Который чай (Автор №28)

Сны сквозь логос становятся чаще и чище чёс
о транзитных тропинках наверх и паденьях в бездну;
изрыгает луна, словно старый, усталый пёс
в ту же плесень земную, всё той же, надежды песню.
На столе время стынет в стакане который чай,
за пределами комнаты нет ни коня, ни царства — средиземные лужи за окнами, Гарольд Чайльд
я согласен с тобой – не заслуживает и станса
этот мир, а не то, что, к чертям, поэм,
или страстных легенд – на стене краткой строчкой скомкан,
что же до человеков – на завтраки я их ем,
только чрево набью, так посланья строчу на конкурс,
чай который.
День – вброс, магазинный чек,
смят и выброшен, тошно – тоска развевает знамя,
серо-бурое знамя иллюзий, забот и тщет,
на котором девиза напутствие:
«Логос с нами»!
В том числе, с нами песни и танцы, скулёж и смех,
настоящее пенится в чаше, его испить бы:
— Аве, Цезарь! — приветствуют те, кто идут на смерть,
восходящее солнце, покрытое снов финифтью.

Чайльд Гарольд выкупает, всё это — пиздёж и смрад,
нет ни солнца, ни Логоса, даже приличных текстов
стало мало. Убиться ап стену, и выпить йад
не поможет апгрейду, здесь — армагеддону тесно,
словно пробке в бутылке, которая жаждет, чай,
быть откупоренной и желанной, как в бане девка,
только если внутри не «шипучка», пардон, моча,
ей не вырваться, горлышко вечно, судьба – поделка.

Угли стынут, вода испаряется, сны уйдут,
но надежда родит сыновей/дочерей печалясь:
самовольно, бессолнечно, тайно…

Который тут
повторяется цикл – неожидан, не зван, не чаян?