200

Все будто ничего. Рутинные дела.
Но сутки целые неясная тревога душу жгла.
 
И будто день без происшествий.
На порог ступила ночь.
За нею странный холод в коридор сочится,
и терпеть его невмочь.
 
Клубится тьма, сгушаясь,
как будто плавят горький шоколад.
И тянет щупальца,
чтоб заключить в колючие объятья.
В сосудах будто прорастает лёд,
едва к постели можно добрести.
 
Упасть.
 
И тьма к стопам стекает,
а за ней блистает радугой престол.
Вокруг
тугая сфера тишины,
как вдруг какой-то шорох в вышине необьяснимой,
и шесть хрустальных крыльев
 с громким и тревожным звоном
 падают на безупречно чистый пол.
 
И я кричу беззвучно,
но рушится кольцо безмолвия:
 «Мне рано! Рано! Или всё же нет?!»
 
Из-за престола неожиданно выходит побратим,
на чьих устах навечно запеклась улыбка:
«Ну привет!
Здесь время умерло.
Возможно лишь — сейчас.
Но этот миг так мал…
Не смог не попрощаться,
потому тебя позвал».
 
Прощальное объятие,
где невесомо прикосновение к спине
руки, которая проходит сквозь меня.
 
Внезапно задрожал и
застонал хрустально-совершенный зал…
 
И всё исчезло.
 
Очень долгий вдох —
и воздух показался слаще всех изысканий мира.
 
Постель была от пота мокрой.
Дрожали окна.
 
А за ними по небу
синюшно-алое размазывал рассвет.