Бабочка в госпитальном саду

. и любви Да!
А может вся, то есть вообще вся, жизнь и есть любовь. Просто мы не всегда это видим.

и любви — бабочки в животе.
Это устойчивое выражение появилось в текстах, по-моему, аж в 18 веке. А недавно вновь стало очень популярным

Да, в этом тексте тоже жизни/смерти, я думаю
. Из тени в свет перелетая.

Душа, зачем тебе Китай?

О госпожа моя цветная,

Пожалуйста, не улетай!
Про Освенцим страшная правда
. «Счастлив я был много раз в жизни, но более всего – когда, выйдя на свободу, стал смотреть на бабочку, без желания съесть ее».
Получается, что бабочка как-то «прошита» в нас, как символ жизни. Хрупкой, но такой прекрасной.

А если про этот стих и про чудо, то это, действительно, было жизнеутверждающее чудо для поэта в госпитале, который только-только оживал после тяжелого ранения.

Тонино Гуэрра, один из тех, про кого говорят «ум, честь и совесть эпохи» (еще 2-4 назову, но это совсем другая история) обожал бабочек и много их рисовал. В Москве была даже выставка «Бабочки Тонино Гуэрры». Так вот, он писал: «Счастлив я был много раз в жизни, но более всего – когда, выйдя на свободу, стал смотреть на бабочку, без желания съесть ее». Это про Освенцим.
Ну, раз уж о нем, то…

СЧАСТЬЕ

Только на свободе,
Когда шел домой,
Понял что я вроде
Бы еще живой.

Бабочки порхали,
И цвели цветы.
В лагере не знали
Этой красоты.

Там порой бывало
Раннею весной
Ими любовались
Только как едой.

И проклятый голод
Отступил тогда.
Был тогда я молод.
Думал – навсегда.
…

Так, вспомнилось

Часто, любуясь пролетающими мимо бабочками, удивлюсь и восхищаюсь этим почти-что нематериальным чудом, дивной подсказкой природы.
Подумать только: из безобразной, прожорливой гусеницы, ничем более не интересующейся, кроме как пожиранием сочной зелени и набиванием своего живота, в нужный момент формируется обездвиженная, замершая в ожидании изменения куколка, в которой неведомая нам метаморфоза уже формирует будущую бабочку.
А потом — раз! И рожается Бабочка…
Из жирной, гадкой гусеницы?
Век у большинства бабочек так короток, но те словно бы и не знают смерти, летая себе вольно, наслаждаясь нектаром, оставляя потомство, весело танцуя и кружась.
Удивительно, но я также наблюдал, как это существо, созданное, по лёгкости своей конструкции, быть парусом и летать строго по направлению ветра, летит себе против него! Причём, даже довольно сильному ветру не удавалось переубедить невесомую, но упертую в своей решимости бабочку, изменить направление задуманного полёта.
А потом бабочки как-то резко исчезают…
Нет, мы конечно же находим обрывки их крыльев, детали фюзеляжа.
Но самих бабочек в них уже нет. Подозреваю, что есть таки какое-то секретное место, куда, после очередной метаморфозы, исчезают невидимые уже нам существа, всего на миг явившиеся к нам, в виде прекрасных бабочек.
Что тогда и называть чудом, если не их?