тоже касается. А больше, пожалуйста, никому. И как решите, взвесите все за и против, свяжитесь со мной.»

У входа в подъезд Троицкий снова встретил уже знакомую бабульку.

– Здравствуйте, помните меня? Я из двести шестьдесят девятой.

– Помню, милок, конечно.

– А вы, наверное, всех знаете, кто здесь живёт или кто раньше жил?

– Что ты, милок. Всех не знаю. Многих уже не помню, память уже не та.

– А не знаете случайно Украинцева Петр Анатольевича?

Старушка вздрогнула перекрестилась:

– Ну ты и спросил. Хотела бы забыть, да не могу. Худой он человек был. Видать, плохи твои дела раз спрашиваешь. Как раз в твоей двести шестьдесят девятой и жил. Очень худой человек. Вроде где-то в органах работал, В КГБ. Да ты, видать, уже и не знаешь, что такое КГБ.

– Ну как же не знаю? Слышал.

– Так вот худой он человек. Лучше и не спрашивай о нём. Жил-жил и исчез. Приехала за ним чёрная машина, и всё – больше никто не видел. А в квартире его, двести шестьдесят девятой, с тех пор больше никто надолго и не задерживался.

– Что же вы за страсти такие рассказываете?

– Всё как есть рассказываю, милок. Уезжал бы ты подальше из этой квартиры. Хотя, наверное, она тебя уже и не отпустит. А ведь молоденький такой...

= = =

Последняя запись в интернет-дневнике Екатерины nkatty93 Нестеровой, студентки 4 курса журфака МГУ

May 10, 2014 at 11:57 am

Вчера забавно получилось: моего Лёню  случайно Петей назвала, а он и откликнулся. Не знаю, не подумал ли он чего – а среди моих мальчиком Петь-то никогда и не было.

А ещё, оказывается, он  работает в каком-то военном ведомстве. Ну, или что-то вроде того. Занимается важными для государства делами и платят ему неплохо. И на пенсию раньше уйдёт. Но странный он какой-то стал в последнее время. Бледный совсем. Спрашиваю: «не заболел ли?» – отвечает, что нет. Может быть, на этой работе моего Петю так доводят?

Current music: Psapp — Do Something Wrong

= = =

Уже битый час Троицкий стоял и пялился в свой паспорт.  Ему уже давно казалось, будто он живёт чьей-то чужой жизнью. Чужая машина, чужие вещи в квартире, чужая работа. «Интересно, а Катюшка-то моя? – вдруг подумалось ему. – Или тоже чужая?» Он стоял на кухне у окна и пристально вглядывался в документ, который держал в руках. Глаза от долгого напряжения покраснели и уже слезились. Наверху, прямо над ним, висел пожирневший паук. Паутина уже соединяла все четыре угла кухни, и паук был вполне доволен своей работой. А вот Троицкий доволен не был. Ровные строчки паспорта, в которых было указано его имя «Леонид Сергеевич Троицкий» выглядели намного бледнее, чем вчера. А сзади проступали чуть видные, но всё-таки, если вглядеться, различимые буковки: «Пётр Анатольевич Украинцев»

Троицкий в отчаянии бросил паспорт на пол, схватил швабру и попытался смахнуть ей паутину. Но паутина никак не хотела рваться, и очень быстро швабра в ней запуталась. Тогда Троицкий подбежал к роковому столику в коридоре. Схватил лист бумаги со списком желаний, перечеркнул его и дрожащими пальцами вывел: «Не надо мне никаких подарков!!!» С секунду ничего не происходило, потом надпись волшебным образом исчезла, а вместо неё появились ровные строчки, написанные знакомым почерком Украинцева:

Зато мне надо.

Мой wish-list:

1. Катя Нестерова

П. А. Украинцев

= = =

Из разговора Раисы Семёновны Горанской и Клавдии Тимофеевны Харченко, старожилов второго подъезда дома на Кленовом бульваре.

Х: Слыхала, баба Рая, этого твоего из двести шестьдесят девятой в психушку увезли.

Г: Жалко его, Тимофеевна. Молоденький такой был. И всё улыбался мне при встрече – видно, запал на меня.

Х: Да не на тебя, баба Рая. Говорят, выдумал себе девицу какую-то и влюбился в неё. А потом выдуманная девица –  представляешь? – руки на себя наложила, тогда и совсем сбрендил парень. А, может, и не так всё было. Кто же этих психов поймёт? И смех и грех, одним словом.

 

Клавдий

По перекрестку трех дорог на окраине всю ночь проезжают пустые автобусы. На холме за ним стоит дом, в котором живет Муза. На другой стороне дома обитает Поэт. Но Муза не знает об этом, не знает о другой стороне, не знает, кто подарил ей зеркало, которое принесли сегодня днем. Да и вообще не слишком много знает, если как следует разобраться: лишь то, как ее очаровывает голос Поэта, и то, зачем разбила подарок.

Поэт, ты говоришь, что твое призвание - называть вещи своими именами. Ты  всегда хотел одаривать, руководствуясь не своими представлениями о том, что лучше для других, а так, чтобы истинно отражать сущность и желание принимающего дар. Если я вижу себя недостаточно прекрасной для тебя, а ты считаешь меня олицетворением настоящей красоты, разве зеркало - это правдивый подарок? Счастье на жизненном пути количественно равно несчастью. За безмятежностью следует чернота, за чернотой приходит рассвет. Это знание проходит сквозь меня с давних пор. Хотя мне всего лишь исполнилось восемнадцать. Никакое несчастье не будет равно тому счастью, которым ты одарил меня за последние месяцы. Я не чувствую, что заслужу тебя, если даже переживу самое ужасное невезение и боль. Безумный страх мучает меня. От мысли, что ты предашь, обманешь – не по своей воле. Всегда есть такая вероятность. Как можно утверждать, что вероятность чего-то равна нулю? Верность – это невозможный идеал в мире субъективных представлений.  Даже если сейчас ты верен, все может измениться.  Я должна доказать прежде всего себе, что достойна.

***

Роса еще не успела высохнуть на остролистой траве-осоке, попадавшейся между островков зеленого мха, способного не отдавать последнюю крупицу влаги даже в самый зной. Остатки рассветного тумана ощущались белесой сыростью. Из-за дороги, которая шла под уклон, в низину, молодой женщине казалось, что она уходит в утро, навстречу дню, приветливо блеснувшему улыбкой-лучом, когда они поравнялись. Приятельской улыбкой пробивающегося сквозь деревья и дымку влажности солнца. И большинство, составляющее интересное слово «вокруг», следует за этим юношей, тем временем как ночь уже успела вернуться домой. Наверное, это была еще одна причина, по которой дорога ощущалась какой-то особенно свободной. Хотя находились в этом мире те, кто был подобен этой женщине.

Семь лет прошло с того дня, когда она обрекла себя на неудачи. Удача расслабляет, делает достижение случайностью; фортуна лишает своего подопечного заслуг, поскольку является их совладельцем; способности же и опыт его могут не пройти проверку на истинность.

Это был собственный выбор и бремя. Поэтому, чтобы оградить окружающих от приобретенной у мироздания неудачи, женщина осталась одна. Тот, кого она желала быть достойной, исчез. Радио, передававшее его ночные передачи, с тех пор только шипело помехами. Изначальная цель  постепенно закрывалась фигурой пустоты, как солнце - луной, рассеивалась туманом на ветру времени. Была ли она Музой? Что истинно, а что в итоге оказалось ложным? Разумеется, женщина не сразу укрылась внутри старой первозданности и дикого молчания леса. Несчастья имеют смысл только в том случае, если они случаются в обществе себе подобных. 

Темнота или пустота были внутри, она не знала. Ужесточились ли сердце и разум или же были уничтожены – имело ли это значение? Все ушло, и ничего не осталось. Листву сдуло с земляного покрова, оставшегося обнаженным, готовым принять на себя новое. И черные плечи накрыло мягкое снежное одеяло, подобное сахарной вате, а тем временем женщина продолжала странствовать в царстве, похожем на сон.  

Как-то ей повстречалась древняя каменная арка. Скорее всего, остатки руин какого-нибудь архитектурного изыска прошлых эпох, но при этом выглядевшая так, словно задумывалась как самостоятельное сооружение. Довольно близкое расположение к краю леса удивляло. Женщина не могла вспомнить это место, хотя выросла неподалеку. Находилось ли тут что-нибудь раньше? В любом случае, при приближении к арке внутри нарастало ощущение неправильности, подозрения, тревоги. Что-то было не так.  Мир словно раздваивался, и вывернутые наоборот черты хотели заменить прежние, привычные и родные. Мысль просто пройти под сводом останавливалась, наталкиваясь на преграду, возводимую чутьем, аналогичное происходило с попытками обойти арку и двинуться дальше. Женщина, не осознавая, избегала этого участка и путей, что могли привести ее по ту сторону конструкции, несмотря на пережитые беды.

Но внутренняя преграда таяла. Нечто необъяснимо влекло женщину оказаться под аркой. Чем чаще она приходила, тем меньше становилась тревога. Что-то приходило взамен. Что-то, способное коснуться тех сторон и точек сущности, о которых женщина забыла думать и теперь даже не догадывалась, что они существуют. И однажды женщина перешагнула барьер.

Ничего не произошло.

Все вокруг выглядело прежним.

 Женщина шла не переставая. Ощущение, что здесь все иначе, по-другому, возникшее после того, как она оказалась за аркой, не исчезало, и было не разобрать, становилось ли оно отчетливее, или же не изменялось.  Березовые рощи стали появляться чаще, и постепенно заполнили все пространство; черные штрихи на стволах пропадали. Неизвестно, сколько времени прошло – может, час, а, может, сутки. Белоснежный, как чистый лист, лес наблюдал за странницей, прилегшей на такой же сизо-белый мох, покрытый красными каплями ягод.

Проснулась же она на зеленом мху, около своей хижины, когда включилось радио и сквозь помехи пробился любимый голос.

И не было поныне ничего – бескрайняя бесцветная пустыня. Здесь все, что чем-то станет, стынет, еще не зная имени его. Бездействия бесформенный комок, клубок Ничто в Нигде, замок на замке, где рамы, деформированы в рамки, висят, изображая Ничего. Но торжество пришло, и день настал…

Музе было одиннадцать. Детство этой бойкой девчонки проходило в доме на холме и его окрестностях. Музе нравилось их исследовать и рисовать планы местности. И к одиннадцати годам девочка в своем увлечении достигла определенного мастерства. Копии необходимых участков карты с заранее проложенными маршрутами по каждом ее возвращении заполнялись рисунками увиденных необычных зверей, насекомых, птиц.

А самой главной была Ее Величество Лебедь. Белокрылая красота воцарилась в центре настенной карты, которую девочка сделала сама. На плакате не было больше никаких животных. Лебедь нарочно терялась среди зелени, излучая невидимое сияние, которое делало волшебной и карту, и всю комнату.

*             *             *

С тех пор женщина каждый день ходила по ту сторону арки и наутро оказывалась или в окрестностях дома, или на собственной лежанке. Она уходила все глубже. За белыми землями последовали фиолетовые леса, а дальше…  

Еще одна арка предлагала посетить парковый аттракцион «Кружащиеся лебеди», смутное воспоминание из детства. Родители приводили сюда женщину, когда та была еще девочкой и только-только оправилась от болезни, в которой потерялось ее двенадцатилетие. Большие розовые птицы плавали на платформе вокруг колонны, раскрашенной розово-белой леденцовой спиралью. Тех же цветов круги расходились от кабинок по площадке. Куполом был багровый шатер с золотыми звездами. Странная палестинка в лесной чаще уместила только одну эту карусель. Вдоль тянулась река.

Тропа тянулась между двух зеркал. Я уходил к востоку и на запад. Мне голод предлагал любимый запах, я разум из последних сил спасал, твердил ему: «подарки пахнут ложью». Он перепутал «можно» и «нельзя», намеренно, но так неосторожно, что я раскрыл обман, и мы расстались.

На двенадцатый день Рождения Муза сильно простыла. Пока жар слал ей лихорадочные сны, какой-то подонок проник в комнату и воспользовался беспомощной девочкой… Немыслимая, омерзительная насмешка над чистотой. Родители видели лицо ублюдка и поклялись его уничтожить. Но тот исчез, будто и не было, и до сих пор его никто ни разу не узнал.

«Изнасиловали». Это слово всякий раз взрывалось звоном разбиваемого зеркала. Слово-преследователь, слово-клеймо, слово-красная-завеса-боли, корка на жуткой зудящей ране, к которой немыслимо прикоснуться. Но ведь раньше оно значило что-то другое, не так ли? Когда еще только пыталось ворваться в доверие, предпринимало попытки, меняло ракурсы, выбирая точку укуса. Сопротивляешься, а оно вьется вокруг тебя кольцами, пока за ними не исчезнешь из виду. И вот, ты уже ходячее слово, которое даже не нужно произносить, чтобы оно звучало.

Когда Муза достаточно пришла в себя, чтобы выходить из дома, родители сделали запоздалый подарок – отвезли ее в парк, где она каталась… кажется, на лебединой карусели. Та часть жизни – блеклое пятно на измученной памяти, и алым штрихом поверх ненависть к негодяю.

*             *             *

Женщина села верхом на лебедя, погладила розовую шею. В ответ он зашевелился и ожил. Леденец начал таять, впадая радужным потоком в реку, и лебедь направился туда.

Долгие дни они путешествовали по водной глади, пока впереди не показался грот. Там, под каменными сводами, виднелся свет, разгоравшийся все сильнее при приближении к нему. Прошло еще большее время, прежде чем женщина и лебедь достигли выхода. Там, у озера с зеркальной поверхностью, залитого закатным солнцем, стоял дом.

 Я спрятался в застенках детских дней, за занавесом бархатно-багряным, где пьяный воздух таял жидким жаром, дрожал, стонал, рябил, топил в вине вины. Вино Венеры химера-жажда предложила щедро, в гортани выцарапав знак «crescendo», размножила на нотном стане нервов.

Негодяем был мальчик того же возраста, что жил по соседству и однажды подарил девочке карманное радио. С одинокой Музой они сблизились быстро, но еще быстрее влюбились. Истово, без памяти, во всю душу. Взгляд мальчика напрасно пытался обойти губы подруги окольными тропами, ведь все дороги вели к этим драгоценным губам, к языку, на котором томилось его имя. Сознания срастались, напрочь лишая возможности смущенно смотреть куда-нибудь в сторону. Мысль мерцала одной-единственной картиной: пальцы, вырвавшиеся из пластмассовых оков заученных приличий, обводят карандашный набросок ее груди, и грудь, неизведанная и давно известная, наливается прекрасными красками фантазий, и черная майка без рукавов исчезает, как наваждение. Когда мысль протекает вниз с крупными каплями пота под косточкой ее бедра, онемевшие пальцы передают сигнал нежности с затвердевших розовых бугорков, с маленьких мягких подушечек под ними, а затем время гаснет и неисправно искрит, как сумасшедшее, и капли, армии поблескивающих капель текут вниз, вниз, и подножие косточки ее бедра становится оплотом мира на долгие безвременные часы, а «вжики» застежек – нескончаемой симфонией. Когда слепоту разрывает новый взрыв, это кажется невозможным; новая мысль сквозь невыносимо белый огонь пробивается в сознание девочки: «теперь мы живем в этом взрыве». Блеклые воспоминания о трехмерном пространстве варятся в плазме этого зарева. Здесь другие законы – одновременное движение вдоль множества прямых, проведенных через точку, и обратно. Скользящее, мокрое, сладко-соленое, рождающее электрическую дрожь, которая подчиняет себе даже этот взрыв, мгновение тишины на пике и чей-то звериный крик, и все это снова, снова, снова…

Девочка оставляла карту с пометкой под большим камнем на окраине участка друга. Каждый раз пометка была в новом месте, хотя не раз они встречались под древней аркой, как и впервые. Ночами, убедившись, что родители спят, влюбленные выбирались через окна к местам встреч. Парнишка обычно выходил раньше примерно на полчаса.

Они вместе боялись приближения осени.

С пришествием холодов Муза подхватила простуду. Мальчишка, будучи здоров, мог поклясться, что чувствует ее лихорадку – и это самое худшее, носить чужую болезнь, от которой нельзя помочь и в которой нельзя забыться на время разлуки. Пяти дней, остававшихся до дня Рождения, Музе, чтобы выздороветь, не хватило. Девочка знала, что он придет. Мальчик знал, что она знала. Оба прекрасно понимали, к чему это может привести. Но люди, попавшие в шторм, не могут прекратить раскачиваться на волнах.

Ее тело в отсвете молнии, преломленном сплошным покровом воды на стекле. Мгновение тишины на пике. Ударный, протяжный, животный гром.

Шаги за дверью.

*             *             *

Карусельный лебедь отвез Музу домой, но не в дом детства и не в лесную хижину, а в настоящий дом – к Поэту, который столько лет прожил там же, но не с ней; рядом, но далеко; за зеркалом и еще двумя арками, отраженными в нем. Стены были исписаны стихами, а над столом висела карта, и Ее Величество Лебедь купала комнату в волшебстве, как в детстве, и прекрасная девушка улыбалась Музе с той стороны зеркальной арки.

Дата публикации: 02 апреля 2014 в 22:44