В берега свои (Автор №5)

Ба-бамз. Бурая кофейная лужа расползается на полу, лениво обтекая осколочные островки.

– Тонечка, когда ничего не получается и всё валится из рук, надо просто сесть – и выпить чаю.

Бабушка… Это её слова, из детства. И был ещё чудесный фарфоровый сервиз в пузатом буфете, белый-белый, старинный. Изредка, по особому случаю являлись на свет чашки со сказочными витыми ручками, мелодично звякали о блюдца – тоненькие, полупрозрачные. Чай заваривался, как у всех тогда, грузинский, но с необыкновенным привкусом мятного листа – летом свежего, а зимой сушёного…

Теперь и у самой Тонечки – внуки, но пьёт она чаще кофе, а не чай. Может быть, поэтому не помогают бабушкины волшебные слова?

И так вдруг захотелось того полузабытого живого тепла, непременно из белой тонкой чашки! Она задумчиво собрала осколки, насухо вытерла пол, вспоминая.

Чай в её жизни был всякий – из цветастых бокалов и кружек, пластиковых стаканчиков и стаканов в подстаканниках, даже из термосной крышки.  И, конечно, из белых, но тяжёлых и скучных кафешных чашек, таких одинаковых в разных городах и странах.

– Когда ничего не получается и всё валится…

Антонина Ивановна поискала и нашла подаренную кем-то пачку Chelton, в запасах аптечных трав обнаружила мяту, вытянула с дальней полки заварник, прогрела, залила кипятком пахучую смесь и накрыла полотенцем. Из головы куда-то улетучились все мысли – зато привиделись добрые морщинистые руки с пигментами пятнышками, так же бережно укутывающие чайник…

Звонок взорвал и тишину, и видение. Телефон на столе отчаянно вибрировал, но она всё не решалась взять его.

Да так и не взяла, просто провела пальцем по экрану до значка громкой связи.

– Мам, ты чего не отвечаешь? Ну прости, я вчера так психанула… Всё хорошо, операция прошла успешно! Папа уже в палате, в сознании, мы едем, сейчас заберем тебя – сказали, на минутку можно. Слышишь, мамулечка? Всё хо-ро-шо!

Она медленно налила чаю в чашку – нарядную, из свадебного сервиза.  Вдохнула аромат.

И мир вернулся в берега свои.