Шумерля — Ярцево — Южа — Энгельс 28:30:7:33 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по новой для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший стих - первое место... худший по вашему мнению - четвёртое место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по рассказам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт».

Голосование продлится до 4 октября включительно.

Тема дуэли: книга с вырванной страницей

 

Шумерля

Ночью вагон выглядел зловеще. Раскатанные ленты рельс, металлические артерии человеческой цивилизации и вагон одиноко стоящий в тупике, словно тромб угрожающий жизни. Складывалось впечатление, что там внутри кто-то есть. Он бы не удивился зажгись внезапно в одном из вагонных окон свет.

Свет горел. Сердце громко ёкнуло стукнув о кадык, Саныч сглотнул - чтоб не выпрыгнуло.

-       Фу-ты ну-ты, сам тяфкнешь - сам пугаешься, - он заулыбался, вспомнив о специально оставленной включенной лампе, и додумал: чекушку бы хорошо. Оглянулся, представив путь к ночному киоску, но только махнул рукой, - А ладно, обойдусь.

Чистокровный дворняга Шарик, семенящий за кормильцем от вокзального сортира, поднял морду, завилял хвостом, готовый за ним хоть на край света. Саныч потрепал обвисшее рыжее ухо,

-       Спать иди защитник, вон одеяло тебе в будке, будешь сегодня кум королю. Давай-давай. А я к себе в вагон, чайку попью, да тоже спать.

Призванный освещать вход старый фонарь под ржавым металлическим блином на длинном шнуре, дрожал от малейшего движения воздуха, чуть слышно поскрипывал, пачкая землю тусклым желтым пятном. Саныч отвесил ему презрительный взгляд, будто жалкому забулдыжке, справляющему мелкую нужду в неположенном месте.

-       Фонарь еще этот, будь он неладен.

Усилием воли поддерживая спокойствие Саныч поднялся в вагон, аккуратно прикрыл дверь, бросил книгу на застеленную стареньким пледом нижнюю полку и только тогда, отгоняя тревогу, заактивничал: щелкнул чайник, добавил громкости приемнику, зашуршал пакетами на столе. Вот она, жизнь-то, вот оно, спокойствие: колечко колбаски, пахнущая тмином половинка бородинского, сырок, чаек - все хорошо, все очень даже хорошо.

Через десять минут удобно устроился за столом, сербнул почти черного от заварки кипятку, надел очки. Перед тем, как взять книгу в руки, оглянулся, словно убедиться, что остался один на один со своей добычей.

Оборванная обложка и только от тридцать седьмой страницы листы.

-       Кто такую в сортир приволок? Бумага - глянец, что целлофаном подтираться. Вот ведь народ! Та-а-а-ак, что там у нас?

Разговаривать в вагоне лучше вслух, Саныч это понял с первого дня, как заступил на должность и остался один на один с вагоном, с его шорохами, поскрипыванием, и ни на минуту не проходящим чувством, что ты в нем не один.

-       “Ловец”, ишь ты, название выдумал, - повернул книгу другой стороной. С фото на него смотрел среднего возраста мужчина с аккуратной бородкой.

-       Прям профессор. От же ж, бороду отрастил, постриг и все тебе - писатель. Сейчас глянем, что там у тебя, Макеев Алексей.

Саныч не торопясь перелистывал страницу за страницей:

«Помоги себе сам!» - гласила табличка на двери в апартаменты Рока. Ловец щелкнул затвором дробовика и разнес дверь в мелкую труху.

- Рад тебя видеть! - лицо босса осталось невозмутимым, он лишь смахнул щепки со стола.

- Ты обещал мне, грёбаный фантаст! Обещал, что тьма больше не потревожит! И что? Ловец выдохнул и через мгновение продолжил гораздо спокойнее, - Электрошок переносится легче, чем эти бесконечные колебания света и тьмы. Я устал.

Рок молчал, сосредоточено глядя в окно, растягивая и без того бесконечно долгие мгновения тишины. Перед тем как исчез пол, Ловец услышал негромкие слова, сказанные будто кому-то в стекло: “Тебе придется очень долго блуждать в темноте”,  и он стремительно полетел вниз.

Попытка шире открыть глаза ничего не меняла. Темнота, казалось, сквозь кожу просачивалась в самое сердце оставляя одну возможность: идти на ощупь, полагаясь на что-то внутри себя, через целую вечность мгновений ни отличимых друг от друга даже глубиной тьмы.

Он шел одолеваемый сомнениями, каждую минуту спрашивая себя и не получая точного ответа на вопрос: “Переставляет он ноги или это фантазия, всего лишь его намерение идти? Может быть, на самом деле ничего не происходит, он все так же неподвижно лежит на дне колодца и единственное, что нужно сделать - перестать мучить себя усилиями?”

Неизвестно сколько прошло времени, неизвестно шел он или неподвижно лежал на дне, только представляя путь, но вдруг Ловец понял, что уже некоторое время его взглядом владеет вертикальная нить света. Чем ближе Ловец пробирался к нему, тем отчетливее слышались голоса. Вначале едва заметные, с каждым шагом они  становились все громче -  Тени носились в безумном театре без сценариста и режиссера: спятившие актеры пытались заполучить овации несуществующих зрителей.

Ловец видел себя всеми актерами сразу - разорванный ролями, в борьбе с ними, одураченный миражами собственного ума. Он опустил руки, приняв собственное бессилие, и в этот момент почувствовал, как в душе появился островок свободы, не вовлеченный в бесконечную борьбу добра и зла.

Едва уловимое, но уже осязаемое чувство, с каждой минутой проявляясь все отчетливее, возрождало забытое умение летать. В полосе света, будто сотканное из него, появилось крылатое существо. Ловец протянул навстречу руку. Мелькнула надежда:  “Хоть бы это было спасением!”

От короткого стука в окно Саныч подпрыгнул на стуле, страхом простреленный в поясницу. Тихонько матюкнулся, щелкнул выключателем и осторожно глянул за край шторы: “Кто?”

-       Дед, открой, это я, Тень, - приставив тоннелем ладони к стеклу, почти касаясь носом, она заглядывала в окно.

-       Вот же нелегкая носит, - Саныч прошаркал к двери. Пропуская вперед ночную гостью, смерил взглядом с ног до головы, словно впервые видел и по-бабьи запричитал, - Ну и вид: опять балахон этот черный, а волосы, а ногти - что, краски другой нет? Не девка - страх божий. Не знал бы, встретил ночью, так сразу душу к праотцам.

Она улыбнулась, в щелках глаз блеснули искорки и тут же погасли,

-       Дед, Ловец объявился.

-       Опять?

-       Опять, только теперь я почему-то не слышу его приближения, вчера каким-то чудом успела увернуться, - она покосилась на дверь, Саныч быстро провернул ключ в замочной скважине. - Зачем я ему, дед, скажи? Живу, ничего плохого никому не делаю, что ему нужно?!

Она быстро, но мало поела, поклевала как обозначал Саныч, взяла с полки книгу, повертела в руках, повернула обратной стороной. Лицо под слоем мела, вначале вспыхнуло, затем побледнело еще больше. Если это вообще возможно - стать бледнее мела, то это произошло с ней в тот момент.

-        Дед, откуда у тебя эта книга?

-       В сортире вокзальном забрал, чтоб не для того самого, а так сказать, по прямому назначению. Читать стало быть. Вот.

-       Да это же он, Ловец!

Саныч поднял очки на лоб,  - Он? А что? Нормально пишет, фантаст. Все как есть. Интеллигентный на вид мужик. Пишет, знаешь о чем?  - Саныч не дождался ответа, - О Ловце теней.

-       Теперь уж точно прочту, - она скривила губы в улыбке, - Может пойму с чего все началось.

-       Начало как раз того, - хмыкнул Саныч, - Нету первых страниц, да и какая тебе разница с чего началось - ты читай, главное читай чем все закончится.

Девушка, светлая, точно ангел, отчего-то прозванная Тенью - очевидно теми, кто дальше наружи не видит - свернувшись котенком, спала. Саныч постоял над ней минуту, чему-то своему улыбнулся, по-отечески поправил одеяло. Соскользнувшая с края полки книга валялась рядом, он поднял, открыл наугад, ближе к концу:

Новое крыло сотканное из стальных пластин, издавало во время движения едва уловимый шелест. Если бы не усилия друга биомеханика, кто бы сейчас летал? Ловец хорошо помнил последнее сражение, когда пришлось расстаться с крылом, чтобы немного смягчить падение. Впрочем, он хорошо помнил все случаи, когда после сражения, едва придя в себя, приходится раскрывать новые крылья, снова и снова проживать липкое чувство близкой, но никогда не настигающей смерти.

Чтоб поймать тень, нужно родиться Ловцом. Интересная работа, основная опасность которой - быть поглощенным собственной тьмой. Хотя, лично ему, не сильно нравилось красть у ночи её подданных. Рожденный полукровкой, живущий на границе света и тьмы, он терял ощущение власти над собой, лишь только солнечный глаз закатывался за горизонт.

Она вышла из ночного клуба, процесс превращения только запустился: юное женское  тело меняло форму, приобретая зловещие очертания. “Пора!” – Ловец стремительно ринулся вниз.

Приближаясь к тени, случайно задел новым крылом вспорхнувшего воробья. Глухой стук, писк, девушка резко обернулась. Если мешкать – придется остаться среди ночи: его собственная тень сольется с тенью посетительницы клуба лишая рассудка.

Схватив жертву, ловец взмыл к звёздам. Каждый взмах крыльев обрывал крепкие канаты теней, железной хваткой влекущих во тьму.

Саныч перелистнул последнюю страницу - вот она, последняя строка:

Утро встретило их в небе. Ловец и его Тень. Расправив сильные крылья, они наслаждались прекрасным танцем на бескрайней небесной сцене.

-       Молодец ты все-таки, Макеев, молодец, - Саныч потер покрасневшие глаза, - А она - дурочка еще. Ну, ничего, ничего, справишься. Все ж, не шутки - это твое новое крыло.

Небо посветлело, на горизонте огненной точкой зажглась утренняя звезда. Вагон, казалось тоже наконец-то уснул - ни единого шороха. Саныч, взял с верхней полки еще одну подушку, прихватил видавший виды плед, уютно устроился на соседней полке и первый раз за время своей тревожной службы ночным сторожем, сладко заснул.

 

 

Ярцево

Кровавый треугольник 

Учитель литературы Кирилл Владиленович Лунин работал так. Его уроки были сдвоенными. На первом уроке он читал ученикам рассказ, но не целиком, до того момента, когда должна случиться развязка. На втором уроке дети и учитель вместе обсуждали события этого рассказа, его персонажей, их конфликты, драмы и возможный финал. Лунин полагал, что «современное поколение» можно спасти, только если заставить его фантазировать. Такие уроки нравились школьникам, учитель на них никогда не ставил плохих оценок, зато получить четвёрку или пятёрку было проще простого, у них даже появилось своё название: «Книга с вырванной страницей».

Лунин вошёл в класс, поставил на стол ноутбук и осмотрел аудиторию. Металлист Артамонов, убирал в карман наушники и отключал плеер. Крупная Булкина рисовала на листочке анимешных мальчиков. Катечка Лукина пялилась на Артамонова, крутя пальцем волосы. Трифонов играл во что-то на планшете, иногда комментируя процесс чуть слышным «блин». Будущая медалистка Маша Измайлова смотрела на свои руки, сложенные замком. Оганесян что-то выводил прямо на парте. Две девочки, которые никогда ни с кем, кроме как промеж собой, не разговаривают, тихо болтали и так же тихо смеялись над чем-то личным. Бестолковой гламурной Зацепкиной не было, наверное, дома отсыпается после танцев. Зато хулиган Горбухин был, он помятый и усталый пялился в окно.

Лунин посмотрел на доску, на ней красовалось: «Оганесян – король!»

- Оганесян!

- Чё?

- Сотри свою визитку, - Кирилл Владиленович сел за стол, а Оганесян встал у доски и принялся торопливо тереть тряпкой, - затем напиши «Что» сто раз. С вопросительным знаком, понял?

- Пятьдесят, можно?

- Не торгуйся. А пока начнём урок. Сегодня я буду читать вам историю о вампирах. Это рассказ Валерия Брюхова, одного из лучших писателей Серебряного века, рассказ фантастический, мистический точнее, называется «Кровавый треугольник»…

«Когда наступала ночь, Владимир выходил на балкон и слушал, как гудят телеграфные провода. По брусчатке пронеслась лихая бричка, обдавая шумом пёструю от фонарей улицу…»

Ученики слушали внимательно. Когда Кирилл Владиленович выбирал очередной рассказ для урока, он руководствовался не тем, насколько автор хорошо окопался в учебной программе, а интересностью, необычностью и даже странностью рассказа. Учитель хотел донести до учеников всю широту русской литературы взамен пятнадцати имён её «патриархов».

Читал Лунин во всю силу своих артистических способностей, изображая интонации и акценты героев.

Спустя полчаса Оганесян продолжал покрывать поставленным вопросом доску, а Кирилл Владиленович уже заканчивал:

- «…Маша не знала, куда ей деваться. Ночная Москва ещё никогда не была так полна людьми как сейчас. Все бежали смотреть на горящий публичный дом…»

Ученики молчали, следя за историей.

- Я закончил, - сказал учитель и услышал в свою сторону неодобрительный вой, - ау! Ребятишки! Всё как всегда, обсуждение. Кто первый предположит, чем закончится этот рассказ?

В классе молчание.

- Может, дочитаете до конца? А потом обсудим? – сказал Артамонов Толя.

- Хорошо, буду спрашивать по алфавиту. Ваша версия, Артамонов?

- Ну, - школьник улыбнулся, - все умрут, типа.

- Интересно. И как?

- Маша прыгнет с моста. Владимир достанет пистолет и Бам! – Артамонов замер, выпустив в воздух хорошую для театрального кружка паузу, - Владимир пристрелит Машу, летящую вниз!

- Эффектно, – одобрительно закивал учитель, - а как умрёт Владимир?

- Никак.

- Ты же сказал, что все умрут! Значит он тоже.

- Тоже застрелится. Засунет ствол себе в рот и Бам, - вторая пауза у Артамонова получилась слишком длинной, - кровь, кишки, мозги.

- Не перегибай палку.

- Он вампир, бессмертный, - шептала Толе Катечка, она всегда его поддерживала, хоть металлист Артамонов был полным неряхой и лодырем. Кириллу Владиленовичу это казалось немного странным. Когда он был в школе, первая красавица класса, Наталья, не взглянула бы на него даже если бы у Кирилла загорелось лицо.

- Булкина!

- Ой, этот рассказ похож на один современный сериал, - анимешница Булкина до обморока любила любовные истории, особенно про любовь между мальчиками, Кирилл Владиленович знал, что такое «яой», его жена тоже этим увлекалась, из-за чего у них выходили постоянные скандалы.

- Дальше, Булкина, дальше.

- Они поженятся в конце!

- Почему ты так думаешь?

- Ну как же, такая красивая история, вампир влюбляется в проститутку. Она не хочет уходить из борделя и он сжигает его!

- Но в пожаре, как ты помнишь, погибает Машина сестра Авдотья!

- Она его простит. Там всё должно быть трагичнее. Когда коммерсант Пауковский захочет застрелить Машу, Владимир защитит её своим телом и умрёт у неё на руках.

- Владимир же убил Пауковского.

- А точно! Точно.

- Не точно, а нужно было меньше рисовать.

- Моча и говно! – сказал кто-то с дальней парты. Женя Горбухин – сволочной тип. Его воспитывала только мать, но она была прокурором и из-за этого Евгений слишком многое себе позволял. Несколько раз строгая женщина врывалась в школу и буквально угрожала учителям за плохие оценки её сына. После этих её посещений Горбухин на следующий день приходил смирными и тихим, видимо, дома он получал вдвойне, но, проходила неделя, и всё начиналось заново.

- Ты скажи, чем всё закончится.

- Моча и говно. Владимир обоссытся, а Маша обосрётся, - сказал равнодушно Горбухин, он терпеть не мог любые уроки, даже такие свободные. Всё время пытался их срывать. Кирилл Владиленович заметил, что Горбухин выглядит потрёпанным, как первоклашка, который бегал всю перемену и несколько раз падал на пыльный пол.

- Ставлю тебе два солнышка, как в начальной школе, - Кирилл Владиленович хотел закончить на этом очередной небольшой конфликт с мерзавцем, но ученики могут подумать, что он боится матери хама; это было так, - если не дашь нормального ответа до конца урока, получишь 2, и не условно.

- Аллё! Педагог! Ты же обещал не ставить двойки! Не отвечаешь за свои слова!

- А ты не принимаешь участия, значит, на тебя правила не распространяются! – Лунин завёлся, - и что за вид у тебя, Горбухин? Волосы взъерошенные, вся одежда грязная. Раньше такого не было!

- По ряду причин, дома не ночевал. У меня, в отличие от вас - батанов - богатая молодая личная жизнь! Ясно!?

- Ну, живи, живи, двойки не смертельны, - Лунин надеялся, что Горбухин успокоится. Тот не стал отвечать.

- Маша убьёт Владимира! Очевидно же! – выкрикнул Трифонов, классный мальчик для битья помешанный на онлайновых играх. Удивительным было то, что он при своём увлечении умудрялся неплохо учиться.

- А как?

- Откуда мне знать? Усыпит хлороформом и оставит до восхода на улице, – Трифонов, испытал гордость за свою идею, обычно после ответа он сжимался, как  высохшая половая тряпка.

- Мда, хороший план, - взгляд учителя упал на отличницу Измайлову, на груди  у неё было написано «Нелюблю чужие правила», слитно. Лунин понял прикол, но не мог понять, почему девочка, которую всей школой тянут на золотую медаль, вдруг вырядилась в футболку с такой нигилистской надписью, - что скажешь, Измайлова?

- Я знаю этот рассказ, читала, - вы же не хотите, чтобы я рассказала конец и урок закончился…

- Хотим! – громко крикнул Горбухин, Измайлова схватила пенал и, вроде бы, хотела бросить его в хулигана, но передумала.

- Хорошо, Измайлова.

Дверь открылась и в класс сунулась завуч Нина Николаевна.

- У вас всё в порядке?

- Ну да, - ответил Лунин равнодушно. С завучем Лунин старался быть очень осторожным. Жена, почему-то ревновала его к этой женщине.

- Можете выйти на секунду, это по поводу выпускного, срочно.

- Я скоро вернусь, не поубивайте друг друга.

Лунин вышел в коридор.

Там стояли полицейские, человек шесть. И директор. К Лунину обратился самый толстый и краснолицый, видимо главный.

- Разрешите представиться, полковник Поперчук. По нашим сведениям в классе потенциальный массовый убийца. Вчера ночью, была застрелена областной прокурор Горбухина. Позже ночью рядом с ночным клубом «Колумбия» нашли тело вашей ученицы Зацепкиной, застреленной из того же пистолета. Есть сведения, что к этому причастен Евгений Горбухин, учащийся в вашей школе, присутствующий на вашем уроке. По оперативным данным, он принёс с собой пистолет матери и может начать, кхм, резню.

Лунину показалось, что его волосы встали дыбом, он достал расчёску из кармана и начал приглаживать их.

- Понимаю ваше волнение, - сказал полковник, положив руку на плечо учителя.

- Так идите и арестуйте его, - еле выговорил Лунин.

- Не можем, боимся, что он достанет оружие и начнёт стрелять. Поэтому, помогите нам: вернитесь в класс и попытайтесь его отправить к нам сюда. Только тактично, чтобы он не догадался.

- Хотите на меня всю ответственность переложить?

- Вы и так уже по уши в дерьме, вы отвечаете за этих детей. Может быть, из-за вашего давления они начали сходить с ума? Кто знает. Далее, вы же не хотите бросить подростков в беде. Это не правильно. Так что идите.

Ошарашенный Лунин развернулся, поправил галстук и пошёл к двери кабинета.

Что вообще происходит? Поперчук был прав, сбежать нельзя, да Лунин и не собирался. Он не служил в армии и никогда не держал в руках оружия; всей своей фантазией он не мог смоделировать того, что произойдёт, когда он окажется в одной комнате с хищником. Он не имеет никакого права закрываться другими жертвами. Это было страшно.

Что если сегодня, моя жизнь превратится в книгу с вырванной страницей? Автор, там, на верху, просто поленится писать эту историю дальше и роман, а скорее повесть, или даже этот рассказ оборвётся… - так размышлял Лунин, у самой двери он решил прогнать мысли из головы, - а когда это я стал верить в Автора?

Лунин улыбнулся и вошёл в класс.

Он вошёл и снова осмотрел учеников. Артамонов, сиял, ему в голову опять пришла какая-то садистская ересь, которой он хотел поделиться. Булкина рисовала на листочке анимешных мальчиков. Катечка Лукина пялилась на Артамонова, крутя пальцем волосы. Трифонов погрузился в планшет. Измайлова смотрела на свои руки, сложенные замком. Оганесян закончил писанину и сел. «Что? Что? Что?» - осталось на доске. Горбухин спал на сложенных на парте руках. Или делал вид, что спит. Лунину захотелось подбежать, схватить его и позвать полицейских. Горбухин поднял голову:

- Чё, проблемы? – спросил он.

- Горбухин, сотри с доски и напиши сто раз «Что» с вопросительным знаком, и двойку я тебе не поставлю.

- Да пошёл ты!

- Иди к доске, - Кирилл Владиленович сказал это с такой строгостью, что по классу пробежала волна нервной дрожи, - и сделай.

Горбухин поднялся и громко зашагал по рядам, задевая ручищами, как бы нечаянно, одноклассников. На секунду учитель порадовался своей победе: он разлучил Горбухина с его торбой, в которой мог прятаться пистолет. В следующую секунду испугался: на хулигане балахон, и пушка может быть под ним, заткнута за ремень. Куда пойти, к сумке Горбухина, или стоять радом с ним и схватить его руки?

В эту секунду Кирилл Владиленович вспомнил вчерашний вечер.

Когда они с женой курили после секса, Кирилл думал о работе, и ему в голову пришла идея гениального пропагандистского ролика. Идут по коридору школьники. Вдруг один из школьников, с лицом этого самого Горбухина, в футболке с логотипом игры «Doomcraft», потому что видеоигры – зло, достаёт пистолет Макарова и с животным криком начинает шмалять в своих одноклассников. Школьники падают вдоль стен, всюду разлетается кровища! Он попадает в одну очкастую девочку, такую, как Измайлова. Но пуля застревает в стопке книг, которые девочка несёт из школьной библиотеки. Это был последний патрон. Появляется надпись: «Знание – сила...» и позже: «которая может тебя спасти».

Кирилл Владиленович повернулся и уткнулся носом в пистолет. Измайлова направляла на него чёрный ствол.

- Что это значит?! Маша!

- Отойдите, мне не видно. Спасибо, что поставили эту тварь к стене.

- Маша!? Что это такое?

- Евгений, вы урод! – все, онемевшие смотрели на неё, - Я замочила твою мать прошлым вечером! Она предложила мне сделать аборт, сказала, что иначе посадит меня, подкинет наркотики… Я ходила к вам домой вчера, пока ты гулял со своими друзьями-насильниками. А ещё я кончила эту шлюху Зацепину. Два раза в голову ей попала, чтобы наверняка мозг задеть! А теперь и ты сдохни!

- Маша! Отдай ствол! – кричал Лунин, но девочка не слушала учителя, в её мире его больше не существовало. Никого не существовало, и Горбухин не должен существовать.

Маша выстрелила и попала Лунину в ладонь, которую он тянул к пистолету. Кирилл Владиленович крикнул и упал в проходе.

Маша выстрелила снова. Горбухин стоял с мелком в руке и смотрел на девочку взглядом гипсовой статуи. Он ударился спиной о доску и сполз на пол. От Горбухина остался труп и красное пятно между вопросов «Что?» «Что?» «Что?».

Маша бросила пистолет на пол и заплакала, в это время в класс ворвались полицейские. Они скрутили Измайлову, вывели учеников, склонились над телом Горбухина… над телом Лунина.

Кирилл Владиленович оправился, но в школу больше не вернулся. Стал работать крановщиком. Во-первых, менее опасно, во-вторых – пользы на порядок больше.

 

Южа

У многих семей есть свои странные традиции. Кто-то шьёт лоскутное одеяло, кто-то        собирает хрустальные бокалы, кто-то соблюдает очередь имён… пример? Ну, например, имя Александра не должно повторяться в родословной ровно четыре поколения. Само собой, у таких семей буквально пунктик на своей родословной. У моей семьи тоже был такой пунктик, но, увы, мы не шили одеяло, не собирали реликвии, не продолжали дело своих предшественников. Мы вели дневники. По одной странице, в определённое время. Я никогда не понимал, зачем это нужно… но сейчас понял. Постарайся снова не потеряться, Чарльз.

Я вернулся в гнездо четырнадцатого июля, в день своего двадцать первого дня рождения. Сложно сказать, что я вернулся по своей воле. Восемь лет назад я покинул отчий дом и был уверен, что по всем правилам нашей семьи, мою страницу жизни вырвут из истории рода. Похоже, что я ошибался. Даже затерявшись в узких гиблых улицах, сменив пятнадцать имён и три места жительства, меня всё-таки нашли. А я ведь был уверен, что в новой семье, с кличкой вместо имени, мой кошмар с фамильным кольцом меня не заметит. А, если всё-таки заметит – побрезгует попытаться вернуть в семью. Вор, лжец, мерзавец, льстец и просто преступник. Настоящий позор для нашей Гордой фамилии Черст! Кошмар! О, Господи, как я ошибался! Я даже не знал, быть благодарным тому, что детективы моего деда нашли меня в тот самый миг, когда мне уже прописывали перспективу оказаться за решёткой за мокрое дельце, где я лишь мясо для псов, и заплатили за моё освобождение кругленькую сумму или всё же проклинать этот момент? Ведь именно тогда, глядя на трёх детективов, я понимал, что мне, вот-вот, предстоит встретиться лицом к лицу с Ним. И я встретился… с его могилой. Мой дед умер раньше, чем я успел одуматься и вернуться домой. А теперь? Теперь меня вели трое нанятых им же детективов к нотариусу, чтобы уладить формальности и исполнить последнюю его волю. Я, Чарльз Черст, должен был принять всё, что у него было, вернуться домой и прожить в гнезде два месяца. По истечению данного срока я могу спокойно продавать всё, что душе угодно. Данный расклад меня устраивал.

С первых же дней я стал готовить всё имущество к продаже. И сколько бы я не откладывал свою встречу со своим прошлым, этот момент всё-таки настал. Кабинет моего деда. Я ужасно не любил это место, так как, обычно, здесь мне либо читали нравоучения, либо давали скучные и, как мне тогда казалось, ненужные задания. Но, главное разочарование настигло меня в тот день, когда я вошёл в кабинет как хозяин всего, что там находилось. Книги! Все книги оказались дневниками! Дневники, чьи имена: семь, четырнадцать, двадцать один и сорок. Традиция нашей семьи.

Семь лет. Едва ребёнок научился писать (даже если с ошибками), ему давали важное задание! Самое увлекательное и важное задание в его жизни! Записать свои желания, то как он видит своё будущее и уместить всё это на одной странице, не больше и не меньше. Для меня в семь лет это было самым сложным и значимым событием в моей жизни! В четырнадцать лет я должен был, кажется, повторить этот ритуал и прочитать ответ, который оставил самый старший член семьи. Тогда я не понимал, почему нужно было ждать, но сейчас я понимаю почему…

Четырнадцать лет. В этом возрасте ценности, мировоззрение подростка претерпевают метаморфозы и его бывает заносит «не туда». В дневнике «четырнадцать» делают две записи. Сначала дают записать страницу желаний, не познакомившись со своим прошлым и ответом, а потом после прочтения строк ребёнка и послания от старшего члена семьи. Ответ оставляет старший в роду и родители. 

 Двадцать один год. В это время дают вспомнить свои ошибки, свои стремления, своё чувство вины и сделать выводы, что же делать теперь дальше. Слова ушедшего в мир иной, слова родителей помогают окончательно разобраться в себе и оставить себе последнее послание в будущее, которое сможешь прочитать только в сорок лет. И после сорока член семьи получает право отвечать на послания подрастающего поколения.

Странная традиция. И в двенадцать лет она меня сильно бесила. Смерть родителей в автокатастрофе сильно… В общем, оставила на мне шрам. Я не мог ждать. Мне нужны были ответы именно сейчас! После шести неудачных попыток похитить дневник семь и четырнадцать, я совсем обозлился и, не дождавшись своего четырнадцатилетия, сбежал из дома. Возможно, прочти это послание раньше, всё было бы иначе. И вот теперь, в двадцать один год, передо мной лежат все три дневника. Открываю первый – семь лет. Как и ожидалось, в месте, где должна быть моя страница, лишь оборванные края. Ещё одна традиция – предателей рода, вырывают из книг судеб. Как и ожидалось… но, всё –таки – обидно.  Смешно и обидно, и не понятно. Если ты меня вычеркнул из рода, зачем было нанимать детективов, оставлять мне наследство и ждать, что я останусь? Это было смешно… нет, совсем не смешно. Меня это взбесило. Я и не заметил, как все накопившиеся «книги судеб» сложил по коробкам. Задумывался ли я о том, сколько истории в этих книгах, сколько живых историй давно умерших членов семьи? Едва ли. Меня беспокоило только жгучая обида, яд гордости, смеха и эгоизма. Все эти коробки я отнёс вниз, а завтра утром должен был сжечь или отправить в мусор. Признаюсь, первый вариант тогда был привлекательнее.

Я вернулся в кабинет. Там остался сейф. Код не сложно было подобрать. Семь, четырнадцать, двадцать один и сорок. Это же элементарно! Внутри оказались ценные бумаги, связка ключей и… оборванная страница. Пожелтевшая от времени страница со знакомыми каракулями. В семь лет я старался писать, как можно лучше, от чего это выглядело ещё нелепее. Мои руки дрожали. Он сохранил… сохранил, хотя не должен был. Тонкой скрепочкой к страничке были прикреплены восемь листов. Четыре страницы с отметкой «семь», шесть страниц с отметкой четырнадцать и столько же «двадцать один». Это был его ответ. Дед на правах старшего ответил семилетнему внуку, потом даже после побега, оставил ответ для сбежавшего, и в конце… для меня, вернувшегося.

Я перечитывал строки снова и снова. Я сохранил их… вложил в деревянный сундук-шкатулку на столе теперь уже моего кабинета. И, если я начну сомневаться, захочу вернуть тот сомнительный мир лжи, риска и предательства – я всегда могу перечитать последние слова своего деда. Слова того, кого я всегда уважал, боялся, ненавидел и любил. Я вернул всё на свои места, отказался от услуг риелтора и остался дома. Уже поздно… поздно писать три страницы двадцать первого дневника. День рождение давно позади, но лучше поздно, чем никогда.

 

 

 

 

Энгельс

Вырванная

Музыкальная пьеса-буффонада в 2-х действиях (для старшего школьного возраста)

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Страница

Ветер - рэппер

Елисей - королевич

Царевна, она же - Девушка

Огонь - вредная огненная стихия

Лужа - вредная водная стихия

Книга

Ученики - школьники

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Первое действие приводится в виде краткого описания для соблюдения формата турнира по общему количеству знаков в тексте:

В школьном классе ученики обзывают друг друга, и бросаются скомканными листами бумаги. Ученик вырывает из Книги Страницу, и бросает её. Страница случайно вылетает в открытое окно. Попав на улицу, Страница оказывается в дурной компании Огня и Лужи, и рискует погибнуть. Прилетевший Ветер спасает Страницу от вредных стихий, и забирает её с собой. На пути Ветер и Страница встречают королевича Елисея. Он просит Ветра разыскать пропавшую невесту - Царевну. Ветер и Елисей договариваются о стоимости услуги. Елисей передаёт Ветру деньги. С помощью мобильного устройства Ветер устанавливает геолокацию объекта. Все трое отправляются в полёт, за Царевной.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Явление первое

 Современный ночной клуб. Звучит музыка, применяются световые эффекты. В центре зала танцует очень красивая девушка, она что-то напевает. В сцепке полёта появляются Ветер, Страница, Елисей. Они оглядываются по сторонам и продвигаются по залу в сторону танцующей девушки. Звучит женский голос навигатора: "До конца маршрута осталось десять метров". Через некоторое время: "Конец маршрута". Все останавливаются возле девушки, она чуть громче напевает: "Та-та-та, да-да".

Страница. Ой, мы где?

Ветер. Во второй голове.

Страница. Что?

Ветер. Ночной клуб "Вторая голова дракона".

Страница. Жуткое место!

Ветер. А, то! (Елисею). Ну, вот, получите, распишитесь (указывает на девушку). Совет да любовь!

Елисей (недоумевающе). Кто это?

Ветер. Она, чикса твоя, то есть - царевна. Белолица, черноброва, весь фарш. Не узнал что ли?

Елисей. С царевной дева дюже схожа (разглядывает). Да только не могу никак признать (подходит ближе).

Девушка (Елисею, напевает). О! У тебя борода? Подходи сюда.

Елисей. Царевна, ты ли это?

Девушка. Ба! Да у тебя модная борода! Всё возможно тогда!

Елисей. Ты узнаёшь меня? Я королевич Елисей!

Девушка (танцует). Прикольно.

Елисей. Царевна, угомонись, ты же невеста моя!

Девушка. А у тебя настоящая борода? Я согласна тогда!

Елисей (подходит к Ветру). Что-то я ничего не пойму. С виду она, да не она. Эта - дура какая-то, а не царевна.

Ветер. Ну и что, что дура, зато на всё согласна. Другими словами: нраву кроткого, как ты и хотел.

Елисей. Да ты смеёшся надо мной? Я жених её!

Ветер. Постой. Ты постой вот здесь, а мы со Страничкой полетели. Я своё дело сделал...

Елисей (выхватывает меч). Стой, лиходей! Не то вот этим чудо-мечом я тебя, Ветер, на мелкие дуновения порубаю, и не будет больше ветра на Земле, а так, одни поветрия.

Ветер. Спрячь хром. Ладно, чего ты хочешь? Только денег я тебе вернуть не могу. Они нам со Страничкой пригодятся для совместной жизни (обнимает Страницу).

Елисей. Нет, доллары вражеские мне больше не нужны. А верни-ка ты мне лучше царевну мою, только в нормальном облике, человеческом, а не в этом, срамном.

Девушка (кричит в зал). Эй! У кого здесь ещё борода? Есть борода? Двигай сюда! Эй! Ну, есть хоть у кого-нибудь борода?

Ветер. Где же я тебе другую возьму? Сюда, к этой, навигационная программа привела, а другой-то и нет.

Елисей. Значит, что-то пошло не так. (крепко берёт Ветра за предплечье и ведёт в угол сцены. Страница держится за Ветра.) Ты, вот что, подумай, как нам царевну расколдовать, может, программу твою перезагрузить, или ещё что. А пока посиди тут в подсобном помещении, без окон, без щелей. Времени тебе дам до утра. Без моей царевны мне не жить, но и тебе, как ты понимаешь, тоже.

Елисей заталкивает Ветра со Страницей в подсобку, и закрывает за ними дверь.

 

Явление второе

 

Ветер (читает медленный рэп)

С детства ветренным был, сорви голова, блудный сын.

Не умеривал пыл, помощи не просил, хватало сил, своих сил.

Советы отсеивал, советчиков высмеивал, опыт чужой - пустяк.

И, как сказал Елисей, что-то пошло не так.

Меня наставляли на путь ветер-отец, буря-мать:

Чтобы знать куда дуть, сынок, надо больше читать, больше читать.

Мне же всё: пой да пей, да насвистывай в такт...

Но, правду сказал Елисей, что-то пошло не так.

Страница (гладит Ветра по голове). Не грусти, Ветерок.

Ветер

Капитан Свежий Ветер держал нос по ветру, по звёздам правил штурвал.

Секреты, приметы, на загадки ответы, кто ты, где ты - всё знал. Думал, что знал.

Ни с того, ни с сего изменило мне ремесло, звёзды все посходили с осей,

Но явно что-то не так пошло, однозначно прав Елисей.

А я рвал паруса судов, крыши с домов сдирал, глотку рвал,

Кричал, что на всё на свете готов, но лишь слова на ветер бросал, на ветер бросал.

Дело - дрянь, дело - табак, если ветер, лишь ветер в башке твоей.

И поэтому всё пошло как-то не так, и правду сказал Елисей!

Страница. Разверни меня, Ветер.

Ветер

И я собирался поднять шторм, выходила буря в стакане.

И что-то не так тогда уже шло, я чуял -  роза ветров вянет.

Возможно (и это всего верней), - что род, древний род ветров на мне иссяк.

А значит правду сказал Елисей, как минимум что-то пошло не так.

И нет больше ветру веры, на ветре колпак шута,

Смейтесь! Взять вот царевну к примеру, сам вижу - царевна не та,

Не та, хоть и при всей красе, и это ещё один знак,

Что правду сказал Елисей, и что-то пошло не так.

Страница. Раскрой меня.

Ветер

Ветер завтра умрёт, наступит безветрие, тихо, светло, тепло.

Птице, пить дать, впредь, нет-нет, да захочется полететь, но не на что опереть крыло.

Никто не поиграет с волной, не всколыхнёт в поле трав, в поле трав.

Да, что-то не так пошло. Прав Елисей, прав!

Страница. Разверни меня, Ветер.

Ветер. В поле дудочка дудела: всё не так по ходу дела.

Страница (целует Ветра). Раскрой меня, Ветер. Прочитай меня.

Ветер (читает)

"Елисей, не унывая,

К ветру кинулся, взывая:

"Ветер, ветер! Ты могуч,

Ты гоняешь стаи туч".

Так, это же про меня!

Страница. Читай.

Ветер

"Ты волнуешь сине море,

Всюду веешь на просторе.

Не боишься никого,

Кроме бога одного".

Да, точно!

Страница. Читай, читай.

Ветер

"Аль откажешь мне в ответе?

Не видал ли где на свете

Ты царевны молодой?

Я жених ее.-- "Постой".

Постой, постой... Царевна? Та самая?

Страница. Да. Читай.

Ветер

Отвечает ветер буйный,--

Там за речкой тихоструйной

Есть высокая гора,

В ной глубокая нора;

В той норе, во тьме печальной,

Гроб качается хрустальный

На цепях между столбов.

Не видать ничьих следов

Вкруг того пустого места,

В том гробу твоя невеста".

Так, вот почему всё изменилось. Первичная информация о геолокации субъекта была удалена. Возникла ошибка в программе, слетели дрова. Царевна как бы выпала из своих координат, и оказалась не в том времени.

Страница. И совсем не в том месте.

Ветер. И, поэтому сама стала другой!

Страница. Да. А ты знаешь, что если бы кто-то попал в прошлое, и случайно убил бы маленькую бабочку, жившую миллион лет назад, то весь сегодняшний мир мог бы измениться, или даже исчезнуть. И если вырвать из книжки одну-единственную страничку, то тоже ничего хорошего не получится. Страничка окажется без своего дома, и ей будет очень плохо. Книга останется без страницы, может быть без самой любимой своей страницы, и тоже будет грустить. Очень будет грустить автор, написавший эту книгу, и читатели, читающие книгу, в которой нехватает страницы. И самое главное - могут никогда не произойти те прекрасные события, которые описаны на этой странице. А значит какая-то часть мира тоже изменится.

Ветер. То есть, тогда что-то пойдёт не так?

Страница. В точку, браза!

(Приветствуют друг друга ударом кулак в кулак)

Ветер. Страничка, дорогая, ты меня спасла!

Страница (улыбается, пожимает плечами). А до этого ты спас меня, Ветерок. Теперь ты знаешь, как расколдовать царевну.

Ветер. Теперь мы знаем, как расколдовать царевну.

Страница. Её надо поскорей вытащить из ночного клуба...

Ветер. И уложить в гроб!

(Стучат в дверь, зовут Елисея)

 

Явление третье

 

Четвёртый комический полёт. Ночной клуб.

Ветер, Страница, Елисей, подлетают к танцующей девушке.

Девушка (Елисею). О! У тебя борода? Иди сюда.

Елисей. Это ты иди сюда. (Хватает девушку за руку. Все вместе улетают.)

 

Явление четвёртое

 

Глубокая нора в высокой горе. На постаменте хрустальный гроб, присоединённый цепями к шести столбам. Подлетают к гробу.

Девушка. В какую дыру вы меня притащили?

Елисей. Не хуже той дыры, из которой тебя вытащили.

Ветер. Не дыра, нора. Глубокая нора в высокой горе.

Девушка. А-а. Ну, вообще, так, прикольно.

Елисей (девушке). Ты должна лечь в гроб.

Девушка (одёргивает руку). Ага, щас! Только разбегусь и запрыгну.

Ветер. Так надо.

Страница. Так написано.

Девушка. Я думала, вы - хипстеры, а вы - сатанисты какие-то, что ли?

Елисей. Нет, не бойся, никто не причинит тебе вреда.

Ветер. Мы не будем тебя казнить.

Девушка. И на том спасибо.

Елисей. Ты всю ноченьку плясала, так приляг же, отдохни.

Ветер. Это не простой гробик, - лечебный.

Девушка. Да в гробу я такой отдых видала! Кстати, я здорова, если что.

Ветер. А это типа, как СПА процедура: расслабишься, восстановишь тонус организма перед мероприятием.

Елисей. То-то сказать: от сюда сразу и на свадебку помчим. Как считаешь, Ветер?

Ветер. А чего тянуть-то, ИМХО? Прямо в ЗАГС!

Девушка. Стоп, стоп. Какая свадьба? Что за притча?

Ветер. Реальная сага, сестра.

Страница. Это событие давно предначертано, и нужно, чтобы оно обязательно осуществилось в этот раз.

Ветер. Иначе всё пойдёт как-то не так!

Девушка. Как это, предначертано?

Страница. Вот послушай (отгибает край платья, читает):

"Восхищенья не снесла и к обедне умерла". Нет, не то, вот это: "Лишь ее похоронили..." сейчас, здесь:

"Свадьбу тотчас учинили,

И с невестою своей

Обвенчался Елисей;

И никто с начала мира

Не видал такого пира".

Это про вас!

Девушка. Балдёж! (Елисею) Ой, ну, тогда забери меня отсель, королевич Елисей!

Елисей. Заберу, отрада моя, скоро заберу, а попервоначалу ты - ложись.

Девушка. Попервоначалу (передразнивает). Ты, вот тоже, странный какой-то, одичалый. Я всё думаю, а нафига мне такой муж?

Елисей. Я не странный, я - особенный! Суженный твой, царевна. Ложись.

Девушка.  Ну, не знаю, не знаю... Суженный-ряженный, весь обескураженный. И шмотки у тебя какие-то старомодные.

Елисей. Так, то ж - винтаж.

Девушка. Да? Где брал? Москва, Третьяковка?

Елисей. Виа Манзони, Милан.

Девушка. Эх! Милан, это чудо!

Елисей. Мы, душа моя, с тобой тоже заживём, как в сказке. Совместного имущества у нас: семь торговых городов, да сто сорок теремов!

Девушка. Ага, это хорошо... А, что ещё?

Елисей. А ещё - у меня борода!

Девушка. Ах, да, борода! Ладно, я согласна. Куда ложиться?

Все: В гроб!

(Девушка залезает в гроб)

Девушка (из гроба). Хотя, вы, хипстеры, и извращенцы, конечно!

(Девушка замирает. Небольшая пауза)

(Елисей на цыпочках подкрадывается к гробу, заглядывает в него, возвращается обратно).

Ветер. Ну, как она там?

Елисей. Спит, голуба моя. Мёртвым сном.

Страница. Всё, как по-написанному.

Ветер. Встаёт на путь исправления.

(Пауза)

Елисей (смотрит на часы). Не передержать бы. Сколь там до готовности-то положено?

Ветер. Может, пора уже вынимать молодую? Давай, тащи её, Елисей, заканчивай сеанс.

Страница. Подожди, Ветерок. У меня, кажется, другое сказано. Найди-ка, прочитай.

Ветер. Вихрем облечу. Сейчас... (читает)

"И в хрустальном гробе том

Спит царевна вечным сном".

Страница. Дальше.

Ветер

"И о гроб невесты милой

Он ударился всей силой.

Гроб разбился. Дева вдруг

Ожила".

Елисей. "Гроб разбился"... (смотрит на гроб). А, вещь-то, видно, дорогая. Ручная работа. Одного хрусталя пуда на четыре будет...

Ветер. Культурная ценность. Артефакт из истории древней Руси.

Елисей. Опять же, - театральный реквизит.

Ветер. Это, если каждый спектакль по хрустальному гробу разбивать... (считает в уме)

Страница (испуганно). Нас уволят!

Ветер. В трубу вылетим.

Елисей. По миру пойдём! А можно ли сейчас в России, к примеру, на государственное вспоможение прожить?

(Ветер скептически вращает в стороны головой)

Елисей. Эка заковыка.

Ветер. Не то слово! Трабл, проблема.

Страница. Мы попали в переплёт?

Елисей. Послушайте! Как же я позабыл-то? В мировой литературе описаны аналогичные случаи. Только там спящих красавиц оживляли поцелуями.

Ветер. А это идея! Иди, целуй её скорее.

Елисей. Что ж, я не прочь, для пользы дела-то!

Страница. Постойте! Мы ведь должны действовать, как написано в книге!

Ветер. Вообще - да. Иначе что-то пойдёт не так.

Елисей. А мы и сделаем, как в книге, только в другой. Так же можно?

Страница. Я думаю, можно. Главное, чтобы это была настоящая книга!

Ветер (Елисею). Книжка настоящая была?

Елисей. Подлинник рукописи, классика европейского фольклора. Вот, как сейчас помню:

"Она лежала и была так прекрасна, что он не мог оторвать от нее глаз; и он нагнулся к ней и поцеловал ее. И только он к ней прикоснулся, открыла она глаза, и ласково на него поглядела".

Ветер. Кул! Уж лучше красавиц целовать, чем гробы колотить, мебель ломать дорогую. Что скажешь, Страничка?

Страница. Я не возражаю против внедрения передовых импортных технологий. Если этот метод опробован  в Европе, то пускай теперь работает и у нас!

Ветер (Елисею). Иди!

Страница. Иди к ней, Елисей.

 

Явление пятое

 

(Постепенно начинает звучать торжественная музыкальная композиция. В одном углу сцены появляются Огонь и Лужа, из другого угла сцены входит Книга. Все приближаются к постаменту. Елисей медленно восходит на постамент, наклоняется к гробу, целует. Торжественная музыка усиливается. Из гроба поднимается девушка в наряде царевны. Елисей помогает ей выйти наружу.)

Царевна. Как же долго я спала!

Елисей. Царевна, ты узнаёшь меня?

Царевна. Конечно узнаю, Елисей, жених мой! Я только тебя и видела во сне. Спасибо, что разбудил меня!

Держась за руки они медленно и торжественно спускаются с постамента.

Ветер. Респект молодым!

Книга. Счастья и любви вам!

Страница. Добра и мира!

Огонь. Тепла семейному очагу!

Лужа. Долгого плавания вашему кораблю!

Огонь и Лужа толкаются, говорят невпопад

Лужа. Не поминайте лихом!

Огонь. Весело веселье!

Лужа

Помню, я еще молодушкой была,

Наша армия в поход куда-то шла.

На сцене происходит пиротехнический залп. Начинается финальная музыкальная композиция. Все читают рэп.

Огнь и Лужа влезают перед Царевной

Лужа

Комон, комон, здесь все Огонь и Лужа.

Огонь

Печатная книга - вот то что нам нужно!

Лужа

Всех книг, что сейчас производит печать

Нам, к сожалению, некогда изучать,

Огонь

Но книга бумажная тем хороша,

Что в книге бумажных листов до шиша!

Лужа

И нам импонируют свойства бумаги:

Огонь

Боится огня,

Лужа

                         Опасается влаги.

Огонь

Книги дарят нам свет, современные, древние,

Лужа

И в них иногда оживают царевны!

Огонь и Лужа помогают Царевне спуститься с последней ступени постамента

Царевна

Очень приятно царевна, царевна, очень приятно.

Лужа

Царевночка-Людмилочка, нам тоже приятно!

Царевна

Я царевна мёртвая, лучше - спящая, совсем не Людмила,

И кстати королевича Елисея, я, в том числе, за начитанность полюбила! Ага.

Огонь открывает шампанское.

Царевна

Должна всех собравшихся благодарить,

Но к свадьбе хрусталь попрошу не дарить!

И яблок с наливом не ждите в меню,

Огонь

А я вот с наливом не повременю.

На здоровье!

Лужа

Пей до дна, пей до дна!

Царевна (В сторону)

Скорей бы банкет, сама голодна.

Елисей

Всем, всем респект, люди добрые! Меня звать Елисеем.

Лицо бородой и усами усеяно.

Есть ножны и меч, но пришёл к вам с добром.

(Вытаскивает меч)

Ветер

А я говорю: спрячь хром!

Елисей

Я - витязь, дивитесь, Елисей эм си,

В поисках милой прошёл пол-Руси.

Меня без царевны терзала кручина.

Её зависимость клубная нас разлучила.

Но гроб, что прикован цепями к шести

Столбам, исцелил от зависимости'! Йо!

Книга

Теперь я спокойна, как мать и как книга,

Удачно закончилась эта интрига.

А, Ветер, хоть ветренен на первый взгяд, -

Страницами ветры не зря шелестят.

Возможно, до времени и до поры вы

Бесцельно свои направляли порывы.

Но, чтобы, как смерч, вы не вились по кругу,

Ищите попутчицу, лучше - супругу! 

Это, как его... йо!

Страница

Мне, Странице, немного грустится, не спится,

Пришлось проститься с домом, попасть к чужим, незнакомым.

Школьный урок не пошёл в прок, подкрался злой рок, помог Ветерок.

Случается так, вот тебе на, падаешь из окна.

И только ветер кричит: ловлю, я тебя ловлю,

Я тебя ловлю, я тебя люблю, я тебя ловлю, ай лавью Ветер!

Простите ребята,  платье помято, оно подгорало, падало в воду,

Но, ничего, жатая ткань иногда входит в моду.

Зато мой наряд усыпан бусами букв, бусами букв,

Зато, рядом со мной, всегда рядом со мной мой друг!

Ветер

Я Ветер, многое заприметил, слышал критику, скажу про политику.

Летая по свету, бывал-перебывл во многих странах.

И многие страны ведут себя немного странно-престранно.

Странные иностранцы накладывают на другие страны странные санкции.

А мы замутим тусу, пати, вставай с кровати, с песнями, танцами.

Я такую речь задвину: мы устроим вечерину.

И по-по-по, Лимпопо, по-по-по,

По бубену нам чужестранские санкции!

Дорогая Страница, начнём веселиться, вздрогнет станица и дорогая столица!

Чиз, улыбки на лицах, вылетит птица, жар-птица.

Улыбнись, йо, радость моя, счастье моё!

Теперь для тебя, всегда для тебя - Ветер поёт!

Припев:

Где, кто, кто лучше ветра знает,

Кто книг не читает, безделие предпочитает,

Где, кто, кто лучше ветра знает,

У тех в голове только ветер гуляет.

Где-где, кто-кто, книг не читает, ветер гуляет (повторяется несколько раз).

 

КОНЕЦ