3
324
Тип публикации: Совет
Рубрика: рассказы

 

На краю векового леса ютилась неприметная деревушка Гать.  Название она получила из-за непроходимых болотных топей-гатей, которые располагались в округе. Болота каждый год уносили жизни сельчан. Так было не только в деревне Гать, но и во всех немногочисленных близлежащих деревнях. Однако болотные гати не только убивали, но и кормили местных жителей. Как только созревала клюква, все, от мала до велика, бросались на болота на её сбор. Потом отвозили ягоды в город на продажу, а те, кто не мог себе позволить такую роскошь, как поездка в город, продавали собранную клюкву перекупщикам, приезжавшим прямо в деревни.

Так и текла жизнь людей и природы в  относительном спокойствии. Правда урбанизация внесла изменения в привычный уклад жизни сельчан : молодёжь стремилась сбежать подальше от сырых болот, в город. Всё больше и больше пустующих изб появлялось в окрестных деревнях. Всё меньше и меньше молодых голосов слышалось вечерами, когда закончены дневные дела и приходит время отдыха, песен, шуток и вздохов под луной.

Деревня Гать ничем не отличалась от других деревень округи. Разве что стояла она очень близко возле векового леса, а болотная топь подпирала деревню с той стороны, где лес не смог подступиться. С цивилизацией Гать соединяла дорога через огромное поле, раскинувшееся перед домами и уходящее далеко-далеко, к самому горизонту. 

Насчитывала деревня всего одиннадцать дворов, и все эти дворы доживали свой век, грозясь превратиться в пустующие после смерти хозяев, потому что остались здесь только люди в возрасте, а вся молодёжь давно укатила в город. Каждую пятницу вечером в домах деревни Гать чутко прислушивались к звукам, которые гулко разносились по округе вместе с эхом. Сельчане старались услышать гудок дизель-поезда, прибывающего ровно в шесть на небольшой железнодорожный полустанок, находящийся в трёх километрах от деревни. После того, как звучал гудок, жители деревни пристально вглядывались в горизонт, стараясь как можно лучше рассмотреть силуэты, которые появлялись минут через сорок на дороге. В каждом доме надеялись, что силуэт принадлежит гостю, спешащему именно в этот конкретный дом.

И только один человек во всей деревне никогда не ждал пятничного гудка поезда и никогда не высматривал гостя на горизонте. Жил этот человек, а точнее маленькая шустрая старуха, в самом ближнем к лесу доме на окраине деревни. Дом был старый, давно некрашеный, с покосившимся забором и плохо залатанной крышей. Хозяйка дома, баба Ядвига, имела дурную славу в деревне, потому что считалась потомственной ведьмой. Бабка и мать её были сильными ведьмами. Всю свою силу они Ядвиге передали. Умела она и приворот делать, и испуг выводить, и грыжу младенцам выкатывать. Травы знала. Лечила отварами и людей, и скотину. Худого никому не делала, но сельчане её всё равно недолюбливали. Может за сварливый характер, а может за острый, как бритва, язык. Умела баба Ядвига любого, кто вздумал с ней спорить или перечить ей, поставить на место. Причём делала это спокойно, никогда не повышая голоса. Местные кумушки ядовито замечали, что с такой "язвой" ни один мужик не уживётся. 

И действительно: хозяина в доме Ядвиги никогда не было. Тем большее удивление вызвала её беременность. Случилось это, когда Ядвиге было уже далеко за сорок, и вызвало то событие небывалое волнение в деревне: в каждом доме высказывались версии по поводу отца ребёнка, но так никто и не смог узнать от кого ждала ребёнка ведьма. Ядвига же свою беременность ни с кем не обсуждала, в положенный срок родила дочку и назвала Наденькой. Вся деревня признавала, что дочка у Ядвиги пошла совсем не в мать: ласковая, приветливая, улыбчивая. К тому же красавица, что глаз не отвести. Ядвига была жгучей брюнеткой со смуглой кожей, а дочка получилась блондинкой с тонкой, аж светящейся насквозь на солнце белой кожей. Была ещё одна особенность, которая выделяла Наденьку среди других детей в деревне: голос девочке достался певучий да звонкий. Бывало, как затянет песню, так все соседи выходят послушать. Так и прозвали её Певуньей за эту особенность.

Ядвига с дочкой жили тихо. Лишний раз внимания к себе старались не привлекать. Тем большим удивлением для всей деревни стало исчезновение Наденьки. Случилось это, когда девушке исполнилось шестнадцать. Соседи заметили, что Ядвига всё одна по хозяйству топчется. Спросили не заболела ли дочка, а старуха буркнула, якобы та в город учиться уехала. Подивились люди, потому что не видели, чтобы Ядвига Наденьку на поезд провожала, но вопросов задавать не стали. Побоялись гнев ведьмы на себя накликать. 

После того, как Наденька исчезла, в доме Ядвиги поселилась тишина. Ведьма старалась как можно реже появляться на людях. Да и жители деревни, которые и раньше не жаловали вниманием дом Ядвиги, теперь стали бояться даже проходить рядом с забором ведьмы. Всё им чудились странные звуки во дворе и виделись жуткие образы в окнах дома.

Прошло три с половиной года после исчезновения Наденьки. В деревне Гать уже привыкли к сложившемуся в отношении Ядвиги порядку вещей, но в одно мартовское пасмурное утро всё переменилось. 

Бобыль Василь, вышедший утром за водой, заметил, что по дороге в сторону деревни шла девушка. Он остановился и крикнул своей соседке Мире, весёлой, круглолицей женщине лет сорока, которая прошлой осенью отправила в город на учёбу единственную дочь и очень волновалась за свою кровиночку :

 - Глянь-ка, девчонка идёт по дороге. Видно с утреннего поезда. Может это твоя Дарья?

Мира, перебиравшая в это время во дворе картошку, встала, вытерла руки о передник и всмотрелась в даль.

- Это не моя Дашка, - сказала она, разглядывая девушку на дороге, - больно малая да худая. Не могу признать к кому гостья спешит. Ни на кого из наших не похожа.

Василь и Мира остались стоять, ожидая, когда незнакомка приблизится настолько, чтобы рассмотреть её лицо.

К ним подошла бабка Прасковья.

- Работы вам нет, как стоять и языками молоть, - вместо приветствия проворчала она.

- Погодь ругаться, Прасковья, - остановил старуху Василь, - вот смотрим да гадаем, к кому в рабочий день с утреннего поезда гостья едет.

Прасковья заинтересовалась, прищурилась и всплеснула руками:

- Так тож Надька Ядвигина!

- Точно, - почесал затылок Василь, - это ж Надя идёт. А я и не признал сразу.

- И не мудрено, - заметила Мира, - три года носу к матери не казала. 

- Кто ж его знает, что там меж ведьмой и дочкой произошло, - перекрестилась Прасковья.

Тем временем девушка приблизилась к сельчанам. Теперь уже все трое ясно видели, что это действительно Наденька.

- Утро тебе доброе, Надежда, - первым поприветствовал Надю Василь.

- И Вам доброе утро, - тихо ответила Наденька, но не остановилась.

- В гости или насовсем? - полюбопытствовала Мира, рассматривая простенькую одежду Нади.

- От матери зависит, - ещё тише сказала Наденька и ускорила шаг.

Через час уже вся деревня знала, что дочка Ядвиги приехала к матери. В каждой хате гадали, как долго Надя будет гостить. Каково же было удивление сельчан, когда вечером Ядвига в ярком красном платке, важно пройдя через всю деревню, завернула во двор Миры, у которой на лавочке собрались чуть ли не все женщины деревни, чтобы обсудить новости.

- Добрый всем вечер, - степенно произнесла Ядвига.

- И тебе добрый. Проходи, коль с добром пришла, - пригласила Мира, - посиди с нами.

- Некогда мне сидеть, - отрезала ведьма, - по делу пришла. Хочу купить брикета машину. Дочка вернулась. Топить в хате надо чаще, а у меня брикету то и нет. Ты позвони, Мира, в контору сельсовета и выпиши на меня брикет.

- Завтра же позвоню с самого утра, - заверила Мира ведьму, - Не волнуйся, Ядя, брикет быстро привозят. Вон Василь в прошлую пятницу выписал, а в понедельник уже привезли.

Ядвига кивнула и повернулась, чтобы уйти, но бабка Прасковья окликнула её:

- А что ж Надежде твоей в городе не понравилось жить?

- Не твое это дело, Фрося, что моей дочке понравилось, а что нет, - грубо ответила ведьма, чем отбила охоту у всех любопытных задавать вопросы.

Да только живя в деревне, никаких секретов от односельчан утаить нельзя. Как ни старалась Надежда реже появляться на людях, но через пару месяцев в деревне уже знали, что дочка Ядвиги беременна.

- Вот теперь понятно, зачем ей брикет понадобился, - шептались женщины, - дитё появится, так стирки да купаний будет много. Попить печь часто надобно.

Ядвига и Надежда по-прежнему держались замкнуто, избегая встреч с людьми, для которых беременность Нади была хорошим поводом почесать языки.

- Кто ж отец-то этого дитяти? - вопрошали одни.

- Не видно, чтобы Надежда на учёт по беременности встала. К доктору не ездит, - удивлялись другие.

- И то правда! Она и анализы сдавать не ездит, - соглашались третьи.

- Какие анализы. Они же ведьмы. Вот увидите: рожать дома будет, - шептали четвёртые.

И все соглашались, что так ходить беременность, как это делает Надька, совсем негоже.

А Наденька была рада оказаться дома. Она не особо надеялась, что мать её примет. Три  с половиной года назад глубокой ночью Надя сбежала из дома, после того, как Ядвига запретила ей даже думать об учёбе в городе.

Город был заветной мечтой юной Нади. Она не унаследовала страсти матери к одиночеству, тянулась к людям, поэтому жизнь в деревне угнетала девушку.

В городе же было раздолье. Никто не косился на неё, как на дочку ведьмы, не было строгой матери рядом.

Надежда поступила в швейное училище, где ей предоставили общежитие, закончила его, устроилась работать на швейную фабрику, где тоже дали комнату в общежитии.

Всё было хорошо до того момента, пока молодой наладчик швейных машин Гена не начал за ней ухаживать. 

Подруги в один голос твердили Наденьке, что Генка бабник, что веры ему нет, что погуляет и бросит. Да только кто слушает подруг, когда сердце поражено любовью? А сердце Наденьки просто пело от любви. Никогда раньше не испытывала она таких чувств. Гена сумел очаровать девушку. Он провожал Надю с работы домой, приглашал в кино, шептал на ушко ласковые слова при свете луны. Надя, не искушённая в любовных делах, принимала всё за чистую монету и полностью доверилась парню. 

Отрезвление пришло только тогда, когда Гена, узнав о беременности Наденьки, резко заявил:

- Молодой я ещё детей заводить. Погулять - это пожалуйста, а жениться на тебе я не обещал. Поспрашивай подруг, как избавиться от проблемы. Пока не избавишься, знать тебя не желаю.

Сперва Надежда испугалась ответа Гены, потом начала его оправдывать, ведь разговоров о свадьбе между ними действительно не было. Одкако, когда на следующий день Наденька увидела, что Генка после работы увязался за новенькой ткачихой, пелена спала с глаз девушки. Только теперь она осознала то, о чём её предупреждали подруги: Гена мастерски манипулировал ею, добиваясь повиновения и плотских утех, а теперь её место заняла другая наивная дурочка.

Надя злилась на себя, и на Генку, и на ребёнка, которого носила под сердцем, но, как не была сильна злость, пойти на убийство невинного дитя Надя не могла. Она помнила слова своей матери, что всякая душа приходит в этот мир с определённой целью и нет большего греха, чем умерщвление невинной души нерождённого ребёнка.

Месяц Надежда мучилась сомнениями, а потом уволилась и уехала к матери. 

Ядвига была рада возвращению дочери, а когда та осмелилась и сказала о ребёнке, старая ведьма не стала ругаться или причитать, как ожидала Надя, а только удовлетворённо покивала головой:

- Хорошо что приехала домой. Никто лучше матери не поможет, когда родишь. 

Про отца ребёнка Ядвига не задала ни одного вопроса, словно его наличие совершенно не волновало её.

Всю беременность ведьма угождала дочери. Наденька помнила мать, как строгую и требовательную родительницу, а теперь Ядвига пылинки сдувала с дочери, оберегая от работы и стрессов.

- Мама, давай я тебе помогу в огороде, - просила Надя, изнывая от безделья.

- Нельзя. Тебе покой нужен. Дочку родишь, потом помогать будешь, - отвечала ведьма.

- С чего ты взяла, что родится девочка? - полюбопытствовала однажды Наденька, - мне с первых дней кажется, что мальчик будет.

- Не в меня ты пошла, Надька, - вздохнула Ядвига, - чутья у тебя нет совсем. Девка родится. Да какая девка! Ведьма первостатейная. Всю свою силу я ей передам, когда час мой придёт.

Такие слова матери напугали Наденьку. Больше она про пол ребёнка не заикалась, а для себя решила, что кто бы не родился, она заберёт ребёнка и уедет обратно в город, как только малыша можно будет отдавать в ясли.

Весна и лето пролетели быстро. Осень выдалась в тот год холодная. Ядвига часто бормотала себе под нос, посматривая на дочь, что брикет был куплен хороший и, слава Богу, теперь в доме тепло. 

Чем ближе был конец беременности, тем хуже себя чувствовала Надя. Уже несколько раз просила она мать взять у соседей коня и отвести её в больницу, чтобы доктора хотя бы анализы взяли, но старая ведьма только мотала головой:

- Дитё должно родиться здесь, в хате. Повезу тебя в больницу, так по дороге ещё растрясёт, и ты, чего доброго, там и родишь. Или анализы будут плохие, и тебя домой не отпустят. Сиди тихо, жди родов. Я вообще одна тебя родила в этой хате. Сама тебе пуповину перерезала. Бояться нечего, Надька. Я рядом. Родим наследницу.

Время шло. Уже убрали урожай с огородов, отпраздновали Дожинки. Приближались Осенние Дяды, день поминовения всех умерших.

Ядвига волновалась:

- Чую я, что время пришло. Только бы ты, Надя, не испортила всё, не переходила.

Наденька тоже волновалась, потому что чувствовала себя совсем плохо: часто по утрам сильно кружилась голова, и не было сил встать с кровати.

- Быстрей бы уж родить, - думала она.

Роды начались как раз на Дяды, что очень обрадовало старую ведьму, и прошли довольно гладко, правда немало удивив Ядвигу: родила Надя девочек-близняшек.

Приняв роды, старая ведьма уложила внучек в кроватку, в которой когда то качала Надю, а ещё раньше сама лежала новорождённой крохой, и долго задумчиво смотрела на них. Потом прошептала:

- Одна должна быть, а их две. Что ж теперь делать?

- Мама, - позвала её Наденька, - кровь не останавливается.

Ядвига засуетилась:

- Иду-иду, голубка. Сейчас отвар сделаю, кровь и остановится.

Отвар действительно остановил кровотечение, но Надя после родов так и не восстановилась. Была молодая мамочка такой слабой, что даже до кроватки дочек дойти не могла. Ядвига приносила ей девочек, чтобы покормить грудью, но те грудь не брали, да и молоко у Нади не прибыло, а молозиво пропало на второй день после родов. 

Девчонки хотели есть, но есть было нечего. Ядвига сбегала к соседке и попросила её купить в большом селе в магазине детскую смесь. Так в деревне узнали, что в доме ведьмы появились дети.

Занятая малышками, Ядвига уделяла мало внимания дочери, полагая, что природа возмёт своё и молодой организм сам восстановится, но ошиблась. На седьмой день после родов у Наденьки поднялась температура. Два дня она пролежала с температурой дома, пока не начала впадать в беспамятство и бредить. Только тогда Ядвига засуетилась и с помощью соседей отвезла дочь в больницу, но было поздно. Надя умерла на тринадцатый день после родов.

Во время похорон, бросая первой землю на крышку гроба, Ядвига прошептала:

- Спасибо, доченька, за внучек. Воспитаю и силу передам. Ни одну не обижу. Всё поровну разделю.

Обещание своё ведьма держала до самой смерти: ни одну из близняшек не выделяла, всё между ними всегда поровну делила.

Девочки-близняшки, Зоя и Аня, как назвала их мать, уродились хорошенькие, словно спелые ягодки, и очень дружные. Ядвига нарадоваться, на внучек не могла. Правда были сёстры настолько разными, что глядя на них с трудом верилось, что это близняшки.

Брюнетка Зоя имела непростой характер. Девочке легко давались науки, особенно математика. Работу по дому она терпеть не могла, а вот общественные нагрузки и выступления перед публикой очень любила. Всегда и везде Зоя хотела быть первой, за словом в карман никогда не лезла, часто в детстве поколачивала деревенских мальчишек, а когда подросла, то даже взрослые стали побаиваться стычек с ней: в порыве гнева она могла огреть собеседника чем-попало. 

- Яблочко от яблони не далеко укатилось, - говорили в деревне про Зою, - сразу видно, что ведьмина внучка.

Аня, как бы в противоположность сестре, была блондинкой  в мать-покойницу, и жуткой тихоней. Она всегда держалась в тени Зои, которая её никому не давала в обиду. В школе Анюта училась неважно. Она любила кулинарить, возиться по хозяйству и в огороде. Когда девочка подросла, Ядвига научила её искусству вышивки. С тех пор всё свободное время Аня проводила за декорированием наволочек, рушников, скатертей. Её работы отличались большой фантазией, а трудолюбию и усердию Ани позавидовала бы любая мастерица.

Зоя усидчивостью не обладала, поэтому вышивка её не заинтересовала, зато она быстро смекнула, что работы сестры будут хорошо продаваться на рынке. Так у девочек появился собственный маленький бизнес: Аня вышивала, а Зоя ездила продавать её работы на рынок в город. Вырученных денег хватало не только на нитки и ткань для новых работ, но и на наряды, к которым, в отличие от Ани, Зоя была очень неравнодушна и никому не давала в школе право отнять у себя звание "первой модницы."

Жизнь в доме Ядвиги текла спокойно и размеренно до того момента, когда пришла ведьме пора умирать. Случилось это в середине мая. Девочки тогда заканчивали девятый класс. Они, конечно, и раньше знали о всяких интересных способностях бабушки. Многие свои знания о травах, заговорах ведьма передала внучкам заранее, обучила их ворожбе и всяким другим штукам, но основную силу, чтобы использовать полученные знания, она должна была передать непосредственно перед переходом в иной мир.

Лёжа в кровати, укрытая тяжёлым тёплым одеялом, Ядвига шептала:

- Силу свою разделю, обеих поровну одарю. Дочке своей, матери вашей, так обещала. Силу надо при свидетелях передавать. Вот вы и будете свидетелями друг у дружки.

- Не волнуйся, бабушка, - вытирая слёзы, говорила Аня, - всё будет так, как ты скажешь.

Зоя не плакала. Она стояла за спиной сестры и угрюмо смотрела на умирающую.

- Наказ у меня есть для вас. Берегите друг друга. Помогайте друг другу. 

- Что ж это за наказ! Такое каждая бабка помирая говорит, - не сдержалась Зоя, - путное что скажи напоследок.

Старая ведьма судорожно сглотнула:

- Скажу, Зойка. Видение мне было. Силу великую получит та из вас, которой достанется сапфировое кольцо.

- Что за кольцо? Откуда оно возьмётся? - заинтересовалась Зоя, которую вопросы колдовства и силы интересовали несравненно больше, чем её сестру.

- Придёт время, узнаете, - был ответ ведьмы, - так скажу: коль ума хватит кольцом этим сапфировым правильно распорядиться и в хорошие руки его передать, спасёте себя, а иначе загубите род наш.

После этих слов ведьма взяла за руку Аню и потребовала:

- Свидетельствуй, Зоя. Даю силу сестре твоей...

Потом Ядвига так же взяла за руку Зою, а Анна была свидетелем. 

Отдав силу, старая ведьма впала в забытьё, звала дочку, просила у неё прощение, а через час последний раз вдохнула, забилась в конвульсиях и затихла.

Внучки похоронили Ядвигу, оставались в доме до того момента, когда получили аттестаты, а потом заколотили окна родного дома и уехали в неизвестном направлении.

Ровно через год после смерти старой ведьмы во время большой грозы молния попала в старый деревянный сарай, что примыкал к заколоченному дому Ядвиги. Огонь быстро перекинулся с сарая на сам дом, и через два часа от дома и сарая осталось только пепелище. А ещё через год уже ничего не напоминало о том, что когда-то возле леса стоял дом ведьмы Ядвиги. 

Время шло, в деревне Гать стали забывать близняшек Аню и Зою, их мать Надежду и старуху Ядвигу. А те, кто помнил, ничуть не жалели, что ведьмы покинули эти места.

Близняшки же некоторое время жили в городе. Обе отучились в торговом техникуме, отработали распределение продавцами в большом универмаге, где Зою обвинили в растрате и дело чуть не дошло до заявления в милицию, но всё же историю замяли, а сёстры, возместив ущерб, лишились всех своих сбережений. 

После этого они уехали в глухой колхоз, где стали работать в бригаде полеводов, снимая на двоих маленькую комнатку у пожилой вдовы в деревушке с красивым названием Ореховка.

Там Зоя закрутила любовь с Иваном, бригадиром их полеводческой бригады. Не остановило её то, что Иван был женат и у него недавно родилась дочка.

- Не рушь семью, - просила Аня, - ты же не любишь его.

- При чём тут любовь? - удивилась Зоя, - Иван - знахарь сильный. Научит меня многому, а если с умом к делу подойти, то и силу мне свою потом отдаст.

Аня привыкла всегда и во всём подчиняться сестре. Зоя имела над ней огромную власть, поэтому дальше спорить Анна не стала. Она чувствовала, что Иван хороший  человек, и надеялась, что создав семью Зоя остепенится, перестанет думать о силе и колдовстве, сосредоточится на муже, а если Бог даст, то и на ребёночке. 

Сама Аня семью создать не мечтала. Не смотря на свою красоту и внимание многих парней, девушка ни разу даже на свидание ни с кем не сходила. И причина была не столько в робости, сколько в том, что никто не покорил сердце застенчивой блондинки.

Свадьбу Зои и Ивана отмечали с размахом. На ней-то и встретила Аня Витольда Мальдича, от первого же взгляда на которого её сердце бешено заколотилось от волнения.

Витольд был армейским другом Ивана. Аня весь вечер украдкой бросала взгляды на статного высокого брюнета с жёстким, холодным взглядом.

- Даже не мечтай, - заявила Зоя, заметив интерес сестры, - он не простой. Таких, как Витольд, называют волками и их может заинтересовать только очень сильная ведьма.

Каково же было удивление обеих сестёр, когда после свадьбы Витольд Мальдич не уехал в Вильнюс, где у него был свой дом в центре города, а остался и начал ухаживать за Анной.

Аня впервые в жизни была абсолютно счастлива, хотя где-то в глубине души её грызли сомнения, что такой умный, образованный, обеспеченный, галантный и харизматичный мужчина, как Витольд, мог увлечься ею. Часто она терялась в присутствии Мальдича, иногда ловила себя на мысли, что не понимает его суждений, но больше всего Анна боялась, что Витольд исчезнет из её жизни. Страх этот подпитывала Зоя.

- Мальдич нашёл дуру, которая ему в рот смотрит, и теперь волк наслаждается тем, что его обожают, - часто повторяла она.

- Я ему нравлюсь, - не соглашалась Анна, - я это чувствую.

- Чувствуешь? Ты не можешь его чувствовать. Мне хоть не ври. Я же знаю, что ты слабая ведьма, - парировала Зоя, - наиграется Витольд с тобой и уедет.

Но Зоя ошиблась. После месяца ухаживаний Витольд предложил Анне стать его женой. Аня не раздумывая согласилась. 

Свадьбу было решено не делать, а тихо расписаться в местном сельсовете. Жить молодые собирались в Вильнюсе. Однако Зоя закатила скандал, давя на то, что так далеко сестру не отпустит. Витольд не стал спорить и согласился для начала остаться в Ореховке.

Зоя радовалась. Но радовала её возможность быть рядом с Витольдом, а не с сестрой. С самого появления Мальдича она сама потеряла покой и сон, думая о нём. Зою больше не интересовал Иван. Все мысли были только о Витольде. Доселе неведомое чувство страсти разжигало в душе Зои огонь ненависти по отношению к сестре.

- Витольд должен быть моим, - часто ночами думала она, ворочаясь на супружеском ложе, где рядом спал ничего не подозревающий муж.

- Мальдич с Анькой, только потому что не смеет взглянуть на меня. Я ведь жена его друга, - пришла ей в голову незадолго до свадьбы сестры спасительная мысль.

Зоя решила, что она позволит Витольду жениться на сестре, будет часто появляться в их доме и сможет соблазнить Мальдича. После этого они вдвоём уедут в Вильнюс. Этот план казался ей хорошим, поэтому до поры до времени она притворно радовалась за сестру, выходящую замуж, а в тайне вынашивала план по соблазнению Витольда.

Все планы Зои рухнули, когда во время бракосочетания Витольд Мальдич одел своей новоиспечённой супруге на палец красивое кольцо, отделанное по кругу сапфирами, а чуть позже, за праздничным ужином, молодожёны объявили, что Анна беременна, и поэтому они всё же уедут в Вильнюс. После этих слов Зоя вскочила из-за стола и выбежала на улицу. Именно тогда ей пришла в голову мысль, что Анна заняла её, Зои, место в жизни. Ведь с той самой минуты, как умирающая бабка Ядвига рассказала о сапфировом кольце, Зоя ни на мгновение не сомневалась, что это кольцо суждено получить ей. Злость на сестру, которая будет жить в достатке в богатом доме мужа, родит ему наследника и получит силу сапфирового кольца навсегда отравила сердце Зои. Сбежав со свадьбы сестры, она поклялась отомстить. Мстить Зося собиралась не столько сестре, сколько Витольду Мальдичу. 

- Он ещё пожалеет, что не выбрал меня, - шептала ведьма, - не допущу его счастья с Анькой. А кольцо сапфировое рано или поздно станет моим. Клянусь своей силой.

Этой клятве, данной самой себе в день свадьбы Витольда Мальдича и Анны, Зоя оставалась верна всю жизнь. 

Аня же, искренне привязанная к сестре, слишком поздно поняла, что Зоя методично разрушает её жизнь, а когда наконец осознала весь ужас происходящего, то постаралась сделать всё возможное, чтобы сапфировое кольцо попало в руки нужного человека и сыграло ту роль, о которой говорила умирающая Ядвига.

Дата публикации: 14 ноября 2021 в 05:53