Лазарева суббота (Автор №1)

Мы, православные, очень любим чудеса.

Стоит кому-то тяжело заболеть, сразу тянется цепочка просьб: “Помолитесь о нём, он умирает”, “Врачи дают ей всего несколько недель. А такая молодая. Помяните. Поставьте свечку”. 

Ведь мы не сомневаемся, Господь нас услышит, и терминальный больной выздоровеет.

Однако, если больных рядом нет, мы однозначно, хоть и с сожалением, кивнём: “Да, чудес не бывает”. Ну или: “СЕЙЧАС чудес не бывает. А вот РАНЬШЕ”.

Христос исцелял и воскрешал налево и направо. Всё Евангелие об этом. Одна история исцеления Лазаря Четверодневного многого стоит.

Апостолы исцеляли. Однажды сказали одному хромому: “Стань на ноги и ходи прямо”. Хромой исцелился. Петр воскресил мертвую, сказав: “Тавифа! встань”. И она открыла глаза свои. Дошло до того, что выносили больных на улицы, дабы хотя тень проходящего Петра осенила кого из них.

Взглянув на Марию, отец Андрей продолжал.

“Соня развернула книгу и отыскала место. Руки ее дрожали, голосу не хватало. Два раза начинала она, и все не выговаривалось первого слога.

"Был же болен некто Лазарь, из Вифании..." - произнесла она наконец, с усилием, но вдруг, с третьего слова, голос зазвенел и порвался, как слишком натянутая струна. Дух пересекло, и в груди стеснилось.”

- Вы понимаете, почему Соня так волновалась? - спросил отец Андрей.

- Нет, батюшка, - почти шёпотом ответила Мария. Бледная, с капельками холодного пота на лице, полусидевшая в кровати, она казалась измождённой.

- Потому что возможность чуда ставит перед нами невероятно сложный, даже страшный вопрос.

Мария закрыла глаза и, вероятно, сама не замечая, прикусила нижнюю губу. Через несколько секунд гримаса разгладилась. Мария всегда строго контролировала проявление своих эмоций. Потом открыла глаза, сказала:

- Думаю, я знаю этот вопрос.

На третий день отец Андрей сидел перед могилой Марии. Хоронившие забыли табуретки, на которых стоял гроб. От могилы, покрытой цветами и венками, пахло свежевскопанной землёй.

Вопрос состоял в том, готовы ли мы к чуду? Готов ли ты принять чудо? Что ты сделаешь с ним?

- Я никогда, ни копейки не поднимала с земли. Это не моё и добра не принесёт, - говорила Мария во время их долгих бесед.

- А я всегда поднимаю, - улыбался отец Андрей. - Принцип такой - иду по дороге и смотрю, что вокруг лежит, то и беру, с земли поднимаю, если надо. Грех отказываться… А сам ничего не ищу… Бог всё нужное даст.

Завтра суббота, праздник Лазаря Четверодневного. День, который сотворил Господь. Лазарь уже смердел, когда Христос наконец пришёл в его дом.

- Вы понимаете степень испытания? Душа Лазаря, бессмертная, как мы верим, витала где-то, непонятно где. Думаю, даже через мытарства ещё не прошла. Были ли там положенные, сопровождающие душу ангелы? Что её ждёт душу-то? Неопределенность и ожидание мучительны. Может это и есть ад? - говорил отец Андрей.

- Неопределенность и ожидание… - эхом откликнулась Мария.

И вот закончились для Марии неопределенность и ожидание. 

Как она там? - беспокоился отец Андрей. - Принял ли её Господь?

Впрочем, при её болезни-то не до грехов, - почему-то вздохнул он.

На могиле стоял портрет. Мария смотрела спокойно и строго.

Простите, - подумал отец Андрей. - Не знаю, смог ли вам помочь…

На проспекте… почему-то они, здесь на кладбище, дорожки между участками называли проспектами. Так вот, на проспекте показалась Баба Нюра, вроде не бездомная и не вполне нищая, но проводившая всю жизнь на кладбище. Нюра тяжело переваливалась с ноги на ногу. Подагра уже десятилетиями грызла её ступни, но напрасно. Баба Нюра не пожаловалась на ноги ни разу. Хотя на соседей-попрошаек на кладбище жаловалась не раз.

Отец Андрей знал её ту дюжину лет, что был иереем и безустанно хоронил здесь усопших. Она всегда терпеливо ожидала, пока скорбящие разойдутся и поспешат к продолжению своей жизни. Хоронившие, по традиции, оставляли на могиле еду: яички, печеньки, конфеты. Баба Нюра собирала всё, крестилась на могилу, кланялась и уходила.

- Здравствуй, Нюра, - сказал отец Андрей.

- И тебе не хворать.

- Как ты?

- Да жива ещё. Господь не отпускает, - сказала и, помолчав, добавила,- за грехи-то… Кто ж меня такую в Царствии-то ждёт Небесном?..

- Господь милостив, - отец Андрей затянул “домашнюю заготовку”.

Баба Нюра, словно не слышав, попросила:

- Помолись, отец, чтоб отпустил.

От неожиданности отец Андрей сглотнул и, поперхнувшись слюной, начал долго и надрывно кашлять.

- Свят, свят, - заголосила Нюра, как она делала в грозу. - Погоди, не умри. У меня к тебе дело.

- Вот, - протянула она пакет отцу Андрею. - Велено передать.

На пакете была надпись “Свято-Троицкая Сергиева Лавра” и соответствующее изображение. В пакете банка консервов и сложенный пополам лист бумаги. Отец Андрей вытащил сначала бумагу и, хотя без очков не мог прочитать текст, узнал почерк Марии - они обменивались письмами. На банке надпись “Икра красная. Колымская.”

- Ну, тебе, чтоль? - спросила Нюра.

- Мне.

“Ныне отпускаеши рабу твою, Владыко, - в голос запела Нюра и заковыляла назад по проспекту. - Яко видеста очи мои спасение Твое”.

В записке было две фразы.

Я готова.

Вы тоже.