43
905
Тип публикации: Критика
Рубрика: фантастика
Тэги: после

В тени мёртвого дерева валялась игрушка – смешной толстый лемур, раскинувший тонкие лапки.

С лемуров всё и началось. Предприимчивые умники вывезли их с тропических островов и начали разводить, утверждая, что после проделанной селективной работы получились идеальные домашние животные, милые настолько, что завоюют любое сердце.

Впервые о неизвестной болезни заговорили сразу после первой эпидемии, неожиданно угробившей половину лемуров в разных частях страны.

Учёные рапортовали об антидоте и оказались правы лишь отчасти. Антидот помогал только от штамма вирусов, остававшегося в лемурах. Второй штамм, среагировавший на изменение среды, перебрался в людей. Видимо, люди понравились ему больше.

Кто во время второй эпидемии, начавшей свою жатву с детей в возрасте от трёх до пяти лет, назвал его мимивирус? Вирус-мимик, умеющий в течении немыслимо короткого срока мутировать, маскироваться под бактерии, под лейкоциты и ведущий себя как разумное существо?

Мимими… кажется, так говорили раньше дети… когда пытались выразить умиление…

 

Лекарства не нашлось, зато нашлись запущенные ещё в мохнатые восьмидесятые орбитальные нейтронные пушки, способные наносить удары пучками излучения локально.

Локально относительно Славной Метрополии, квадратами в два километра, стерилизуя землю, пронизывая сталь, армированный бетон и пластик.

Как мне объяснил Умник, забредший как-то глубокой ночью, пока Низа пребывала в полусне, расчёт был на то, что радиация рассеется в короткий срок, не оставляя очагов, лишь убив всё живое.

Мимивирус, скрытый в наших телах посмеялся над расчётами людей, решившихся отдать приказ.

«Кто его знает, какие процессы были запущены, - гудел Умник, поблескивая фасетками глаз, - но благодаря им мы живы в конце концов».

Низа тогда зашевелилась, и Умник сбежал, боясь её реакции, а я снова попытался вспомнить что предшествовало сну. Если Умник прав, и приговорили только живое, то сколько мы спали? Почему так обветшали строения? Что случилось со временем? Его тоже убили? Часы не работают, как и все оставшиеся механизмы, покрытые пурпурной ржавчиной, но солнце восходит и заходит как ему вздумается. Почему я знаю о событиях, случившихся до нашего сна, но не могу вспомнить ни одной картинки, ни одного лица, только пустые понятия, символы, бегущие по подкорке, не несущие образов?  

 

Низа замерла, опустив голову.

Из чьей руки он выскользнул? Прах, оставшийся от его владельца, впитали дорожные плиты?

Когтистая лапа, покрытая искрящимися чешуйками, меняющими цвет, сомкнулась на животе плюшевого лемура. Коричневая шерсть вся в грязи, один пластмассовый глаз потерялся, но Низа прижала игрушку к груди, и что-то зашептала.

Я невольно прислушался, пытаясь разобрать звуки со свистом протискивающиеся через частокол острых зубов.

- Какая прелесть.

Прелесть. Я закрыл глаза, пытаясь хоть на секунду вспомнить… хотя бы представить себе, как она выглядела раньше. Низа прижалась ко мне сзади острыми краями чешуек, горячая, шершавая.

 

Тягучей волной полились спутанные мысли, как запись, сделанная сломанной матрицей разбитой камеры.

 

Солнце свалилось за обветшавшие башни и ломанный горизонт.

Дата публикации: 22 августа 2016 в 19:17