***

День единения

Если гибнуть – гибнуть весело,
Ведь судьба на всех одна.
Снежно-лиственное месиво –
Это царские тона!
От рябин в оправе инея,
От мехов медвежьих мхов
Позабылись тайны Имени,
Битвы низа и верхов.
 
Мокрый след тропинку вычертил,
Снег в расщелинах коры –
Вид причудливый и вычурный,
Как персидские ковры.
Мисс, довольно дурью маяться:
Наш союз бесплотно-чист –
Так в полете обнимаются
Первый снег, последний лист...
 
Стража елей не бездействует,
Посторонним входа нет…
Пасть на землю в равноденствие –
Царский путь в круги планет!
Ничего, что мы не первые
Таем, осени служа;
Голый парк – твоя империя!
Накануне
Мятежа.


            «Родной» – это сердце моё говорит
                         Вдогонку чужим любимым.
                                                                      (И. К.)

Скажу с улыбкой: «Пора, родной!»,
Потом до лестницы провожаю.
Чужой любимый идет домой.
Готовит ужин жена чужая.

Ни узколобый гражданский брак,
Ни грязь измены – помилуй, Боже! –
Ни узы крови – сестра и брат –
Сравняться с нашим родством не может!

У наших милых – свои права,
Другой оттенок Любви высокой.
Горчит, как кофе, печаль родства,
А нежность пахнет медовым сотом.

Не нужен «акро-», а просто – стих,
В заветном томике – хрупкий лютик.
Родной, не знаю, за что – прости...
За то, что оба – всего лишь люди?

... Всю ночь болтали, расстались в шесть
Чужой жених и жена чужая.
Так не «бывает», так вечно – есть:
Любовь не делят, а умножают.

Стихи для Катарины

Замерзают года на розетке окна –
Бог рисует алмазом безлюдный Эдем.
Ты идешь коридорами, снова – одна,
Ожерелье миров, как вериги, надев.
Ты судьбу вышиваешь на лунных лучах,
Ты – опора для всех журавлей в небесах.

Не важно, кто из нас реален. Мы – грезы великого драматурга,
и значит – любимы.

Я – Гарун-аль-Рашид; ничего, что на час,
Мне давно не в новинку стоять на часах.
Как гребец на галере, прикован к скамье,
Я смотрю тебе вслед, молчалив и незрим.
Я рисую мечты о счастливой семье
Бирюзой по сапфиру, стихами без рифм.

Не важно, кто из нас воплощен первым – особенно при взгляде
из вечности. Однажды встретившись, мы навсегда стали ровесниками.

Мы рождались – как все, ошибались – как все,
Но молитву твердили не так и не ту:
«Сохрани и спаси, лишь не складывай в сейф.
Нам, слепым от рожденья – нельзя в темноту!»

Создатель отходит прочь и смотрит в сторону. Третий – лишний, а мы уже не маленькие. Так два зеркала посылают друг другу отражение свечи.

Мы впервые с тобой остаемся вдвоем,
В опьянении познанным ходом времен.


Письмо без ответа

Я хочу разговоров в холодном подъезде -
Прыгать с темы на тему, чтоб душами слиться.
Я тоскую по песням для трав и созвездий,
По надеждам и планам, которым не сбыться.

Время - вор. Пяткой в грудь колотить надоело.
Но наивные клятвы по-прежнему в силе.
Пусть летать не по чину, но ползать - не дело.
Я тащу сам себя из уютной трясины.

Не положено нам ни покоя, ни света:
Только долг и долги, дураки и дороги.

Но в любви мы сильней, чем бессмертные боги:
Я считал твой архив с допотопной дискеты.