Навсегда

Для русского человека раннее утро в центре Берлина воистину раннее. Немцы привыкли рано начинать свой день. Этим утром, ранним и летним, очень нежным и приятным, я вышел из гостиницы и прошелся по площади. Долгие двадцать четыре года отделяли меня от моего последнего визита в эти края. За это время здесь прошла целая эпоха.

Днем ранее мой самолет приземлился в стареньком аэропорту Шонефельд. Рейс из Москвы. Лететь было совсем не обязательно. Деловая встреча могла не состоятся. Но я полетел. Если бы это был Париж или Рим, или Копенгаген – я бы не полетел. Точнее полетел, если бы знал на сто процентов, что лететь имеет смысл. Но Берлин… Сюда я полетел, заранее зная, что с деловой точки зрения, поездка, скорее всего, бесполезная.

Мои соседи по самолету преимущественно молчали. На ряду за нами сидела женщина и очень громко рассказывала своей соседке о своей работе в Германии – она работала преподавателем русского языка в смешанной богатой семье. Я порядком подустал от ее неугомонного вещания. Но, наконец, самолет, снизившись ниже облаков, приступил к заходу на посадку. Я жадно рассматривал в иллюминатор виды, пытаясь воспроизвести в памяти географию местности. Тщетно. В конце концов, шасси коснулись земли, шум двигателей становился тише. Я не выдержал, вздохнул и сказал вслух самому себе:

- Двадцать четыре года!

- Что? – обратился ко мне сосед. Он был русским, но по его внешнему виду, можно было легко определить, что в Германии он давно уже дома, а не в гостях.

- Двадцать четыре года меня здесь не было – повторился я.

- Служил тут?

- Нет. Отец служил – я в школе учился. Интересно, узнаю ли страну своего детства?

- Тут все изменилось, сильно изменилось – уверил сосед – На долго сюда?

- Да нет, два дня. По работе.

- Ну удачи! – нас уже приглашали на выход.

С пограничниками я разговаривал по-немецки. Старался вспомнить этот язык, которым не пользовался очень давно. Немного запутался. Вопрос, как долго я собираюсь пробыть в Германии в своей голове я перевел ошибочно неправильно, решив, что меня спрашивают, как давно я тут был в последний раз. Поэтому на мой ответ – двадцать четыре года – пограничник округлил глаза и даже привстал. Но я вовремя сориентировался и поправил себя, сказав, что мой визит в страну Гетте продлится не более двух – трех дней. Получив штампик в паспорт, я шагнул на территорию, где когда-то для всех для нас начинался Берлин, Восточный Берлин. Это было давно, во времена ГДР. Но не все знают, что ГДР – это еще и ГСВГ – группа Советских войск в Германии. Группа, которая по численности равна всем войсках министерства обороны современной России. Я покинул эту страну в далеком 1988 году. Описываемый мой визит состоялся в 2012 году. Это уже совсем другая страна, другой мир, я бы сказал. В этом другом новом мире я пытался разглядеть, найти, откопать кусочки моего мира, сделавшего меня тем, кто я есть.

Встреча была назначена на Александр платц. Собственно, место определил я сам, отчетливо помня это название и точно зная, что оно не изменилось. Добираясь до места на такси, я понимал, что я еду где-то по району Карлхорст, близкого русскому сердцу. Именно в этом районе когда-то дислоцировалась знаменитая 6-ягвардейская бригада, в простонародье именуемая «Берлинская». Но местность было не узнать. Наконец, я увидел знакомые очертания прилегающей к Александр платц территории. Место встречи нашел без труда. Встреча прошла быстро, все вопросы были выяснены без каких-либо осложнений. В общем, можно было решить эти вопросы и посредством иной коммуникации, количество и качество которой в современном мире совершенствуется с каждым днем. Забронированная мной гостиница оказалась далеко от площади – сказалась потеря мной географической ориентации на местности. Я решил не идти в свою гостиницу и спросил номер в гостинице, расположенной непосредственно на площади. К счастью, свободные номера были. Вечер настойчиво переходил в ночь, и я спустился в ресторан, который находился первом этаже отеля.

- Гегльмайстер унд эскорт – сказал я официанту.

Официант удивленно и понимающе посмотрел на меня. В каждой культуре есть своя маленькая составляющая, касающаяся потребления спиртных напитков. Но даже в этой маленькой составляющей есть свои нюансы. Культура пития практически всегда делится на составляющие, касающиеся потребления слабых и крепких напитков. Франция: вино и коньяк; Грузия: вино и чача; Италия: вино и граппа; Чехия: пиво и бехеревка. Германия – это, конечно, пиво и шнапс. Мне, как человеку русскому, ближе культура потребления крепких спиртных напитков. Немцы научились смаковать даже шнапс, потребляя его, как запивку к ликеру. Способ потребления простой и необычный. На слух это кажется тяжело. Но практике пролетает легко и приятно. В два штофа, предварительно помещенных в морозилку, наливают: в один - ликер Гегельмайстер, в другой – шнапс – такие же холодные. Закуска или иная запивка здесь абсолютно лишние. Поверьте, пьется легко: сначала залпом выпиваем ликер, затем тут же запиваем залпом шнапсом. И не в коем случае не наоборот.

Выпив три порции таких комбинаций, я ощутил себя в Германии и направился спать в номер. Было еще рано, рано для русского, но немцы рано ложатся и рано встают.

Так в мою жизнь пришло летнее утро на Александр платц в Берлине. В моем распоряжении был целый день и еще полдня. Я думал, чем себя занять и куда пойти.

Место, где когда-то мой отец проходил службу, находилось километрах в 10-ти от Берлина. Но, Берлина – Западного. Во времена ГДР, чтобы доехать до Александр платц, надо было объехать Западный Берлин, обнесенный стеной. Это занимало достаточно много времени. Около полутора часов на общественном транспорте и около часа – если на машине. Я предполагал, что сегодня этот путь будет совсем недалеким. Лучшим транспортом для путешествия по Германии является автомобиль. Надо было найти пункт аренды автомобиля. В том же здании, где находился отель, с другой стороны, располагается пункт проката «Еврокар». Я зашел и поинтересовался возможностью арендовать автомобиль на сутки. К сожалению, свободных авто в наличии не оказалось. Я вышел на площадь, держа руки в карманы и задумчиво смотря на Унтер-дер-Линден.

- Иншульдиген зи? – услышанное мной обращение на пустынной площади явно адресовалось мне. Молодая девушка, с нетипично красивой внешностью для немки, обращалась ко мне по-немецки. Увидев мою нерешительность и явно небюргерскую внешность, она перешла на английский. Этим языком я владею достаточно хорошо, чтобы начать непринужденную беседу с представительницей прекрасного пола.

- Извините, - повторилась девушка, - Вы хорошо знаете эти места?

- Когда я знал здесь все, но сейчас не уверен, - ответил я.

Мой ответ явно ее заинтриговал.

- Когда-то – это когда? – я ее уже интересовал больше, чем местность.

- Двадцать четыре года тому назад, мой отец служил здесь.

- Вы русский? – его интерес становился еще больше.

- Да. А вы – немка?

- Я немка, но я живу с родителями в Кейптауне. Моя бабушка живет во Франкфурте.

- На Майне, полагаю, - уточнил я, пояснив, что есть еще один Франкфурт, правда, очень маленький и на Одере.

- Да, конечно, на Майне – ответила она – я никогда не была в Берлине и вообще в восточной части Германии. Мне стало интересно – вот решила съездить.

- А я никогда не был в Западной Германии, но не спешу туда. Мне сейчас больше интересны места, связанные с моим детством.

- Это здесь, в Берлине?

- В больше части, нет. Недалеко отсюда есть местечко Олимпишенсдрф, где когда-то, в 1938-году проходили Олимпийские игры и еще город Потсдам – вот цель моих стремлений на сегодня.

- Наверное, там интересно, совсем по-восточному? – мечтательно спросила девушка.

- Да, там есть знаменитый мост Глинике, где обменивали шпионов, - я подливал интереса своей собеседнице, - Впрочем, можешь составить мне компанию, я покажу тебе… Если честно, я не знаю, что я тебе покажу, потому что не знаю, что там осталось.

- Это удобно, я бы с удовольствием, - она оживилась.

- Неудобства мне это точно не причинит, а удовольствие – точно доставит. Но есть проблема. Надо арендовать автомобиль.

- На центральном вокзале есть большой пункт проката – здесь недалеко, - посоветовала моя спутница.

В моем, Восточном Берлине, центральной была станция Берлин Остбанхофф. Военный эшелон, следовавший до столицы ГСВГ Вюнсдорф, делал там короткую остановку. Немцы удивленно разглядывали вагоны дальнего следования советских поездов – для них в диковинку было увидеть вагоны со спальными местами, в которых можно ехать много дней. Путь на поезде по ГДР с севера юг занимал девять часов, с запад на восток – четыре часа: поэтому таких поездов в Германии не было.

Стена пала, Берлин объединился. И городская электричка, миновав станцию Фридрихшрассе, пошла дальше. Раньше дальше была граница. Но теперь дальше был Гроссбанхофф – центральный железнодорожный узел Берлина, где железнодорожные пути пересекаются на нескольких этажах громадного здания.

Мы без труда нашли пункт проката и получили автомобиль, снабженный навигатором. Еще немного, и мы уже двигались по Западной части Берлина в направлении Гамбургского шоссе. Навигатор работал на немецком языке. Моника – так звали мою спутницу – выполняла роль штурмана, переводя электронные немецкие изречения навигатора. Я удивленно смотрел по сторонам. Для мня было очень необычно совершать поездку по Западной части Берлина. Когда-то это было невозможно. Наконец, мы увидели арку из того, что когда-то называлось Берлинской стеной. За стеной начиналось Гамбургское шоссе. Я увидел таблицу со знакомым названием – Штаакен. Когда-то здесь был пункт пропуска в Западный Берлин, через который совершались транзитные поездки в ФРГ. Гамбургское шоссе – это была тоненькая дорожная ниточка, соединяющая Западный Берлин с автобаном. Далее, путь лежал в Гамбург. Но нам так далеко было не нужно. Сразу за Штаакеном находится еще одна деревня – Дальгов. Там когда-то был гарнизон советских войск, но небольшой. Гамбургское шоссе за двадцать четыре года претерпело существенную модернизацию, и я боялся пропустить поворот на Эльсталь. Здесь в Эльстале двадцать четыре года назад находились основные воинские части 35-й мотострелковой дивизии и 67-я зенитно-ракетная бригада, в расположение которой лежал наш путь. Поворотов, тем временем, было много. Я догадался, что на этих поворотах когда-то были контрольно-пропускные пункты частей. Я повернул в один из них, не понимая, где оказался. Сначала, я полагал, что это начало того места, которое когда-то называлось Олимпия. Но после, я догадался: я повернул там, где когда-то находился контрольно-пропускной пункт 83-го мотострелкового полка. От боксов, где когда-то стояла грозная военная техника почти ничего не осталось. Тренировочные полосы препятствий также не сохранились. Такие изменения делали практически невозможным мое ориентирование на местности. Мне начинало становится не по себе из-за того, что я не смогу показать Монике обещанного. Впрочем, я предупредил ее, что не знаю, что осталось от моего мира.

- Я немного заблудился, - досадливо сказал.

- Насколько я знаю, все немцы ориентируются от центра населенного пункта, где должна быть кирха.

- В ЮАР не так. Там ведь много немцев живет? – мне тоже было интересно.

- Да. Немцев там много. Но мы не такие. Совсем другие – и жизнь там другая.

Мы направились в центр Эльсталя. Найти кирху труда не составило. Действительно, дальше стало ориентироваться легче. Я нашел поворот, где когда-то был КПП зенитно-ракетной бригады. Белого забора уже давно не было. Сразу за местом, где когда-то был КПП, как и прежде стояли два дома, где когда-то жили семьи младшего офицерского состава и прапорщиков. Теперь их перестроили в таунхаусы. Миновав их, я направил машину в центр бывшей воинской части, где когда-то была солдатская столовая и военторг. В здании бывшего военторга был магазин, а столовую снесли – на ее месте стояли коттеджи. Я рассказывал Монике, как тут было раньше. Сразу за местом где когда-то была столовая должно было быть здание моей школы. Но школу тоже снесли. На ее месте закладывались фундаменты новых коттеджей. Я нашел место парковки, и мы продолжили экскурсию по советскому прошлому в пешем порядке.

- А что за часть тут стояла? – спросила Моника.

- Раньше над нами был воздушный коридор, соединявший Западный Берлин с остальным миром. Здесь стояла зенитно-ракетная бригада, которая, в случае начала войны, должна была закрыть этот коридор.

- Как закрыть? – удивилась Моника.

- Просто, - ответил я, - сбивать все, что там летает.

- Как? Пассажирские лайнеры? Это так, как вы когда-то сбили корейский боинг?

- Именно так! – мой ответ прозвучал уверенно и жестко, что не оставил у Моники сомнений, что случись подобное сегодня, я бы сделал тоже самое.

- Ужас! – воскликнула она.

- Война – всегда ужас, - спокойно сказал я.

Вскоре наши усилия были вознаграждены. Казармы бригады стояли на месте, также переделанные в таунхаусы. Когда-то совсем давно, в этих казармах жили солдаты вермахта. Затем, в них въехали советские войны. Сразу за казармами, чуть поодаль стояло неприметное здание. Именно оно особенно привлекло мое внимание.

- Здесь было местное КГБ, тут работал мой отец, - пояснил я.

- Твой отец служил в КГБ?

- Да, он был тут главным.

Я шел и, рассказывая, увлеченно размахивал руками, чем привлекал внимание местных. Мы общались на английском. Одна женщина подошла к Монике и о чем-то перекинулась с ней парой фраз.

- Что она хотела? – спросил я.

- Она сказала, что русские сюда приезжают часто, ходят по старым местам. Она удивлена, что мы говорим по-английски. Я объяснила, ты сын бывшего начальника местного КГБ. Она очень удивилась, так как не знала, что в этом доме находилось КГБ.

Вскоре, выяснилось, что местные тоже не совсем немцы. Городок отдан на заселение эмигрантов. Большинство из них – выходцы из Турции. Они сами не знали, где живут. Я увлеченно рассказывал, что здесь во времена рейха был завод Фокервульф, где производились боевые самолеты. Практически подо всем гарнизоном располагался затопленный подземный завод. Местным становилось понятно, почему при строительстве им не разрешали делать подвалы.

Я решил проделать путь, которым мой отец шел с работы домой в надежде найти свой дом. Путь этот был недолгим и проходил мимо одного сохранившегося здания. В этом здании когда-то жил сам Геринг, шеф нацистского люфтваффе. В мое время там жили две семьи: командира бригады и начальника политотдела. Я долго не мог изъяснить ни на английском, ни на немецком, кто такой начальник политотдела, произнося слово «комиссар». Моника до конца так не и поняла, что это за странная и важная личность такая в Советской армии.

К сожалению, дома, в котором жили семьи начальника особого отдела КГБ и заместителя командира бригады уже не существовало. Я с удивлением ходил по поляне, которая даже следов его не сохранила. За двадцать четыре года, природа стерла многие упоминания о человеческих творениях. Говорят, ученые установили, что, если вдруг в один момент люди исчезнут, природе достаточно трехсот лет, чтобы от того, что люди создавали тысячелетиями, не осталось и следа.  Сейчас я это наблюдал воочию.

Монике было интересно. Мы не заметили, как время приблизилось к обеду. Решено было отобедать в Потсдаме. Это недалеко. Через полчаса, мы сидели в кафе на Бранденбургерштрассе, которую русские когда-то именовали «торговые ряды». Мы предпочли наружную веранду. Кушали традиционные немецкие сардельки. Уличные музыканты, получив от меня пять евро, каким-то образом почувствовали мое русское происхождение и заиграли Катюшу. Думаю, вряд ли они понимали, что означает эта музыка, как для русских, так и для немцев.

В центре Потсдам совсем не изменился и сохранил колорит старой Германии. Он даже стал еще спокойней и более умиротворенный.

Я показал Монике знаменитый мост Глинике. Когда-то на этом мосту было море колючей проволоки и автоматчиков. Этот мост был символом холодной войны. Именно здесь обменяли сбитого над Екатеринбургом Паульса на разведчика, назвавшегося Абелем.

День клонился к вечеру. Почти ночью с Гроссбанхофа отходил поезд во Франкфурт, который должен был увезти Монику к бабушке.

До поезда оставался час, мы бродили по Гроссбанхоффу.

- Я не все рассказала, - вдруг сказала Моника, - в ЮАР принято, чтобы южноафриканские немки выходили замуж в немцев из Германии. Это считается хорошей партией и хорошей возможностью переехать в Европу.  Бабушка нашла мне партию.

- Удачная партия? – осведомился я.

Моника промолчала.

Уже садясь на поезд, она сказала:

- Наверное, нет. Мы южноафриканцы уже далеки от немцев. Я поняла, что русские нам ближе.

- Не спеши с выводами, - сухо парировал я.

Моника внезапно бросилась ко мне и поцеловала меня в губы. Страстный поцелуй длился недолго: поезд тронулся и увез Монику во Франкфурт.

Навсегда…