Монпелье — Фрежюс — Перпиньян — Виши 7:23:11:21 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по новой для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший стих - первое место... худший по вашему мнению - четвёртое место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по рассказам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт».

Голосование продлится до 23 ноября включительно.
Тема дуэли: городской сумасшедший

Монпелье

Иван-дурак

Иван вышел из подъезда старой двухэтажной кирпичной хрущёвки, улыбнулся новому дню и потянулся, широко раскинув руки. Настроение отличное, салатовые бриджи-шаровары получились удобными и шуршащими, голубое в белый горох пончо из старой тканевой скатерти смотрелось свежо и оригинально. Ему повезло, что в свои сорок пять он может демонстрировать собственные творения, рост и подтянутая фигура позволяли. Получившийся образ он дополнил ирокезом на голове, самодельными шлёпанцами и оранжевым рюкзаком с синими заплатками, куда положил кулёчек с семечками, несколько сосисок и бенгальские огни. Он предпочитал гулять по улицам во всеоружии. Голубей Иван прикармливал, чтобы не смели его наряды портить, собак уваживал сосисками, чтобы не гавкали вслед, а бенгальские огни держал на самый крайний случай. Вдруг на него люди внимания не обратят. Ему нравилось быть на публике, чувствовать, как притягиваются взгляды всех от мала до велика. Дети часто простодушно восклицали: «Посмотри, какой яркий дядечка!». Иван отвечал им улыбкой и крутился на месте, давая возможность оценить наряд со всех ракурсов. «Я – талантливый дизайнер, мой подиум – улицы!» – считал он, хотя иногда огорчался, что так и не смог двадцать пять лет назад поступить в государственную текстильную академию и быть среди тех, кто творит красоту в больших масштабах.

На трамвайной остановке, где обычно можно найти зрителей, Иван встретил лишь знакомого бездомного Петьку, который делал утренний обход.

– Эх, Ванька, глупый ты человек, – сказал он, оглядев его новый необычный наряд. – Уже седина в волосах, а всё как ребёнок… Побьют тебя когда-нибудь.

– За что? – удивился Иван.

– Ты как павлин среди воробьёв, голубей и сорок. А таких не любят.

– Но я ничего плохого не делаю? Наоборот, – возмутился Иван, – я бросаю вызов серости.

Петька разразился сухим лающим смехом и сказал:

– Вот-вот, за это морду и расквасят. Если решат, что голубой, то и прибьют... В общем, как бывший биолог дам совет, мимикрируй… Ладно, мне пора, пока!

Иван попрощался, немного похмурился, думая над его словами, а потом улыбнулся. Он родился не таким, как все и не собирался этого стыдиться. Жизнь должна приносить радость, и ни какие тумаки не способны его переубедить. В садике Ваню считали странным, но интересным, никто не мог придумывать столь увлекательные игры. В школе всё изменилось, одноклассники постоянно издевались, надсмехались над его попытками подружиться и обзывали маменькиным сынком и чудиком. Иван страдал и мечтал поскорее получить аттестат. «Не торопись взрослеть, моё солнышко, – говорила мама. – Не обращай внимания на чужое мнение, ты особенный… Давай лучше сошьём что-то невообразимое, и грусть сразу отступит». Иван запомнил родительскую мудрость, и она не раз его спасала от тёмной безысходности. Особенно, когда десять лет назад умерла мама. Тогда он ушёл из швейного ателье, где трудился портным-универсалом, и погрузился в алкогольный дурман вперемешку с творческой агонией. Он допивался до разноцветных кругов и придумывал невероятные вещи, способные взорвать скучный серый мир. Его творения могли помочь людям раскрасить жизнь, но они не знали об этом. Тогда он и решил стать уличным модельером, а два через два сторожил здание малого драматического театра, надо же что-то кушать.

Подъехал трамвай и распахнул двери, приглашая прокатиться.  Иван зашёл, выбрал место посередине салона, и поздоровался со знакомой кондукторшей.

– Куда такой красивый направился? Опять на рынок? – поинтересовалась она, принимая деньги за проезд.

– Да, там народу много. А потом в парк.

– Слушай, всё хотела поинтересоваться, ты только такое шьёшь или можешь что поприличнее?

Иван задохнулся от возмущения. Почему в душу к художнику так и норовят залезть грязными пальцами все, кому не лень?

– Я создаю уникальную одежду, а всякое вам в любом ателье сварганят, – обиженно ответил Иван.

Кондукторша фыркнула и ушла обилечивать вошедших пассажиров.

«Такой день солнечный, а народ хмурый и злой, – резюмировал Иван, чувствуя, как настроение неумолимо сереет и перерастает в философское. – Все хотят клеить ярлыки. Почему никто не желает признавать исключительных людей?».

Шумная, пёстрая, многоликая атмосфера вещевого рынка нравилась Ивану. Он делал глубокий вдох и анализировал запахи, пытаясь выделить отдельные ткани и краски. Иван гулял между торговыми палатками, не обращая внимания на перешёптывания и смешки, но неизменно радовался улыбкам.

В парк Иван пришёл ближе к обеду, прогулялся по центральной аллее, а когда свернул на тенистую тропинку, увидел стройную женщину средних лет в зелёном платье, разговаривавшую с тремя внушительного вида мохнатыми дворнягами. Те в свою очередь крутились вокруг неё, виляя хвостами и пытаясь лизнуть то руки, то ноги. Он сам не понял, что привлекло его внимание, то ли симпатичный профиль незнакомки с каштановыми волосами, в которых играли солнечные лучи, то ли её красивый эмоциональный голос, то ли то, что она так непринуждённо общалась не с людьми, а с собаками.

– Серый, ты вёл себя безответственно, – распекала она одну из собак. – Кто опять перебегал дорогу на красный, да ещё и не смотря по сторонам?! А ты, Марта?

Рыжая дворняга прижала уши и усерднее замахала хвостом.

– Ты опять спала в песочнице. Сколько раз я тебе говорила, что дети и их мамаши злые и невоспитанные, они могут тебя обидеть! Один Палкан меня радует, сегодня почти спокойно отреагировал на велосипедиста.

Чёрный пёс, самый большой из собратьев, сел и наклонил голову, чтобы лучше расслышать похвалу. Затем довольно высунул язык, словно улыбаясь.

– Извините, – тихо сказал Иван, – можно их угостить сосиской.

Женщина вздрогнула от неожиданности, увлечённая беседой с четвероногими друзьями, а собаки с любопытством подбежали и обнюхали Ивана.

– Можете, – тихо отозвалась она, разглядывая его.

Давно Иван не ощущал робости от чужого изучающего взгляда. Незнакомка не фыркнула, презрительно не прокомментировала яркий наряд, но он не удостоился и улыбки.

Иван разделил сосиску на три части и дал с руки каждому барбосу. Те осторожно взяли угощение, благодарно вильнули хвостами и с ожиданием посмотрели на свою двуногую подругу.

– Идите, – сказала женщина, улыбнувшись. – До завтра. Ведите себя хорошо!

Они дружно гавкнули и понеслись наперегонки.

– Собаки лучше людей, – еле слышно выдохнула она, и красивые карие глаза подёрнулись тоской.

– Не поспоришь, – отозвался он. – Меня, кстати, Иван зовут.

– Анна. Очень рада знакомству с таким необычным человеком. Вы дизайнер?

Против воли на его худом лице проявился румянец, а в мыслях взорвалась мысль: «О такой женщине я мечтал!». Когда не стало единственного родного человека, одиночество постоянно находилось рядом с ним, Иван успел свыкнуться с тягучей душевной болью, хотя иногда по вечерам хотелось выть от тоски.

– Да, правда, самоучка, – ответил Иван.

– Это скорее плюс, чем минус. В вашем творчестве нет навязанных канонов, только экспрессия.

«Почему мы не встретились раньше? Вот бы мама обрадовалась», – подумал Иван и спросил:

– А вы дрессировщица?

Анна вздрогнула и возмущённо ответила:

– Я никогда не стала бы мучить беззащитных животных!

– Извините, просто вы так хорошо находите с ними общий язык, – виновато промямлил Иван. – Наверное, вы ветеринар?

Она звонко рассмеялась и призналась:

– Мечтала, но не сложилось. Работаю продавцом в цветочном магазине неподалёку.

«Ничего себе у неё настроение прыгает, – мысленно вздохнул Иван. – Такая запросто зашибёт сковородкой под горячую руку. С другой стороны, скучно не будет. Обычно эмоциональные люди близки к творчеству».

– А хобби есть?

– Собак из полимерной глины делаю… Хотя, всё в моей жизни баловство, кроме спасения бездомных животных, – призналась Анна. – Кстати, а у вас сколько комнат в квартире?

Иван насторожился и неохотно ответил:

– Две.

– Один живете? – деловито продолжила она.

Ореол идеальной женщины в глазах Ивана неумолимо рассеивался.

– Да.

– Даже кошки нет? – удивлённо уточнила Анна. – Странно, вы производите впечатления хорошего человека.

Иван счёл за лучшее промолчать. Первый раз за долгое время ему очень захотелось очутиться в надёжных стенах своего дома.

– Всё-таки замечательно, что мы встретились, – радостно сказала Анна и широко улыбнулась. – Мне нужна помощь настоящего мужчины.

От такого признания Иван против воли попятился и запаниковал: «Детей делать не буду! Не заставишь!».

Анна, не обратив внимание на выражение его лица, продолжила:

– В современном мире никому и не до чего нет дела. Представляете, просила помощи у соседей, так они на меня наорали, что я со своими животными и так им жизнь порчу. Ну, подумаешь, иногда лают, так ведь и они по субботам не соловьями поют в караоке. Я ведь не строчу жалобы… Ладно, пошли в гаражи.

Она схватила его за руку и потянула, приговаривая:

– Не упрямься, здесь недалёко, поможешь и пойдёшь по своим делам.

– Я так быстро не могу, – фальцетом вскрикнул Иван, пытаясь вырваться из цепкого женского захвата.

– Почему? – удивилась Анна. – Барон спокойный и весит не больше тридцати килограмм, так что справишься.

– Кто? – переспросил Иван, уже ничего не понимая, в голове мысли вязли как в переваренной овсяной каше.

– Кобель, на волка похож, его, видимо, машина сбила. Он спрятался в заброшенном доме, но мне его там лечить неудобно, да и небезопасно в таком состоянии на улице оставлять.

Иван облегчённо вздохнул, а потом нахмурился: «Пёс явно грязный, следовательно, новому наряду хана. Эх, я его даже толком не выгулял! Но мама учила помогать людям и зверям, попавшим в беду».

Пока они шли, Анна жизнерадостно тараторила, рассказывая о своих питомцах. Иван нехотя плёлся за ней, без удовольствия вникая в проблемы мохнатых и блохастых. Не то чтобы он не любил животных, просто никогда с ними тесно не общался. Когда ему исполнилось пять лет, у мамы диагностировали астму, поэтому пришлось довольствоваться рыбками.

– Нам туда, – сказала Анна, показывая на покосившийся деревянный забор, скрывающий от любопытных глаз старый дом.

Иван вслед за ней протиснулся в дыру от двух оторванных досок. Открывшееся зрелище удручало. Покосившийся бревенчатый дом на два оконца почернел от времени и отсутствия людской заботы.

– Слушай, а крыша нам на голову не свалится? – опасливо поинтересовался Иван, следуя за Анной в тёмное нутро дома.

В нос ударил затхлый запах, он скривился и в следующую секунду услышал слабое поскуливание.

– Совсем плох, – еле слышно сказала Анна. – Присаживайся рядом и бери его на руки.

Свет почти не проходил через маленькие пыльные окна, Иван с трудом ориентировался в полумраке. Присев на корточки, он смог разглядеть лежащего на одеяле большого пса. Он не знал, как лучше его поднять, рану не видно, приходилось всё делать на ощупь.

Пёс предупреждающе зарычал.

– Потерпи, мой хороший. Он нам поможет… Ну, бери его.

«Вот сейчас эта скотина оттяпает мне полруки, как я шить буду?!» – мысленно возмутился Иван, но послушно поднял собаку на руки и прижал к себе. Рядом с лицом возникла мохнатая серая морда с сухим чёрным носом, золотистые глаза напряжённо смотрели на него.

– Я хочу помочь, – тихо сказал Иван, понимая, что одно лишнее движение и пёс вцепится в горло.

Барон тяжело вздохнул и закрыл глаза. Всю дорогу до дома Анны, пёс не шевелился. Лишь хриплое жаркое дыхание говорило Ивану, что собака жива.

– Спасибо тебе! – поблагодарила Анна, когда он занёс пса в квартиру и положил на видавший лучшие времена продавленный диван на кухне.

– Да, ладно, – пробормотал Иван, в душе ворочались странные чувства.

Барон очнулся и неожиданно лизнул его руку. Иван вздрогнул и, поддавшись порыву, погладил пса по мощной голове.

– Ты ему понравился, – улыбнулась Анна.

В этот момент Иван заметил, что они уже не втроём. Под ногами ластились две чёрные кошки, а рядом махали хвостами две собаки, иллюстрирующие пословицу слон и моська: большой коричневый волкодав и маленькая гладкошёрстная рыжая собачка с кривоватыми лапами.

– А зимой она не мёрзнет? – спросил Иван про малышку.

– Ещё как, – вздохнула Анна. – В самые холода она на балкон ходит. Жалко мне её на улицу тащить.

Иван застыл пронзённый гениальной идеей: «Я буду шить одежду для животных! Яркую и позитивную. Моими моделями станут бродячие собаки!».

– Эй, ты куда? А чай попить?! – только и успела крикнуть Анна, когда он сорвался с места и вылетел из квартиры.

-//-

Иван увлечённо черкал цветными карандашами на бумаге, придумывая новый фасон комбинезона.

– Гав! – громко раздалось над самым ухом.

Он подпрыгнул от неожиданности и обиженно сказал:

– Барон, ты меня до инфаркта доведёшь… О-о, а что так темно? Я опять заработался.

– Гав.

– Знаю, прости. Сейчас пойдём гулять. Будем с тобой наши обновки показывать… Чёрт, главное не забыть пакеты.

В закрытом дворе его нового дома экскременты требовалось убирать, да и на тротуаре центральных улиц тоже. Поэтому Иван таскал в своём рюкзаке ещё и полиэтиленовые пакеты. Зато люди здесь жили намного более креативные, чем на окраинах. Иногда подходили и интересовались не только красочными нарядами Барона, но и его собственной одеждой. Хотя, Аня говорит, что новые фасоны стали скромнее и практичнее. «Или старею или от собачьих комбинезонов заразился, – решил он, но нисколько не расстроился. Его жизнь круто изменилась после судьбоносной встречи с Аней и её четвероногой командой. Кто бы мог подумать, что экстравагантные наряды для собак станут пользоваться бешеным спросом? Всего через полгода он стал знаменитым дизайнером, и Барон разделил с ним лавры и трёхкомнатную квартиру в элитной многоэтажке.

– Завтра поедем в деревню, шокировать местных жителей, – решил Иван. – Давно не навещали нашу Аню.

Барон перестал нюхать дерево, поднял морду и, внимательно посмотрел янтарными глазами. Сейчас он особенно походил на волка, только они не лают, а этот постоянно приставал к нему с нравоучениями.

– Нет, я о ней не соскучился, – возмутился Иван. – Просто она там без меня опять кого-нибудь спасать ринется… Вспомни хотя бы того медвежонка! А если бы мамаша была рядом… Тем более Аня – моя муза, а у меня творческий кризис.

Пёс гавкнул, а Иван проворчал:

– Больше никаких мелодрам по телевизору смотреть не будешь, только модные показы. Нам творить надо, а не о любви думать!

Барон фыркнул и потрусил по своим делам. Всё-таки люди такие глупые…

Фрежюс

Петр мелко дрожал. Это помещение само по себе нагоняло на него ужас: подрагивающие усики роутеров, странноватый запах в коридоре, беспорядочно блуждающие люди, внезапно замирающие, чтобы обновить данные о своем местоположении… Связь, как всегда, оставляла желать лучшего. Что возьмешь с государственного учреждения?

Нужный кабинет он нашел по-старинке - сверяя коды на дверях с записанным в телефоне. До слушания осталось еще сорок минут, но Петр всегда приходил заранее, если сильно волновался, а сейчас от волнения у него темнело в глазах.

Придет ли адвокат? Когда он придет? Сможет ли помочь? Все ли справки с собой? И самый главный вопрос - почему его вызвали в суд?

Петр переехал в глубинку всего год назад, спасаясь от вездесущей кибернетизации столицы. Психологи констатировали у него новомодное расстройство - невозможность психики управляться с мозговым имплантантом, который за последнее время чуть ли не новорожденным начали ставить. Ходили слухи, что буквально в ближайшие год-два эти импланты будут у всех поголовно вместо паспортов. Диссоциатам, или диссунам, как за глаза обзывали таких, как Петр, вместо имплантации приходилось проходить унизительную процедуру полного биометрического сканирования и всегда иметь при себе ворох идентификационных карточек. Но юноша всегда очень серьезно относился к закону и безропотно выполнял даже самые нелепые инструкции. Он итак чувствовал себя человеком второго сорта, неполноценным инвалидом, так что вел себя тише воды, ниже травы. И тут такое. Повестка в суд. Обвинение в нарушении общественного порядка. Злостном нарушении по пяти статьям!

Повестку прислали сразу на три почты: электронную, мобильную и бумажную. Бумажную! Да кем они его считают? Умственно отсталым или буйным психом, способным утопить телефон в своей слюне? Бумажную повестку Петр сохранил, как странную и пугающую реликвию, и теперь бездумно вертел в руках.

Где чертов адвокат?

До слушания оставалось всего десять минут. В коридор вошел полноватый, невысокий мужчина лет сорока. Он огляделся по сторонам и уверенно шагнул к Петру, на ходу протягивая руку для того, чтобы поздороваться. Петр невольно улыбнулся, приятно удивленный соблюдением устаревшего ритуала рукопожатия.

-       Петя Камушкин? - жизнерадостно поинтересовался толстяк. - На всякий случай спрашиваю, а то ты тут единственный без маркера, угадать не трудно. Я - твой адвокат.

-       Петр, - сдержанно улыбаясь, поправил его юноша. - Петр Камушкин. А вы?..

-       Ты не волнуйся, Петька, есть у меня один приемчик, всегда работает. Выйдешь отсюда, как младенец с подчищенной историей, поверь мне! - игнорируя вопрос, мужичок ловко схватил Петра за плечо и развернул в сторону двери. - За полчасика справимся и по домам.

Но за полчасика не получилось.

Петр сидел, съежившийся, на своей скамейке, то бледнея от ужаса, то краснея от стыда. Вот выступил в качестве пострадавшего симпатичный хрупкий блондин, с которым он пытался познакомиться пару недель назад. Буквально трясясь от ярости, он тыкал в Петра пальцем, обвиняя в сексуальных домогательствах и неприличном поведении.

-       У меня XL маркер специально для таких извращенцев, как этот! - разошелся юноша. - Трансгендер асексуал! И чип даже есть, чтобы не лезли всякие! Так нет же, маркера ему мало, лезет и лезет, животное!

Петр хотел взять слово, но рука адвоката мягко прижала его плечо, не давая вставать.

-       Так делу не поможешь, - прошептал он. - Терпение! Я все разрулю.

-       … нарушил установленный порядок идентификации в общественном месте, - гнусавил охранник из парка.

-       … моей дочери всего 11, ей не положено знать карту выше индекса D! Девочка потом рыдала три дня, три дня, представляете! - подвывала дородная размалеванная дамочка.

Подумаешь, одному кофе выпить предложил, у второй дорогу спросил, не сфотографировался у входа… Да что за чертовщина! Не могут же они всерьез? Он же не хотел никому навредить! Он просто...

От нахлынувших эмоций Петр уже почти не осознавал, что происходит вокруг. Обвиняющие персты слились в один, вдавливая, вдавливая, вдавливая его все глубже в скамейку. Голос судьи вернул его к реальности.

-       Теперь слово предоставляется защите. Уважаемая Мисс Лилит 2222, слушаем вас! - судья одарила адвоката внимательным взглядом.

С этими эмоциями Петр справиться уже не смог.

-       Да это же мужчина! - заорал он. - Вы что не видите? Мужчина! Не… очень… худой…

Осознав, что он натворил, юноша прихлопнул рот рукой и рухнул обратно на скамейку. Теперь посадят, мелькнуло в голове. Точно посадят…

К его огромному удивлению, адвокат слегка обернулся к нему и подмигнул.

-       Как видите, уважаемые пользователи, у нас здесь совершенно особый случай, - хорошо поставленным голосом начал Мисс Лилит 2222. - Суду были предоставлены все необходимые документы, но… Все мы знаем, что диссоциатов считают обычными полноценными членами общества, ничем не уступающими нам, простым людям. Но, к сожалению, конфузы неизбежны. Обвиняемый, милейший Петя Камушкин, не понимает зла, которое может причинить. При этом он совершенно безобиден! Уважаемые пользователи, уважаемый суд! Наказывать безобидное дитя за шалости, которых оно не понимает - неправильно и не по людски. Предлагаю присвоить ему маркер степени W14 с принудительным не инвазивным чипированием и отпустить домой отдыхать. Ведь для него это тоже стресс!

Окончание речи адвоката потонуло в одобрительном гуле.

В полузабытьи Петра вывели из зала. Бывшие обвинители приветливо улыбались ему, кое-кто тянул руку для шуточного рукопожатия. Юноша испуганно шарахался от непредсказуемых, чуждых созданий, которые окружали его.

-       Как же… Как же так… Что… - бормотал он, пока Мисс Лилит 2222 аккуратно, почти нежно вел его за руку к процедурному кабинету.

Справились за полчасика.

Из кабинета Петр вышел изрядно повеселевшим - на руке едва заметно выделялся адаптирующийся браслет-хамелеон со встроенным маркером. От облегчения ему казалось, что его радость разделяют все вокруг - он давно не видел столько улыбчивых и умиленных лиц вокруг себя. Расправив плечи, Петр уверенно зашагал в сторону выхода.

Мисс Лилит 2222, который все это время ненавязчиво наблюдал за своим подопечным, тоже улыбался. Как ни посмотри, его решение проблемы было простым и элегантным. В дополненной реальности, налагаемой имплантом на окружающий мир, над головой Петра переливался приметный маркер W14 - “Городской сумасшедший: безобидный (аттракцион города, добро пожаловать! тысяча сюрпризов ждет тебя)”

Перпиньян

Белые разводы

На обочине лежала клеенка. Вокруг нее собиралась толпа. События не было: только белый холст и баллончики с краской. Щуплый человечек в респираторе и защитном костюме вынимал их из рюкзака. Его полностью закрывала одежда, даже глаза прятались за очки.

Мы гуляли по старому Арбату с девушкой, чьи волосы напоминали корицу и цветом, и запахом. Наш роман походил на кофе, кипяток, вылитый за шиворот. Зато ароматный.

- Каждый раз, когда я застаю его за работой, я останавливаюсь и смотрю, - сказала она, - куда бы ни торопилась, все равно задерживаюсь. Лучше опоздать, чем пропустить, как он рисует.

В первом ряду, к счастью, видно хорошо. К сожалению, слышно - тоже. Молодежь склонна делиться впечатлениями, хотя обсуждать еще нечего. Именно об этом они и разговаривали.

- Прекрати, дурак! - возмутился женский рот. Лицо, его окружавшее, выражало довольство. Дурак пристыженно отпустил бюст, взглядом ища у меня поддержки. Он ее не получил. Дама расстроилась. - Ну и долго так стоять? Я устала... - пожаловалась она моему левому плечу. Я взял за руку ту, что справа. В пальцы вцепились.

Художник закончил приготовления и замер. Мы последовали его примеру. Взгляды зажглись, следом за ними - телефоны. Настоящие вещи, как сварка, безопасны сквозь объектив.

Он, казалось, прислушался. Не будь маски, я решил бы, что принюхался. Вся его поза говорила о глубоком созерцании. Вряд ли объектом исследования были мы, наблюдатели. Улица тоже, несмотря на старость, представляла мало интереса. Девушка, чья кожа превратилась в молоко, вливалась в меня и сливалась со мной. Выглядело все иначе. Человечек молчал на коленях. Парочка держалась за руки.

Баллончик взметнулся в воздух. Брызнула черная краска. Пируэты кисти, ее направлявшей, мнились хаотическими. Время, в котором он создавал, отличалось от нашего. Оно ускорялось и замедлялось независимо от часов. Круги, спирали, волны. Инструменты прыгали и делали сальто. Не то кегли у жонглера в горсти, не то акробаты. Сами по себе.

- Не вижу тут ничего трудного, - тон знатока сошел с бледных губ. Глаза над ними выражения не имели. - Любой может отточить технику. С натуры написать сложнее, особенно с живой. - Мельком глянув в сторону говорившей, я забыл про нее, как только затих ее голос. Покосившись в другую сторону, я понял слово "тепло". Девушка, чья ладонь грелась в моей, улыбалась.

- Он это видит, представь... Он на самом деле это видит, - сказала она. 

Разводы преобрели очертания. Это были разведенные мосты в городе, куда я собирался уезжать в тот же день. Это были руки, отпустившие друг друга: ими становилось отражение всего, что над водой. То ли преломление света. То ли игра воображения. То ли у меня помутился разум от того, какой была девушка в горчичном шарфе, чья горечь надежно пряталась за улыбкой.

Две луны, круглая и размытая: белые пятна на рисунке. Художник спрыснул готовое полотно лаком. Отступил назад под скудные аплодисменты. Не спеша, снял респиратор, затем очки. Он был слепым.

Виши

Дежавю

Он сидел на асфальте рядом с недопитой бутылкой пива. На вид бородатый мужчина лет сорока, в изорванной рубашке грязно-белого цвета и серых брюках. Его взгляд был пуст и устремлен в асфальт. Один из прохожих из жалости кинул ему пару монет. Но мужчина не просил милостыню.

-Что произошло, Том? – раздался голос.

Мужчина поднял голову и попытался разглядеть человека, задавшего вопрос. Тот показался чертовски знакомым.

-Зачем тебе знать? – грубо ответил вопросом на вопрос Том.

Незнакомец улыбнулся:

-Просто не могу пройти мимо такого джентльмена.

-Откуда ты знаешь мое имя?

-Что произошло?

- Не твоё собачье дело!

-Я хочу помочь. Позволь мне.

-К черту твою помощь!

Незнакомец поправил воротник рубашки.

-Ты же не глуп, Том. Поверь, я очень хорошо тебя знаю.

В голове у Тома возник естественный вопрос «Откуда?», но он спрятал его в сознании, так и не озвучив.

-Попрошу называть меня Мэтью. Повествуй.

-Боюсь, моя пропитая, - Том замялся. Он никогда ранее не признавался себе, что спился, - память уже не та.

-Тогда начни с конца. Расскажи о событиях в другой последовательности. Будет легче вспомнить.

-Зачем оно тебе? Я разрушил свою жизнь и сейчас танцую на руинах.

-Подумывая о самоубийстве…

-Откуда ты знаешь? – В глазах Тома появилась жизнь. Он отхлебнул пива.

-Что привело тебя к мысли о самоубийстве?

Том еще выпил. Но, видимо, запасы пойла иссякли, потому, как он встал и сказал:

-Не могу начать без спиртного. Пойдем, Мэтт, возьмем чего-нибудь.

Они поплелись в ближайший бар. Том заказал пару рюмок текилы. Его новый друг отказался пить. Потом взяли несколько банок пива и направились в парк. Сели на лавочку. Том, видимо, почувствовал себя раскованнее и начал повествование. С конца.

***

Это случилось за полгода до того, как жизнь утратила смысл.

Салли выгнала Тома.

Он пришел домой, как обычно, но она уже ждала его у дверей.

-Ты был у Кристины? Скажи, Том, Кристина всё так же хороша в постели? А нет, прости, забыла. Она же настолько бревно, что ты искал утешение в объятьях другой.

-Салли! – Том обнял её. – Она мне не нужна. Да, я ходил к ней. Чтобы увидеть Мери.

-Мери – твоя дочь?

-Да. Я зашел всего лишь на три минуты.

Салли внезапно поцеловала Тома, но тут же отпрянула:

 – Ненавижу тебя.

Том вздохнул. Салли стала такой после родов. До этого она была великолепной, Том даже подумывал жениться на ней. Но вот до чего дошло. У неё психоз.

-Пойми, пожалуйста. Я люблю Глена и тебя. Но всё же моя вина в том, что произошло. Я поступил как последняя скотина.

-Ты выбрал ЛУЧШУЮ семью! Кто виноват этой суке, что не удержала мужа?

-Не называй её так.

-Я так и знала! За что, Том? За то, что прекрасно отдохнул от супруги? За то, что я девять месяцев ходила как бегемот – по твоей глупости! – а потом из моей вагины вышла голова в два раза её больше? За всё это ты втыкаешь мне нож в спину?

-Прошу, давай поговорим на нормальных тонах!

-С меня достаточно, Том. Проваливай!

С Тома тоже было достаточно. Он полгода прожил с ТАКОЙ Салли. С нервной и грубой Салли. Поэтому Том собрал вещи и ушел. На прощанье он хотел поцеловать Глена, но Салли перегородила дверь в комнату ребенка.

-Тебе не нужен Глен. И ты ему не нужен.

***

-Ты действительно был у Кристины? – Мэтью сдвинул брови.

Том тоже нахмурился, вспоминая.

-Я осознал свою вину.

-Ты хотел вернуть её, Том?

-Да.

***

Кристина не сразу открыла мне, и пришлось целых пять минут убеждать её через дверь, что я пришел с благими намерениями.

-Сколько прошло времени, как мы расстались?

-Ровно 12 месяцев, Том, - Кристина делала мне чай дрожащими руками.

-И как ты так быстро нашла мужчину? Как появился этот великолепный дом?

-Мы вместе со Стюартом ходили на йогу. - Кристина говорила спокойно. Но руки дрожали. – Стюарт постоянно помогал мне и всё не мог понять, почему я хожу на йогу для всех, а не только для беременных. Я отвечала, что такое количество счастливых беременных женщин навеивает на меню меланхолию. В тот день, когда ты ушел, как раз был сеанс йоги. Стюарт заметил мои заплаканные глаза. И тогда он признался, что любит меня с первого занятия. Что и ребенка он обязательно полюбит.

Я сделал глоток чая, поставленного передо мной Кристиной, восхитился изысканным вкусом напитка. Она села в кресло. Я же сидел на диване напротив.

-Мы стали жить вместе. Я перебралась к нему, в этот дом. И теперь каждый момент с того дня, как Стюарт оказался рядом, самый счастливый в моей жизни.

Я вздрогнул.

-Мы назвали дочку Мери. Это имя всегда нравилось Стюарту.

-Вы спали со Стюартом? – наконец, эмоции взяли верх надо мной.

Кристина на долю секунды улыбнулась, её уголки рта приподнялись. Но она тут же скрыла эту улыбку под гримасой негодования и раздражения. Я представил, как другой мужчина сжимает соски экс-жены. Отогнал эту мысль.

-Конечно, Том. Все взрослые люди этим занимаются. Или у вас с Салли не так?

Она не имела права упоминать имя. Я хотел было нагрубить ей, но сделал глоток чая и успокоился.

-Так, - мой голос дрожал.

-Не к чему ревновать, - спокойно сказала Кристина. – К тому же, Стюарт придет с минуты на минуту. – Она боялась меня? – Давай без церемоний. Чаепитие окочено. Зачем ты пришел?

-Увидеть дочь.

Она выпила залпом чашку чая, оставив немного на дне.

-Ты не увидишь Мери. Как я объясню ей, кто ты? Человек, который нас бросил? Псевдопапа?

И тут я вскипел. Я вскочил, опрокинув столик, на котором стоял чай.

-Ты шлюха! Ты забыла, что давала клятву МНЕ? Ты наплевала на мои чувства и наш брак!

Кристин подняла глаза на меня, демонстративно отхлебнула последний глоток чая и сказала:

-Ты хотел уйти от меня еще до того, как узнал, что я беременна. Уже зная об этом, ты изменил мне. А потом бросил, когда мне так нужна была поддержка и опора. Это ты наплевал на наш брак, Том. И даже теперь ты пришел ко мне, чтобы высказать свои «тронутые» чувства и задетую самооценку.

-Закрой пасть! – На тот момент я был уверен в своей правоте и защищал её всеми методами.

Затем в дом вошел Стюарт. Он подошел к нам, поцеловал Кристину. Заметил опрокинутый столик и сказал:

-Отличный день, господа, не так ли?

-Да, - тихо произнес я.

-А Вы, по-видимому, Том?

-Как Вы поняли?

-По крику. Я услышал его возле дома. Кристина говорила, что Вы шумный и грубоватый тип. Не учтите за оскорбление.

«Не учтите за оскорбление» … Этот тупой ублюдок выражается как оксфордская дрянь.

-Давайте отойдем, Том.

Мы со Стюартом отошли к двери.

-Прошу тебя, - внезапно шепотом и, переходя на «ты», сказал Стюарт, - уходи. Ты причиняешь боль моей жене.

-Она не твоя жена.

-Этот дом защищаю я. И не впущу в него такого, как ты. Иди вон.

Я, было, поднял руку, чтобы ударить его, но тут услышал тихий детский голосок: «Па-па». Из соседней комнаты выползла Мери. Это была Мери, без сомнений. Не только потому, что в данном доме вряд ли был другой ребенок, а потому, что она была моей копией. Маленькая брюнеточка с большими голубыми глазами. Он подползла к Стюарту, села и потянула к нему ручки: «Па-па!».

Я хотел взять её и убежать. Я хотел долго целовать её, радоваться тому, что она есть. Я хотел убить Стюарта и быть со своими девочками. Но сказал:

-Уже ухожу.

-Прощай, Том. Никогда не возвращайся, - это были последние слова Кристины, брошенные мне вслед.

***

-Вроде бы всё стало становиться лучше, а потом этот звонок от Салли.

Том выпил всё. Секунду он подумал, не пойти ли ему «еще заправиться», но здравый смысл в этот раз победил – ненадолго – Том решил сделать это позже.

-Продолжай, - глаза Мэтта вдруг засветились безумным блеском.

-Я узнал, что Кристин беременна, когда решил поговорить с ней о разводе…

***

Кристин начала меня бесить. Мне не нравилось абсолютно всё, что она делает: готовит, глупо припевая какую-то бредовую песню на всю кухню; дергается во сне; не вовремя начинает рассказывать о своей абсурдной любви ко мне; говорит идиотские вещи о «прекрасном будущем вдвоем». Я строил планы, как брошу её, как предложу ей развод. В общем, в один мартовский день я всё же почти сделал это.

Подошёл к ней, когда она готовила очередную фигню под соусом «а-ля хрень» и сказал, что у меня есть новость.

-У меня тоже!

-Говори! – я надеялся, что и она решила попрощаться. И это было бы решением всего, но

-Я беременна, - сказала она. – Второй месяц.

-Я рад, - моя улыбка была неискренней, а поцелуй грубым.

Не знаю, догадалась ли Кристин. В тот вечер я сказал ей, что обсужу это «счастье» с Ронни. Но направился в стриптиз-бар. Там я и увидел Салли около шеста. Заказал приватный танец. И там, в задрыпанной комнате «для приватных танцев», когда Салли села ко мне на колени, она посмотрела мне в глаза и сказала:

-Нам запрещено спать с клиентами. Но для тебя, миленький, я сделаю исключение.

И мы предались любви. И это было волшебно, Мэтт.

А потом я забыл о Салли. Прошло два месяца, и я уже свыкся с мыслью, что обречен жить с Кристин вечно. И тут звонок от этой миловидной стриптизерши:

-Привет, Том. Я нашла твой номер через Ронни. Он заходит к нам частенько. Я не хотела звонить. Просто не знаю, что делать. Я беременна.

-Скажи, где ты.

Так я начал жить на две семьи. Приходя по вечерам после работы к Салли, я узнал, что она сирота. Подруг у неё тоже не было. Ей приходилось зарабатывать на пропитание стриптизом. А еще она сказала, что никогда не спала с клиентами, только танцевала. И что переспала со мной, потому что влюбилась. Я смотрел в её тусклые, но красивые серые глаза, и верил.

А потом, совершенно случайно, узнала Кристин. Она просто прочитала смс от Салли, в котором та просила «купить им с ребеночком няманяшечек, ведь мы сейчас такие капризные, папочка!». Тогда Кристина расплакалась и сказала только одно:

-Выберешь её – иди к ней. Выберешь меня – я прощу.

И я… ушел.

У нас с Салли были чудесные отношения. Через 5 месяцев я держал своего сына на руках сразу после того, как он появился на свет. И, знаешь, моему счастью не было предела. Вот только… однажды, когда я целовал крошечные пальчики Глена, я задумался. Захотелось увидеть Кристин.

***

-А что было перед этим всем?

-Начать с самого начала?

-Если можешь, начни.

-Познакомились мы с Кристин в университете. Учились на одном курсе. Я брел, никого не замечая, и случайно толкнул её, когда она шла в библиотеку.

***

Она была одета в голубую футболку с надписью «Ты мой рыцарь!» и зеленые короткие шорты, вместо молнии на которых была веревочка. И кроссовки, белые с надписью «Адидас» сбоку. А еще её длинные русые волосы были завязаны в высокий конский хвост зеленой резинкой. Я заметил каждую деталь – ведь в тот день впервые влюбился.

Я пригласил её на свидание, а через два месяца наше 45 свидание состоялось уже на выпускном. Тогда я был по-настоящему счастлив.

После выпускного мы поехали ко мне и впервые занимались любовью. Долго, страстно и по-сумасшедшему. Я тогда подумал, что только сегодня осознал, что такое секс. До этого всё было лишь пародией на него.

Мы прожили вместе всего год, а потом я предложил ей руку и сердце. Свадьба была превосходной.

Медовый месяц у нас проходил в тихом местечке Кама в палатке на берегу какого-то незнакомого мне озерца с незапоминающимся названием. На этом настояла Кристин. Она взяла с собой только шорты фиолетового цвета и голубую футболку с надписью «Ты мой рыцарь!». Кристин изредка надевала её, но остальное время ходила в шортах и фиолетовом бюстгальтере, что очень возбуждало, поэтому любовью мы занимались чаще, чем дышали.

А потом мы приехали обратно, в родной город. Я устроился в газету «Тихое время» по специальности - журналистом. В газете работала Мелани. Она отвечала за дизайн. Я нравился ей, она мне тоже. Я любил Кристин, поэтому дело не заходило дальше невинного флирта. Но однажды я промахнулся.

Мы остались после работы с некоторыми парнями из редакции. Решили попить пивка. Появилась Мелани. Когда я дошел до неадекватного состояния, она отвела меня в свой офис. Ребята видели эту сцену. Через час приехала Кристин. Ей позвонил Рони, которого я считал другом, и который присутствовал там.

Когда я был на пике оргазма, а Мелани стонала подо мной, царапая спину, в офис ворвалась Кристин. Я остановился, но не смог сделать это вовремя. Кончил с довольным выражением лица, наполнив презерватив. Алкоголь + оргазм + жена, вбегающая в этот момент = беда, друг. Какая же ты это была глупая сцена! Кристин ничего не сказала, просто убежала прочь.

Я увидел её только через сутки. Она повесилась в номере отеля «Белый лебедь».

***

-Но она была жива в твоем рассказе  позднее.

-А вот теперь пора рассказать тебе кое-что. Если ты, конечно, хочешь знать.

-Продолжай.

-Ты не поверишь моим словам, но плевать.

***

Я чуть не сошел с ума. Я пил, пытался резать вены, глотал таблетки, уволился из газеты. Как назло, постоянно находился кто-то, кто спасал мою никчемную жизнь. И однажды я сидел в баре «Ферзь», снова напиваясь, когда в голову пришла совсем безумная мысль.

-Дьявол, черт или как там тебя, я хочу продать душу!

Тогда ко мне подошел бармен, которого я его раньше (да и позже) не видел. Красивый парень лет 20-ти, брюнет с карими глазами.

-Душу, говоришь, продать хочешь?

Я удивился, ведь сказал это довольно тихо.

-Да.

-Тогда вот мои условия: ты мне душу, а я тебе Кристину, - я был удивлён, ведь не называл имени. - Согласен?

-Абсолютно.

-Тогда подпиши.

И бармен дал мне какой-то документ. Я не мог прочесть, ведь глаза залил алкоголь. Но решил играть в эту шутку до конца. Парень дал ручку, я подписал. В эту минуту я почувствовал, что лишаюсь чего-то, ощутил пустоту внутри. А потом я закрыл глаза, а когда открыл…

…оказался в палатке в тихом городке Кама на берегу какого-то незнакомого мне озерца с незапоминающимся названием. Кристин была жива и ходила в бюстгальтере и фиолетовых шортах.

Мы прожили еще два года, прежде чем Кристин стала бесить меня. Я начал осознавать, ЧТО я отдал за неё. Я стал понимать, что всё это был не сон. Поэтому я часто бесился, когда она делала что-то не так, как я хочу. Ведь я отдал за неё душу! Конечно, я понимал, что она не может этого знать, но в подсознании я ХОТЕЛ, чтобы она знала.

А остальное тебе уже известно.

***

-Да уж, - вздохнул Мэтт.

-Ты мне не веришь, ведь так?

-Верю, Том, верю. Ведь я был там.

-Что ты несешь?

-Назови своё полное имя.

Том встал со скамейки и понял, что хочет выпить.

-Томас Мэтью Грин.

-Видишь, до чего ты опустился? А я вернул тебе жену. Думал, заживешь нормальной жизнью. – Мэтт встал, и Том начал пятиться. – Такие, как ты портят репутацию человечества.

-Нет, это шутка, - глаза Тома выпучились.

-Шутка – это ты, Том. Нелепая шутка твоих родителей. Ты омерзительный эгоист, обожающий только себя и свою игрушку в штанах.

-Нет, - Том замотал руками, но Мэтт схватил его за шиворот.

Внезапно лицо Мэтта превратилось в лицо бармена, затем в лицо Салли, потом Кристины, потом Стюарта…

-Кто ты? – спросил Том, понимая, что алкоголя в нем больше нет и следа.

-Я тот, кого ты ищешь. Тот, кто спас тебе однажды жизнь и могу сделать это снова. Ты хочешь этого?

-Да…

Мэтт-Салли-Кристина-Стюарт отпустил Тома. Тот сел на землю и прикрыл лицо руками.

-Кого ты любишь?

-Я всегда любил Кристину…

-Ты хочешь вернуть её, Том?

-Да…

-Хорошо. Но так как души у тебя уже нет, я заберу Мери. Ты согласен вернуть прошлую счастливую жизнь и отдать за это своего первенца?

Том сидел на земле, прикрыв лицо руками.

-Да…

-Вот и славно. Подпиши, дружок.

Том зажмурился, отдернул одну руку (он боялся вновь взглянуть на собеседника) и расписался там, где поставил её псевдо Мэтт.

-А теперь уже точно прощай! Ненавижу марать руки об таких, как ты!

***

Внезапно Том услышал шум небольших волн. Ветерок скользнул по его рукам. А потом он убрал их, и еще не открывая глаз, почувствовал лучики солнца. Голос Кристины:

-Открывай глазки, муженёк!

Открыл глаза. Он сидел возле палатки на берегу речки или озера. Кристина подошла и села рядом. Она была в фиолетовых шортах и бюстгальтере аналогичного цвета.

-Хочу троих детей, любимый.

-И я, любимая, - Том обнял свою жену и подумал:

«Никогда  больше я не изменю тебе, Кристин».