Обычный день (Автор №2)

День начинался как обычно: в окна их четырёхэтажки сквозь ветки берёзы, стоявшей напротив, брызгало яркое солнце. Он осторожно поставил босые ступни на досчатый пол, стараясь не шуметь, но его старания были прерваны громким криком бати:
– Слышь, шкет, за пивом сгоняй! – Неожиданно в коридоре появился и сам алкаш, пахнуло отвратительно перегаром, накатило неприятнейшее ощущение, от которго невозможно было отмыться. Синяк в одном тапке и протертых трениках потянул деньги:
– Слышь, тапок мой где? Так, я бы и сам сгонял. Быстро давай, понял! – И он помчался что есть мочи за угол к пивной бочке, которая уже должна была вовсю радовать страждущих. Появилось внезапное ощущение, что все идет не так, не было тревоги, не было страха, было что-то особенное. День был не просто выходной, какой-то праздник, но какой, он не помнил. Затаилось небольшое сомнение, а работает ли бочка вообще? Какое счастье, когда из-за угла показалась раздатчица, восседающая возле бочки на своем "троне". И всё же странное ощущение не пропадало. Приблизившись, он понял - не она. Постоянная продавщица была такой же рыжей, огромной и полной, но у этой грудь была значительно больше, рыжие локоны под чепчиком пышнее, а толстое лицо её полностью покрывали веснушки. Рядом с ней на железном блюде лежал завернутый в целофановый пакет жареный пирожок. "Подмена" строго посмотрела на шкета. И тут он понял, как попал. Банка, он ее забыл. И ему пришлось бы мощно огрести сейчас от бати, но продавщица вдруг так же неожиданно изменилась в лице и протянула ему из-под бочки запасную банку со словами: "Чтобы вернул!!!"
Тут он заметил ещё кое-что и сразу понял причину такой доброты. Из-за дерева к бочке подошёл странный человек, худой, как игла, с иссиня выбритым, скуластым лицом. На голове у него была клетчатая кепка с длинным козырьком, почти скрывавшем от мира глаза: "Зря балуешь шкета!" – произнес он, на что получил вполне разумный ответ, сопровождаемый звонким девичьим смехом, так не подходящим его обладательнице: "Пусть не мешается!" Незнакомец запустил свои длиннющие узловатые руки в огромную, колыхающуюся от волнения рыжую грудь, раздатчица положила свою выдающуюся голову на худое "острое" плечо, скрывая его почти полностью. Худой, в свою очередь начал осторожно снимать с неё чепец, зарываясь в рыжие волосы лицом. Но шкета эта любовная идиллия уже не интересовала. Нужно было во что бы то ни стало донести банку. И на счастье из подъезда на помощь уже спешил батя, который отыскал тапок под диваном, там же и проблевавшись. Он осторожно отобрал у мальчика свое сокровище и только после этого отвесил ему мощного леща, от которого шкет летел на самый чердак стремглав, чувствуя, как по бедру бьёт неизвестно как оказавшийся в кармане жареный пирожок. Там, на чердаке, он и повел остатки дня, пережидая страшную грозу, и во время громовых раскатов, среди всполохов рыжего на синем, чудился ему заливистый смех странной парочки...
Пациент вышел из кабинки воспоминаний: "Спасибо вам, доктор. Я вернулся на тот день, в котором был безгранично счастлив, и, кажется я понял сам, что такое для меня счастье. Я был сыт и в безопасности, но еще, я получил внезапный шанс исправить свою же ошибку.
–Что ж, на основе полученной картины, на основе пережитых вами эмоций, мы перестроим эмоциональный ландшафт каждого вашего дня, если пожелаете. Я скажу честно, немногие пытаются анализировать свои эмоции самостоятельно, детская память избирательна, и можно сделать неверный вывод. Я категорически не рекомендую возвращаться в травмирующий детский опыт никому, тем более вам. Мы просто выстроим маршрут и живите. – С этими словами, доктор взял со стола шприц, наполненный неизвестным веществом.