Туринск — Сысерть — Саки — Пудож 28:19:24:27 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по новой для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший стих - первое место... худший по вашему мнению - четвёртое место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по рассказам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт».

Голосование продлится до 4 октября включительно.

Тема дуэли: из газетных заголовков

Туринск

******

 - Возьми ее руку, нежно, чуть касаясь, проведи своей ладонью по щеке. Смахни маленькую росинку, одиноко стекающую по гладкой коже. Не говори ничего ни в этот момент, ни в тот, что последует много позже. Крепко руку сожми, одного этого движения будет достаточно. Одно прикосновение и она уверится, что все не зря.

— А если она передумает?

— Засомневается. Повторюсь, не в этот момент. Этот момент будет окутан волшебством и уверенностью. Сомнение придет. Очень скоро, но момент свершится.

— А свершится ли он?

-    Я не буду рисовать схему процентного соотношения. Но момент произойдет.

— И что же дальше? Зачем все это?

— Ответы уже есть, ты просто их не замечаешь.

— Зачем все усложнять? Ведь можно просто достать контракт, провести лезвием по запястью и она твоя.

— Ты все поймешь, со временем тебе наскучит формальность, через сотни веков собирание грешных и невинных превратится в игру. Они марионетки - ты кукловод. Дерни за нужную нить, и та самая душа будет вечно плясать в твоих мрачных пенатах.

— Но не все пойдут на сговор, не любого же можно обмануть.

— Все и каждый. Особенно женщины, они хитры и коварны по своей сути, самоуверенны и думают, будто им открыты миллионы магических тайн, могут быть непреклонны и непоколебимы в своих суждениях, но их души, они тонки, как прохудалая нить. Чуть сильнее потяни - и она порвется. Главное знать, за какой конец тянуть и в каком именно месте искать огрех.

— А мужчины? Они глупы, предыдущий учитель говорил, что с их душами куда проще, чем с душами стариков на смертном одре.

— В чем-то он был прав… Мужчине не нужно предлагать магический момент, мужчине можно смело подсовывать контракт, главное жирными чернилами обвести его выгоду. Он согласится. Может поправки какие внесет в некоторых пунктах, может, будет долго обдумывать соглашение, но в итоге он сдастся с таким важным видом, будто он это все придумал и будто он в выигрыше в данной ситуации.

- Я попробую.

****** 

Газетные заголовки кричали всеми цветами радуги «НЕВИДАННЫЙ АТТРАКЦИОН». Весь город был поглощен этим грандиозным событием. Шоу сводило с ума миллионы зрителей по всей стране. Невероятное неповторимое умопомрачительное зрелище…

Высокий симпатичный молодой человек в белом костюме с иголочки быстрыми шагами, почти срываясь на бег, как буксир разрезает воду, пробивался сквозь толпу клерков, служащих всех мастей, менеджеров, домохозяек и просто праздношатающихся пешеходов, вдоль высотного здания бизнес центра. Одной рукой он придерживал слегка старомодную широкополую шляпу, другая крепко сжимала свежий номер Сити Таймз Ньюс. Добравшись, наконец, до заветной двери, почти перепрыгнув через парочку не достаточно расторопных прохожих, он пулей влетел в здание, и, по-мальчишески, перескакивая  через две ступеньки, поднялся на четвертый этаж, даже не запыхавшись.

Хлопнув типовой остекленной дверью офиса, он упал в широкое кожаное кресло и, закинув ноги в остроносых ковбойских сапогах на угол стола, развернул газету на странице с рекламными объявлениями.

Стоп. Важности момента не хватает сигары. Отложив газету, он дотянулся до прямоугольной коробки красного дерева с надписью Табако Санс на другой стороне широкого дубового стола, и вытащил оттуда толстую сигару, опоясанную красной лентой. Неумело раскурив ее, со слезящимися от едкого дыма глазами, он сплюнул и, бросив сигару в пепельницу, занялся поиском…

— Вот оно!

              «Оказание различного рода деликатных услуг»

…гласило объявление в середине страницы и крупными цифрами номер его офисного телефона. Он с удовольствием смаковал первое вещественное доказательство своей самостоятельной деятельности.

****** 

— Хорошо, мы найдем для первого твоего контракта самый легкий вариант. Вот смотри, та старушка, одинокая, мужа давно похоронила, она коротает свой век в скуке, досаждая детям и внукам. Предложи ей место в раю, покрась её  мрачный закуток голубым цветом и наполни его поющими птицами. Она даже не поймет, но сдастся очень быстро.

— Это очень просто, такими душами наполнять свою коллекцию я успею всегда.

— Возьми тогда вон того мужчину, ему денег на машину не хватает. Дай ему пару тройку лет, новый автомобиль  и длинноногую красавицу, он в раз подпишет все что нужно.

— Не уверен. Тоже как-то просто. А если вон ту, что грустит у реки? В воду как- то всматривается странно, явно выход ищет, я предложу ей сотни дверей, с ее душой мороки будет куда меньше, чем со старушкой.

Демон хитро улыбнулся.

 - Возможно, позже. Это будет интересный опыт. Главное самому не заблудится в лабиринте, держи свой компас в кармане, помни, где находится твоя дверь.

***** 

- Она будет моей, быстрее, чем вы успеете моргнуть. – С улыбкой вспомнил он свое тогдашнее юношеское бахвальство. Теория. Теория…

Все утро он метался по комнате, из угла в угол, ожидая звонка. Перекладывал вещи с места на место, наводил порядок в, и без того, идеально чистой комнате.

В одиннадцать он спустился в кафе на нулевом этаже на чашку кофе. Обедал он там же. И около трех часов после полудня нервное напряжение сдало, наконец, вахту, уступив место апатии. Он еще немного побродил по длинным коридорам офисного центра. Смотрел рекламу или просто заглядывал сквозь стекленные двери соседей по работе. Затем окончательно сдался. Пообещав себе, что это в первый и в последний раз, он закрыл офис пораньше, сдал ключ констеблю на вахте и влился в бесконечную реку пешеходов, вперемежку с гудящими автомобилями, заполнявших раскаленный солнцем городской лабиринт.

Перейдя на другую сторону улицы, он пересек сквер и вышел на набережную. Откинув полы пиджака, руки в карманах, он, широко шагая, неспешно двигался вдоль мутноватого канала, разглядывая гуляющих вокруг людей.

Одинокая сутулая фигура на краю причала. Неподвижная. Почти сливалась с окружающей архитектурой. Только легкий порыв ветра, играющий длинными темными волосами, выделял ее из мертвого пейзажа. Механически отметив, ее присутствие, он уже почти было прошел мимо. Но есть тот момент, когда голова еще соображает, а ноги уже делают. На секунду снизив скорость, он плавно свернул на причал. Это была она. Это его работа – то, ради чего все затевалось.

Странное чувство. Будто все вокруг ожидало этого. Тишина, казалось, зазвенела туго натянутой струной. Магия момента была неповторимой. На мгновение Дин даже  утратил связь с реальностью. Были только он и она – тонкая тростинка, качающаяся на краю пропасти. Сморгнув, он вернул мир на прежнее место, спугнув тонкую магию очарования. Вокруг никого. Даже странно. В это время дня. Казалось, только что рядом было много людей, гуляющих с детьми, сидящих на скамейках или просто на траве. Он даже оглянулся. Набережная была пуста в обе стороны. Только вдалеке, на скамейке угадывалась одиноко сидящая фигура.

— Вода, скорее всего, еще теплая, — собрав воздух в легких, весело произнес он – правда, не очень чистая.

Она слегка вздрогнула от неожиданности. Или ему показалось. Но в целом ничего не изменилось. Она – смотрит в воду, скорее даже сквозь нее и он – франт в костюме, чуть позади справа в несколько неоднозначной ситуации.

— В это время года вообще-то, по статистике, напряженность отношений людей с их жизнью должна быть на спаде. – Произнес он, глядя ей в спину. – Я бы сказал, вы неординарный человек и выбиваетесь из рамок построенных обществом. – Он заложил руки за спину и осторожно пошел по дуге, держась на почтительном расстоянии, постепенно попадая в поле ее зрения. – Ну, а раз так, то смею предположить, что купание – это только косвенная причина столь пристального вашего внимания к этой густоватой мутной жидкости, которую отпетые оптимисты называют рекой.

Она не шелохнулась, все так же глядя куда-то в сторону ядра земли.

— Ну что ж. Уговорились. – Осторожно делая шаг в направлении девушки. – Сыграем в игру. Я попробую угадать, чем вас так заинтересовала эта вода. Если угадаю с трех попыток – вы пойдете со мной на ужин, если нет – я вас угощаю в любом выбранном вами месте.

Все с той же добродушной улыбкой он сделал еще шаг к неподвижной фигуре. Осталось только протянуть руку, чтобы коснуться ее, когда порывом теплого ветра ее локоны откинуло назад. Она была хороша. Черт побери, да она же была просто прекрасна! Дин замер, время загустело, и секунды тягучими каплями с трудом просачивались сквозь сито реальности.

…Она прыгнула. Лучше сказать, попытка была бы официально засчитана на соревнованиях любого уровня. Дин, рванув с места в последний момент, подхватил ее и двумя руками прижал к себе, ощущая, как в объятиях бьется, выброшенной на берег рыбой, воплощенное совершенство.

Постепенно она затихла и, уткнувшись лицом ему в грудь, зарыдала. Он осторожно накинул ей пиджак на плечи, легко поднял ее на руки и отнес на скамейку.

Потом еще были разговоры, слезы, снова разговоры и еще слезы. Они перекусили в ресторанчике на набережной, точнее он ел, а она лишь несколько раз откусила от булочки, окунув ее в горячий шоколад.

Затем отвез ее в отель. Оплатил номер с ванной. Дал на чай коридорному и портье, — и был уверен, что оба наперебой будут дежурить у двери номера в ожидании любого ее желания. Сам же, пообещал быть завтра и, попрощавшись, уехал на квартиру, которую снял незадолго до этого. Странное возбуждение не покидало его, и уснуть он смог только далеко за полночь.

Рано утром, совершенно забыв о работе, он стоял в темном костюме и белой накрахмаленной сорочке в вестибюле отеля.

Так для него началась совершено другая жизнь. Они встречались утром в отеле и ехали гулять по городу. Кафе, рестораны, цирк, парк аттракционов, прогулки по парку пешие и верхом.

Ее звали Анна, и она была сущим ангелом. Дин любовался ей каждое мгновение. Как она смешно, стесняясь, бочком садилась на лошадь, и тихо смеялась, качаясь на качелях в парке. Как она стеснялась сказать и, тем более, попросить даже о сущей мелочи, краснея каждый раз, как только ловила на себе его взгляд. Она была каким-то одичавшим от человеческого безразличия мягким комочком, оторвавшимся от дерева реальности.

***** 

Сегодня их день заканчивался ужином в самом дорогом ресторане города. Они сидели друг напротив друга за маленьким круглым столиком, покрытым пурпурной скатертью поверх белой. Дин неспешно потягивал вино из бокала в ожидании смены блюда.

Анна взяла из сумочки небольшой карандаш и что-то написала на салфетке. Еще раз перечитав написанное, она улыбнувшись протянула ему сложенный листок.

«Ты самый лучший»

было выведено небольшими округлыми буквами на бумаге.

Ободряюще улыбнувшись, он отпил из бокала.

Она отвела взгляд и, покраснев, протянула руку с новой запиской.

«Это были лучшие дни  в моей жизни. Ты дал мне больше, чем я могла мечтать получить за всю мою жизнь. Я так тебе благодарна» — прочитал он.

Интересная игра — в толпе чужих людей передавать друг другу маленькую тайну для двоих — увлекла его. Решительно взяв новую салфетку он, нежно проведя рукой по ее руке, взял карандаш и написал:

«Я дам тебе больше. Гораздо больше. Я дам тебе все: здоровье, успех, достаток, у тебя будет все, что пожелаешь. Я исполню любое твое желание высказанное или не высказанное» 

Сложив листок пополам, накрыв ладонью, протянул его через стол.

Она, как ребенок, двумя руками приподняла его крупную ладонь, словно заглядывая под новогоднюю елку на рождество, в поисках сокровища. Осторожно отодвинула в сторону его руку. Бросив быстрый взгляд на его добродушно улыбающееся лицо, притянула к себе послание и, заслоняясь от невидимых подсматривающих, прочла написанное.

Улыбка сменилась на ее лице растерянностью, плечи чуть поникли и взгляд начал опять проваливаться в пустоту. Казалось, прошлая безысходность, выбрав удачное время, решила еще раз испытать на ней свои силы. В мгновение, стряхнув, казалось, старую кожу, Анна решительно взяла карандаш и, дописав что-то на салфетке, протянула Дину, глядя глаза в глаза. Все так же широко улыбаясь, ни один мускул не дрогнул на его мужественном лице, но несколько нерешительно, он взял протянутый листок.

                «Взамен я отдам себя без остатка. Тело и душу» 

В этот момент сдержать ликование было невероятно трудно. Первая же заблудшая душа! Его первая, САМАЯ ПЕРВАЯ!!! душа доставалась ему так легко. Адский марш разрывал изнутри его барабанные перепонки. Но в ресторане за столом – симпатичный молодой человек лишь ласково пожал лежащую на столе руку девушки напротив. Мягко улыбнулся и кивнул, поймав застенчивый взгляд.

Дальше ужин шел своим чередом: смены блюд и тихий разговор обо всем. Легкости и непринужденности, видимо, добавили вина, подаваемые к блюдам. Анна была весела. Может быть, она выпила чуть больше, чем следовало, но Дина это мало заботило. Сегодня был их вечер и их день.

На десерт была клубника и розовое игристое вино.

- Прекрасный вечер, мадам – наигранно манерно, Дин встал, обошел стол.- Не хотите ли немного прогуляться на свежем воздухе? -  Произнес он, слегка поклонившись.

- С удовольствием, мсье. – С улыбкой ответила  Анна, забавляясь новой игрой. Она встала из-за стола, и сделала глубокий реверанс, при этом, потеряв равновесие, неловко взмахнула руками, пытаясь удержаться на ногах. Дин элегантно  поймал ее за руку и притянул к себе.

- Ой! У тебя идет кровь! – Взволнованно сказала Анна. – Наверное, я задела тебя, случайно.

Она взяла со стола салфетку и приложила к царапине на его щеке.

- Прости. – Сказала она.

Мир Дина растворился, как свеженаписанная картина в воде.

******

Ужасная головная боль. Он был вчера с Анной в ресторане. Неужели он настолько перебрал?

Мысли гудели в голове,  будто в замедленном воспроизведении. Открыв глаза, Дин готов был увидеть все что угодно, но не клетку. Он был в загоне, похожем на те, что используют в зоопарке для содержания диких зверей, только гораздо больших размеров.

Бред. Этого не может быть!

Три стороны зарешечены, четвертая была стеной, у которой стояли нары. Нижняя кровать была занята. Дин, шатаясь, поднялся и подошел к ложу.

- Мастер! – Не поверил он своим глазам. – Что я здесь делаю? Что мы здесь делаем!?

- Невиданный аттракцион… - Произнес старый демон. – Дрессированный демон…

- Но как?!! – Не унимался Дин

- Душа.

- Но ведь нужен контракт, нужна кровь…- Сказал молодой демон и запнулся…

- Она будет моей, быстрее, чем вы успеете моргнуть. – Горько усмехнулся старик, глядя вдаль…

Сысерть 

Новая  жертва серийного маньяка

Вчера утром в Октябрьском районе города дворник обнаружил труп молодой девушки. Согласно заключению медэкспертизы, она была изнасилована и затем задушена. Судя по характерному «почерку» преступления, девушка стала жертвой того же самого серийного маньяка, о котором мы писали ранее. Милиция просит граждан быть бдительными и…

Оля внезапно вынырнула из темноты и обнаружила себя сидящей на свеженасыпанной могиле. Вокруг лежали венки со скорбными надписями на черных лентах, а над девушкой возвышался крест с табличкой. На табличке были выгравированы её имя, годы жизни и смерти.

- Я умерла. – С горечью подумала покойница, и осмотрела себя. Сейчас она выглядела слабо светящимся туманным облачком, по форме повторяющим изгибы её тела при жизни. Оля зачем-то попыталась призрачной рукой прикоснуться к кресту, но рука прошла сквозь него, как будто не заметив препятствия. 

- Привет, подруга! – раздался тихий голос рядом. Оля повернулась, и увидела присевшую на её могилу такую же светящуюся бестелесную девушку. – Не против, если я составлю тебе компанию?

- Ты кто?

- Меня Катя зовут. В прошлом году похоронили, здесь рядом моя могила, на соседней аллее. А ты как – сама умерла, по болезни, или… извини, если не хочешь, то не говори.

- Убил какой-то подонок. Изнасиловал и убил.– Удивляясь собственной отстраненности в голосе, ответила Оля. – А с тобой что случилось?

- Представь себе, то же самое.

И призрачные девушки приумолкли, погрузившись в свои мысли.

На кладбище ночь сменила поздние сумерки, и тишину лишь изредка нарушал своим тихим шепотом легкий ветерок, шуршащий листвой старых деревьев, да негромко пели цикады в кустах. Они тоже, видимо, не хотели сильно нарушать атмосферу покоя в таком месте.

Из темноты на аллею, разделяющую участки старого кладбища, выплыли ещё два призрака. Оба были чем-то схожи друг с другом – как будто два брата. Один в форме офицера НКВД, другой – КГБ. Парочка явно находилась в раздражении – размахивали руками, и ругались. Внезапно они как по команде остановились под раскидистым дубом, на мгновение замерли, и одновременно попытались схватиться за висящие на поясах в призрачных кобурах призрачные наганы.

- Не обращай на них внимания, Оль. – Грустно улыбнулась Катя. – просто два клоуна, бывшие кладбищенские смотрители.

- А чего они ругаются-то?

- Да так. Кэгэбист, выйдя на пенсию, что б получить место смотрителя, накатал анонимку на пенсионера же энкэвэдэшника, мол, тот продолжает поддерживать культ личности Сталина. И тот быстро исчез, освободив место для конкурента.

- А что потом случилось с кэгэбистом?

- Спился, и вроде как по-пьянке застрелился. Может, совесть замучила. Не впрок ему должность пошла. А теперь они почти под ручку ходят, инспектируют кладбище, и продолжают между собой ругаться. Какое-никакое, а всё же развлечение и им, и нам. Без них было бы совсем грустно.

- А кто сейчас смотритель кладбища? Просто интересно.

- Представь себе, как это ни забавно – эфэсбэшник на пенсии. Традиции у них такие, что ли.

- Ну да, ну да… - пробормотала Оля, задумавшись об ином, более важном. – Скажи, Катя, ты случайно не знаешь, почему мы все до сих пор здесь, а не улетаем на какой-нибудь тот свет? Ведь именно так должно быть с душами?

- Мне тут одна тётечка рассказывала, что жертвы насилия, пережившие ужас перед смертью, остаются на Земле до тех пор, пока жив виновный в их смерти. Ну, и – самоубийцы тоже остаются.

Два службиста приблизились к девушкам, и от них долетали отрывистые гневные фразы:

- Да твой усатый кровопийца заслужил, что б его отравили!

- А твой извращенец Берия – просто предатель и подонок!

- Тихо, Петрович! Вона – барышни сидят. Оно им надо - слушать, как мы с тобой гавкаемся?

- Точно. Вижу, новенькая появилась, надо бы приветить.

- Здравствуйте, девушки! – Петрович попытался по-молодецки пригладить роскошные буденовские усы, но потом махнул рукой на безнадежность этого действа, - разрешите присоединиться к вашей компании двум ветеранам?

- Присаживайтесь, служивые. – Улыбнулась Оля. Будьте как дома.

Едва родившийся месяц слабо освещал прогалину между ветвистыми деревьями, где как раз и была расположена могила Оли. Четверо призраков сидели и неспешно общались.

- Так, говоришь, маньяк? – хищно прищурившись, переспросил Сидорович. – Может, даже тот самый, что и Катеньку порешил?

- Может, и тот. – Равнодушно ответствовала Оля. - Кто его знает.

Помолчали, каждый думал о своем.

- Глядите! – внезапно приподнялась Катя, и показала рукой на холм перед кладбищем. – Машина сюда едет. В такое-то время? Странно.

- Пошли, старый пень, разведаем. – Попытался ткнуть локтем в бок сотоварища Петрович, но, как обычно – безрезультатно, локоть прошел сквозь бок без сопротивления.

- Идем, идем. – Пробурчал коллега. - Тут явно что-то нечисто.

Мальцев ловко перелез через кладбищенскую ограду, предварительно перебросив туда же лопату. Он был в прекрасном настроении – совсем недавно он утолил свою жажду убийства. А в скором времени намечается и новая «клиентка». Сегодня его посетила умная мысль, что следует хотя бы на время начать прятать трупы, пусть думают, мол, его уже здесь нет, а девушки исчезают сами по себе. Убегают из дома, например, да мало ли причин. А где в самом распоследнем случае будут искать покойниц? Правильно, на кладбище.

Весело насвистывая, забросив лопату на плечо, он направился в самые дебри старого кладбища, выискивая свободный пятачок земли, где можно подготовить заранее могилку для следующей жертвы. Обнаружив, с его точки зрения, подходящее место, Мальцев поплевал на ладони, и с силой вонзил в землю лопату.

- Нет, ты видел, а? – зашептал энкэвэдэшник.

- Чего я, слепой, по-твоему?

- Что будем делать?

- Пошли с девочками советоваться. У меня есть кое-какая идея, надо обсудить.

Через час напряженной работы взмокший от пота Мальцев решил, что яма вполне достаточной глубины. Он даже перестарался – так углубился, что и сам еле выкарабкался на поверхность. Пора и передохнуть. Сев прямо на землю, и удобно облокотившись спиной о какое-то старинное покосившееся надгробье, достал из кармана брезентовой куртки шприц, уже заправленный умопомрачительным концентрированным удовольствием. Профессионально уколовшись, маньяк прикрыл глаза, ожидая прихода поезда в  мир невероятно красочных фантазий. Как ни странно, на этот раз фантазии появились ранее обычного времени наступления действия препарата. - Старею, что ли? – лениво подумал Мальцев.  

Фантазии в виде четырех светящихся призраков выплыли из-за деревьев, и остановились прямо перед ним. Две девушки, в которых Мальцеву почудилось что-то очень знакомое, и два каких-то пенсионера-чудика в кителях, с наганами в руках.

- Именем РСФСР вы приговариваетесь к смерти. Встаньте и повернитесь спиной! – синхронно скомандовали старики, и подняли оружие на уровень головы наркомана.

- Да пошли вы, глюки! – улыбнулся Мальцев и провалился в свой мир чудес. Его нарко-поезд пришел к станции назначения, и теперь пассажир, закрыв глаза, отправился на экскурсию по удивительным местам.

- Не сработало. Кто же знал, что он торчок. Таких, да ещё сразу после дозы – разве напугаешь. – Сокрушенно вздохнул Петрович, зачехляя именной наган обратно в кобуру.

Сидорович тихо матюгнулся. – Что ж делать-то? Девчонок жалко. Они бы освободились, если б эта сволочь от страха копыта откинула.

Призраки печально отплыли обратно за деревья.

Прошло время, небо начало светлеть. Мальцев открыл глаза, поднялся, подобрал лопату, с удовлетворением поглядел на яму. Во рту скопилась слюна, и он смачно сплюнул на надгробье, под которым путешествовал по мирам. – Пора домой. – Развернулся, и сделал шаг. Только один шаг. Затем замер, потому что услышал какой-то нечеловеческий рык прямо у себя под ногами. – Тю. Не попустило, что ли?

Прямо перед ним из-под земли стремительно вырос здоровенный дядька, тоже, как и те с наганами, в кителе, но с аксельбантами и медалями-орденами-крестами, да с большущей саблей в руке. Дядька в белогвардейской фуражке размашисто махнул лезвием, которое опустилось точно на середину лба Мальцева. – А-а-а! – испуганно вскрикнул торчок, и инстинктивно сделал рывок назад. Нога подвернулась на суглинке, маньяка повело, и, раскинув руки, он полетел спиной в им же выкопанную яму. Раздался громкий хруст сломанной шеи, затем наступила тишина.

- Наше вам почтение, Иван Дормидонтович! – из предрассветной мглы выплыли Петрович с Сидоровичем.

- А моё вам – нет, нехристи. – Угрюмо прогудел врангелевец, пряча шашку в ножны. - Спокойной ночи. - И так же стремительно ушел обратно в землю, как будто его и не бывало.

- Всё-таки сопляки мы с тобой, товарищ. Вот раньше были люди … - со смесью зависти и почтения в голосе поделился с Петровичем Сидорович.

-  А то! – восхищенно отозвался коллега. – Видал, как он его – молча, одним движением.

Они закурили призрачные папиросы, выпустили призрачный сизый дым, и наблюдали, как две девушки прощально машут им руками, постепенно поднимаясь к небу и тая в предрассветной мгле.      

    Маньяк найден мертвым на кладбище

Сегодня утром кладбищенский сторож, обходя территорию, обнаружил несанкционированно выкопанную могилу, а в ней тело неизвестного мужчины. Согласно заключению медэкспертизы, смерть наступила в результате перелома шейных позвонков. Неподалеку от ограды кладбища была обнаружена машина погибшего. Найденные в ней предметы позволяют с уверенностью утверждать, что…

Саки

ПРЫГУН

«…из-за роста беззакония во многих охладеет любовь» (Матфея 24:12 ПНМ)

            Николай Дмитриевич Васильков, поджарый старичок в затёртом сером пальто и вязаной шапочке с эмблемой ЦСКА, неспешно закрыл газетный киоск, проверил надёжность замков, слегка их подёргав, потом присел на скамейку и глубоко вздохнул. Было как-то не по себе, сердце покалывало, то ли на погоду, то ли из-за той сварливой покупательницы, которая возмущалась, что цена на её любимый журнал выросла почти вдвое.

Первый морозец, хрустевший под ногами замусоленным снегом, щипал крючковатый нос и впалые, морщинистые щёки. Редкие снежинки, словно тополиный пух, кружили над головой и не спешили опускаться на землю.

            - Что-то подустал я сегодня, - пробормотал киоскёр, тяжело поднимаясь с холодной скамейки.

            Ещё раз взглянув на рабочее место, Николай Дмитриевич, слегка прихрамывая, медленно побрёл к остановке трамвая по заиндевелой аллее. Оголённые ветки деревьев поскрипывали на ветру, мороз пробирался под одежду, сковывая тело ледяными объятиями. Взъерошенные воробьи, крикливо гомоня, что-то делили возле бетонной урны. Рыжий кот спрятался за скамейкой, высматривая ближайшего из них, явно рассчитывая на сытный ужин.

            - Прыгун! – услышал Васильков хриплый голос из глубины парка, - Давай к нам, третьим будешь.

            Метрах в ста от себя киоскер увидел толстого мужика с обвислым животом, выглядывающим из расстегнутой куртки неопределённого цвета. Тот махал рукой, показывая бутылку с темным содержимым внутри и цветастой наклейкой снаружи. Это был местный завсегдатай, по кличке Мордатый. Парк, по-сути, был домом этого толстяка, так как другого у него не имелось. Мордатый стоял возле столика на детской площадке, рядом с плюгавым дедком в фетровой шляпе, нелепо смотрящейся на нём в морозный вечер.  Николай Дмитриевич часто выпивал с добродушным толстяком, приглашая его погреться в киоск, но сейчас пить совсем не хотелось, поэтому, покачав головой, Васильков двинулся дальше в сторону остановки.

            - Кто это? – спросил плюгавый, стуча зубами от холода.

            - Кореш мой, здесь в киоске газетами торгует, - прохрипел Мордатый и налил вино в пластиковый стаканчик.

            - А чё ты его Прыгуном назвал?

            - Погоняло у него такое. Говорят, раньше в воду прыгал – спортом занимался.

            - А-а-а… Будь здоров! - пискнул плюгавый и выпил из протянутой посудины темно-красную жидкость.

            Тем временем Николай Дмитриевич повернул к выходу из парка. До остановки осталось пройти несколько шагов, дождаться трамвай и через полчаса - дома. Мороз заставлял всё сильнее кутаться в потрёпанное пальто, но согреться не получалось. Вдруг в глазах всё потемнело, в груди что-то сильно запекло, посеревшее небо взметнулось вверх на острые кончики тополей и всё исчезло.

            - Смотри, как нализался, на ногах не стоит, - тыча пальцем в падающего Василькова, сказал высокий парень в дорогом полушубке своей размалёванной подруге, закутавшейся с песцовую шубу.

            - Фу, Мирчик, тебе какое дело до этих пьянчужек! Пойдём быстрее! Я вся замёрзла.

            Они быстро удалились от упавшего человека, ни разу не обернувшись в его сторону. Николай Дмитриевич очнулся от жгучей боли в груди, попытался встать, но вновь потерял сознание.

            - Глянь, Димон, бичара скопытился, - к выходу из парка подошли три парня в кожаных куртках, один из них ткнул расшитым сапогом в бок киоскёра.

            - Одним бомжарой меньше – воздух чище, - хохотнув, сказал Димон, плюнув в сторону лежащего.

            - Может, ему плохо? – нерешительно сказал третий.

            - Ты чё, братан, совсем загуглился? Это же бомж – ему плохо не бывает, - захохотал первый и, закурив, пошёл дальше. Остальные пошли за ним.

            Николай Дмитриевич открыл глаза: небо почернело, серые облака не спеша клубились, цепляясь за тополя; вставать больше не хотелось, боль притихла, хотелось спать. Чувства притупились, покой и безразличие к происходящему наполнили разум дурманящим туманом, убаюкивающим, тихим, протяжным звоном в ушах.

            - Мама, вон дядя лежит, - мальчик лет пяти дергал за рукав грузную женщину с авоськой в руках, - Ему, наверное, холодно?

            - Нет, он просто устал. Пойдём быстрее, нас папа ждёт.

            Василькову снилось море - синее, синее и чайки - белые, белые, он стоял на высокой скале и готовился к прыжку, свежий ветер дул в лицо, солнце слепило глаза, было хорошо и радостно. От ощущения предстоящего полёта захватывало дух, сердце учащённо билось, готовое умчаться в эту манящую глубину, не дожидаясь хозяина. Николай Дмитриевич присел, оттолкнулся и полетел…

            Стемнело, зажглись фонари. По аллее к входу быстро шагал молодой бородатый мужчина в чёрном пальто, из-под которого выглядывала мантия рясы. Отец Сергий спешил к своему Лексусу, припаркованному на стоянке возле парка, утром немного задержался и не смог найти место для парковки возле храма, поэтому сейчас приходилось делать крюк. Чуть не споткнувшись о лежащего на асфальте человека, священнослужитель перекрестился и поспешил прочь из парка к машине.

            Николай Дмитриевич парил над водой словно альбатрос, волны брызгали в лицо, было восхитительно приятно лететь птицей, как много, много лет назад! Как давно он не испытывал ничего подобного! Как давно это было.

Неожиданно огромная волна и свирепый порыв ветра швырнули тело на скалы. Жгучая боль в груди  пробудила сознание. Над головой горели звёзды, огромная луна раскачивалась между стоящими свечками тополями. Было ужасно холодно. Васильков попытался встать, но не смог.

            Утром окоченевшее тело первой увидела дворничиха баба Люся, полная женщина, с басовитым голосом. Она вызвала скорую и полицию. Оперуполномоченный Слепцов Анатолий Сергеевич, долговязый мужчина, средних лет с античным профилем, осмотрев место происшествия, поехал по адресу, указанному начальством покойника.

            «Что за напасть мне на этой неделе, - думал Слепцов, медленно продираясь на своей иномарке сквозь городские заторы. – Опять окоченевший труп бомжеватого типа, ни одного путёвого дела в последнее время. Люди нынче мрут, как мухи, протоколы не успеваешь писать». Видя, что ехать придётся долго, позвонил в управление и сообщил адрес, может так будет быстрее.

            Приехав, он увидел следователя Нину Попову, и немного повеселел. Точёная фигура этой очаровательной женщины пленяла мужчин. Слепцов быстро припарковался и поспешил за нею.

            В квартире стоял затхлый запах неумытости и долгого отсутствия женского ухода, было относительно чисто, но как-то не уютно.

            - Пострадавший жил один, с женой развелись давно, - прощебетала Ниночка, игриво ловя глазами хищные взгляды собравшихся, кроме Слепцова и её в квартире было двое понятых и участковый. – Судя по обстановке и показаниям соседей, жил он один уже много лет.

            - Ниночка, позвольте разнообразить ваш вечерний досуг? – прошептал Слепцов, подойдя вплотную к Поповой.

            - Что вы,  Анатолий Сергеевич, у меня муж ревнивый, - улыбаясь, сказала Нина, а чуть громче добавила. – Позвоните, пожалуйста, экспертам, может уже что-то выяснили.

            - Хорошо, - в полный голос ответил оперуполномоченный и, доставая телефон, опять прошептал. – Так я буду ждать на нашем месте, как обычно.

            Ниночка смущённо улыбнулась и, сделав серьёзное лицо, быстро вышла в другую комнату. Слепцов проводил её томным взглядом, ожидая ответа по телефону, не дождавшись, спрятал сотовый в карман, достал бумаги из кейса, сел за стол заполнять протокол.

            - Толян, привет! – в комнату зашёл здоровенный парень, похожий на былинного богатыря, коллега Слепцова, Воронов Данила. – Иди посмотри, что я в туалете нашёл.

            - Может, в другой раз, - брезгливо поморщился Анатолий Сергеевич. – Я пока туда не хочу.

            - Хохмишь? Пойдём, не пожалеешь!

            Слепцов нехотя встал и пошёл за сослуживцем. Пройдя узкий коридор, ведущий на кухню, они упёрлись в небольшую обшарпанную дверь. Данила открыл её и включил свет. Узкая комнатушка с пожелтевшим унитазом была сверху донизу, поверх ядовито зелённых обоев, обклеена вырезками из газет.

            - Ну и что ты мне хочешь показать? Как ты тут чуть не застрял?

            - Да нет же! Смотри! – он ткнул пальцем в одну из газетных вырезок. – Наш потерпевший был известным спортсменом. Вот здесь читай: «Советская пара прыгунов в воду Васильков – Ветров опять сильнейшая в мире!», а вот: «Васильков и Ветров – гордость Родины! Китай повержен советскими прыгунами в воду!»

            Слепцов удивлённо рассматривал необычную галерею, во многих статьях были фото красивых мускулистых мужчин, в одном из которых Анатолий Сергеевич с трудом узнал того старика, окоченелый труп которого сегодня он видел в парке.

            - Кто бы мог подумать, что он звезда! Да ещё такого высокого полёта!

            - Бывшая звезда, сгоревшая в толстых слоях атмосферы при очередном прыжке, - равнодушно сказал Воронов, усмехнувшись удачному сравнению, и закрыл дверь.

Пудож

"Томас Робертсон, глава многомиллиардной корпорации, был найден застреленным в собственной квартире".

Томас Робертсон тяжело вздохнул, прочитав это на страницах завтрашней газеты. Заголовок означал, что теперь всё закончится, но...

- К чёрту! Нет. Должен быть какой-то другой выход.

Мужчина отложил газету и двинулся по направлению к кухне, чтобы утолить жажду и притупить стрессовое состояние. Люди его возраста и статуса прибегали к алкоголю так же часто, как и те, кто не состоялся в жизни. Подобный образ жизни не мог не сказаться на здоровье и внешности: Томас в свои 45 лет выглядел дряхлым, крайне уставшим от жизни стариком, пытавшимся спрятать старение за многочисленными пластическими операциями и разными костюмами на каждый день, что не могло спасти от постоянных визитов к врачу.

И это было не удивительно. Управление огромной корпорацией и без того требовало немало усилий, но к этому добавлялись постоянные угрозы то для жизни компании, то для собственной, что не проходило бесследно.

Наверное, каждый человек хотел бы знать, каким для него станет завтрашний день. К чему себя стоит готовить, стоит ли предостеречься от возможных опасностей, стоит ли идти навстречу своей мечте. Это нечестные знания, но о какой честности может идти речь, когда на кону собственная жизнь?

Когда появились газеты с новостями из завтрашнего дня, для обычных людей не изменилось практически ничего, кроме более точного прогноза погоды: про таких в газетах никто не пишет.

Но для таких, как Томас, всё изменилось. Каждый день - новые подставы, банкротства, смерти. И за один лишь день заголовок новости мог поменяться несколько раз: настолько все хотели этого избежать. Знаменитостям приходилось и вовсе сидеть по домам, так как в газетах успевало появляться то, что они ещё не успели натворить. Жёлтые газеты ловко остались не у дел - читатели вполне довольствовались "возможными" новостями, так как это на 100% правдивее лжи, даже если никогда и не произойдёт.

Робертсон опустошил стакан с виски, вернулся к столу и кинул взгляд на первую страницу - заголовок всё ещё там. Когда-то у него была теория, что все эти новости - следствие коррупции, которая вынуждает бизнесменов тратить больше денег на охрану. Но проверять данную теорию на практике он боялся.

Квартира Томаса была огромной, напичканной современной техникой и управляемой голосом, и находилась она на последнем этаже высокого здания в центре города - одно из самых охраняемых мест. Как здесь могло в принципе произойти убийство? Робертсон упускал что-то очень важное, но для поиска ответа ему пришлось вернуться к тому, с чего всё началось. Он достал из кармана смартфон и совершил вызов избранного номера.

- Алло. Милая? Возвращайся домой, мне удалось всё уладить, - нагло соврал он ей в трубку.

Вернуться к смерти собственной жены.

Дженнифер Робертсон, или Миссис Робертсон, была в меру умна, невероятно красива, с отменным вкусом во всём, от одежды до еды, впрочем, как и подобало жене главы многомиллиардной корпорации. В целом, в семье складывались спокойные отношения, без претензий друг к другу, без лишних споров по пустякам, и проходили в гармонии и любви. Он никогда ей не изменял, а так как сил ему не хватало даже на неё, то она изменяла ему со всеми подряд, и никто не был против такого расклада. Детей Робертсоны завести так и не смогли, и проблема заключалась в полном нежелании этих детей заводить.

Но любая крепкая семья будет на грани срыва, когда что-то угрожает спокойствию. Очень трудно сохранять самообладание, прочитав в газете:

"Дженнифер Робертсон найдена убитой в собственной квартире. Томас Робертсон признан пропавшим. Бытовая драма или нападение?"

- Какого хрена, Томас? Ты сказал, что всё уладил! - жена была не на шутку взбешена.

- Я пытаюсь. Это не так просто, как тебе кажется.

- Найми частных детективов, поставь на улицах патрулировать армию. Ты же прекрасно знаешь, что не меня хотят прикончить. Я читала газету с утра, там жирным шрифтом был обозначен ты. Ты!

Томас поёжился.

- Если тебя устраивает такое положение дел... Пожалуйста. Но я пока не хочу умирать.

Мистер Робертсон тоже не хотел умирать и отчаянно искал другой выход. Но с завтрашними новостями возникала одна большая проблема - событие ещё не состоялось, ни улик, ни преступления нет. "Вот бы заглянуть в послезавтра и узнать, кто за всем этим стоит, узнать результаты расследования", - думал Томас. К сожалению, послезавтрашних газет не существовало, а в завтрашних никогда не писали о том, что люди из завтра прочитают в своих. Это входило в свод правил выхода газет, наряду с отсутствием результатов различных соревнований и состояний акций.

- Если у тебя больше нет предложений, то я пойду. Позвони мне, когда всё действительно будет улажено. Люблю тебя.

- И к кому ты?

- Не знаю. Может, опять к Микки. Может, к Чарльзу. Простые парни, их не хотят убить из-за миллиардов.

- Мм. Ясно.

- Почему ты всегда так реагируешь? Вроде бы мы договорились, раз ты не можешь обеспечить меня той важной деталью любых семейных отношений.

- Я разве против? Прошу, вали.

Но это только раззадоривало Миссис Робертсон. Спокойная семейная жизнь имела и свои минусы - негативные эмоции скапливались и рвались наружу. Дженнифер была готова высказать всё, что думает, и даже уставший Томас подготовился высказать много обидных слов в ответ.

- Нет уж, давай, я останусь. Каков твой план? Дождаться, когда меня грохнут, а тебя похитят? Не спорю, это сдвинет дело с мёртвой точки.

- Отличная идея! - сорвался Томас. - Но я поправлю немного. Стоит запереть тебя здесь, а самому незаметно от сегодняшних и завтрашних СМИ свалить в другую страну. И знаешь, что? Видимо, я так и должен сделать, это идеально вписывается в новость!

- Ну конечно! Ты настолько обезумел от ревности? Знаешь, что ещё идеально вписывается в новость? Если ты грохнешь меня сам! Давай, ну же! - Дженнифер с силой толкнула его в грудь и зарыдала.

Томас оторопел, и сказать в ответ ему не удалось ничего. Он боролся с яростью, внезапно возникшей внутри него, но его хватило только на то, чтобы показать на дверь.

Жена в слезах выбежала из квартиры, в эту минуту ненавидя своего мужа и всё, что с ним связано.

Ночью они напьются и оставят это позади.

Детектив Джек Стоун стоил больших денег, но справлялся с любыми поставленными задачами. За ещё большие деньги он справлялся с задачей так, как от него требовалось. В деле Томаса Робертсона со вторым никак не складывалось, а первое никого абсолютно не устраивало.

- Я не знаю, что здесь можно придумать, Томас. У меня не так много информации, ведь ты не говоришь, что проворачиваешь на работе, и кому перешёл дорогу. Я могу придумать кучу версий, но это не решит твою проблему. Ниндзя-невидимки? Тени-убийцы? Использование телепорта? Бери любую, но в таком случае я не в силах это предотвратить.

- А что насчёт домработницы?

- Томас, - Джек рассмеялся. - Ты сам-то в это веришь? Серьёзно, возьми лучше невидимок, это и то правдоподобнее. Ты их сменил с десяток. Если в деле не замешана организация домработниц, убивающих своих боссов и их жён, то в этом нет никакого смысла.

Робертсон вздохнул и потянулся за очередным стаканом с алкоголем.

- Всё, что можно понять из новости - никто из охраны ничего не видел и никого не слышал. Записи с камер уничтожены. Взлом произведён идеально - никаких следов. Правда тут может быть только одна: Томас Робертсон убил собственную жену и скрылся в другой стране. Это бы ты увидел в заголовке послезавтрашней газеты, существуй она.

- Да, я понял твою версию, но ведь это невозможно. Я не хочу её убивать. Она моя жена!

- Оправдан! - Стоун вновь рассмеялся, казалось, он перестал воспринимать всё серьёзно. - Томас, у тебя тяжёлая работа и бесконечный стресс. Твоя жена не сохранила к тебе ни капли уважения. Я даже удивлён, что мы с тобой ведём этот разговор в твоей квартире, а не в полицейском участке вместе с твоим адвокатом. Мой совет - успокойся. Проведи несколько сеансов с психотерапевтом, съезди в отпуск. И ради бога, перестань читать эти грёбаные газеты - они сведут тебя в могилу. Буквально.

- Джек, ты же наверняка работаешь не только на меня?

- Наверняка. Почему ты спрашиваешь?

- Да так. Просто мне интересно, сколько тебе заплатили, чтобы ты продолжал мне вешать лапшу на уши. Потеряй бдительность, говоришь ты мне. Эти грёбаные газеты - причина, почему я здесь стою! - Томас допил виски и с громким стуком поставил стакан на журнальный столик у кресел, где пара сидела.

- Ты пьян, Томас. Мы уже проходили через это.

- А ты - лживый подлец. Выметайся.

- Томас.

- Я заплачу тебе больше, чем они, - Робертсон полез в карман за чековой книжкой. - Скажи, кто хочет меня убить!

Джек Стоун промолчал. Ему нечего было сказать. Он мог соврать, напустить на конкурента, взять эти деньги, но он работал с Томасом слишком долго, чтобы сейчас повернуться к нему спиной.

- Единственный, кто хочет тебя убить - это ты сам. - Спокойно произнёс Джек и направился к выходу из квартиры. В стену полетел стакан и разбился вдребезги.

Газета на мгновение поменяла свой заголовок на "Джек Стоун, личный детектив Томаса Робертсона, был застрелен в квартире главы корпорации", но никто не успел обратить на это внимание.

Восемь часов утра. Всю ночь Томас Робертсон пил неиссякаемый запас алкоголя и отключался в разных углах огромной квартиры. Он плохо помнил, что происходило в эту ночь, и рассчитывал на то, что события прошедшего дня так же размоются, как и вся его остальная жизнь. Несколько раз он пытался позвонить своей жене, чтобы попросить прощения, но кричал в отключенную трубку, что Дженнифер - шлюха, раскидывал вещи по квартире, разбивал в кровь кулаки о стены. Домработница, приходящая каждый день в шесть часов утра, с опаской глядела на развалившееся на кресле тело Томаса, окруженное бутылками, но тихо убиралась, приводила квартиру в порядок, и поспешно исчезала, чтобы остаться незамеченной. Каждое утро Робертсон просыпался в полном непонимании, что происходило, кроме одной мысли: жизнь уже не сможет стать прежней.

Томас знал, что он на краю. Что другого выхода больше нет.

Его давно не видели на работе, но корпорация прекрасно справлялась и без него. Он не был больше нужен жене. За это время он рассорился со всеми друзьями, которые пытались дать Томасу понять, что тому необходима медицинская помощь.

Но иного выхода не оставалось. Очередным утром он открывал сейф, доставал заряженный пистолет и подносил к голове. Слёзы вновь начинали литься из глаз. Это так трудно - распроститься с жизнью. Особенно из-за того, что не произошло и, возможно, никогда не произойдёт.

Тем не менее, Томас снимал оружие с предохранителя, крепче прижимал дуло к виску, а свободной рукой брал свежую газету и смотрел на заголовок:

"Томас Робертсон, глава многомиллиардной корпорации, был найден застреленным в собственной квартире".

Заголовок означал, что теперь всё закончится.

Но...