Либерман-яйцеубийца 4. «А вы не ждали нас, а мы приперлися»

Проснулся я от того, что машина остановилась. Наружи вечерело. Пашка и отец стояли у обочины – мочились. Я вышел и присоединился к ним.

            – Хорошо идем, – отец посмотрел на свою «Ракету», добытую у одного из похоронщиков, – строго по графику.

            – Далеко еще? – спросил Пашка.

            – К утру точно должны прибыть, если никаких происшествий не случится в пути. А то и раньше.

            – А что может случиться? – из кустов на другой стороне дороги вышла мать. – Если не будешь трепаться языком попусту, каркать раньше времени, то ничего и не случится.

            – Не скажи, Валентина, – усаживаясь за руль, ответил отец. – Вот раз, помню, случай был, когда я еще совсем молодой был, можно сказать «зеленый» и необстрелянный, холостой да неженатый.

            Поехали мы как-то, на принадлежавшем мне тогда автомобиле модели «Москвич-2140», на малую родину отца моего двоюродного брата Мишки, хутор Прохорский. Батя его, дядя Коля, тогда как раз в отсидке был, за мокруху. Прав у меня не было, Мишка тачку рулил. У Мишки там бабка свой век доживала, а дед умер за год до этого. У деда Михи была милая привычка – прятать от своей нудной бабки алкоголь. Я, пока вскапывал по ее просьбе грядку под чеснок, нашел литр самогона, настоянного на каких-то корешках, разлитого в граненые бутылки из-под кетчупа «Афанасий». Был в старое время такой кетчуп, сейчас не встречал. В общем, к вечеру решили мы с Михой навестить его сводного брата Димона, проживавшего в деревне Молоково, в шести километрах от хутора. Именно за убийство и последующее расчленение матери Димона отец Михи и чалился. Приезжаем в Молоково и узнаем, что Димон повредил ногу и лежит в больнице в райцентре, километрах в сорока по трассе. Решили навестить «болящего». Взяли с собой его дядьку, которого я видел первый раз в жизни, зачем-то с собой, уже не помню зачем, и поехали в райцентр. Приехали в больницу, а там Димон скачет весело, подобно макаке, и знакомит нас с сопалатником – Володькой, выходцем из другой деревни. Володька тоже с поврежденной ногой. По ходу, там вся палата с поврежденными ногами была. И мозгами.

            Накатили мы за знакомство. И тут этот Володька предложил съездить в какую-то деревню, где у него живут какие-то знакомые. А чего «двум благородным донам» не съездить то? – решили мы с Михой. Тем более, пятерым «донам». Поехали. А ехать еще километров пятьдесят где-то надо до той деревни. В пути периодически «накатывали». Проезжая через очередной населенный пункт, на окраине выбросили очередную опустевшую бутылку из-под самогона. Это важная деталь – прошу запомнить!

            Потом начались неприятности. Вначале спустило заднее правое колесо, затем заднее левое. Колеса вообще были слабым местом на этом «шедевре» отечественного автопрома. К концу эксплуатации «москвича» мы с Михой до такой степени наловчились колеса менять, что могли бы на «пит-стопе» «Формулы – 1» работать. Во всяком случае, норматив времени был не ниже у нас. Так вот, вечереет, смеркалось, как говорил Задорнов, колеса спущены – дальнейший путь транспортного средства невозможен. Тут хромой Володька выступает с внешне разумной инициативой – мол, где-то тут, в стороне от трассы есть деревенька, где сам он никогда не был, но имеет знакомых, которые знают тамошнего «смотрящего». Решили с ним и Димоном втроем сойти с трассы и искать эту деревеньку.

            Сначала пошли по трассе. По пути Димон, ну в натуре обезьян, попытался украсть у цыган пасущегося жеребца, но свалился с него, а потом нам пришлось спешно сваливать, так как из дому выскочил цЫган с ружьем. Где-то километра через полтора нашли поворот направо. Пошли туда, еще через пару километров нашли возделенную деревеньку. Стали спрашивать, где «смотрящий» живет. Нашли его хату. А он мало того, что без ноги оказался, вот уже везло в тот день на хромоногих, так еще и спал пьяным в открытой хате. Разбудили. Володька с ним «перетер» – нашли общих знакомых. «Но, – спрашивает, – как я вам помогу? Колес у меня нет, да и ноги тоже нет». Все же пошли к кладбищу. А между тем, стало уже совсем темно. Там уже деревенские мужики, взбудораженные визитом хромых незваных незнакомцев, собрались. Было принято коллективное решение, что Володьке будет выдан чей-то велосипед, и он поедет куда-то еще, название я не запомнил, и вообще, уже в тамошней географии не ориентировался, где от имени «смотрящего» ему помогут с колесами. Он уехал, мы с мужиками остались.

            Тут Димон предложил «накатить». Мужики принесли самогону, Димон «накатил» и «Остапа понесло».

            – Мы ехали на скорости сто двадцать километров, перевернулись, там два трупа осталось в машине! – так втирал Димон совершенно обалдевшим слушателям.

            Вы меня знаете, я смышленый, и тут я понял, что пора делать ноги. Говорю: «Пойду я, за трупами присмотрю» и сваливаю назад, к машине. Вышел на трассу, благополучно миновал цыган. Иду. Иду. Иду. Долго, значится, шел. И вышел, в итоге, к тому населенному пункту, на обочине которого лежала бутылка. Видите, все по классику – если в первом акте на обочину выброшена бутылка, то в четвертом она обязательно «выстрелит». А эта бутылка была выброшена километров за семь от того места, где мы поломались. Я понял, что дело нечисто. Пройти мимо машины я никак не мог даже в темноте. Развернулся и пошел назад.

            Шел, шел, шел. Нашел место поломки. Вижу, на обочине еще накопано – под домкрат ладили. Машины нет. Ночь. Вокруг совершенно незнакомая мне местность. Что делать? Сошел с дороги, сел на траву. Где-то минут через тридцать вижу, что кто-то идет по дороге с палкой. Думаю, кто тут шариться может в темноте? Цыгане? Или?.. Спрашиваю: Димон, ты? А он испугался, начал палкой махать. Потом, правда, понял, что это я – подошел ко мне. Я ему обрисовал сложившуюся ситуацию с растворившейся в ночном воздухе машиной. Решили ждать дальше. Сидим. Еще минут через двадцать пять кто-то едет на велосипеде. Окликаем. Не сопалатник Володька. Спрашивает: «Вы поломались?»

            – Мы.

            – А я вот вам колесо везу, правда, от «волги».

            – А Володька где?

            – Володька с одноногим остался. А где машина ваша?

            – А самим интересно.

            Посоветовавшись, решили пойти вперед – сзади то точно нет «москвича». На повороте уже стояли одноногий с деревенскими мужиками и хромым Володькой. Забрали у нас велосипед, отдали Володьку и предложили с велосипедистом идти дальше. Мы и пошли. Велосипедист с колесом, кувалдой и уголками, мы «налегке». Идем, разговариваем. Километра через три где-то смотрим: впереди на трассе какие-то огоньки. Думали, может стоп-сигналы светятся. Стали подходить ближе – что-то многовато огней. Да и разговор какой-то – народу много. Оставили колесо в кустах, на всякий случай.

            Подходим. А там уже мотоциклов десяток, костер горит, местные, наша машина. Они все не могли поверить, что мы из такой дали смогли на таких колесах приехать. Там я единственный раз в жизни увидел человека, который голыми руками бортирует колесо. Прямо пальцами берет и снимает покрышку. Боб Американец его звали, как сейчас помню. Да такого и не забудешь. Такая силища! Терминатора серийного бы в узел завязал и отодрал, скажу я вам! Здоровый, но весьма скромный тип. В общем, камеры они заменили. Пригласили нас на дискотеку. Вот оно истинное русское гостеприимство! Приезжает пять хмырей неизвестно откуда и к кому, а им мало того, что совершенно бесплатно помогают с ремонтом так еще и приглашают на дискотеку. Было же время и были же люди олимпиадой и либеральной экономикой не испорченные!

            Ночь уже близилась к утру, когда мы очутились в их деревне. Дискотека уже завершилась. Боб Американец, взявший на себя обязанности гида, повез нас к какому-то мужику. Я надеялся, что совершим раннюю трапезу и возлияние под неспешную беседу, но не срослось. Из закуски у мужика была только соль, зато он предложил нам «травы», чем не замедлил воспользоваться Димон. «Торкнуло» его не хило – когда шли назад к машине, он не смог найти дверцу. Ранним утром, не солоно хлебавши, ехали мы назад, дабы завезти двух хромых в больницу. Потом еще дорога в Молоково. Дядька Димона, расстроенный всем произошедшим, даже не пригласил нас в дом, мерзавец и селюк, и нам с братухой пришлось спать прямо в машине возле их ворот. Ехать до хутора уже не было сил. Воно как бывает! А вы говорите!

            Отец закончил свой рассказ, мы молчали, переваривая. Населенные пункты по сторонам становились все более исконными и традиционными. Убогие домишки, облупленные и обшарпанные, какие-то будто не до конца стертые ластиком, робко подглядывали за нами сквозь заросшие тополями и березками обочины; асфальтовое полотно под колесами детища немецкого автопрома, канувшего в Лету после обострения, вызванного развалом ЕС, последовавшим за судьбоносным революционным переводом расчетов за энергоресурсы в рубли, все более и более разбитыми, испятнанными, словно для игры в «классики», «ямочным ремонтом». После ухода Renault, за один рубль продавшего свою долю в «АвтоВАЗ»-е, к немецкому постучался и французский. В целом западный автопром булькнул, оставшись без большинства зарававшейся от безнаказанности самопровозглашенной элиты, не успевшей проесть свои страны насквозь, превратить в выжженные земляничные поляны, в пепелища без пепелацев, с хронически нищим, замерзающим населением, разочаровавшейся в проигранном противостоянии цивилизаций и опасавшейся гнева своих «глубинных народов», улетевшей по проекту Илона Маска «Ноев ковчег» колонизировать Марс. Генетически модифицированные солдаты не слишком то помогли. Возглавил исход сам Илон Маск, объявивший себя пожизненным диктатором Марса и первым оцифрованным посттрансчеловеком или просто постлюдом. Выбор Марса был для них безвариантен: они настолько прогнили и проворовались, грабя весь мир, что на Земле бы их везде достали и предъявили за учиненные безобразия, а вот до Марса дотянуться даже у нашей страны руки были пока коротки. Автоматические сторожевые станции на Луне, где наладили добычу кислорода из реголита методом электролиза в расплавленных солях и воды из лунного льда, и орбитальная группировка боевых спутников на геостационарных орбитах остужала горячие головы из государственного комитета национальной обороны (ГКНО), предлагавшие направить единственную оставшуюся у нас ракету-носитель с ядерной боеголовкой на Марс. Но мы все знали, что час расплаты для вымирающих дряхлокровых марсианских вырожденцев, сгнивших еще на Земле окончательно и бесповоротно, рано или поздно настанет. Они еще на Земле начали вырождаться, прежде всего по причине и женского и мужского бесплодия. «Чем выше уровень технологического развития, тем больше число импотентов», – так комментировал отец. Ходили слухи, что и на Венеру киборги были отправлены, но им мало кто верил. Новая многополярная геополитическая реальность оказалась не по вкусу и даже не по нутру бывшим странам так называемого «золотого миллиарда».

            – Привет, немытая Россия, – вздохнул отец. – Что приуныли соколики? Скоро приедем уже.

            – Не опасно ночью по такой дороге гнать? – усомнилась мать. – Можно на какую-нибудь пакость вроде поваленного дерева, бороны или брошенной телеги налететь. Или в ямину какую угодим, что поломаем в ходовой что-нибудь.

            – Опасно раньше было, в девяностые, когда людей в придорожных харчевнях на шашлыки пускали, а сейчас в здешних местах тишь да гладь да Божья благодать.

            – Ты тут давно не был, откуда знаешь?

            – Криминальную хронику со всей страны просматриваю, в порядке повышения образованности.

            – А насчет трассы что твоя хроника говорит?

            – Мы тихо поедем, осторожненько, так не опасно. Лучше ночь потерять, потом за пять минут залететь.

            – Долететь, – фыркнула мать.

            – Как долетишь, так и залетишь.

            – А вам не кажется, что нас кто-то преследует? – понизила голос мать.

            Мы с Пашкой одновременно обернулись, но не заметили ничего подозрительного. Позади редкими точками, будто чахлые глазки на умирающей картофелине, обреченно засыхающей в кухне умершей одинокой старухи, еще не обнаруженной по запаху разложения соседями, светились окна Дробовки – райцентра, где отец через банкомат перевел десять процентов от взятых в «Дважды два» денег на лечение детей, а еще десять процентов – в фонд помощи Далай-ламе.

            – Мнительная ты стала, Валентина, как тот Сидор.

            – Вить, ты же знаешь, у меня интуиция. И сейчас она мне подсказывает, что что-то подозрительное.

            – Не знаю, не знаю. В любом случае, на пустой ночной дороге преследователей мы живо заметим.

            – А если это дрон? – спросил Пашка. – Или циклодрон?

            Отец крепко задумался и посмотрел в темнеющее небо.

            – С дроном сложнее, какой-нибудь «Форпост-Р» вполне может барражировать, но надеюсь, до него дело не дойдет. А то так и спутников можно начать бояться… – покосился на мать.

            – Святые пупочки! Спутники за всеми следят, – убежденно сказала она, – за всеми, от мала до велика! Ныне и волосы у каждого на голове сочтены! Есть же еще и ТрМАП[1]ы, на них сейчас вообще автоматические пушки ставят. А мини-дроны так и вовсе в метро да общественном транспорте как блохи шныряют, кишмя кишат, и big data за вами, как тараканы крошки со стола, подбирают.

            Отчасти мать была права: мухи-шпионы так и кишели в крупных городах – в метро и общественном транспорте.

            – Ты напоминаешь дядю Колю, – хмыкнул отец. – Беспилотник-беспредельщик насилует девушек, – захихикал он.

            – В метро и в канализации в городах и робокрысы шныряют, – подал голос Пашка. – А в парках и садах кибер-черви.

            – Не умничай! – оборвала мать. – Робокрысы и кибер-черви – это другое! Совсем другое. Помните, что Хичкок в Туле натворил?

            Сумасшедший хакер – полупарализованный инвалид под ником Хичкок проникшись деструктивными радикальными идеями секты «Дети некроза» взломал систему управления патрульных дронов и две недели кошмарил Тулу, уничтожая машины и пешеходов, осмелившихся выбраться из квартир и полностью парализовал город. Тулу спас только инсульт, окончательно парализовавший Хичкока: от мочи замкнуло аккумулятор электропривода инвалидного кресла и хакер сгорел вместе с подъездом пятиэтажки – пожарные на вызов не приехали.

            – Поехали, хватит жути нагонять. Не волнуйся, в деревне дроны не летают – там их сбивают сразу, ради аккумуляторов, движков и топлива.

            – Микро-дрон не собьешь, – обиженно насупилась мать. – Его если и заметят, то патрона пожалеют.

            – Спутников и дронов бояться – курей не воровать. Нервы у тебя после инцидента с похоронным бюро расшатались.

            – У любого расшатаются! – сверкнула глазами мать. – Истинно тебе говорю, что Гапон этот, главный ихний, Сатане служил! – она перекрестилась.

            – Сатане слежка за нами без надобности, ибо нет подобного ему. Не Сатаны надо опасаться, а лихих людишек. Долги к нам многие имеют, а тут могут и местные разбойнички шалить, какая-нибудь «банда волосатых мужиков» живущих «в глуши лесной под сосной». Тати и разбойники испокон веков тут шалили.

            – Угу, – усмехнулся Пашка, – волосатым мужикам только под сосной и жить. На зоне бы живо под шконками оказались.

            – Павел, нельзя недооценивать противника, – строго сказал отец. – Волосатики существа крайне коварные, я бы сказал, подлые. С виду волосатый чухан, а нафарширует тебя рублеными гвоздями из обреза, что твой Данила Багров, и пикнуть не успеешь.

            – Я дооцениваю, – насупился Пашка.

            – Не спорь с отцом, падла! – лязгнул голос матери. – Он лучше знает, он жизнь прожил, у него опыт.

            – Полученный эмпирическим путем, – дополнил отец.

            – А горбатого могила исправит! – мать любила, чтобы последнее слово оставалось за ней.

            Пашка обиженно уткнулся в планшет. Видимо, смотрел иранское кино, большим поклонником которого был.

[1] ТрМП – Транспортная Авиационная Многофункциональная Платформа.