Андреа Гринелл — Питер Шамуэй — Пол Рэндольф 30:12:21 (матч завершён)

Право голосовать за работы имеют все зарегистрированные пользователи уровня 1 и выше (имеющие аккаунт на сайте до момента начала литературной дуэли и оставившие хотя бы 1 комментарий или 1 запись на сайте). Голоса простых смертных будут считаться только знаком поддержки и симпатии.

Голосование проходит по новой для ЛитКульта системе: необходимо распределить участников битвы по местам. Лучший стих - первое место... худший по вашему мнению - третье место.

Также в комментариях можно оставлять и критику-мнения по стихам.

Флуд и мат будут удаляться администрацией литературного портала «ЛитКульт».

Голосование продлится до 28 февраля включительно.
Тема дуэли: Цугцванг 

Андреа Гринелл

Средизимье

Слава тебе, самобытность земной тюрьмы.
Слава углу и обшарпанным самоклейкам.
Это зима виновата - не мы,
не мы -
в том, что при внутреннем мраке бессильны рэйки.
Всяк в Средизимье походит на мертвеца:
Хрип, перманентность простуды, проблемы с кожей.
Здесь и желание, разве что, "дрица-ца"
спеть вместо лирики и накатить в прихожей
Влаги живительной. Мама, не яд,
не яд.
Все мы повязаны блюзом подводной лодки,
Все обесточены.
Выстроены в отряд
посланных к черту. Шагаем. Искрит проводка:
Падает в зиму нелепый светляк-бунтарь.
Слава сомнительна, проигрыш неизбежен.

Лучше кричи со мной, лучше толкни, ударь,
только - не куколкой, только - не на манеже.
Милостив буди, сожги до руин, до тла
внутренний город мой. Пепел моих часовен
в пыль зацелован мистралем. Твоя взяла,
Будь иссякаем,
о буди же
успокоен...
_________________________________
В небе плывут кистепёрые облака,
Седьмой его ярус становится много ближе.
Холоден лоб мой отныне.
Рука легка.
Март наступает - предвестник коротких стрижек,
ярких косынок и сладкого молока.
Только зеркал мне вели избегать пока:
вдруг, заглянув, никого я в них
не увижу.

Питер Шамуэй

В этом городе стул заменяет арену и трон,
Лица жителей цвета извечно прокисшего смога.
Здесь не могут признать, здесь не чувствуют даже нутром.
Сделать шаг тяжело, но подняться - к примеру, в сортир - 
без сомнения, могут.

Здесь расчерчено всё на квадраты. Мерило - шажок.
Незатейливый мир заключён в окна дома напротив.
На кухонных столах гордый стяг - сувенирный флажок.
Но со стула не слезть: в целом - можно, но, в общем-то - занят,
как следствие - против.

Здесь приветствуют войны за докторский белый халат.
Снова спрячут в набор ярких фраз нежелание сделать.
Из картин, новостей здесь готовят отменный салат.
Здесь соседи по лестничной клетке отнюдь не враги,
но - как максимум - челядь.

Здесь вся жизнь на уютном предмете из первой строки.
Местный гуру вопит во дворе, что прочёл на иврите
Тезы ветхих заветов. Не спят на сиденьях полки -
Вдруг случится, что завтра с улыбкою Пётр им скажет:
"Смелей. Заходите".

Пол Рэндольф

Другу

Парком идти, не скрываясь, не пряча следов,
тёмные тропы пустым фонарям - не братья.
Город вночи серьёзен. Суть городов - 
в нас поселяться, спорить и нагло врать нам.
В лапах дорог - дальний свет. Остальная даль
силится вгрызться в тебя одичалой стаей,
рвать на куски без оглядки на "Аз воздам!",
рвать на стихи, из которых не вырастаем.
Колкий туман затаился под левым плечом,
всё норовит прилечь за прохладный ворот.
Сны непонятны, желания - ни о чём,
так повелось, что ни выхода нет, ни входа.
Полупозиция. Шахмат нестройный ряд:
голый король прикрывается медным тазом.
Оба ферзя об иллюзиях говорят,
Лучше б молчали. И отличали разом
правду от лжи. Пешки жмутся к ногам слонов,
чёрное, белое - зебры. И конский топот
слышится. Станем к спине спиной
веруя, зная, стремясь к истокам.