-9
1878
Тип публикации: Публикация

./u/ed/dd/prose/24304/text/rukopis-vedma-tom-1-docheri-lesa.doc (1.18 Мб)

 

18+      Темное фэнтези

 

 

 

 

 РОМАН АЛЕКСАНДРА СМОЛИНА

  ВЕДЬМА

  ДОЧЕРИ ЛЕСА                              

 

   ТОМ I                       

    ПРОЛОГ

 

Действия книги разворачиваются на границах королевства Белогория в графстве Воронье гнездо, где уже несколько лет продолжаются ожесточенные стычки с соседним королевством Далия, за важнейший стратегический пункт город Рудный. Далийские солдаты с соседних земель постоянно совершают набеги на эту территорию, желая раз и навсегда захватить неисчерпаемые запасы угля в самых больших каменоломнях соседей.

      Шел 1212 год. Хмурая осень.

По грязной дороге поскрипывая круглыми цельными колесами ехала телега запряженная гнедой лошадью. Животное плелось, устало передвигая ноги. Сонный мордатый извозчик вез крестьян на рынок и еду в город для обмена на уголь. В ту пору свою деревню как раз отбили белогорцы и установили на границе кордон. Телегу сопровождал патруль стражников в количестве десяти человек. Они шли в белых туниках поверх доспехов с гербами красного солнца на груди, в куполообразных шлемах с наконечниками от стрел на макушках. Их суровые лица украшали светлые бороды, подчеркивающие национальную принадлежность воинов к своей стране.

 Только повозке этой не суждено было доехать до места. Из леса, стоявшего по правую руку, тайно-проникшие лазутчики далийского гарнизона, открыли лучный огонь и перебили всех людей сидевших в телеге. Крестьяне стали падать на землю сраженные стрелами как колоски пшеницы, попавшие под косу. Метким выстрелом вражеский лучник пробил стрелой горло извозчика, да так еще метко попал, что аж мясом вырвало, с кровью так — как из-под крана хлынула тому на рубаху. Извозчик схватился за шею рукой и понял, что потерял кадык. Кровь потекла через его пальцы побиваемые дрожью. Захлебнулся извозчик — рухнул под копыта взволнованной лошади заглушаемый криками нападавших. Кобыла протяжно заржала и стала бить копытом.

— Засада!!! — закричали горцы, выхватывая мечи из железных ножен.

Из леса в большом количестве на них выбежали оранжевые далийские мечники вооруженные полуторными саблями заточенными как бритва. Их смуглые лица скрывались за черными платками-масками. На их фоне белки глаз южан казались особенно белыми. Подбадривая себя боевым кличем, они стремительно атаковали обоз.

И разразился бой.

Солдаты бились отчаянно и отважно.  Звенела сталь, лилась ручьями кровь. Стали появляться первые убитые. Они лицами падали в грязь колеи и оставались лежать там бездушным прахом, ветер уносил их стоны больше походившие на предсмертные вздохи. Но грянул гром! Неведомая черная сила стала утаскивать далийских лучников сидевших поодаль в лесу в неизвестном направлении и разрывать их на части.

Пронзительные крики великого отчаяния сотрясли окрестность.

И все солдаты остановились в недоумении. На лица их упала тень тревоги, застывая страхом  — заставляя зрачки расширяться, а прожилки лопаться.

Из тьмы деревьев вышла старая женщина в лохмотьях. Она была довольно высокой, с растрепанными седыми волосами, желтыми гнилыми зубами, в сером тряпье. В руках старуха сжимала деревянный посох, больше напоминающий клюку. Ее мрачное выражение лица не сулило ничего хорошего.

— Грета! — с ужасом произнес один из солдат Белогории и перекрестился.

Не успели его слова сорваться с уст, как поле боя окутал по кругу черный туман. Из глаз далийских воинов потекла кровь. Они стали падать на колени и в криках хвататься за лица. Она лилась с их ноздрей и ушей, тонкими струями обнимая пальцы. А вскоре глаза их и вовсе вытекли, а из глазниц стали выползать черные жуки.

В воздухе послышался таинственный гул. Под ногами старухи появился расчерченный символами круг. В кругу красовалась звезда с козлиной головой.

Она полыхнула подобно белому пламени и загорелась, не причиняя ведьме вреда.

Прямо из старухи у всех на глазах вышел большой черный рыцарь, в латах, сотрясая землю своими шагами. Вскрикнул кто-то! Попятился...

 Из смотровой щели его ведрообразного шлема смотрели красные глаза, а за спиной развивался черный потрепанный плащ. Рыцарь тьмы стал приближаться к воинам, надвигаясь на них как крутая скала. Застыли они... будто замерли в ожидании чего-то плохого. А рыцарь все наступал. Из-под его забрала вылетали клубы пара.  В руках он сжимал кистень. На его латах высветились красные надписи на латыни и проступили, оставаясь пылать неразличимым манускриптом.

Вражеские солдаты оцепенели от ужаса.

Темный рыцарь сжал руку в кулак, и все доспехи далийских воинов смялись подобно жестяным банкам, как если бы они оказались в его руке, пронзая мягкую плоть, блокируя тело в железном плену. На поле брани послышались дикие мужицкие крики вражеского отребья. Рыцарю ничего не стоило, разбить им головы рифленым тяжелым набалдашником грозного орудия. И все они были поражены.

Но неожиданно жестокую атмосферу кровопролитной расправы нарушил пронзительный крик младенца из повозки. Старуха медленно приблизилась к ней и осмотрела ее. Там в плетеной корзинке лежал младенец завернутый в белую ткань — девочка. Женщина взяла ее на руки и побрела обратно в лес.

— Повозку я заберу в качестве уплаты за ваши жизни, — сказала она, оторопевшим выжившим стражникам Белогории.

Темный рыцарь, взял коня под узда и повел его в лес вслед за старой женщиной.

Это была ведьма по имени Грета. Ее знавали в Рудном и очень боялись. Она жила в северной части леса в каменном поместье, принадлежавшем некогда банде разбойников. А до разбойников солдатскому гарнизону, для охраны леса от далийских лазутчиков.

В ту часть леса теперь солдаты старались не хаживать.

                                               *          *          *

Эх, нелегка жизнь в Вороньем гнезде на окраине мира! Местность здесь гористая и лесистая. Всюду леса, туманы да горы с зубастым оскалом.

А на границах враги уже точат свои мечи.

— А-а-ах!!! — лишь вскрикнул белогорский лучник сраженный стрелой.

(лязгнула сталь)

— Вперед горцы!!! За Белогорию!!! — Два войска столкнулись на мосту осыпаемые стрелами с обеих сторон. По ту сторону стоял вражеский форт, а по эту родная застава.

Границу королевства разделял глубокий овраг. Сраженные  воины падали на его дно, оставаясь лежать там костями. И никто не осмеливался их убрать. Потому что здесь ливнем работали лучники. И не одна из сторон не желала идти на компромисс.

Пока что далийцы не могли одолеть горцев на их земле — ибо силы были равны. Но кто знал, как долго могло продлиться кровавое противостояние? Два королевства разделяла разная религия. Одни были христианами, а другие единобожниками. Горцы верили в силу распятия, а далийцы поклонялись единому Богу-царю.

Но чем же так примечателен был клочок земли с одним единственным городом, затерянным среди густых лесов и гор для южных соседей? А этим самым городом и был.

В графстве Воронье гнездо стоял лишь один город Рудный. Он так назывался, потому что рядом с ним работали каменоломни обеспечивающие углем и рудой все королевство, где рабочие днями напролет добывали сырье, которое потом обозами переправляли вглубь страны. Настоящая кладезь полезных ископаемых.

Помимо города на востоке за лесом стояла одна единственная деревня лесорубов, которая время от времени переходила из рук в руки. Земли здесь были гиблые — неживые. Все только леса да горы — дремучий вход в страну Белогорию.

 

 ГЛАВА 1 ЛЕСНЫЕ ДОЧЕРИ

 

                                                             1

Во тьме подвала к трем столбам были привязаны три обнаженные девушки — рыжеволосая, темноволосая и светловолосая. Их молодые тела извивались, пытаясь высвободиться - словно не девушками они были, а мухами пойманными пауком в старом мрачном чулане. А веревки-путы были не веревками вовсе, а тугой паутиной надежно сковывающей движения. Старуха-ведьма стояла рядом с ними в магическом круге охваченная огнем. Воздух был липким от напряжения - жарким и даже удушливым. Ее глаза хладнокровно сверлили столбы с добычей, сверкали в темноте желтым фосфорицирующим светом.

 Во мгле блеснул заточенный острый ритуальный ножик. Его изогнутое черное лезвие со звоном рассекло воздух. Ведьма приблизилась к светловолосой девушке и вонзила голодное лезвие в нежную плоть ее живота. И девушка вскрикнула, широко раскрыв ротик, глаза ее при этом расширились и из них быстро стала утекать жизнь, заставляя угаснуть прекрасный девичий взор. С уст тонкой струйкой потекла кровь, веки медленно укрыли глаза, и голова опустилась на грудь.

Следующей стала темноволоска. Ее постигла та же скоропостижная участь. А когда очередь дошла до рыженькой — колдунья вдруг сказала:

— Не бойся дитя мое! Тебя эта участь не коснется, — голос ведьмы был исполнен злобы, но в то же время печали. А потом она громко засмеялась.

— Мама? Мамочка! — кликала ведьму рыжая. Но старуха пропала - исчезла растворившись в воздухе оставляя от себя облако пыли, и девушку охватило беспощадное пламя огня, пожирающее ее плоть своими клыками. Вокруг слышался смех невидимой толпы, изрыгающей хохот. Рыжая громко кричала, чувствуя, как горят ее волосы, как едкий дым заполняет грудь, рот и нос, но ничего не могла поделать — руки и ноги были надежно привязаны к столбу.

Глубокий надрывистый вздох разразил тишину темной комнаты. Из-за закрытых ставен прорывалась полоска белеющего света. На старой кровати проснулась маленькая рыжеволосая девочка. Она еще долго не могла придти в себя после ночного кошмара.

                                                           2

В глухом лесу, за стенами одинокого мрачного поместья слышались звонкие детские голоса. Спасенная из повозки девочка подросла. Помимо нее в доме было еще две девчонки. Грета сказала, что они теперь сестры и должны держаться вместе. Старуха дала им странные имена, но они были странными только для простых людей.

Первую девочку, ту самую, которую старуха нашла в повозке, теперь звали Веда. Веда была темноволосой и сероглазой. У нее был аккуратный носик и алые губы. Обычно она вела себя спокойно, но умудрялась постоянно влипать в неприятности.

 Другую дочерь, ведьма нашла уже взросленькой посреди леса — испуганную и грязную. Ее родители сгинули в лапах неизвестного чудовища, неосторожно отправившись в лес за грибами — теперь ее звали Ворожбой. Она была светловолосой с голубыми глазами, пухлыми губами. Ее взгляд был всегда сердитым, а брови хмурыми. Она была не худой и не толстой. Взбитая девчонка при теле с круглым лицом. Девочка во всем слушала мать и среди сестер была самой занудой. Ей нравилось всех поучать, и она никогда не любила уступать сестрам.

И третью дочь Грета нарекла Проклятием. Огненно-рыженькая и самая славная из них. Ее зеленые глаза были настолько красивыми насколько и глубокими, в них можно было утонуть с головой. Зеленоглазка — так ее иногда называла Веда. Зеленоглазка была трусливой от рождения. Ей всюду мерещилась опасность. Но иногда она отдавалась этому чувству целиком и пропадала из дома...

Сестры шутливо дразнили ее Рыжиком. Она не любила это прозвище.

Девочки все время проводили вместе. Им строго-настрого запрещалось приближаться к городу или деревне. Зато весь лес был в их полном распоряжении. Где они играли днями напролет. Грета только запрещала бегать глубоко на восток. Там в чащобе можно было наткнуться на отряд далийцев или даже повстречать лешего.

У всех сестер погибли родители, и им всем было по шесть лет. Возможно, старуха подбирала их по каким-то ведомым только ей причинам. Но вместе, в этом году, девочки  образовывали знаменитое число зверя — 666.

Для защиты своих дочерей от нечистой силы, которая водилась в лесу в изобилии, Грета изготовила специальные защитные медальоны. Они выглядели как абсолютно круглые плоские камешки черного цвета размером с большую монету. На камешках было выгравировано всего одно слово "Protegat" что в переводе означало "Щит". Камни Грета велела повесить на шею, используя простые веревочки. В случае беды они могли на какое-то время полностью защитить их от опасности, только вот действие их было кратковременным. Но этого было достаточно, чтобы в случае беды убежать.

Девочки были всегда серьезными, мало улыбались, говорили тихо в присутствии Гретты. С такой мачехой им приходилось несладко. Она наказывала их по любому поводу и зачастую очень сурово. Старуха нередко проявляла жестокость и по натуре была холодной, неумолимой, безжалостной...  но в большинстве случаев — справедливой.

                                                           ***

— Где ты нашла мертвого дятла, Проклятие? — Веда, одетая в серенькое тряпье напоминающее платье с накидкой приблизилась к сестре, чтобы осмотреть ее находку.  Она внимательно изучила красочное оперение птицы, легонько поглаживая ее по крылу.

— Я нашла его за старым дубом... Должно быть, он умер от старости, — ответила Проклятие голосом, в котором напрочь отсутствовали эмоции. Сестра была одета в такое же подобие тряпок, что и Веда, только на вид они были более темными — пропитанные землей и сажей.

— Пойдем, поиграем в лес? — предложила Веда.

— Не могу — Грета велела мне перебрать весь горох, — настойчиво как бы обидчиво ответила Проклятие.

—Маменька все еще сердится на тебя, за то, что ты близко подходила к городу?

— Она сказала, что в городе с меня спустят шкуру живьем. Пригрозила, что в следующий раз заставит меня стоять на горохе всю ночь, если я еще раз подойду к городу ближе, чем на пять верст (1 верста = 1,06 км), — теперь голос Проклятия был преисполнен печали.

— Тогда я поиграю с Ворожбой, — решила Веда. — Она пошла к ручью за водой.

— Постой, я хочу пойти с тобой, сестра.

— Милая сестренка я очень хочу, чтобы ты пошла со мной, но как же маменька?

—Я боюсь оставаться с ней наедине. Позже займусь горохом.

— Но ведь она рассердится!

— Ерунда! — Зеленоглазка вскинула голову так, что ее огненные волосы встрепенулись. — Я боюсь, что увидев меня без дела она обязательно заставит меня работать. И если уж получать наказание, то только когда вы рядом...

— Трусишка, тебе не стоит так бояться маменьку, — с усмешкой в глазах сказала Веда. Она сейчас стояла подбоченившись и смотрела в упор, при этом переминаясь с пяточек на носочки, и делала так до тех пор, пока Проклятие не схватила ее за плечи и не остановила.

— Она меня пугает, сестра. Я ее боюсь. Ничего не могу с собой поделать. — Сегодня утром мне приснился кошмарный сон — в нем маменька зарезала вас с сестрой как парасят, только там вы были уже взрослыми, а меня... — девочка всхлипнула, — а меня просто сожгли на костре. Я так испугалась когда проснулась. Мама сказала во сне, что меня ждет другая участь, и я почувствовала огонь... понимаешь Веда? — Он жег меня! (всхлипнула)

— Сестренка, это был просто сон. Забудь его. Если ты так боишься трусишка, то можешь пойти со мной. — Веда обняла Проклятие, схватила ее за ручку и увлекла за собой к ручью, чтобы разыскать там Ворожбу.

                                                           3

В лесу было спокойно и тихо — даже слишком тихо для этого времени года. Погода стояла по-осеннему хмурая. Многие лиственные деревья уже пожелтели, и только вечнозеленые сосны стояли невозмутимо в своем привычном наряде. Дул легкий ветер. Шуршала листва. С хвойных деревьев сыпались шишки, с иных — каштаны и желуди.

Веда с Проклятием нашли Ворожбу у ручья. Она стояла на пригорке и куда-то смотрела вдаль. Девочки поравнялись с сестрой, чтобы выяснить, в чем же там дело, и тут же увидели светловолосого мальчика. Должно быть, он прибежал из города поиграть в лесу. С виду ухоженный - чистый ребенок, одетый в мешковатую теплую одежду с капюшоном. Дети долго смотрели друг на друга, молчали, не произнося ни звука.

— Вы лесные дочери, так? — первым заговорил мальчишка.

— Не отвечайте ему, маменька будет ругать, — строго сказала Ворожба. Ее голос в полумраке деревьев казался каким-то таинственным, а так как девочки стояли на возвышенности то он и вовсе напоминал эхо.

Сестры создавали впечатление мрачных детей — эдаких дикарят. Парень держался настороже, его колени были слегка согнутыми, будто бы он только наткнулся на них и размышлял об отступлении. Немного погодя он все же выдавил из себя предложение:

— Не бойтесь, я вас не выдам, — смотрел он на них как завороженный. — Давайте поиграем?! У меня есть соломенная лошадка. — Протянул девочкам палку с головой от тряпичной лошади. Белая голова игрушки выглядела слегка потертой.

Первой решилась подойти Проклятие. Она из сестер была самой непослушной и если Веда умела находить неприятности, то Зеленоглазка умудрялась находить их вдвойне. За что частенько получала нагоняй от матери и за что очень ее боялась. Вдобавок к этому Проклятие всегда вела себя странно. Она постоянно о чем-то думала, витала в облаках, ее прекрасные глаза часто застывали на месте, да и манера разговора у нее была особенной. Иногда Рыжик напоминала русалку. Словно была не от мира сего.

— Сестра вернись! Грета будет очень зла, — предупредила Ворожба.

Но Проклятие ее не слушала. Она пристально смотрела на мальчика своими глубокими зелеными глазами. А немного погодя все-таки решилась и приняла от него лошадку, взамен протянув дохлого дятла

— Ух ты-ы-ы, настоящий? — мальчик раскрыл рот от удивления.

— Да, настоящий, — не выражая никаких эмоций, ответила Проклятие. Она продолжала смотреть на него в упор. Складывалось впечатление, что девочка хочет его потрогать, изучить, ощупать — словно проверить, живой ли он или плод детского воображения — фантазия?

— Рыжик, вернись сейчас же! — не унималась сестра.

— Не называй меня Рыжиком, зануда! — возразила Проклятие, не оборачиваясь.

Рядом с Ворожбой безмолвно стояла Веда. Ей было интересно смотреть на городского мальчишку и тоже хотелось ей подойти, но не решалась она... наверно не потому что боялась, скорее в этот раз она решила прислушаться к мнению зануды-сестры.

— Га-а-анс!!! Ганс, где ты?! — послышался мужицкий крик издалека.

— Это мой отец, — улыбнулся мальчик.

— Если про нас расскажешь, мы тебя убьем, — пригрозила Проклятие, не отводя от него взгляда. — А сейчас уходи! — Девочка толкнула его в плечо, давая понять, что он больше не может оставаться с ними.

— Хорошо... Я никому о вас не расскажу. Могу я вас снова увидеть здесь? — Ганс с надеждой посмотрел через плечо, слегка прищурив глаз.

— Нет, — ответила, до этого молчавшая Веда. Ее серый взгляд был холоднее ночи.

— Мать запрещает нам играть с городскими детьми. Так что убирайся из нашего леса, — добавила хмурая Ворожба. У нее всегда был прескверный характер.

На этом дети распрощались.

Проклятие еще долго смотрела вслед убегающему мальчишке.

 Девочки все свое время проводили в лесу одни, так что увидеть других детей для них было настоящим чудом.

— Правда он милый? — Рыжик нежно обняла лошадку переминая детскими пальчиками у основания головы, но ее холодное прекрасное личико не изменилось. Обычно в таких случаях дети улыбались, но только не Проклятие.

— Ничего милого в этом вонючем мальчишке нет, — с равнодушием и отвращением ответила Ворожба, а затем сплюнула наземь.

— Сестры, нам пора возвращаться. Пока Грета ничего не узнала, — забеспокоилась Веда. — Ей-то вороны мигом доложат.

В глазах Проклятия блеснула искра заинтересованности. Она спросила не сдерживая любопытства и даже немного улыбнулась, но эта улыбка была похожа на улыбку хищника, готов поклясться что в этот момент ее зеленые глаза осветились:

— Когда она нас научит говорить с птицами? — Проклятие, любовалась новой игрушкой, словно какой-то драгоценностью. Она бережно обняла ее и представила, как будет катать своих кукол вокруг поместья. Или скакать самой между ветвистых лип.

— Скоро,  — ответила Веда. — Скоро наши жизни изменятся.

— Бежим! — скомандовала Ворожба, и девочки вместе побежали домой.           

                                                           4

Но возвращение было нерадостным.

— Где ты это взяла?! — Грета схватила Проклятие за руку и грубо вырвала игрушечную лошадку. Она швырнула ее в печь, а затем звонко ударила по щеке виноватую дочь.

В воздухе запахло жжеными тряпками.

— Простите маменька, — сквозь слезы оправдывалась Рыжик.

Другие сестры стояли, потупив глаза.

— Я велела тебе перебрать горох, но раз ты такая самостоятельная, то вместо этого будешь на нем стоять! До самой ночи! Марш!

Рыжик послушно пошла в кладовую, прижав обе руки по швам, зачерпнула из мешка ковш гороха, высыпала в угол и встала на него коленями. Горошины тотчас впились в нежную кожу чашечек. Из чулана послышались ее жалобные всхлипы.

— А вы живо принимайтесь за уборку! И если я еще раз узнаю, что вы общались с городскими детьми, то увидите мою злобу. — Грета ругалась, все время повышая интонацию голоса. Если старуха расходилась, то даже дом съеживался от страха.

— Вы должны избегать людей всеми силами! Они вам не друзья!!! — кричала старуха, так, что мыши прижимали хвосты под полами. — Они наши враги! Есть только я и сестры! Еще есть звери да птицы! Это все с кем вам дозволенно общаться. Ясно?!

— Да маменька, прости нас, — в один голос ответили две сестры, опасаясь расправы. Строгий нрав мачехи не давал девочкам спуску ни на минуту. Они жили в большом двухэтажном каменном поместье, больше походившем на маленький форт из-за четырех декоративных башенок по углам черепично-оранжевой треугольной крыши. Точнее оранжевой она была раньше — сейчас же ее покрывал зеленоватый мох — от частых дождей в лесу было влажно.

Снаружи все здание было обмазано бетоном. Каменные окна имели деревянные ставни обитые железом. Здание снаружи было славно защищено от пожара, поэтому факелы разъяренных крестьян в случае чего, дому ведьмы были не страшны. Чего нельзя было сказать о самом лесе. Но дурная слава колдуньи служила надежной охраной.

Грета как-то рассказывала девочкам, что спустилась в лес с северных гор. Будто там за горами есть другая земля — королевство Вария. Но она ничего о нем не рассказывала. Зато рассказала, что раньше в этом доме обитали бандиты и что теперь они кормят червей в сырой земле. Грета была очень могущественной. Даже девочки не знали, сколько ей лет.

Длинный первый этаж вмещал в себя целых три просторных комнаты и несколько кладовых забитых инвентарем и припасами. Внизу был подвал, куда Грета запрещала спускаться под страхом смерти. На втором этаже располагались маленькие комнаты девочек — у каждой своя отдельная — одна следом за другой в ряд. Грета запирала их на ночь ключом, а сама спускалась в подвал и до утра оттуда не выходила.

Так было и в эту ночь. Немного поразмыслив, старуха решила освободить Проклятие от наказания, чтобы та не подслушивала и случайно не влезла в подвал.

— Убирайся в комнату! — прозвучали слова милости изо рта старой карги.

Девочки спешно побежали наверх, а когда Грета догнала их, стоная и охая от старости, то заперла надежно каждую дверь.

— Пусть вам не снятся кошмары, — устало проворчала старуха, запирая последнюю дверь. Она сухо прокашляла и побрела по ступенькам вниз пока ее шаги не стихли, и не послышался скрип отпираемого люка в подвал.

Чтобы не бояться темноты девочки  говорили друг с другом через мышиные норы в стенах меж комнатами. Для этого им приходилось становиться на четвереньки и наклоняться к самому полу. Из нор дурно пахло прелостью и пометом, но это был единственный способ общения дочерей после полуночи.

— Веда, мне страшно, — шептала Проклятие через дырочку.

— Не бойся Рыжик, мы с тобой рядом, просто стена разделяет нас, но мы рядом. Ты приложи руку к стене, и я приложу свою, тогда мы сможем объединиться.

Рыжая девочка приложила ладошку к стене.

— Чувствуешь? — прошептала Веда.

Стена словно осветилась в воображении сестер и стала теплой, а потом будто растворилась и девочки ощутили друг друга ладонями.

—Да... чувствую, — ответила Проклятие затаив дыхание. Она вплотную прижалась к стене, ощущая теперь ее действительный каменистый холод. Девочка почувствовала запах камня. На душе стало спокойней. Обычно она больше всех боялась темноты. Ей трудней остальных сестер жилось в мрачном лесу. Проклятие говорила им по секрету, что когда вырастет, мечтает убежать далеко-далеко, повидать мир, города и чужие земли — в душе Рыжик была мечтательницей. Но сестры ее отговаривали. Они боялась, что покидать родной лес слишком опасно.

— Тебе больно родная? — спросила Веда жалея сестру.

— Щека горит как сковорода... — прошептала Проклятие.

Но их разговор прервал пронзительный крик Ворожбы.

— Что такое сестра?! — кинулась к стене Проклятие.

— Здесь домовик! Он обижает меня.

— Домовик? О пресвятые отцы!  Что же делать?

— Помоги мне Зеленоглазка! — кричала Ворожба.

— Приложи руку к стене, и я приложу свою, тогда тебе страшно не будет, — дрожащим голосом проговорила Проклятие.  — Меня так научила Веда!

— Приложила, но он не уходит! Страшный какой — косматый весь, шерстью поросший. Мамочки!

— Проклятие!!! Передай Ворожбе, чтобы ложилась спать! — пыталась через свою комнату докричаться Веда. На втором этаже царил жуткий шум. Девочки так кричали, что если б Грета не была занята в своем подвале, то обязательно поставила бы их всех на горох. Но для таких случаев в доме и жил домовой. Это Грета его к ним специально подсылала, чтобы за порядком следил...

— Успокойтесь девочки! Если спать ляжете — он отстанет! — пыталась вразумить их Веда, ведь она знала, зачем приходит домовой.

Стоило ей это сказать, как домовик через мышиные норы проскочил прямо к ней. Выскочил, весь такой: ногами стучит, руками машет, так и грозится поколотить. Но слов его не слышно — словно немой. Рот раскрывает, а слов нет. Мохнатый такой, низенький с локоток ростом, в муке весь и в мышином помете. Вот только Веда его не боялась.

Даже попыталась с ним подружиться.

— Не серчай дедушка домовик. Мы с сестрами сию минуту спать ляжем. Вот возьми себе за беспокойство. Я у Греты стащила из гостинцев деревенских. — Ведочка протянула домашнему духу кусочек сахара. Домовик подношение принял, но пальцем все равно погрозил. На этом сестры легли в кровати.

Иногда отчаявшиеся крестьяне обращались к Грете за помощью. Она кого-то лечила, а кому-то специально вредила, чтобы дары несли и боялись. За счет этих подношений они и жили в глухом лесу. А что-то собирали сами.

— Доброй ночи Веточка, — постучала в стену Проклятие.

— И тебе Рыжик, — постучала Веда в ответ.

— И тебе Варечка!

— И вам сестры, — ответила Ворожба.

 

 ГЛАВА 2 ТАК СТАНОВЯТСЯ ВЕДЬМАМИ

 

                                                           1

31 октября 1218 года

Хмурое утро занялось под окнами, за которыми лежал влажный осенний лес, будто в глубокой дреме. Казалось, в нем нет никого, кроме высоких деревьев. Да и кто бы осмелился в такую пору туда ходить? Зверья нынче много всякого развелось, да чудищ чащобных не меньше первых. Редкий грибник или охотник отваживался ступить в это царство мха и листьев с приходом холодов.

 Грета собрала сестер на первом этаже дома и объявила, что сегодня очень важный день в их жизни. Она сказала, что наступает праздник Белиала Бледного, а так как им исполнилось по шесть лет, то они обязаны пройти обряд посвящения.

"Ночь — в которую девочка становиться ведьмой".

Грета велела им приготовиться. День обещал быть длинным.

Веда расчесывала свои волосы, когда заметила, как Проклятие задумчиво рассматривает интерьер дома. Он хоть снаружи и походил на поместье какого-нибудь вампира-отшельника своею мрачностью — да так было и надо — положено ведьме жить в мрачном доме — чтобы крестьяне десятой дорогой обходили — зато изнутри хоромы были довольно уютными. Стены комнат покрывала побелка. В углу кухни стояла большая каменная белая печь, с дымоходом и отделением для горшков. На стенах висели прибитые посудные шкафчики, где аккуратно лежали деревянные миски и чашки, а так же ложки расписанные узорами. Полы в доме были устланы старыми, но вполне пригодными досками, выкрашенными бурой краской. На стенах висели травы, полотенчики. Вся мебель была из дубового дерева. Широкий стол в обеденной комнате покрывала белая скатерть, над ним висела потускневшая  от времени картина с черным котом в сапогах и шляпе. Стояли стулья с резными замысловатыми спинками.

В доме постоянно пахло травами.

 Все это досталось Грете от прежних хозяев, которые хотели превратить свое лесное укрепление в настоящие хоромы, но к их несчастью дом приглянулся ведьме.

                                                            2

— Вы все росли под моим крылом и были избранны мной для того чтобы стать ведьмами. — Сухой язык темной бабы с хрипотцой дергался в обвисшем старом горле. — Когда вы пройдете обряд посвящения, то получите волшебную силу. Вы же хотите научиться колдовать? — хриплым манящим голосом спросила старуха. Сегодня она была одета в черное бархатистое платье с широкими рукавами и бахромой. Будто специально вырядилась для обряда. Ее полуслепые глаза по вороньему бегали — зыркали приподнимая седые растрепанные брови. Времнами Грета смотрела только одним глазом, при этом поворачиваясь к девочкам правой или левой щекой. Такую привычку старуха имела благодаря частым превращениям в лесных птиц.

Ведьма не только умела говорить с воронами, но и обращаться в любую из них.

— Да маменька, — в голос ответили девочки, склонив в покорстве головы.

— Хорошо, тогда начнем, — Грета хлопнула в ладоши.

Тут же в дверь робко постучали. Старуха вышла из дома. Девочки подбежали к дверям, чтобы подслушать разговор. Снаружи послышались глухие голоса:

— Вот баба Грета. Свежий свиной помет, как вы и просили. Благодарствую вам за снадобье! У моей матери прошли газы, и сон закрепчал. Вы меня прямо спасли.

—Полно Вита. Полно. Передай местным, если хотят помощи пусть обращаются через тебя. Нам к зиме с девочками не помешают припасы.

— Да, баба Грета, обязательно передам.

—  А сейчас иди, у нас много дел.

— Доброго вам здоровья с девочками. — Послышались удаляющиеся шаги.

Дверь распахнулась, и ведьма застукала дочерей за подслушиванием. Но она не стала их сыпать бранью, ибо Сегодня, она была в приподнятом расположении духа: такие праздники ведьмы особенно любили по той причине, что в эту самую ночь приходил "Он", о котором речь пойдет немного позднее. В руках Грета держала грязный мешок набитый наполовину свиными испражнениями.

— Прежде чем вы станете ведьмами, нужно избавиться от Божьих ангелов — ангелов охранителей. — Грета трясла мешком над головой демонстрируя свои гнилые пожелтевшие и местами выпавшие зубы. — Для этого есть довольно скверный ритуал. После ретуала на ваше второе плечо сядет грязный бес. Такой же как и на левом, только на правом. Такова цена за силу. Будучи ведьмами, вам многое предстоит пережить и, если будете меня слушать — останетесь живы и обретете силу.

— А с воронками сможем говорить? — спросила Проклятие неожиданно для себя, высоко приподняв брови. Она стояла в красном платьице с белыми рукавами. По лицам сестер пробежала тревога за неразумную сестру... да и сама Проклятие испугалась того что выпалила и перебила мать.

— И не только... — многозначительно ответила Грета. Сегодня она и впрямь была не по обыкновению терпеливой. Но в какой-то момент старуха все же забеспокоилась на свой счет и, повысив голос, решила прикрикнуть на трех сестер дабы утвердить свой авторитет: — С этой минуты вы беспрекословно слушаете, что я говорю. Кто станет перечить мне, лично придушу! Мне нужны дочери ночи, а не сопливые девки, боящиеся собственной тени. Настоящие колдуницы и если хоть одна из вас простоволосок запротивится, убью на месте. Ясно?! — прикрикнула мать.

— Да маменька, — робко ответили девочки.

— Я дала вам еду и кров, заменила родителей, теперь я желаю передать свое черное ремесло вам, чтобы спокойно помереть. — Ведьма скрестила пальцы на правой руке, сделала дугообразное движение перед собой и сплюнула на пол, но о значении этого жеста девчонки не знали. Он был таким мимолетным и незаметным что не нуждался во внимании. — А сейчас намажьтесь с ног до головы свиным салом, затем полностью измажьтесь пометом да хорошенько потрите — лично проверю каждую! Так белые пташки вас не приметят.

Девочки догадались, о каких пташках шла речь. Грета говорила про ангелов, которые от момента рождения были приставлены ко всем детям без исключения.

Сестры поспешили выполнить приказание матери, чтобы ее не злить. А для того чтобы не замарать хорошую одежду для ритуала им пришлось переодеться в самые старые рваные платья, которые у них только были.

— Ну и воняет же этот навоз, — Рыжик сморщила лицо и заткнула нос.

— Не упрямься! — одернула ее за руку Веда. — Слышала, что сказала маменька?! Хочешь смерти? — Веда по самое плечо сунула руку в мешок и достала оттуда большой шарик помета, чтобы обмазать им сестру. Мягкий комочек скользил по нежным белоснежным рукам Проклятия, оставляя за собой темные полосы и прескверный запах. — Остальное намажешь сама. — Теперь Веда взялась за себя.

Вскоре дело было сделано. Три дочери с ног до головы стояли обмазанные навозом. Сальный жир применялся для того чтобы помет не разъедал кожу и чтобы легче было размазывать фекалии. Между прочим, свиное говно было выбрано неслучайно. Свиньи у бесов считались, чуть ли не священными животными наравне с козлами, и даже превосходили последних на ступень. Многие демоны предпочитали именно парасячий облик, но были и приверженцы рогатых видов, такие как Белиал.

Запах в доме стоял поистине отвратительный, отдавая то кислой острятиной, то душной рыготиной. Девочки едва могли дышать.

Затем Грета напоила их неизвестным отваром, сказав, что он притупит вкус и защитит животы от заразы. Приготовления были окончены.

                                                           3

Четыре одинокие фигуры подобно теням пробирались через лесную чащу в сторону города. От влажности на лес опустился туман. Он доходил Грете до пояса, а девочки и вовсе скрывались за ним целиком. Туман был липким как паутина — такой густой, что сестры могли играть с ним, перебирая его пальцами, создавая тучки у себя в ладонях. Он реагировал на движение рук и клубами расплывался в стороны. А где-то неподалеку сидя в дупле старого дуба, кричала ушастая сова. Она издавала режущий уши громкий надрывистый писк, заставляя девочек постоянно оглядываться.

Детям запрещалось говорить. Грета была всецело сосредоточена на предстоящем ритуале и не собиралась терпеть ненужную болтовню в своем присутствии.

Через несколько часов они достигли ручья, который бурлящим потоком бежал с северных гор через весь лес на юго-запад. Вдоль его бережков лежали разбросанные покрытые черным мхом острые камни. Но пить Грета не велела. Она сказала, отвар потеряет силу. И сестры продолжили путь, превозмогая жажду, пока впереди не показалось старое христианское кладбище. На нем никого не было кроме нескольких ворон восседающих на ржавой ограде из металлических прутьев. Все кладбище было усеяно старыми каменными крестами и обелисками. Туман придавал ему зловещности. В воздухе пахло кислятиной и разложениями. Температура здесь была теплей, чем в лесу снаружи. Наверное, разложения вызывали странные химические процессы в воздухе. А может быть, воздух здесь был слишком спертым, из-за обильно растущих вокруг могильника зарослей орешника. Вороны пристально смотрели на незваных гостей.

— Кар-ррр-р! — прокричала Грета сжимая бледными пальцами сухое горло. Ее голос нельзя было отличить от вороньего, настолько он был правдоподобным.

— Кар! Кар! — ответили птицы и полетели кружить над кладбищем, будто незримые стражи. В случае опасности они бы предупредили ведьму. Такая безмолвная договоренность была для Греты привычной. Все вороны в лесу ее знали и уважали.

День Белиала Бледного старуха выбрала не случайно, ведь в этот день не только все ведьмы старины готовились к помолвке с дьяволом, но и по преданию вся нечисть выходила наружу. Не один здравомыслящий горожанин не пошел бы на кладбище сегодня. Этим Грета и пользовалась.

Она нашла у ограды ржавую лопату  с обломанными зубатыми кромками, с деревянным держателем выщербленным местами от времени и принялась копать три могилы, нарушая тишину леса голодным чавканьем орудия. Времени на это ушло много. Лопата вонзалась в почву с глухим шероховатым звуком, отдающим в висок. У старой Греты в такие моменты ужасно ныла поясница, а ее черное бархатистое платье так и норовило залезть под каблук. Девочки молча наблюдали за тем как кряхтя и ругаясь, мать рыла землю все глубже и глубже.

Когда все было готово, колдунья велела дочерям лечь в могилы.

Измазанные навозом девочки были напуганы, но разве смели они перечить женщине больше похожей на старую паучиху или на грозовую тучу?

Стоило сестрам лечь, как Грета стала их хоронить живьем. Больше всех испугалась Проклятие. Она дрожала от страха так сильно, что казалось будто бы у нее припадок — из ее глаз текли слезы, медленно сползая по белым щекам дорожками. Она смотрела на маменьку, словно спрашивая: "Зачем ты меня хоронишь?"

— Не бойся родная! — приговаривала Грета. — Матка тебя не обидит. Ты умрешь, чтобы возродиться вновь. — Этот голос казался искренним — будто бы шел от самого сердца — да разве у ведьмы могло быть сердце? Его неискренность выдавала холодная тень отбрасываемая речами старухи.

Другие сестры лежали смирно, спокойно ожидая своей участи.

Грета стремительно засыпала молоденькие тела землей и даже накинула по одной лопате чернозема девочкам на лица. Им пришлось зажмуриться, чтобы грязь не попала в глаза. Бедная Веда почувствовала резь под ресницами — сцепила зубы, и не шелохнулась. Она вдруг подумала, что лопата в руках маменьки слишком уж остро зазубрена, чтобы осмелиться нарушать ритуал.

 Из-под земли торчали только измазанные свиным пометом носы, по которым ползали дождевые черви. Пошел дождик. Грянул гром и тут же раскатами разлетелся по всему Вороньему гнезду. Гром был такой тяжелый, что даже граф на своем троне, далеко в Рудном, вздрогнул и опрокинул на себя кубок с вином. Сверкнула молния, ударив в одиноко стоящее дерево и разом рассыпало его на щепки — засыпало щепками все вокруг. Тяжелый дымящийся ствол повалился на землю, помял ограду и очень громко сломал несколько памятников. Основание острым шпилем белесой древесины осталось стоять острием в небо. Над кладбищем послышался необъяснимый гул. Вороны стали летать над девочками и каркать, словно в предвкушении легкодоступной трапезы. Запах дыма исчез так же быстро, как и появился. Вода с неба не дала дереву разгореться огнем.

Ведьма вынула из-за пазухи маленький черный томик и принялась читать над тремя могилами за упокой:

Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.

Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.

Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.

(Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире. Аминь.)

Девочки почувствовали, как земля ожила и приковала их намертво. А Грета продолжала читать. Ее голос время от времени становился дьявольским, глубоким, звенящим — похожим на скрежет метала:

Плоть от плоти, кровь на крови. Ангел печальный стоит у могил.

Нет ему дела до трех дочерей, смерть унесла их в обитель теней.

Смрадный навоз и сырая земля, спрячут навеки детей от тебя.

Прочь уходи и оставь их земле, ночь станет домом для этих людей.

(Ее глаза осветились желтым фосфором. Грета плюнула в каждую из могил.)

Прах к праху, земля к земле, я обращаюсь теперь к "Тебе".

Прими же себе трех моих дочерей. Помолвлен ты узами с ними теперь.

Смерть, смерть — я зову мертвецов, возьмите детей, заберите на дно.

Брошены кости, сырая земля, умерли дочки, гнилая вода.

Вода с небес стала заливать могилы, превращая землю в густую жижу. Проклятие колотило от ужаса. Ей было трудно дышать и казалось, что она сейчас утонет в этой "навозной яме". Могила стала сосать ее — засасывать внутрь своей беззубой грязной пастью, не позволяя оставить снаружи даже носа. Да тут еще и внезапно из ямы вылезли желтые костлявые руки — вцепились в нее своими объятиями. Вскрикнула, подавилась грязью, а затем полностью погрузилась под землю. Из плена старухи-земли донеслось ее заглушенное протяжное мычание и пузыристое бульканье.

А вскоре и остальных сестер постигла та же участь.

Веда лежала неподвижно, ощущая могильный холод и навозный смрад. Ей было тоже страшно, но она доверилась матери, поэтому была готова позволить земле поглотить себя. Только когда ее обняли костлявые руки, девочка потеряла сознание.

 Ворожба представляла себя покойницей, поэтому весь процесс для нее прошел менее драматично. Когда ее схватили костлявые руки и потащили на дно, даже не проронила ни звука. Ей было все равно, ведь желание матери для нее — закон.

На пустынном кладбище в окружении крестов и обелисков стояла "безумная" старуха с лопатой в руках. Над ее головой кружили вороны, а у ее ног были заживо погребены три дочери. Из могилы Проклятия все еще доносились глухие стоны, пока и они не утихли совсем. Сверкнула яркая молния, разрезав небесную гавань напополам вспышкой света мерцая в глазах ведьмы. Воды стало так много, что она полностью скрыла под собой могилы — несколько склепов провалились под землю из-за дождя и бурные потоки хлынули внутрь. Ведьма разразилась старушичьим надрывистым смехом...

  Дочери ведьмы попросту утонули в "болотном" плену.

                                                           4

Requiescat in pace! (да упокоиться с миром) — произнесла ведьма над могилой Проклятия и плюнула на землю. Девочка вырвалась из плена с тяжелым пронзительным вздохом. Время будто замедлилось, пока сестра пыталась отдышаться. Некоторое время она так и сидела в сжиженной от дождя грязи, из ее бронхов вырывались хрипы, пока зеленые глаза не распахнулись измазанными ресницами и не засветились подобно кошачьим светящимся огонькам на перепачканном черном лице.

Requiescat in pace! — повторила ведьма над могилой Веды и плюнула.  Дочь выскочила из могилы подобно Проклятию, оставаясь сидеть в грязи. Грязной рукой она попыталась убрать землю с век, а мгновенье спустя, ее серые глаза осветились сиреневым светом. Словно маленькая вампирша она сидела в своей канаве.

Requiescat in pace! — произнесла ведьма над могилой Ворожбы. И голубые глаза распахнулись двумя синими огоньками, стоило девочке встать из могилы.

Сейчас сестры ощущали невиданный прилив сил. В навозной грязи они переродились в детей тьмы подобно тому как беспомощные личинки становятся мухами. Грета подвела их к свежезакопанной могиле какой-то умершей молодой женщины и приказала помогать ей копать. Могила была явно свежей, потому что над ней еще даже не установили нормального каменного надгробия. Вместо него был вколочен осиновый деревянный крест. Значит, покойницу похоронили намедни.

С виду сестренки походили на трех бесенят. Они шутливо оскаливались друг на друга, изображая нечистых духов. Ведьма орудовала лопатой, а девочки голыми руками. Словно стая голодных собак они жаждали выкопать тело, чтобы вкусить запретную скверну. Для завершения ритуала "Осквернения духа" нужно было отведать плоти мертвеца. И когда тело было выкопано, Грета велела сестрам произнести слова отречения: — Abrenuntio angelus (отрекаюсь от ангела).

Так они отрекались от своих ангелов и предавали себя царству тьмы.

Первой стала Веда. Грязная девочка срывающимся от холода голосом произнесла:

— Abrenuntio angelus! — И вгрызлась зубами в мертвую ногу покойницы. Ей пришлось повозиться с кожей, чтобы ее прогрызть, но дальше все пошло как по маслу. Мертвое мясо девочка проживала и проглотила. Целебный отвар защищал ее от дурного вкуса и тело от отравления, но не защищал душу от осквернения.

— Abrenuntio angelus, — следом повторила Ворожба и укусила стопу покойницы, жадно впиваясь в нее белоснежными зубами. Запах конечно стоял отвратительный, но не так уж чтоб слишком — умершая была еще совсем свежей. Словно ее похоронили вчера.

— Abrenuntio angelus, — закончила ритуал Проклятие. Она вгрызлась в ногу,  отгрызла большой палец, но не сдержалась и вырвала все на землю.

Грета стукнула ее держаком от лопаты по спине. Чувствуя свою вину, Рыжик поспешила исправиться. Подобрала выплюнутый палец с пола из собственной блевотины и запихнула обратно в ротик. Несколько мгновений она кривила лицо, пыталась сделать ужасный глоток и проглотила смердящую плоть, а потом громко выдохнула и вцепилась руками в землю. Ей стоило больших усилий, чтобы это сделать. Но она справилась.

— Приветствую вас дочери ночи! Теперь ваши ангелы вас не найдут, — поздравила их Грета, и дала каждой отхлебнуть из флакона фиолетовую пахучую жидкость на вкус напоминающую мяту. Она позволила избавиться от скверного послевкусия во рту и успокоиться. Яркие глаза новорожденных ведьм слегка поугасли: теперь они еле заметно поблескивали во мраке леса. Сестры с любопытством разглядывали друг друга.

— Это только начало дочери мои! — таинственно говорила Грета. — Для настоящей ведьмы все это пустяки. Когда-то и я проходила по вашему пути. Впереди вас ждет посвящение, ибо ведьма не считается ведьмой без одержимости нечистым духом!

                                                           5         

Окружающий мир отныне изменился до неузнаваемости. Старый лес переполняли шорохи, которых раньше девочки не замечали. Теперь они видели иначе. Все цвета стали более сочными — красочными. Темнота гуще, а свет ярче. Истинное зрение отреченных в народе именуемое "ведьминым зрением", позволяло замечать многое, что ранее было сокрыто. Лес словно шептал свои истории сквозь опадающую листву в полумраке.

А на пути к дому им даже повстречался черт. Он был взъерошенным, быстрым и с длинным хвостом, которым бил по земле подобно хлысту. Словно случайно повстречавший людей зверь, он наткнулся на девочек. Черт замедлился и стал принюхиваться. Его желтые кошачьи глаза мигали в полумраке блестящими огоньками. Бурая шерсть то и дело вздыбливалась, а морщинистый темный пятак ходил ходуном. На голове у него были маленькие рожки. Прямо такие же, как у Греты под волосами, только немного больше. Он обнюхал каждую сестру, ощерился, а затем фыркнул и стал грести землю рукой, имитируя агрессивного молодого бычка.

— Они со мной, нечистый! Иди, откуда пришел! — грозно велела ведьма черту, а для пущей убедительности стукнула о землю клюкой.

— Ты персона почтенная, — прошипел нечистый, хитро прищурив мелкие желтые глаза с крупными черными продолговатыми зрачками. — Я удаляюсь, — гортанно добавил он, взвизгнул, и побежал в чащу со всех лап, поднимая за собой ворохи желтых листьев.

— Вы это видели? — удивилась Ворожба.

— Девочка моя, ты вскоре и не такое увидишь. Ну что... хотите быть ведьмами? — с энтузиазмом спросила Грета.

— Да маменька! — ответили в голос две сестры.

Только Проклятие просто промолчала. Она до сих пор не могла придти в себя после ритуала. Ей хотелось скорее попасть домой, лечь в постельку, забыться, и погрузиться в мечтания о далеких землях. Она не помнила своих родителей и не знала, кем они были, но ей бы очень хотелось сейчас, чтобы заботливая мама обняла ее и почитала сказку.

Дождь лил как из ведра, смывая с детей остатки навоза вперемешку с грязью. Грета стояла во мраке деревьев и обнимала своих дочерей. А дочери... обнимали ее.

                                                           6

Отказавшись от охраняющих ангелов, девочки лишились защиты и теперь полностью видели всю нечисть воочию. Они и подумать не могли, сколько страшных духов живет в их доме. Раньше они видели только домовика, а теперь всевозможных мерзких тварей — скраденов, которые шастали по всему дому и делали что хотели. Они были черными как копоть, бесплотными, словно легкая дымка, длиною в один локоть, подобны летучим змеям с отросшими лапками. А возле печи оказывается все это время жил мохнатый бабай: высокий и страшный носатый дух. "Черный", как зола. С большим пузом. Но не злой, а добрый. Он на печи любил спать, и горшками греметь. Девочки разглядывали новый-старый мир с широко раскрытыми ртами. Проклятие попросила Веточку взять ее за руку. Новый мир пугал ее своими ожившими кошмарами.

Грета сказала, что когда они станут ведьмами, то смогут повелевать всеми этими существами из потустороннего мира. А пока им нужно было, как следует вымыться и приготовиться к помолвке с дьяволом. Девочки, готовились стать ведьмами.

— Веточка, милая Веточка, — шептала на ушко Проклятие. Она отвела сестру в кладовую, чтобы мать с Ворожбой их не слышали. — Любимая сестренка, кроме тебя меня никто не оберегает и не утешает когда мне страшно. Так помоги же мне и сейчас. Там на кладбище я умерла от страха, и я не знаю, какая сила меня воскресила. Так сильно я никогда не боялась. А наша маменька говорит, что это только начало. Я даже боюсь представить, что ждет нас там во мраке подвала. Может быть, оттуда я уже не вернусь прежней, — глаза бедняжки едва не плакали.

— Не бойся Зеленоглазка. То, что должно случиться — случится. Но ты можешь отнестись к этому иначе. Страх он велик пока ты трусишь, но стоит тебе побороть его и он уже не сможет причинить тебе вред. Прочувствуй его целиком и перестань бояться.

Веточка заботливо поцеловала сестру в щеку и повела за руки на кухню.

Ведьма велела бабаю нагреть воды и поставить деревянную кадку посреди кухни, чтобы ее дочери могли спокойно помыться в тепле возле печи. Пошатываясь, словно медведь, бабай вынул сколоченный досками таз с двумя обручами из кладовой. Шлепая босыми лапищами по деревянному полу, он установил его посреди кухни. Каждую сестру нужно было хорошенько отмыть от неприятного запаха кладбища и навоза. Для этого Грета добавила в таз немного хвойных веток. Она бы могла воспользоваться полынью, только вот нечисть, ее, не переносила на дух. После чего, бабай принялся за железные ведра с водой из ручья. Он растопил печь и принялся их греть.

Девочки весело мылись в одном тазу и шумно болтали. Но не Проклятие. Она безмолвно сидела в воде, потупив взор.

— А мне понравился поход на кладбище, — заливисто хихикала Ворожба. — В могиле так здорово, — щебетала хвастунья. — Сейчас она храбрилась, но там, в грязевой яме, когда ее нежное тело ушло под землю абсосанное беззубой пастью, никто не знал, что она обмочилась. — А покойница на вкус даже ничего.

— А вот Рыжика вывернуло наизнанку, — Веда брызнула водой на сестру, пытаясь ее хоть как-то взбодрить.

— Вы... истинные ведьмы, сестры. А мне поход на кладбище теперь будет сниться всю жизнь. Никогда этого не забуду, — Зеленоглазка печально посмотрела на сестер.

— Тебе придется привыкнуть к подобным вещам, Проклятие, если ты хочешь стать настоящей ведьмой, — вмешалась Грета из другой комнаты. Там она готовила специальные благовония для вызова злых духов высоких мастей.

— Да маменька, — покорно ответила Рыжик. Ее взгляд с сожалением скользнул по воде, а мысли ушли глубоко в себя. Она не просто должна была стать ведьмой — она была вынуждена! Принять судьбу и стать лучшей из сестер.

— А бабай наш совсем не злой!  — говорила Веда. — Я раньше думала, как это маменька столько всего успевает сделать? А это он у нас по дому хлопочет.

Черный бабай сидел на печи и время от времени чесал брюхо. Когда девочки заводили разговор о нем, он улыбался и фыркал губами, пока это фырканье не убаюкало его и не переросло в храп. Сестры, услышав бабайский храп, засмеялись. В дальнейшем они с Веточкой стали хорошими друзьями. Девочка читала ему сказки, а он носил ее на руках как принцессу. Но не будем сильно забегать наперед.

                                               *          *          *

Вскоре когда наступила полночь, дочерям было велено спуститься в подвал. "Такая привилегия!" Не уж то? За свои шесть лет они ни разу его не видели. Девочки спускались вниз как в невиданное подземное царство. Грета в руках несла масляную лампу, озаряя стены глубокого подвала тусклым неярким светом, от которого разбегались по углам большие черные пауки. Ступени зловеще скрипели под тяжестью ног.

 Тьма раскрывала свои секреты — пахла сыростью, шептала голосом неизвестных существ. Зеленоглазка крепко держала за руку Веду.

Ignis (огонь) — произнесла старуха и разом вспыхнули факелы. При этом Грета сделала некий незаметный пас рукой.

— Ух ты? — изумились девочки. — Маменька повелевает пламенем.

— Вы тоже так сможете, — ответила ведьма, не скрывая собственного восхищения. — Главное слушайте, что старая Грета вам говорит.

В подвале стояли пыльные бочки с вином, уложенные боками друг на друга до самого потолка. Эти запасы остались еще от прежних хозяев разбойников. На другой стене висели травы. Пахло чем-то резким и не очень приятным. Запах напоминал жженые волосы. Травы — веничками весели на деревянных гвоздиках. Железные были под запретом! Скраденов в подвале не было — что-то их сюда не пускало.

— Вот девочки. Чуете запах зловонный? Этот запах, вся нечисть любит. Трава бесовая. Без нее ни одного духа темного не призвать. А коли прогнать кого надобно, тогда зверобой жгите или полынь на худой конец. Траву бесовую только ведьмин глаз отличить может. Прятаться она любит среди обычной полянки или сорняка. Но растет во многих местах. Рвать ее в полночь надобно иначе не подействует.

Грета вынула из кармана пучок дьявольской травы.

— Сегодня свежую нарвала, пока вы плескались в тазу. Полнолуние тем более что. А значит силы в ней в осьм раз больше. Самого дьявола звать будем. Ведите себя достойно. И сами ничего не спрашивайте. Коли вас спрашивать начнет, отвечайте вежливо и с почтением.

Девочки послушно кивнули.

В центре подвала зиял расчерченный большой ведьмин круг. Нож был воткнут прямо в его центр. По периметру круга лежали четко выцарапанные имена на латыни: 

TETRAGRAMMATON + SADAY + EL + ELOHEM + ELOHE +ZEBAOTH+ELION+ESCERCHIE+ADONAI+IAH

Они служили для защиты самой ведьмы от нечисти — чтобы из круга оную не выпускать без надобности. В самом кругу звезда пятиконечная, и на нее образ главы козла был наложен. Все мелом было очерчено и воском черным обкапано. По всем контурам Грета свечами прошлась заранее еще давеча. Четыре черных свечи стояли по сторонам света. Девочки застыли в предвкушении вызова, затаив дыхание.

Новое зрение позволяло увидеть несколько крючковатых магических символов. Они были нанесены кровью, которая уже давно высохла и простому человеку была не вида. Но для девочек знаки светились ярко-красным светом — немного расплывчатым — словно дымящимся, но хорошо различимым.

— Вот видите плутовки эти четыре знака, на которых свечи стоят? Так вот вы их ни в каких книгах не выведаете, не прочитаете. Это особые тайные символы. Без них круг не сработает. Вы их на ум заучите. Если когда круг чертить станете, то про них не забывайте. Первый — зовется "Елле" — он похож на эпсилон с петелькой наверху; второй: "Волли" — похож на омегу, третий знак "Алле" — как игрек с зачеркнутым хвостиком, а четвертый альфа-омега дети, знак — "Гельдэн". Его всегда надобно чертить на севере.

Девочки молчали и слушали. И только Проклятие бродила по подвалу, осматривая все вокруг, пока Грета не велела ей встать к остальным.

— Платья придется снять. Да медальоны тоже жь снимите, иначе почтут за оскорбление. Будете стоять нагишом. Не нужно стесняться. Вы должны ему понравиться, поэтому ведите себя покорно. Руками не прикрывайтесь, а то отобью их к черту!

Важно все правила соблюдать, — ворчала старуха, готовясь к ритуалу, озираясь по сторонам, и не скрывая собственного возбуждения.

С этими словами ведьма спустила к ногам платье, обнажая старое обвисшее тело складками свисающее с живота до бедер. Груди старухи висели чуть ли не до пупа, от которого всю площадь лобка усыпали мохнатые волосы. Местами кожу покрывали черные жирные родинки. Сзади у Греты, виднелся толстый поросячий хвост, который полностью прикрывал ее задницу, и время от времени шевелился. Такого дочери леса не могли себе даже представить.

— Не понравитесь — не видать вам силы колдовской, — отдавала последние напутствия мать. — Ну что, готовы?

— Да маменька, — отвечали девочки.

— Да маменька, — сказала Проклятие, закусывая нижнюю губу в трепетном ожидании. Все чего ей сегодня хотелось так это чтобы все поскорей закончилось.

— Начнем! — произнесла Грета, неосознанно потирая руки, после чего в воздухе повисла гнетущая тишина. Она вошла в самую темную часть подвала и молниеносно выхватила черную курицу с насеста. Кур ей несли из деревни, желая избавиться от различных хворей, сглаза или порчи. Старуха принимала только черных особей в дар за свою работу. Другие были без надобности.

— Важно чтобы кура не закричала спросоньи иначе конец, — наущала Грета. — Только не задавите ее! Она должна быть живой — это жертва кругу.

Старуха велела дочерям изловить черных кур подобно ей.

Первой пошла Ворожба. Она тихонько подкралась к заготовленной птице, которая дремала на уложенной тюками соломе и ничего не подозревала. Ворожба осторожно застыла над ней. Ее кончики пальцев дрожали в предвкушении рывка.

— Смелей! — подгоняла Грета.— Закричит кура, выгоню тебя из подвала нахер, — лицо старухи скривилось, она одним глазом в хитрой прищуре наблюдала за дочерью при этом подбоченившись руками о давнее подобие талии.

Девочка собралась с духом, сделала несколько глубоких вдохов и таки вцепилась своими детскими ручонками курице в горло. Та и опомниться не успела. Ну не могла Ворожба подвести любимую мать, всем ведь сестрам была примером она.

— Полегче Ворожба, — проворчала Грета, — не придуши ее. Теперь Веда иди!

Темноволосая дочь осторожно пошла к насесту. Веда тоже не хотела оплошать. Она несколько раз сделала тренировочный рывок, а потом резко обеими руками вцепилась курице в клюв и шею. Та лишь захлопала крыльями, но закричать не смогла.

Следующей пошла Проклятие.

— Давай Рыжик, — подбадривала Веда сестру. — Ничего не бойся.

Но Рыжик ее не слышала. Она шла с трясущимися руками и широко раскрытыми зелеными глазами. Девочка очень боялась, что у нее ничего не получиться ведь другой курицы для нее не было, да и та могла укусить за палец. Грета словно специально придумала это испытание, чтобы дочери доказали свою пригодность к темному ремеслу!

— Давай Рыжик... — вновь прошептала Веда.

— Тихо вы дуры! — оборвала их Грета. — Ну! Скорей там, чего ты высматриваешь ее! Помни голуба, если оплошаешь, то обряд будешь проходить не скоро... через год... и одна! — Сейчас ее шепот походил больше на шипение старой змеи.

Проклятие пыталась собраться с мыслями, но у нее ничего не получалось.

— Давай же Рыжик, ты справишься, — уговаривала она себя. Девочка не только боялась провалить испытание, но и вообще не хотела трогать руками куру. Ведь та могла ее больно клюнуть, или покарябать лапами.

Время для нее словно остановилось. Закрыла глаза, сделала глубокий вдох и резко,  даже не надеясь на успех, а с мыслями "будь что будет" — вцепилась курице в шею. Зеленоглазка держала ее так сильно, что птица стала дохнуть. Но девочка шла и улыбалась. Она справилась с испытанием и теперь могла присоединиться к сестрам.

— У меня получилось маменька! У меня получилось сестры!

— Молодец Рыжик! — радовалась за сестру Веда.

— Умница сестра!— поддержала Ворожба.

— Хорошо дурехи, а теперь встаньте в круг и повторяйте за мной, — пролепетала довольно Грета.

                                               Свет нам не свет.

                                                Тьма — тьма.

                                                Север, восток.

                        (Ведьма повернулась на север, затем на восток)

                                               Мой поклон в этот час.

                        Юг, запад, силы, земля — мой вам поклон и такие слова:

                        (Грета повернулась на юг, а затем на запад)

                        Северная безопасность, восточная безопасность!

                        Южная безопасность, западная безопасность!

После этих слов пламя со свечей соскользнуло на круг и обвело его по контуру. Четыре фигуры оказались внутри огненного кольца. Круг горел только по окружности волнительным белым пламенем. Девочки с блеском в глазах наблюдали за огнем.

Теперь Грета вынула нож из центра круга и на глазах у сестер ловким движением перерезала своей курице горло. Полилась кровь прямо под ноги и зашипела, обратившись паром, будто упала не на пол, а на раскаленную сковороду. Ведьма швырнула останки птицы в темный угол, где додыхая, животное еле слышно захлопало крыльями. И обернувшись вокруг себя произнесла неспешно:

— Ваша очередь... щенята мои!

До этого девочкам никогда не доводилось резать птицу. Но они были так взволнованны, что не смели раздумывать над ритуалом обряда.

Первой с работой справилась Ворожба. Ей удалось умертвить курицу и слить кровь на круг, и сделала она это довольно хладнокровно, ведь она во всем так стремилась походить на мать. Второй стала Веда. Ей пришлось повозиться чуть дольше. Но лучше всех получилось у Проклятия как ни странно. Она так волновалась, что моментально отрезала курице голову, едва не поранив вместе с ней палец — удивленно засмеялась. Головешка упала к ногам девочки, лишь безмолвно хлопая клювом.

Сестры немного подождали, пока вся кровь из круга испариться, наполняя подвал кислым запахом железа.

После ритуала жертвоприношения ведьма разложила в кругу немного бесовой травы. Она подожгла ее и принялась ждать. Трава горела долго зеленым пламенем, испуская смолистую едкую копоть. Вокруг круга послышался бесовский смех.

 Девочки заволновались.

— Их-хи-хи-хи-их-хи-хи-хи-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-хо-хо-хо-ху-ху-ху! Суки, ублюдки, размозжить, изрезать, куса-а-а-ать, драть когтями твой гладкий зад, выпотрошить!!!

Проклятие снова вцепилась в сестру. "Что? Что это были за гадкие голоса?", — читалось в ее глазах.  Бесы так сквернословили, что у нормального человека уши сложились бы трубочкой, но хотелось бы кое-что отметить, что среди ведьм и нечистой силы хула и сквернословие считались правилами хорошего тона.

— Убить, убить, а потом выпотрошить! Заткнись! Заткни-и-ись ты не прав — сначала выпотрошить, а потом убить! Убить! Убить! Ублюдок!!! Отъ*бу тебя!!!

— Не бойтесь! Никогда их не бойтесь! Они только страхом сильны, — говорила Грета, одергивая их за руки.

 Хула бесов неотъемлемо появлялась во время горения оной травы. И где бы ни были последние, они всегда являлись на то место, где разливался любимый дым.

                                                *          *          *

— Теперь я начну читать заклинание вызова привратника. Он станет проводником к господину шабаша, а тот призовет для нас владыку ночи и всего ада — прекрасного Апокрифезиса — ведьма вскинула руки к потолку, когда произносила имя владыки... —  Когда привратник появиться, почтенно поклонитесь ему.

Сестры безмолвно кивнули, робко, волнительно наблюдая за кругом.

— Баран, козел, овца, коза — призываю к вашей помощи. — Ведьма стала расхаживать по периметру круга, размахивая в воздухе ритуальным ножом, при этом, время от времени шлепая себя по обвисшей заднице. — Бегите во все стороны света и найдите князей Болдагина, Сурджио, Васуса и Камуру! Найдите их и кланяйтесь у престолов их. Молвите, что я вызываю Бумбара. Заклинаю его явиться в круг. Связываю вас министрами адского царства: Погромом — князем престола Гаргольского и девятой когорты! Рожиком — князем пещеры Варлавы и князем адских ям Гунавиком. — С этого момента стены подвала стали дрожать, а из под половиц над головой посыпалась пыль вперемешку с мышиным пометом и пауками. — Призываю вас в помощь силой высшего могущества, которой я обладаю; я вас заклинаю и упорно приказываю вам разыскать мне привратника Бумбара, который стережет трон господина шабаша Белиала Бледного. — Грета все время выразительно поднимала голос и двигалась по часовой стрелке. — Взываю к вам именем, которому повинуются все создания тьмы неизреченным именем Апокрифезиса, которым заключается век, при произнесении которого стихии распадаются, воздух колеблется, море убегает, огонь потухает, земля дрожит, и все армии земные содрогаются, приходят в смятение и падают; чтобы вы, немедля, устремились сюда со всех стран света, без всякой отговорки, чтобы помочь мне призвать привратника Бумбара. — Ведьма громко хлопнула в ладоши и воткнула жертвенный нож в центр круга. —  Приди же с миром Бумбар! Да будет так. Аминь.

Ведьма говорила то медленно, то быстро, но главное четко и выразительно, так, чтобы девочки за ней повторяли. Когда прозвучало слово "Аминь", весь круг вспыхнул пламенем. Грета велела его покинуть. Девочки встали в строй у его северной стороны. А ведьма встала с западной. Внутри круга послышались голоса, от которых вибрировали бочки: — Чего тебе надобно ведьма? Надеемся, князей ты отвлекаешь не зря?

— О князи тьмы, склоняюсь перед вами в трепетном содрогании. Прошу вас явите мне привратника Бумбара, я приготовила трех девиц для посвящения в ведьмы, — неловким заискивающим голосом сказала Грета пустому кругу. Внутри никого не было — лишь голоса, но после просьбы старухи полыхнул огонь и появился привратник Бумбар.

Он выглядел как крепкий темнокожий полудеревянный человек в деревянных доспехах с пнем вместо шлема на голове. Из пня торчал палкой нос. Большие глаза без век таращились по сторонам навыкате. Из пня ветвились кривые рога. Ростом привратник был около трех аршинов (2,1 м) и весь широкий такой — крупный.  Все тело Бумбара покрывали щепки деревянной кольчуги. Его образ чем-то напоминал лешего. Но это был просто демон. Строгим глубинным голосом он спросил:

— Зачем звала ведьма?

— Приветствую тебя привратник Бумбар, вместе с моими дочерьми. Да не покроют твои прекрасные доспехи лесные короеды.

Девочки, видя демона, почтенно склонили головы и стоило им это сделать, как они увидели еще одну часть доспеха, что между ног обрамляла огромный фаллос привратника, который демон специально демонстрировал всем напоказ.

Они просто не верили своим глазам. Теперь сестры действительно ощущали, что в эту ночь происходило нечто особенное, и они были участниками всего этого торжества.

— Какие хорошие невесты, — закивал Бумбар. — Ты хочешь видеть господина шабаша старуха? Ради таких красавиц он сможет отлучиться от дел. Но придется подождать. — На этих словах привратник исчез.          

                                                           7

А в то же самое время не жалея сапог по лесу бежал пьяный охотник. В ночном небе среди грязных черных облаков светила полная желтая луна, окруженная бледным полупрозрачным ореолом. Он тяжело и часто дышал — постоянно оглядывался. Это был мужик с рыжей бородой и бритой наголо головой. Крепкий крестьянин из деревенских.

Из самой глубокой чащи леса за ним гналось нечто ужасное.

 Бежал он долго, шурша опавшей листвой, перепрыгнул через поваленное дерево, споткнулся и упал. Вскрикнул! Снова вскочил на ноги и побежал, но уже прихрамывая. За сучек зацепилась штанина — оторвался клочок. Чертыхнулся. Побежал дальше.

Нечто гналось за ним по деревьям, издавая конечностями хруст наподобие хруста ломающихся ветвей — трещало так, что глаза охотника то и дело выскакивали из орбит от испуга — да такой треск — всему трескам "ТРЕСК" — будто все ветви за спиной одним разом разламывались. Это был леший. Его длинные лапы легко цеплялись между стволами и такие же длинные ноги помогали отталкиваться от крон. Леший был полностью поглощен охотой, прыжками перемещаясь между деревьев. Своим перемещением леший напоминал паука, его кривое деревянное лицо с выпученными горящими зелеными глазами, клыками, моховой бородой в локоть и длинным зеленым языком — пристально щерилось в сторону добычи...

Впереди показалось двухэтажное поместье ведьмы. В глазах мужика блеснула надежда, но молодые побеги под ногами опутали намертво сапоги. Сзади что-то большое спрыгнуло на землю. Послышалось хрипящее клокотание.

 Из-за спины мужика вылетело облачко белого пара.             

                                                            8

Снаружи послышался душераздирающий крик человека и оглушительный рев чудовища.

— Что это за, маменька? — взволнованно спросили сестры. Они устремили свои испуганные взоры на Грету.

— Не знаю девочки. Должно быть леший. Не бойтесь — в дом ему не войти.

Но вскоре внимание детей отвлек яркий всполох пламени.

В кругу появился сам Белиал Бледный, отвечающий за посвящение молодых ведьмочек, и, за порядок всего шабаша. Это был козлоподобный демон ростом до потолка с бледной козлиной головой обтянутой человеческой кожей, с острыми длинными рогами, обнаженным красивым торсом, массивными руками и длинными когтистыми пальцами. Ниже пупа его обрамляла козлиная шерсть. Он стал разгуливать по кругу, топая своими копытами подобно козлу. На его шее висело ожерелье из черепов.

— Приветствую тебя владыка ведьминого собрания господин шабаша и левая рука самого князя князей именуемого Апокрифезисом. — Грета поклонилась до самого пояса. Девочки повторили за ней, почтенно склоняясь к полу и касаясь его руками.

— Приветствую тебя Грета Черная, бл*ть, вижу зачем звала меня. Ме-е-е-е! Согласны ли дочери твои стать невестами моего господина, повелителя стихий бл*ть и всего ада Апокрифезиса бл*ть сука? Ме-е-е! — блеял он как козел в промежутках между словами. Голос Белиала пугал, а от его манеры блеять мурашки пробегали по коже.

— Да, господин Белиал, — в голос ответили сестры.

—Тогда целуйте мой зад сукины суки. Ме-е-е бл*ть!

 Ритуал лобзания задницы главного козла ада был обязательным и считался личным приветствием Белиала. Без этого приветствия не начинался ни один шабаш.

 Первой свое почтение выразила Грета. Она вошла в круг, выказывая свою преданность и доверие демону. Учтиво она склонилась и попросила подставить место для поцелуя. И Белиал подставил. Словно в кувшин погрузилась ведьма своим лицом.

Потом, то же самое повторили девочки. Трудней всего пришлось Рыжику. Но она совладала с собой. Многие ведьмовские обычаи могли показаться дикими простому люду, но не нужно было забывать, что ведьмы якшались с нечистой силой, и силы свои черпали от нее. А для нечистой силы все отвратительное наперекор святому — ценно.

— Я доволен ме-е-е-е-е бл*ть! — Сквозь глотку демона послышался зловещий смешок. — Ме-э-э-э!!! — еще громче заблеял он. Складывалось впечатление, что блеянье и хула непроизвольно сами вырываются из него. — Сейчас я призову владыку: — предупредил он, — Apokrifezis!!! — грубо глубоко и гортанно произнес Белиал на латыни. — Ме-е-е-е-е-е! — Демон облизал шершавым языком свой козлиный нос и исчез.

Грета велела сестрам приготовиться. Она приказала им встать смирно и не шевелиться. Она сказала, что когда повелитель тьмы спросит их согласия, нужно будет отречься от всех святых на латыни. Необходимо было сказать "Abrenuntio Sanctorum"

Сестры смотрели на все происходящее как на какой-то сон. Им никогда ранее не доводилось видеть столь необычных существ, словно сошедших с какой-то сказки.

Вскоре в подвале послышался звук приближающихся раскатов грома. Все стены и пол с потолком заволокло черным дымом. Раздался оглушительный грохот, как будто б билась посуда. В подвале воздух стал очень горячим — спертым, но не зловонным как при Белиале. В углах загорелось пламя но не причинило вреда строению. Стены подвала задрожали, на головы стала сыпаться штукатурка. Поползли трещины.

— Мы есмь Апокрифезис, именуемые многими Сатана! Мы явились на ваш зов! Что вы можете Нам предложить?! — голос владыки вовсе не был пугающим. Он не был страшным или чудовищным, это был обычный благородный голос молодого мужчины. Он звучал немного устало — томно... но просто манил своим очарованием.

— О владыка, — Грета в слезах упала на колени. — Как долго я не видела вашего прекрасного лика.

Девочки тоже встали на колени.

— Мы необъятная тьма, Мы могущество и противоположность. Мы нераздельный владыка ада. Видеть Нас — большая честь. Возрадуйтесь Нам! — Владыка не блеял и не сквернословил в отличие от своих подопечных. Но, тем не менее, весь демонический этикет изначально и был разработан именно Апокрифезисом в отместку силам добра. Апокрифезис всегда отличался необъятным высокомерием.

— О великий и непобедимый, прими в невесты моих дочерей! — взмолилась ведьма, простирая руки над головой. Ее лицо было искусственно вымучено.

Девочки так и стояли на коленях, покорно опустив глаза.

— Встаньте девы, — велел благодушно дым. Он ветвящимися змеевидными клубами перемещался по всему подвалу, опутывая всех своими бесформенными щупальцами. При этом время рывками то останавливалось, показывая удивленные замершие лица сестер, то ускорялось, то снова становилось нормальным.

Сестры встали, робко прижав руки по швам. Они стояли нагими с распущенными волосами и боязливо смотрели в пол. Их голенькие тела ощущали жар господина.

— Светлая ведьма назовись! — попросил деловито голос.

— Я Ворожба повелитель, возьмите меня в невесты. Abrenuntio Sanctorum.Ворожба выговорила, как под чеканку, словно заучивала фразы заранее.

— Мы принимаем тебя в свои невесты и одаряем даром ярости! Нам кажется, он тебе подойдет. А теперь рыжая ведьма назовись!

— Я П-п-проклятие мой господин, возьмите меня в свои...н-невесты. — Abrenuntio эм...  Sanctorum, — запинаясь от волнения, выдавила из себя Зеленоглазка.

— Да будет так, Мы берем тебя кроткая овечка в свои невесты и одаряем даром смелости и очарования! Нам кажется, это тебе подойдет.

 А теперь черная ведьма назовись!

Несколько щупалец окутало Веду, скользнули между ее ножек и рук, обвились вокруг шеи, прошлись по волнистым волосам которые едва спускались пониже плеч, оторвали ее от пола и снова опустили на пол.

— Я Веда владыка, прошу вас, возьмите меня в жены!

— В жены?! Хм-ха-ха-ха! — Апокрифезис засмеялся негромко, но наверху посыпалась посуда, и, кажется упал шкаф. — Мы не берем в жены в твоем возрасте дитя. Но когда тебе исполниться 16 можешь попросить нас снова.

— Пустоголовая  выскочка! Немедленно извинись перед господином! — разозлилась Грета, сгорая от стыда. Не будь здесь владыки, она бы точно оттягала дочурку за волосы. Веда, зная, что ей влетит, постаралась в тот миг же исправиться:

— Простите меня о правитель ада, земли и ветров, обладающий столь прекрасным голосом, как лунная ночь, не отражаемый в зеркале, и необъятный своим могуществом как необъятны звезды, столь величавый как пики гор нашего королевства... молю вас только об одном, простите мне мою дерзость и примите меня вашу рабыню в свои невесты, — нашлась Веточка. — Abrenuntio Sanctorum.

— Не сердись на нее ведьма и не наказывай! Нам понравилась эта смелая дева. Мы берем тебя красноречивая прелестница с волосами подобными крылу ворона, с холодными серыми глазами-озерами и малиновыми устами, плывущими по молочным берегам твоего бархатистого личика.

 Как видишь, Наше могущество тоже может быть красноречивым.

Пришла пора вам принять Наши дары. — Апокрифезис сделал так, что пламя круга из белого превратилось в красное. — О сыновья Наши, о приспешники, повелеваем вам войти в тела этих дочерей и охранять их на протяжении жизни. Велим вам во всем исполнять их волю и подчиняться им подобно Нам самим!

Из круга вырвался красный дух. Он принял форму сущности туманного воина с огромным топором и с диким криком ярости вселился в Ворожбу. Девочка упала на пол и стала биться в конвульсиях. Из ее рта потекла пена. Из ее глаз потекли слезы.

 Затем явился следующий дух — фиолетовый. Он принял форму галантного пирата в пышной рубахе, с перьевой шляпой, с рапирой наперевес. Дух сделал несколько пируэтов оружием в воздухе, поцеловал клинок и влетел в Проклятие. Рыжик упала на колени и стала кашлять дымом. Ее всю затрясло, пока она не рухнула следом за Ворожбой. Она даже не успела испугаться, как потеряла сознание.

Веда стояла с ужасом, ожидая своей участи. Она нервно сжимала кулачки и топталась на месте.

— А тебе Наша любительница лести мы дадимм особого духа. Это Наша любимица Марька — у нее есть особенные способности. Тебе понравиться с ней. Когда-то Марька сама была могущественной ведьмой, пока не померла при загадочных обстоятельствах. Правда Грета? Она верно служила Нам. Теперь пусть послужит тебе.

Лицо Греты наполнилось злобой и ненавистью. Она было хотела сплюнуть под ноги, но побоялась разгневать владыку.

— О владыка, почему именно эта змея? Чем я провинилась перед вами?

— Умолкни ведьма! Ты провинилась, когда ее умертвила двадцать пять лет тому назад. Марька была Нашей фавориткой. Я думаю, вам будет, о чем поговорить.

— Я убила ее ради нас, владыка. Если б я этого не сделала, Марька б убила меня. Она пыталась, клянусь... тайно. Но моя порча оказалась сильней.

— Не печалься Грета. Мы помним тебя молодой. Ты была хорошей женой. Но сейчас раз уж ты стара, то позволь молодым ведьмам занять свое место. А сейчас мы уходим. Довольно с вас Нашего благородного общества. Пусть твои дочери растут могущественными колдуньями..."До поры!" — На этих словах черный дым стал улетать сквозь потолок подвала куда-то в невиданное измерение, пока полностью не исчез.

 Из круга вышла под громкий хохот желтая фосфорицирующая сущность и со всего маха влетела в Веду. Бедная девочка ударилась о стену, потеряв равновесие.

На полу лежала Ворожба с ледяными неподвижными глазами, рядом с ней калачиком свернулась Проклятие, а у стены неподвижно сидела Веда — она хлопала глазами, не соображая, что с ней произошло.

Грета тяжело вздохнула, с отвращением глянула на Веду и произнесла только одну фразу: — Ведьма становится ведьмой, только если она одержима нечистым духом.

                                                           9

Грета так устала после вызова дьявола, что даже забыла запереть сестер, и девочки, конечно, не упустили возможности собраться вместе в комнате Проклятия.  

— Мне до сих пор страшно сестры, — сказала Рыжик. — Я чувствую себя странно. В голове туман, а в теле как будто кто-то есть. Это было ужасно!

— Нисколечки! — возразила Ворожба. — Словно я побывала в сказке.

— В страшной сказке сестра!

Веда разглядывала свое обнаженное тело, пока они болтали.

— Смотрите сестры у нас хвосты и рожки, — она заговорила противным нечеловеческим писклявым голосом. Ее глаза осветились желтым фосфором.

— Что с тобой сестра? — удивились они. Но еще больше они удивились, когда обнаружили у себя в волосах крохотные рожки, и парасячьи хвостики позади. Точно такой же хвост они видели у Греты в подвале, только тот был длиннее и не завивался колечком.

— Ме-е-ерзость, — протянула Проклятие, прикасаясь к хвосту указательным пальцем.

— Теперь мы ведьмы. Пробудитесь! — велела Марька, сидевшая в Веде.

В девочках стали пробуждаться духи. Их голоса исказились до неузнаваемости, а глаза зажглись. У Ворожбы красным — она говорила грубым мужицким басом и вела себя агрессивно, много сквернословила и смеялась, а у Проклятия фиолетовым — она болтала галантным кокетливым голосом. Голос же Веды напоминал коварство и хитрость.

— Теперь все будет по-иному мои дорогие прелестные сестры.

— Теперь мы такие же, как и наша сука мать!

— Можно будет веселиться по полной, и совершать много зла!

Новоиспеченные ведьмочки радовались своей новой одержимости, пока их разумом владели подселенцы. Но власть над разумом, нечисть не могла контролировать долго. Где-то через полчаса, девочкам удалось справиться с внутренними духами и подчинить их силу себе. Теперь духи обязаны были им подчиняться во всем, проявляясь в качестве колдовской силы и дурными намереньями. Этим ведьмы и отличались от простых одержимых. Они могли контролировать своих духов.

Когда последствия ритуала закончились и сестры пришли в себя, Веда предложила сесть на пол и взяться за руки.

— То, что сегодня произошло, навсегда изменит нашу жизнь, — сказала она увлекая сестер за собой. — Я предлагаю принести клятву крови друг другу в верности. Что бы ни случилось сестры — мы всегда будем вместе. Мы будем принадлежать друг другу.

— Что ты придумала Веточка? — ласково спросила Проклятие.

Я утащила с подвала нож.

— Вытяните свои указательные пальцы, если поддерживаете меня.

— Одну минуту, подожди. — Проклятие взяла три свечи и поставила их между сестрами треугольником. — Теперь давай.

Сестры протянули ладошки к Веточке. Пламя свечей затрещало, почувствовало колдовскую силу. Ножом Веда полосонула каждой сестре указательный палец. Потекла кровь, падая алыми каплями на пол. Они смотрели на нее с любопытством, и ни одна не боялась. Затаив дыхание, девочки осторожно соединили пальчики и стали повторять за Ведой слова, которые она придумывала тут же на ходу:

Брат за брата, кровь за кровь! Мне нужна твоя любовь.

Сестра, сестра, вновь и вновь, отдаю свою любовь.

Брат за брата, кровь за кровь! Мне нужна твоя любовь

Сестра, сестра, вновь и вновь, отдаю свою любовь.

Брат за брата кровь за кровь! Мне нужна твоя любовь.

Сестра, сестра, вновь и вновь, отдаю свою любовь.

Пальчики засветились. Теперь сестры были ведьмами и умели колдовать. Вокруг образовалось искристое белое облачко, которое просто повисло в воздухе.

Sanguinem Oath (клятва крови) — сказала Рыжик.

— Что ты сказала сестра? — спросила Веда.

— Нужно скрепит клятву латынью. Мне кажется, что я теперь ее знаю.

— Кажется я тоже, — удивилась Ворожба.

 — Ее знают духи внутри нас, — спокойно ответила Веда.

— Sanguinem Oath.

— Sanguinem Oath.

— Sanguinem Oath.

По очереди повторили сестры.

Белое облачко соединило их кольцами света и растворилось. Пропал и свет.

— Отныне вместе навсегда.  Что бы ни произошло и вовек, — строго сказала Веда.

Девочки крепко обнялись и разошлись по своим комнатам.

С этих самых пор они навсегда были связаны клятвой крови.

 ГЛАВА 3 ИГРА В ПРЯТКИ

                                                           1

Приближалась зима

Погода в лесу начинала портиться — хмурое небо заволокло весь небесный океан над бескрайним царством деревьев и вот уже последние листья опадали с ветвей, устилая землю цветным ковром. Время от времени всполохи ветра вздымали их и гнали прочь, словно маленькое войско желтых человечков, бегущее от наступления холодов.

Одинокий листик, отбившись от стаи медленно летел по направлению к Веде, пока не приземлился на ее лицо и не прилип на нем. Девочка смахнула его рукой, потом заинтересовалась — подняла с коленки на которую тот упал и, положив на ладонь, принялась рассматривать. Она играла с сестрами в куклы, сидя на старой деревянной повозке — той самой — в которой ведьма ее когда-то нашла, когда вдруг услышала неподалеку от дома подозрительный шум. Он походил на звук издаваемый лопатой.

Кто-то явно что-то копал.

Веда, оставив сестер, любопытно прошлась вдоль фасада поместья и завернула за угол, стараясь как можно тише наступать на землю и не привлекать внимания. Во рту она держала свой пальчик, а глазами высматривала объект шума. Ей пришлось пройти некоторое расстояние, чтобы понять, откуда доносятся странные звуки. Там вдалеке за ветвями кустарника, Грета кого-то закапывала. Веточка приблизилась на носочках, с трудом удерживая свое взволнованное дыхание. Ветер колыхал ее растрепанные темные пряди. В руках она сжимала тряпичную куклу.

Не поднимая взгляда, мать недовольно спросила:

— Чего крадешься как кошка?

— Что случилось маменька? — робко спросила дочь.

Грета на нее сурово посмотрела, а потом, облокотившись на лопату ответила:

— Ночью... леший охотника задрал. Видать гнал от самой чащи. И надо же было ему возле нашего дома устраивать расправу. Наслать бы на эту паскудину короедов за такое хамство! Чтобы в следующий раз свой мусор забирал с собой.

Веда безмолвно смотрела на торчащий из-под земли кровавый сапог. Сейчас она вспомнила тот злополучный крик человеческого отчаянья, когда они были в подвале.

— Ну что рот раззявила? — хмуро спросила Грета. — Иди к дому! Сейчас закончу и кое-чему вас поучу.

 Веда было хотела уйти, но на мгновение задержалась.

— Маменька, а леший может и нас утащить, когда мы по лесу играем?

— Это он может окаянный, вот только не посмеет. Не думаю, что посмеет. — Ведьма снова принялась забрасывать землей окровавленные останки. — Ссориться ему со мной невыгодно, иначе потом проблем не оберется. В случае чего медальон не снимай. Он защитит тебя... но помни, что он защищает лишь кратковременно. Так что, встретишь лешего, сразу беги. А сейчас иди к сестрам. Дай мне закончить с могилой!

Рядом с матерью слегка в стороне Веда увидела маленькое ведерко, наполненное доверху ошметками погибшего. Там лежали глаза, уши, кусочки органов.

— Ну чего смотришь плутовка? Смотри вот и на ус мотай. Из этих ингредиентов можно много полезных вещей сделать. Можно глаз заколдовать так, чтобы через него видеть. Подбросишь такую вещицу куда-нибудь, а сама можешь на расстоянии все глядеть через блюдце с водой, в которой глаз лежал. То же самое с ушами. Главное их правильно содержать. Раствор только спиртовый надобно. Чего добру пропадать? Все равно ведь черви сожрут. На вот... в дом отнеси.

Бабаю отдай — он знает, что нужно делать...

Грета протянула дочери ведерко и жестом велела идти обратно. Веда не стала больше испытывать терпение матери, лишь громко шмыгнула носом и побежала домой. Она чувствовала непреодолимое отвращение, когда несла ведерко в руках, стараясь вытянуть его как можно дальше от себя, но мерзкие вырванные глаза, словно сами манили ее взгляд и заставляли на себя смотреть. Сестры, увидев необычное содержимое ведерка, демонстративно зажали носы и попытались выспросить, где это Веда нашла целую кучу человеческой требухи. По приходу домой девочка отдала эту гадость бабаю, а тот тут же принялся расфасовывать все по баночкам и заливать спиртовым раствором.  Веточка некоторое время за ним следила — наблюдала за тем, как он бережно обращается с бутылем спирта размером с бочонок, а потом спросила:

—Бабаюшка, а ты давно маменьке помогаешь по дому?

— У-оо! Нумтуо амнямням! — что-то невнятное ответил бабай.

— Понятно, — ответила Веда, тяжело вздохнула и побрела обратно к сестрам.

                                                           2

Дети были одеты в теплые вещи: серые пуховые платки, варежки вышитые цветными орнаментами, старые заячьи шубы и валенки. Причем рукава на шубах были длинными, и руки можно было высовывать через отверстия в них.

 Грета уже давно обещала им что-то особенное:

— И так дочери мои, пришла пора научить вас одной премудрости. — Сама старуха стояла в старых серых рваных лохмотьях, через которые виднелись ее обнаженные ноги, с накидкой из черного волка на плечах и будто не чувствовала холода. Руками она опиралась на свою любимую крючковатую клюку.

Перед ее поместьем теперь был выстроен невысокий заборчик из частокола. Это сестры решили его построить, чтобы залетная нечисть не приближалась к дому.

На высокой палке с жердью восседал старый ворон.

— Знакомьтесь девочки — это Грёша. Мой старый верный друг. — Грета сделала приветственный жест рукой легонько махнув ею в сторону птицы. От этого жеста ворон слегка встрепенулся. — Поприветствуем Грёшу. Кар-ррр-р!— прокричала ведьма по вороньему, двумя пальцами придерживаясь за горло.

— Карррр, — повторили девочки.

— Нет, бестолковщины! Вы должны следить за количеством звуков в вороньем языке. А сейчас повторите снова: "Кар-ррр-р". Это по вороньему означает приветствие. У местных ворон свой наговор... такой только средней полосе Эвиолда сподручен. Эвиолд — это большая земля, на которой лежат далекие страны и королевства, включая наше. В зависимости от его широт, вороны там говорят с разным говором.

В северных землях, если вдруг вас туда занесет, на вороньем нужно кричать громко с широко открытым ртом, так, чтобы муха могла залететь. В средней полосе, где живем мы, а так же в соседних странах нужно не кричать, а кликать с умеренно открытым ртом не очень громко, но и не тихо. А на югах нужно кричать с практически прикрытым ртом соблюдая приличие обычным спокойным голосом.  Иначе вороны вас не поймут. У них очень чуткий слух! Только на юг вы уже вряд ли когда-нибудь ступите. Набожные далийцы таких как мы не жалуют. У них с такими разговор короткий. Забьют камнями, и поминай, как звали. Да и наши не лучше: чуть что, сразу костры разводят. Сколько уж ведьм обратилось в дым.

Грета на земле палкой нарисовала карту материка и расчертила ее полосками по широтам. Девочки изумленно следили за ее уроком.

— Кар-ррр-р! — попыталась Веда, и ворон тут же ответил ей ответом на приветствие:

— Кар!

—Молодец выскочка Веда, ты быстро учишься. Если ворона отвечает "Кар", значит, она, либо здоровается в ответ, — поучительно причитала Грета, — либо утвердительно отвечает на вопрос. Эти птахи очень умны. Грёша может рассказать не видал ли он кого из чужаков в лесу, если его об этом спросить.

— Ка-а-ар...ка-а-ар...ка-а-ар? — спросила ведьма у ворона.

—Карр... карр! — отрицательно ответил Грёша.

— Вот видите, Грёша ответил отрицанием. Это означает, что он никого из людей не видывал. Есть еще один полезный крик, предупреждающий об опасности.

Кар, кар, кар, кар, кар... кар, кар, кар, кар, кар!

Пятикратное карканье с постоянным повторением, разделенным на интервалы.

Это самый настоящий сигнал бедствия. Значит в лесу кто-то есть.

Еще есть беспорядочное карканье, когда воронки летят стаей по небу и сообщают друг другу о том, что видят на земле. Это вам девочки не просто карканье — это уже сложные предложения языка. Их мы будем изучать зимой. Ладно, пока что потолкуйте с Грёшей — поупражняйтесь, а мне надобно в лес глубоко сходить по важным делам.

Не балуйте мне здесь. Иначе всех накажу по возвращению! — строго пригрозила ведьма. — За мной не ходите — там леший живет. Бес знает, что от него ожидать.

Грета зашла в дом, взяла пустой мешочек, свою походную клюку тоже решила взять с собой и побрела прочь от поместья куда-то в лесную чащу на восток.

Девочки некоторое время упражнялись с Грёшей. Забавная птица все время отвечала то "да" то "нет" в не зависимости от того что ей говорили. Должно быть Грёша решил подшутить над еще неопытными в вороньей речи детьми. Лучше всего получалось у Веды. Девочке стало казаться, что она уже знает вороний язык. В ней теперь сидела могучая старая ведьма Марька и охотно делилась знаниями от времени к времени.

                                                           3

Вдоволь наигравшись с вороной, сестры решили поиграть в прятки. Грета покинула поместье надолго и теперь можно было дать волю воображению и наиграться всласть.

— Кто будет искать? — решали девочки.

— Давайте камень, колодец, пергамент?

Сестры собрались в кружок и стали гадать, кому жмуриться, а кому прятаться.

Искать выпал жребий Веде. Она внимательно посмотрела на сестер.

"Мы думаем, что Ворожба побежит за дом на пригорок, — вдруг зазвучал уже знакомый голос прямо из ниоткуда, — там, среди листьев есть большая кротовая нора. Если к ней хорошенько прижаться то по ее мнению ты ее ни за что не найдешь" — это был голос Апокрифезиса и исходил он прямо из головы Веды. — "А рыжая побежит к обрыву на юг и спрячется там за большим камнем. Она думает, что оттуда открывается замечательный вид на дорогу, где она сможет хоть на немного предаться мечтам и побыть в одиночестве — что ты ее там не станешь искать".

Веда чуть язык не проглотила от неожиданности. Но ничего никому не сказала.

— Давай, отвернись к дереву и зажмурь глаза! — Велели сестры ей.— Считай до ста и не подглядывай!

Веда встала к дереву и принялась считать.

"Как утомительно" — вновь послышался голос владыки.

— Мой господин? — робко спросила Веточка. — Почему я вас слышу?

"Потому что Мы говорим с тобой дитя... Не бойся Нас, доверься Нам... Следуй туда, куда Мы сказали, и без труда найдешь сестер... ты же этого хочешь?".

Веда решила не препираться долго и первым же делом побежала за дом, но тут же вспомнила про могилу неудачливого охотника — ей стало не по себе. Она решила оббежать злополучное место стороной. А после этого спокойно нашла Ворожбу за пригорком у кротовой норы. Та лежала, прижавшись к охапке листьев и даже не сразу заметила Веду, а когда заметила то слегка вздрогнула. Сидя на листьях, Ворожба была похожа на пухленького испуганного крола.

Все было так, как и сказал владыка.

— Так не честно! — возмутилась Ворожба. — Ты подглядывала.

— Клянусь матерью, я не подглядывала. Я просто почувствовала тебя.

— Как это ты меня почувствовала? — недоверчиво спросила Ворожба.

— Сердцем сестра! Ведь мы же дали клятву крови. Теперь мы как одно целое.

Веда слукавила в этот раз. Она хоть и любила сестер, но не спешила раскрывать перед ними все тайны. К тому же это могло не понравиться господину. Болтушки могли проболтаться Грете. Особенно Ворожба, ведь она больше всех старалась угодить матери. Так что лучше было помалкивать.

Взяв Ворожбу за руку, Веда без труда отвела ее к месту, где пряталась Проклятие. Зеленоглазка сидела за камнем у обрыва, с которого хорошо просматривалась дорога, бегущая из деревни лесорубов к Рудному.

—Вот видишь? Я же говорю что чувствую, — похвалилась Веда. Девочки конечно удивились. Они сказали, что ничего не чувствуют и что она наверняка подглядывала.

— Давайте дальше играть, — предложила Ворожба — теперь я проверю, насколько могу вас почувствовать.

Далеко внизу на дороге послышалось конное ржание. Дети тут же прильнули к камню, чтобы посмотреть на людей, стараясь себя не выдать. По дороге ехал конный отряд копьеносцев в белых туниках Белогории поверх доспехов, на гнедых лошадях. Мужественные воины  восседали с выпрямленными ровными спинам, в своих остроконечных шлемах из-под которых развивались светлые пшеничные волосы, с пиками в руках, острия которых упирались в самое небо. Воины ехали на заставу.

— Должно быть, они едут на войну, — не отводя глаз, прошептала Веда.

— Какие краси-и-ивые... — затянула Проклятие мечтательным голосом. — Вот бы и мне покататься на лошади. Может однажды такой вот сияющий рыцарь спасет меня из этой берлоги. И увезет... далеко-далеко... в роскошный замок.

— Не называй маменькин дом берлогой, дура! — Ворожба стукнула сестру ладонью по макушке. Между ними завязалась борьба.

— Ай! Не дерись! — возмущалась Проклятие.

— Тихо вам, не то услышат, — прервала их Веда. — Пойдемте отсюда. Продолжим игру пока маменька не вернулась.

— Чур я буду искать,  — прошептала Ворожба и стала тянуть их за одежду назад.

                                               *          *          *

"На этот раз... — вновь заговорил Апокрифезис томным блуждающим голосом, — рыжая побежит к ручью, там, где вы встретили мальчика Ганса. Бедняжка влюблена в него тайно и надеется его снова увидеть. Ах... любовь! Единственное чувство, ради которого стоит жить на этом бренном свете! Единственное настоящее чувство в отличие от алчности, жадности и жажды власти. Помнится НАМ один жирный толстосум... гхм...гхэ...как он жарился спасая из дома собственные сбережения", — на этих словах Апокрифезис смолк.

 Благодаря таинственному подсказчику в своей голове, Веда точно знала, о чем думают сестры. Ей казалось теперь, что у нее появился настоящий могущественный друг.

Вскоре девочки вновь разбежались по лесу.

Ворожба стояла у дерева и считала до ста, пока Проклятие с Ведой прятались. Зеленоглазка, как и собиралась ушла на запад, ближе к дороге, идущей на Рудный к ручью, а Веточка побежала на восток, в ту сторону, куда ушла мать. Она надеялась, что Ворожба не станет ее там искать. Тем более что мысли ее, сестра, читать не умела.

Сначала она просто хотела спрятаться где-нибудь за кустом или трухлявым пнем, но потом учуяла ведьмин запах — запах старой Греты. Словно лисенок Веда упала на четвереньки и стала рыскать следы под шуршащей листвой.

"Вижу, ты быстро нашла применение способностям Марьки... эта ведьма умела совать свой нос не в свои дела... рыжая... любопытная и носатая... она достойно справлялась со своими обязанностями. Пока твоя опекунша Грета не навела на нее порчу, чем Нас весьма опечалила. Марька творила столько зла, что с лихвой заменяла собой сразу трех ведьм."

Но тут Веда увидела образ бредущей старухи. Он, то появлялся, то пропадал. И теперь она точно знала, куда ушла мать.

Ей захотелось найти ее — выследить. Ведь новые способности так увлекали своей вседозволенностью, что она совершенно забыла про своих сестер. А бежать пришлось долго — около часа пути. Листва шуршала под валенками, пока девчонка не выбилась из сил и не присела на пень отдохнуть. Всюду стоял сплошняком лес.

Внезапно откуда-то сверху послышался звонкий хруст, будто бы кто-то сильный ломал толстые ветки. Веда подняла голову и о ужас — увидела склонившегося над ней лешего, подобно пауку расставившего свои длинные лапища между крон раскидистого облысевшего дуба. Он смотрел прямо на нее, в упор, буквально истекая слюной. Искривленное лицо, напоминающее пень, суженные зловещие глаза с зелеными зрачками, корявые рога, деревянные клыки и мшистая зеленая борода — просто настоящая страхолюдина!  Увидев девочку, леший вывалил свой зеленый язык и облизал деревянную пасть. А затем спрыгнул на землю, вздымая в воздух осенние листья.

"Кажется, тебе придется не сладко... Мы умолкаем...", — Апокрифезис затих.

— Нет, нет — не покидайте меня мой господин! — заметалась девочка.

Но господин отвечать перестал. Он хотел посмотреть на то, как юная ведьма сама выпутается из сложившейся ситуации.

И вот время остановилось: напротив Веды стоял леший, а напротив лешего стояла Веда — глаза в глаза — лицом к морде — друг перед другом!

Тут леший заговорил, отвратительным загрудным голосом:

— По лесным просторам задумчиво и безмолвно брожу я слоняюсь подобно ежу. Смотрю я на север, смотрю я на юг, владенья свои со зверями делю. — Леший рывками кружил вокруг девочки, приговаривая какие-то небылицы. Ростом он был в две сажени (4 метра) и передвигался исключительно на руках и ногах. — Кто это в лес мой забрел? Кто здесь гуляет, пугая ворон? Девочкам место в уютных домах. В чаще лесной только ужас и страх!

— Прекрати говорить дурацкими стихотворениями! — не растерялась Веда. — А ведь Грета предупреждала ее об опасности. — Уходи, откуда пришел!

В ответ леший зарычал подобно медведю, а потом защебетал подобно птице, и очень уж громко так — нелюдимо так, что у Веды заложило уши.

По воле хозяина деревьев молодые побеги растущие из земли, тут же опутали детские ножки и Веточка упала на листья. Застонала. Беспомощно она пыталась вырваться из западни, но все было тщетно. Леший склонился над ней, обливая ее горячей слюной.

"Используй свой медальон" — послышался голос владыки. На этот раз он был взволнованным.

Злодей было хотел ее схватить своей трухлявой рукой от которой пахло сыростью и грибами, но Веда в последний момент успела вытащить медальон с надписью "Protegat" из-за пазухи, и вокруг нее тут же образовалось защитное поле, о которое леший ожегся. Медальон на груди девочки засветился подобно маленькому солнышку. Его блеск осветил ее испуганное лицо. Леший зажмурился, отстранился... задумался.

— Ты у нас не простая девочка, так? — заискивающим хитрым голосом спросил он. — И чем же тебе не нравятся мои стихи? Кто ты такая?! — чудовище хаотично перебирало толстыми пальцами возле защитного поля, склонившись подобно пауку над своей добычей. Он ждал, пока магическое поле угаснет. Знал леший, что оно не вечное.

— Это я — Веточка, Говорящая с воронами, Принцесса бабаев и Заклинательница домовых! А ты кто такой? — Веда пыталась высвободить ноги, но проклятые побеги вцепились намертво, больно впиваясь в кожу через шерстяные штанишки.

— Что-о-о?! — заворчал леший. — Принцесса бабаев?! — Он стал кружить вокруг нее, не желая отпускать из своих "сетей". — Никогда о такой не слышал.

— Ты не ответил на мой вопрос! Я представилась, а ты нет. Где твои манеры? — попыталась пристыдить его Веда.

— Я ле-е-еший!!! — яростно зарычал трухлявый.  — Я хозяин чащи, гроза охотников и грибников, я повелитель леса!!! Все деревья склоняются передо мной!

— Если ты такой могущественный, то пожалуй я возьму тебя в свое королевство. Ты сможешь служить мне и быть моим подданным, — продолжала Веда звонким детским голоском, пытаясь совладать со страхом и разболтать лесного злодея.

(злобный смех лешего)

—Забавная девочка! Прежде чем твое поле угаснет должна знать, что лешие никому не служат! Мы сами по себе! — Горячая слюна упала на землю — капнула. — Мы можем становиться высокими как сосна, и маленькими как зеленый росточек. Мы можем имитировать голоса и ломать деревья. Мы лешие — самые древние существа на земле!

"Да, да, да — гордыня смертельный грех — послышался скучающий голос владыки. — Будь ты немного старше, смогла бы ему преподать урок скромности, а сейчас выкручивайся, как умеешь... хитри ведьма!"

— Если ты не хочешь мне служить, то почему бы тебе не стать моим другом. Наверняка тебе одиноко здесь в лесу. Мы с сестрами часто играем, и ты бы мог присоединиться к нам, — Веда была очень напугана. Сейчас она понимала, насколько глупо себя вела, когда не послушала мать. Она надеялась на помощь Апокрифезиса, но он только болтал и, ни во что не вмешивался.

— Игра-а-ать?! Я люблю играть. — Как кошка над мышкой кружил лесной злодей вокруг девочки. — Иногда я играю с медведями, а иногда соревнуюсь с зайцами, или пытаюсь перепеть соловушку. А вот буквально вчера с одним охотником мы играли в догонялки. Ха-ха-ха-ха, — грозно засмеялся леший, пытаясь вместить в пасти свой длинный язык. Из его носа вырывалось громкое сопение с кусочками мха и пыли.

Лес содрогнулся от его хохота.

— Зачем ты его убил? — с осуждением спросила Веда: она вдруг почувствовала, что ветви сковывающие ноги стали ослаблять хватку. Ей удалось заболтать злодея.

— Лешие не любят людей из за леса. Они приходят сюда, чтобы убивать зверей,  рубить наши деревья и истреблять птиц. Мой лес это моя обитель!!! — взревел он. Трухлявый стал медленно расхаживать между деревьев, словно позабыв про девочку.

— Ты меня съешь? — дрожащим голосом спросила Веточка.

(послышался глубинный смех)

— Мы лешие... не едим мясо... хотя иногда бывают и исключения. Утром я отобедал мхом и поганками... а так же закусил желудями. Очень уж было вкусно!

— То есть ты не ел того охотника?

— О нет! Я просто разорвал его на части. Он подстрелил из лука молодого оленя прямо в моей чащобе и даже не попросил дозволения. Совсем люд невежественный пошел. Законов леса не уважают, — леший бродил и так протяжно и нудно ворчал. —Подношения больше не делают, не уважают моих седин. Но тебя трогать не стану. Знаю что ведьмина ты дочурка. А старая Грета моя соседка. Не стану я с ней ссориться из-за тебя. Давай лучше поиграем. Во что ты любишь играть?

Леший ходил меж деревьев, время от времени пропадая из поля зрения, наводя сумрак на засыпающий лес. Но Веда знала, что он наблюдает за ней.

— Страшный ты очень, господин леса. Боязно мне с тобой играть. — Ей наконец удалось высвободить ноги из коварных растений. Она отбежала в то место, где молодых побегов не было. Леший, завидев это, вновь приблизился к ней на опасное расстояние.

Полупрозрачная сфера защитного поля начинала слабеть.

— Что-й то за шубка сейчас на тебе? Уж не с бедных ли заюшек соткана? — поинтересовался хозяин леса, не скрывая своей неприязни.

— Как тебя зовут дедушка? — попыталась уйти от ответа девчонка. — У тебя есть имя? — Веда потихоньку отступала назад, пытаясь заговорить ему зубы. А он... все надвигался и надвигался на нее.

—Охотники зовут меня Лиходеем, — Леший вертел головой, не спуская зловещих глаз с добычи. Теперь своим силуэтом он напоминал деревянного богомола.

— Веда!!! — послышался голос матери сзади. Девочка оглянулась: по одаль от нее в кустах стояла Грета с мешком за спиной. — Что ты тут делаешь плутовка? А ну марш домой!

Веточка повернулась обратно к лешему, но никого не увидела...

                                                           4

Веда сперва подумала, что Грета лешего не приметила, но по возвращению домой старуха спустила на нее всех собак:

— Ты хоть представляешь насколько опасно играть с лешим?! Он же мог тебя задавить дура! Разве я не сказала тебе не ходить в ту часть леса?

— Простите маменька, я не хотела, — оправдывалась Веда. — Он вырос словно из неоткуда. Мы просто играли в прятки с сестрами.

— Не приплетай сюда сестер! Я поймала тебя одну! Знаешь, что происходит с маленькими девочками, которые попадаются лешему? Они бесследно исчезают!

— Но ты же говорила что он нас не тронет?

— Да кто его знает окаянного?! Утащит тебя в глухую непроглядную чащу, а потом докажи что это не его трухлявых лап дело. Наиграется с тобой вдоволь, да и придушит потом. Ненавидят они людей, понимаешь, курья твоя голова?! И ведьм не жалуют.

Веточка поклялась больше никогда-никогда не ходить в ту часть леса. В наказание Грета велела ей приниматься за уборку и вычистить весь дом, а сама с девочками отправилась в лес на запад за грибами, нужно было набрать подосиновиков на ужин.

— Ну ты даешь! — перед уходом удивлялись сестры.

— Как ты его нашла?

— Он сам меня нашел. Но теперь это уже неважно, — всхлипывала Веда.

Когда все ушли, она принялась за уборку. В этом деле ей помогал бабай, который считал, что "маленькие принцессы" вообще не должны работать. Он сам взял метлу и вымел всю светлицу, затем он принялся за кухню и за столовую комнату. Очистил лично все углы от пауков. После чего Веда помогла ему вымыть пол, протереть пыль и расставить всю посуду по шкафчикам. Собрать в стопку дрова у печи.

                                                           5

Когда дело было сделано, Веточка осторожно открыла дверь наружу и осмотрелась по сторонам. Там никого не было. Только ветер шуршал по осеннему лесу. На ветке, поджав одну лапку, сидел одинокий ворон Грёша.

— Не уж-то тебе Грета велела меня стеречь? — недоверчиво поинтересовалась девочка. — Ты за мной шпионишь?

— Карр... карр! — отозвался Грёша.

— А ты часом не врешь?

— Карр... карр!

— Хорошо, скажи мне Грёша, видишь ли ты моих сестер отсюда?

Ворон в ответ промолчал.

— Не понимаешь? — задумалась девочка. — Надо спросить по вороньему.

 Ка-а-ар...ка-а-ар...ка-а-ар!

— Карр... карр! — отозвался ворон.

— Так, так: Грёша говорит что никого поблизости нет. Тогда я могу немного поиграть у дома. Веда взяла свою любимую куклу, залезла на повозку и стала играть.

— Лиходей, Лиходей... не поймать тебе детей, — бормотала себе под нос девочка. — Лиходей, Лиходей старый глупый воробей. Лиходей... Лиходей...

Тем временем на лес стали стремительно опускаться сумерки... В сторону повозки, на которой сидела девочка подул порыв ветра и тут же маленькое войско желтых листочков побежало брать штурмом обоз. На Веду словно кто-то смотрел с восточной стороны леса. Она была здесь не одна...

Девочка плавно повернула голову и боковым зрением увидела, что на нее пристально смотрит маленький лисенок. Он вдруг протяжно заскулил, завилял хвостом, завертелся. Ну как тут было не побежать за ним?

— Какой хорошенький! — Веточка улыбнулась ему и спрыгнула с телеги. Теперь она шла к нему, а лисенок, словно довольный щеночек — прыгал от радости и гонялся за собственным хвостиком.

Когда девочка стала к нему подходить, он недоверчиво отбежал на десять шагов и снова принялся играть со своим хвостом. Тогда девочка снова к нему приблизилась, но он снова стал убегать. Веда посмотрела вперед и увидела, что на лес опускается ночь. Она было хотела вернуться, но лисенок сидел так близко, что до него можно было дотянуться руками. Но стоило ей попытаться, как он снова убегал на безопасное расстояние.

— Постой же, куда ты бежишь? Я не причиню тебе боль! Прошу не убегай. Мне страшно туда идти. Там живет ужасный Лиходей. Ты же не хочешь, чтобы мы его повстречали? — Веда все шла и шла за ним в густеющую тьму деревьев, и так продолжалось до тех пор, пока она не поняла, что оказалась далеко от дома в запретной части леса. А лисенок, недолго думая, шмыгнул в нору и пропал.

Веда осталась одна посреди темнеющего леса. Она какое-то время стояла неподвижно, просто прислушиваясь к шуму ветра. По ее спине пробежал холодок, ладошки стали липкими, посмотрела по сторонам  — а вокруг только лес да лес в своей осенне-предзимней наготе.

— Предатель! — недовольно крикнула девочка. Она поняла, что зашла слишком далеко. Лисенок специально привел ее сюда — заманил рыжий плут. Маленькая охотница еще раз оглянулась — а вокруг стало так темно, что хоть глаз выколи — мрак густой и только небо наверху еще было видно в его скудеющем очертании цвета.

 Пусть она была еще маленькой, но далеко неглупой.

Веда попятилась  назад, споткнулась — упала на землю, вскочила. Волосы на голове зашевелились! Сзади кто-то двигался в полумраке лесной обители.

— Зайцы да птицы плетут небылицы, ёж и бобер подрались у водицы...

(Злорадный смех Лиходея)

— Уходи! — робко вскрикнула Веда.

— Кот по следам волка шел на болота... видел он дятла на дереве мокром...

— Уходи, говорю тебе! Не тронь меня! — Веда оглядывалась, пытаясь увидеть в темноте чудовище. 

— Дятел стучал в дом к семье муравья... дверь мне открой я не трону тебя...

— Веда попыталась бежать, но Лиходей возник прямо перед ней — девочка врезалась в него и упала на землю.

— Приветствую моя маленькая принцесса, — послышался коварный голос лешего, и тут же в воздухе запахло гнилью и чем-то наподобие плесени. — Прошлый раз мы с тобой не доиграли! Ты принесла свою заичью шубку? Может быть, от тебя пахнет чем-то съестным? — леший принюхался. — Поиграй со мной ведьмина дочерь!

Поигра-а-а-ай, — с придыханием разлетелся по лесу шепот Лиходея, обдавая девочку горячим смрадным дыханием. От его дыхания у нее тут же вспотели ножки под шерстяными штанишками. Их парализовало от страха, она почувствовала трепет внизу живота. Веда медленно стала отползать, но ноги не хотели слушаться, ее дыхание остановилось — замерло. Из темноты ее пожирали два сверкающих зеленых глаза. Леший прищурил их, внимательно посмотрев на нее. Своим массивным телом он перегородил все пути к отступлению. Позади Веды была запретная чаща, а впереди он — безжалостный злой Лиходей. Теперь он мог одним ловким движением ухватить ее в лапищу — завладеть ею как вещью, — разорвать на части или надругаться над ней!

— Мы поиграем с тобой в другой раз, — жалобно оправдывалась девочка, — а сейчас маменька ждет меня дома, и если я не вернусь, то она придет сюда и тебя вместе со мной накажет.

(зловещий приглушенный смех)

Леший стоял, облокотившись на длинные руки, прямо напротив, и что-то замышлял. И Веда уже была готова к мучительной смерти — она напряглась вся и выгнула спинку, уперлась руками и ногами в землю. В какой-то момент он попытался схватить ее, но медальон уже успел перезарядиться и снова уберег владелицу от загребущих когтей чудовища. Веточка тут же вскочила на ноги и попыталась его оббежать, но он мгновенно переместился в том же направлении. Его голодная челюсть по-кошачьему щелкнула —стала труситься.

— Куда же ты сладенькая? Сними-ка свой камушек, и я покажу тебе мой лес — мохнатый дикий лес с его обитателями. Мы побываем на полянах где грибов больше чем травы в поле, погоняем чертей из нор, а захочешь, я буду носить тебя на руках. Носить и носить и носить! А хочешь я дам тебе сладких ягод, а может ты любишь шишки? А может желуди? Я очень люблю желуди! — Леший вынул из-за пазухи щепотку желудей с гнилушками. — Угощайся деточка. Только сними эту мерзкую штуковинку! Ну же спусти ее с шейки на пол, — голос Лиходея абсолютно не внушал доверия. Веда прекрасно понимала, что он хочет ее заманить в свое логово.

— Я не ем желудей и сырых грибов — я что боров? Не куплюсь!

Тогда отведай сладких душистых ягод с моих полян, — леший протянул ей целую горсть земляники, да такой сочной и крупной, что Веда едва не поддалась...

"Не верь ему ведьма", — вмешался Апокрифезис.

Тогда Веда отдернула руку.

— Нет, не нужны мне твои ягоды Лиходей!

— Может ты любишь цветы? Сними медальон, и я отнесу тебя в тайное место где растут самые красивые цветы Белогории!

— Но цветы не растут в зиму, как и ягоды твои ненастоящие! — возразила Веда взволнованным голосом. Уж очень сладостно уговаривал леший. Уж и хотелось ей этих ягод отведать, да знала ведь девочка что обманет ее, от того в голосе ее чувствовались нотки страдания. Детская наивность — она  хоть и знала что обманет ,но так хотелось ему поверить, так хотелось отведать душистых ягод зимой. — Не растут слышишь! — всхлипнула Веда, — Ты врешь все!

Я могу пробудить их ото сна девочка, я повелитель леса, владею силами природы! Сними  медальончик и я тебе все покажу... ну же не упрямься... поверь мне миленькая.

— Нет! — сердито крикнула Веда.

Леший махнул рукой теряя терпение, отвернулся — отполз назад — посовещался с самим собой ворча и нашептывая что-то неразборчивое — обернулся обратно — птичку ей стал предлагать, заюшку.

Но Веда не поддавалась.

— Скоро твоя защита истратится... — раздраженно прошипело чудовище и больше ни сказало ни слова.

На небе блеснула молния, осветив всполохом его корявые прожилки на испещренной морде похожей на перекрученный пень. Родинками на его теле росли грибы, а вместо волос был мох. Из пасти чудища веяло смертью.

Ignis circulum!!! (Огненный круг)  — раздался спасением голос Греты откуда-то сзади, и тут же кольцо огня окружило Веду. Леший отпрянул назад, ибо боялся огня, как и все деревья. Заверещал, возмутился, по-волчьи взвизгнул.

— Ах ты пень подколодный!!!  — стала браниться ведьма.— Ты что это мне повадился детей портить паскуда?!!

— Уээээээээээээааэаэаэа!!! — возразил было леший старухе. Он поднял корявые лапища к самым верхушкам деревьев и заревел диким воплем, да так что ветер едва не сдул сестер, стоявших рядом с матерью. Да не тут-то было.

Ignis!!! — закричала ведьма в ответ, направляя на лешего свой походный посох. И загорелась лапища у Лиходея страшного. Заскулил он волком поновой, да и бросился наутек. Долго еще из чащи доносились его протяжные крики. — Убирайся прочь в заросли свои вонючие и играй там с зайцами тварь ты убогая, а моего дитя не тронь!!! И-и-ишь ты какой!!!— И попробуй еще в мои владения нос свой засунуть!!! Мигом всю чащу твою спалю... дотла... вместе с тобой кочерыжка плешивая!!! — Грета была в ярости, ее голос сотрясал засыпающий лес, но Веда не могла ее разглядеть из-за кольца пламени.

"Старая Грета, как всегда горяча" — тихо шепнул Апокрифезис. С недавних пор он все время обсуждал жизнь девочки. Давал советы. Иногда рассказывал сказки.

Extinguitur! (угасни) — скомандовала ведьма и пламя потухло.

Она схватила Веду за руку и без лишних слов потащила домой.

                                                           6

— Разве я не сказала тебе плутовка вылизать дочиста весь дом?! — заворчала сердитая мать на подходе к поместью. — А ты снова по лесу шаболдаешься! Тебе жить надоело маленькая тварь?! Сейчас я научу тебя уму разуму!

Сестры испуганно плелись сзади, стараясь ступать как можно тише. В руках они несли полупустые корзины с грибами. Когда маменька злилась, лучше было не попадаться ей под горячую руку. Об этом знали все дочери без исключения. Каждой из них уже не раз влетал нагоняй, и каждая знала, что это будет больно.

Грета втолкнула Веточку в дом, да так что девочка упала на пол. Но когда они оказались в светлице, старуха не смогла поверить своим глазам: даже когда девочки убирали все вместе, не было такой чистоты. Просто чудеса, да и только!

— Ну ты даешь! — Удивились сестры. — Все успела! И в доме такую красоту навести и в лес сбегать лешего своего проведать.

В голове Веды даже мелькнула мысль, что она спасена. Но с Гретой такой трюк не прошел. Она-то догадалась, чьих это бабайских лап дело.

— Ах ты бесстыжая лгунья! — Грета со всего маху шлепнула Веду по щеке и принялась таскать за волосы.  — Сестры испуганно побежали наверх. — Сейчас мы с тобой поговорим хитрюга! Давно я тебя не порола?! — кричала ведьма не жалея старого горла.

Веда рыдала навзрыд, пытаясь высвободить свои волосы из рук старухи. "Уж лучше бы меня утащил леший!"  — подумала она. Ей было обидно за то, что мама не оценила ее трудов по дому. Ведь она тоже помогала бабаю. Не всю же чистоту навел он сам? Она ведь так же драила пол и расставляла посуду. А к лешему ее заманил лисенок. Она и вовсе не хотела снова его повстречать. Но Грета не унималась.

— Знаю я, кто за тебя выдра, всю работу сделал!!! Impetum!!! — прокричала она, глядя на ухват для горячих горшков. И в тот же миг длинная палка с раздвоенным чугунным держателем на конце полетела в сторону печи и угодила прямо в бабая.

Задремавший бабай такого точно не ожидал. Напуганный до смерти он с визгом завалился за печь, желая спасти свою шкуру от гнева хозяйки дома.

— Сдружилась тут с моими духами и заставляешь их делать всю работу за себя? Думаешь меня надуть?! Меня?! Старую Грету?! Не выйдет, милая! Impetum!!!  (Атака!!!) — Ведьма опустила свой взгляд на посудный шкаф, и оттуда вылетели все деревянные миски и чашки разом, будто внутри разорвалась шаровая молния. — Немедленно все собери и чтоб я это видела дрянная девчонка! А тебя нечистый лентяй, еще раз увижу, что моим дочерям помогаешь по дому, выпорю раскаленной кочергой!!!

С лешим она играть повадилась!!! Ишь ты стерва такая! Думает что умнее меня! Что лес этот лучше знает с его обитателями! Ведь запретила я тебе с ним играть! Хочешь, чтобы он тебя в чащу унес?! Это твоя благодарность за мою заботу?

— Неправда маменька, я с ним не играла! — было вступилась за себя Веточка. — Он сам меня окаянный в лес заманил!

— Ах ты еще и препираешься?! Ну погоди у меня, бестыжая! — ведьма еще раз со всего маху влепила дочке пощечину. Веточка упала на пол и горько заплакала. Но тут ей на помощь пришла Марька. Глаза девчонки вспыхнули желтым светом, а голос как в прошлый раз исказился и стал противным до неузнаваемости.

— Ах ты старая сколопендра! Из-за меня на девке отыгрываешься?! Мало тебе было меня закончить, так после смерти донимать удумала?!

Ведьма вытаращилась, но быстро нашлась и набросилась уже на Марику.

— А ты Марика не влезай, когда я дочерь свою уму разуму учу! Если тебя владыка в нее посадил, так и сиди молча! — Грета поставила руки вбоки.

Маленькая Веда с горящим взором Марьки стояла так же и время от времени пальцем тыкала в Грету: — С прискорбием признаю, что твоя порча оказалась хороша. Я две недели дохла. Не один отвар не спасал. Вся волдырями изошла — заживо кончилась. Двум черным ведьмам не место в одном королевстве, согласна со всем... вот только господин наш меня всегда больше любил! Пока ты ночами звала его в своей конуре, он со мной ложе делил! Может быть ты и могущественней меня, да только я покрасившее буду.

— Красившее?!! — взревела Грета. — Да ты свою рожу-то бородавчатую видела с длинным носом, приблуда?! Владыка тебя за твои подлости больше жаловал. Потому что характер у тебя мелочный. Потешался он над тобой паскуда ты!

— Чья бы корова мычала подстилка ты подтрактирная!!! Всех мужиков в Варии на вкус перепробовала, вот и сбежала сюда сифилис свой залечивать!

Тут уже Грета не стерпела да было собралась влепить пощечину Марьке, да в последний момент образумилась — вспомнила, что дочка ее перед ней. Схватила она тогда ее за ухо и потащила на второй этаж, приговаривая: — Марька ты или не Марька, а раз в моей дочери сидишь, будешь меня слушать!

  — Ай, а-я-я-яй!!! — кричала Веда от боли уже своим голосом, но цепкие пальцы матери даже не думали ее выпускать.

Грета втолкнула  ее в комнату и заперла на ключ.

— Отправляйся спать маленькая врунья и хорошенько подумай над своим поведением! Ишь ты!!! Матери перечить удумала! Ишь ты... — голос старухи удалялся все дальше, а девочке оставалось только доползти до кровати и пожалеть себя.

                                                           7

— Сестра ты жива?! — раздался голос Проклятия из мышиной норки.

Веда лежала на кровати и плакала. Сквозь слезы она не могла понять одного: за что мама ее так наказывает? Ведь Лиходей сам заманил ее в лес. В пору было его ругать.

— Не плач Веточка, — жалобно утешала ее Проклятие. — Мне в прошлый раз тоже хорошенько влетело. Может быть, тебе и впрямь не стоит играть с лешим? Маменька просто боится за нас, волнуется, чтобы с нами ничего не случилось.

— Знаю Рыжик. Но я не играла с ним. Он очень страшный... — всхлип... — он сам хотел меня в лес заманить.

— А насколько он страшный Веточка?

— Когда его видишь, мороз пробегает по коже, сердце уходит в пятки — вот насколько он страшный. Если поймает, то уже не отпустит. Смотрит все время злодей — высматривает. Если б вы вовремя не подоспели, не лежала бы я сейчас здесь. Наверное Грета во всем права. Не следовало мне бегать в ту часть леса, — печально ответила Веда.

Глаза Проклятия переполнились волнительным любопытством. Она лежала на кровати и фантазировала... что бы стала делать она, повстречай в лесу такого страшного монстра? Теперь после подаренной смелости, страх привлекал ее и будоражил. Зеленоглазка улыбнулась и отвернулась к стене, оставаясь в своих мечтах.

"Бедная-бедная девочка, попала между двух огней. — Веда услышала голос Апокрифезиса. — А этот леший тот еще прохвост — хитро придумал с лисицей".

— Почему вы меня не остановили, повелитель? — сквозь слезы шепотом спросила Веточка, так, чтобы ее не услышала сестра за стеной.

"Нам было интересно посмотреть на твою наивность. Было весьма глупо с твоей стороны идти на восток после запрета старой Греты, хотя ведьма на то и ведьма, чтобы совать свой нос куда не поподя".

—  Я... я... просто хотела выследить маменьку, — всхлипывала Веда. — Почему вы говорите со мной господин? Почему именно со мной?

"Среди всех твоих сестер ты Нам понравилась больше всех. Там в подвале Нам показалось, что из тебя выйдет толк. Мы выбрали тебя в качестве..."

— В качестве куклы? — с обидой спросила девочка.

"Разве ты не Наша невеста, дитя? Или ты думала, что ритуал был не более чем каким-то условным обрядом? Отныне ты принадлежишь Нам, пока еще не на полных правах, но это лишь вопрос времени. Ты же хочешь, чтобы однажды Мы взяли тебя в жены?"

— Я не знаю мой господин. Я слишком мала чтобы сейчас принимать такие решения.

"Вот Мы и будем с тобой, чтобы ты смогла спокойно подрасти и не сгинуть, если ты дашь Нам свое согласие".

Веда на мгновение задумалась: она вдруг почувствовала, что произнесенные сейчас слова будут иметь далеко идущие последствия, но она была еще так наивна, так мала  — да и кто еще мог стать ее женихом как не сам повелитель тьмы.

 Веда доверилась ему и произнесла шепотом:

— Я даю свое согласие... мой повелитель.

Апокрифезис остался доволен:

— Теперь Мы будем всегда рядом, — прошептал он, — тебе теперь Нас не выгнать и не заглушить. Мы будем жить в твоей голове о девочка!

— Тогда расскажите мне сказку, о мой жених.

"Хм... ну хорошо! В некотором царстве, в некотором государстве...

Долго рассказывать сказку не пришлось. Усталая девочка мирно спала на подушке. Ее невинное личико в эту ночь не выражало никакой тревоги. Хотя за окнами где-то поблизости до самой зарницы завывал леший. Из-за его стонов Ведыны сестры совсем не смогли уснуть. Снаружи слышался хруст деревьев и крики — дикие леденящие кровь.

Веда спала крепко после тяжелого дня, пока под утро ей не приснился кошмар, в котором печальный леший звал ее в непроглядную тьму. Словно не сон это был, а правда.

Всю ночь Грета в подвале с князьями общалась, чтобы они защиту на дом поставили. Чтобы не мог леший так близко к поместью захаживать.

...Болдагин, Сурджио, Васус,  Камура — прошу вашего почтения, защитите мой дом от Лиходея коварного,  — просила Грета в своем подвале. — Укройте тьмой мои владения. Чтоб ни одна тварь не проникла внутрь. Именем  Apokrifezis вас заклинаю. Ignis, aqua, terra, aeris. Amen. (Огонь, вода, земля, воздух. Аминь)

                                                           8

— Не стоило мне с ним так грубо... — лешие они ведь злопамятные. Обиду какую затаить могут. Потом жди беды от них, — рассуждала сама с собой старуха, поднимаясь к дочерям по деревянной лестнице.

— Простите меня маменька, — слезно молила Веточка за закрытой дверью.

Грета вставила ключ в замочную скважину, провернула его и отворила со скрипом дверь. — Не бойся дочь, не колотить я тебя пришла. А вразумлять. Ты жизнь только жить начала, а я на своем веку леших немало перевидала. Не верь им — хитрые они очень. Если кого заприметят себе, то уже не отвяжутся. Я-то хоть сжечь его могу паскудину, а у тебя-то силы еще с ноготок. Маленькая ты еще дуреха! Твоим "Игнисом" только солому в печи разжигать.

— Хорошо маменька, больше никогда на восток не пойду. Сам он меня заманил оба раза. Лисичку ко мне подослал, чтобы меня за собой увлекла поглубже.

— А я тебе, о чем говорила?! Этим лешим только попадись. Мы ведьмы с ними дружбу водим только на расстоянии! Слушай сейчас мой наказ. Больше повторять не стану! Украдет тебя леший в чащу. Не буду тебя из беды вызволять. Так и останешься с ним навечно. Невестой ему будешь. А ты с другим господином помолвлена. Вот и храни ему верность. Силу свою береги, она с годами только крепчает! Как вино.

Я сегодня в деревню пойду к деду одному лежачему. На ноги его ставить буду. Чтобы от дома дальше, чем на полверсты, не ходили. Эту землю я защитила. Но дальше пойдете, утянет вас Лиходей. Убить бы гадину, да без него ж ведь люди в наш лес повалят. Вот и приходиться с ним мириться. Ладно... найду управу и на него.

                                                           9

В лес постепенно приходила зима. Легкий снежок начинал срываться с кудрявых густеющих серых облаков. Дул заунывно ветер. Сестры играли у дома, когда Веда заметила, что в лесу повалены многие деревья и разрыта земля. Видать ночью Лиходей и впрямь близко подходил к поместью, да матушкина защита его не пустила.

— Посмотрите сестры! Что там случилось?

— Это твой леший их повалял. Всю ночь завывал в лесу. Тебя звал! — поучительным тоном сказала Ворожба. — Вот не будешь мать слушать, так и утянет тебя.

— Не утянет, — ответила Веда с раздражением. Она стояла в той же заячьей шубке и в том же самом пуховом платке, что и обычно. Сейчас она больше напоминала медвежонка. Наряжаться в лесу было глупо — здесь главное было не замерзнуть.

                                                           ***

— А идемте, посмотрим, как он там все перерыл? — Проклятие засмеялась и побежала прямо в сторону "лесоповала".

 Никто из сестер и не ожидал от бывшей трусихи подобного.

— Постой Рыжик — это может быть слишком опасно! Вернись! — Веда попыталась ее образумить, но Зеленоглазка и слушать никого не хотела. — Верни-и-ись!!!

— Не ходи за ней! — строго предупредила Ворожба. — Маменька запретила так далеко захаживать. Мало вчера она тебя лаской одаривала?

— Я не могу ее оставить. Она же наша сестра.

Веда побежала следом. А Ворожба решила остаться у дома в безопасности.

— Ну и дуры! Какие же вы все-таки дуры!!! — крикнула она вдогонку.

Две сестры стали медленно ходить среди поваленных деревьев, внимательно их разглядывая. От них пахло сыростью, землей и пометом чудища. Местами на стволах зияли глубокий царапины от когтей Лиходея. Валенки противно утопали в рыхлой грязи.

—Тут точно поорудовал леший, Веточка. Видать всю ночь к дому нашему подбирался, да маменькины чары его не пустили. — Проклятие держалась подальше от сестры, специально выдерживая расстояние.

— Давай вернемся Рыжик? Прошу тебя! — Веда попыталась схватить ее за руку, но Проклятие вовремя успела ее отдернуть.

—Ты сама мне говорила, что страх нужно полюбить. Ты чувствуешь, какой он холодный, — Зеленоглазка задумчиво стала трогать воздух пальчиками. — Я будто его ощущаю. Какой твой леший на вид? Страшный? — Проклятие возбуждал страх. Она немела при мысли об ужасном чудовище. Чувствовала бабочек внизу живота.

— Очень, очень страшный! Рыжик вернемся, я прошу тебя, — умоляла Ведочка. — Мне вчера так досталось, не хочу, чтобы маменька опять рассердилась.

Веда шла на сестру, а сестра отходила все глубже - пятилась, широко расставив руки. Она шагала спиной к чаще. Словно дразнилась, временами то прятала ручки за спину, то снова их растопыривала в стороны.

Когда Веда в очередной раз попыталась ее схватить, Проклятие взобралась на ствол поваленного дерева и побежала еще дальше уже не на несколько, а на несколько десятков шагов в сторону запретной чащи.

Она перебежала черту за которую запрещала заходить Грета.

— Вернись милая! Не делай этого, сестра!!! — Глаза Веды застыли в испуге.

Сегодня Проклятие вела себя странно. Обычно эта трусишка боялась даже собственной тени, но тут ее словно подмывало увидеть чудовище.

Дар Апокрифезиса усиливался.

— У-у-у-у я боюсь! Как мне стра-а-ашно! — шутила она с невозмутимым каменным лицом. Вдобавок Проклятие сняла с себя защитный медальон и сказала: — Страх и опасность так притягательны и так страшны, что я чувствую, как они обволакивают меня, и не хочу им сопротивляться.  — Проклятие бросила медальон на землю и улыбнулась. Топнула ножкой и станцевала, закружилась и захихикала.

  В густых зарослях на заднем фоне показался Лиходей.

Его мрачный образ полный зловещности и дурных намерений вырос среди поваленных деревьев. Два глаза угрозой блеснули в полумраке леса. Он крался, опираясь на длинные руки подобные древесным корягам. Веда раскрыла рот — онемела от ужаса.

— Зачем ты это сделала?! Немедленно одень медальон! Одень медальон скорее!!! Сестра ты не в себе! Вернись Рыжик, он идет!!! Он идет!!! Сестра обернись!!!

— Я тебе не верю, Веточка. Не обернусь. Ты чувствуешь, как притягательна опасность? — странная  сестрица даже не думала сопротивляться. Она повернулась к чаще спиной и в последний раз широко расставила руки: — Смотри, я леший! Я страшный лесной ду-у-ух! А если он сзади, то пускай схватит меня и утащит в глухую чащобу.

Я этого хочу...

— Назад Проклятие! Я приказываю тебе, вернись сестра!!! — кричала в отчаянье Веда. Она стояла на безопасном расстоянии и ничего не могла поделать.

А леший приближался все ближе.

— Ну ладно тебе трусиха! Так уж и быть я возвращаюсь.

Но было поздно.

Лесную глушь разразил детский протяжный окрик. Коварный леший бегом удалялся в сторону непроглядной чащи. В руке он сжимал Проклятие.

Воздух сотрясался его зловещим хохотом.

Вслед ему смотрела несчастная Веточка и ничего не могла поделать.

                                                           10

Она так и стояла с раскрытым ртом не в силах принять решения.

Дух смелости, сидящий в Проклятии, превратил ее из пугливой девчонки в безрассудную авантюристку, которую теперь привлекала опасность.

 Издали за картиной холодно наблюдала Ворожба, будто бы ей было все равно — равнодушно смотрела она. Ворожба стояла в своей волчьей шубе с бубончиками на воротнике, на голове был не по погоде повязан белый летний платок. Когда она увидела, что Проклятие уволок леший, то стала кричать сестре, чтобы та возвращалась в дом, что нужно дождаться Грету и ничего не делать без нее.

"Позволишь чудовищу забрать у тебя сестру? — спросил голос Апокрифезиса. — Что же — весьма разумно. В твоем положении Мы бы тоже ее оставили. Тем более что она сама виновата. Надо же было так рисковать!"

— Мой господин, это ваш дар изменил ее! Я знаю Рыжика, и она бы не стала так глупо себя вести! Что же теперь делать?

"Мы дали вам дар по своей великой милости, но вы сами должны управлять им! Мы сделали твою сестру храброй, для того чтобы она смогла стать ведьмой — Мы так решили, никто не смеет осуждать наши великие решения!" — терпеливо высказался владыка. Его голос не был наполнен гневом или обидой. Он был похож на голос учителя.

— Простите меня мой господин, — Веда хоть и была на него сердита, но разве смела она проявлять непочтение?

"Ты так и будешь стоять тут с открытым ртом?"

— Нет! Я спасу ее от Лиходея! Это я во всем виновата. Он приходил за мной.

"Так поспеши..."

На этом Апокрифезис замолчал. Веда в последний раз посмотрела в сторону Ворожбы которая надрывая горло звала ее обратно в дом, и со всех ног побежала в запретную чащу на восток спасать свою возлюбленную сестрицу.

                                               *          *          *

Бежать пришлось долго — очень долго. Бегунья сжимала в руке свой медальон, пробираясь по зарослям леса не обращая внимание на подступающий леденящий страх, прислушиваясь ко всем недружелюбным звукам таящимся в нем — шорохам, будто призраками блуждающими в тени деревьев.

На пути Веду сопровождали любопытные вороны — они летели следом за ней перепрыгивая с ветки на ветку и громко каркая, словно подсказывая дорогу. Ведьмачье чутье помогало ей идти по следу Лиходея. Ей даже повстречался труп раздавленного оленя, впечатанный в землю по самые ребра. Похоже, что леший был так рад поимке маленькой девочки, что совершенно не смотрел под ноги, когда убегал.

Долго ли коротко ли пришлось ей бежать по холодному неприветливому лесу, но вскоре  среди зарослей непроходимой чащи, послышался девичий плачь сестры. Веточка стала осторожно пробираться туда, перебегая от одной кочечки к другой, от одного пенечка к другому, от одного деревца к третьему.

— Отпусти!!! Отпусти меня злодей! Не то задам тебе трепку! — кричала храбрая Зеленоглазка. А в ответ ей только, слышался злобный смех Лиходея.

"Будь осторожна моя маленькая охотница на леших, он будет ждать тебя".

— Знаю мой господин, — Веда остановилась перевести дыхание. — Что же мне делать?

Было сыро, холодно и грязно. Апокрифезис выдержал паузу, а потом сказал:

"Как и всегда: если твой враг сильней тебя — используй хитрость. Хитри Веда! Мы уверены, что Марька тебе поможет. Ей в хитростях не занимать".

Веда дождалась, пока Лиходей спрятал Проклятие в громадной земляной пещере с потолка которой свисали корни и растворился в лесу — должно быть злодей решил поискать припасов для пленницы. Проклятие была прочно опутана теми самыми корневищами и не могла выбраться из западни, как ни старалась.

Тогда по мокрой запорошенной мелким снегом листве Веда приблизилась к логову чудовища, где вокруг всюду валялись кости опрометчивых грибников, высохшие раздавленные корзинки, луки, ржавые клинки и даже детские черепа. Она попыталась освободить сестру, но лишь оцарапала пальцы о корневища. Руки измазались свежей грязью. Под ногти забилась гниль. Веда всхлипнула, отерла пальцы о шубку.

— Бесполезно сестра, мы пропали! — рыдала Проклятие. — Прости, что вела себя так глупо. Не знаю, что на меня нашло.

— Не волнуйся Зеленоглазка. Ты ни в чем не виновата. Я освобожу нас!

Вскоре крупинки падающие с неба превратились в капли — стал моросить мелкий дождик. Веда все время смотрела по сторонам — она пыталась помочь сестре, пока Лиходея не было, но ничего не могла сделать.

Да и как оказалось никуда Лиходей не ушел.

Веда почувствовала  характерный гнилостный запах, откуда-то сзади — горячее дыхание и уже знакомый хрип. Она обернулась и увидела его прямо перед собой. Леший громко зарычал, завопил по-медвежьи, схватить ее тут же испробовал, да не тут-то было — защитное поле медальона ему этого не позволило.

— Порази тебя плесень, запамятовал я, что у тебя есть маленькая мерзкая штуковинка! Только не надейся на нее ведьма.... потому что вскоре его заряд закончиться и тогда я тебя настигну. Из чащи тебе уже — не выбраться. (загрудный смех Лиходея).

После слов лешего Веда почувствовала липкую безысходность — ей захотелось расплакаться, потерять сознание или просто исчезнуть. Ей было стыдно и страшно за то, что она не послушалась старой Греты, и теперь навлекла беду не только на себя, но и на сестру. И тут ей на помощь пришла Марька: глаза Веточки озарились желтым фосфором. Вместо нее теперь говорила мертвая ведьма писклявым железным голосом:

— Ах ты плешивый чурбан! Как смел ты похитить невесту Апокрифезиса?!

— Что с тобой деточка? — удивился Лиходей. — Ты лжешь! Какая еще невеста. Нет мне дела до того чья ты невеста, мы лешие сами по себе! Нас не запугать!

— Какая я тебе деточка коряга ты плесневелая?! Знаю я вас леших коварных! И Сталедуба короля вашего знала, что в Варии живет. И Чудилома знаю! Он жизнью обязанный мне, за меня тебе быстро хребет поломает! Чуть силу свою почуете, так и на слабых наводите страху, а как под зад метлой выхватите, так и бежите в свой лес, злобу на зверях вымещать. Немедленно отпусти детей, иначе худо тебе будет! Наши они ведьминские! Я Марька — знатная ведьма. Тебе ли со мной тягаться?

—Знатная аль не знатная, только в тельце своем ты свои чары применить не способна! — Лиходей все посмеивался. Он ждал, пока защитное поле спадет. Ему было все равно до угроз Марьки. Лютым он был не в меру. — А Чудилом в моем лесе не числится — высоко в горах на отшибах живет, страху мне от него, что от ежа лисице!

— Хорошо Лиходеюшка, может быть ты и прав и Чудилом тебе силой не страшен и Сталедуб ишь тебе не указ. Как только чары спадут, я не смогу тебе дать отпор. Тогда давай иначе? Уговор мы с тобой заключим? Говорят ты мудрый очень и уважаемый старец. Многое знаешь на своем веку. В мудрости говорят тебе равных нету.

— Так уж и говорят? — удивился леший. — Кто говорит?

— Да вся округа так и гудит о том, какой Лиходей мудрый! Говорят, знает все наперед, а коли знаешь, может загадку, тогда, мою отгадаешь?

— Какую такую загадку?! — встрепенулся леший, позабыв про поле. Теперь он стал расхаживать по чащобе и рассуждать: — Загадки я разные слыхивал и отгадки я разные знаю. Что мне с того, если я отгадаю?

— Если отгадаешь — останутся дети с тобой, невестами покорными будут, во всем тебе угождать и пристойно слушаться. Не будет тебе проблем с девочками. А коли не угадаешь...

— Что мне твои загадки? Девочки и так уже мои! Нет мне никакого интереса до твоих загадок Марька мертвая ведьма.

— Я-то думала, что ты мудрый — знаешь все... а ты просто пустоголовый болван! Видать врут все люди про твою мудрость. Коли струсил так и скажи!

Марька в теле Веды при этом дразнилась, головой вертела, руки в боки ставила, пальцем в Лиходея тыкала, и голосом своим противным язвила.

Тут леший пришел в настоящую ярость. Такого оскорбления, он в своей жизни не слыхивал. Принялся Лиходей деревья валять, голосом нелюдимым кричать, зверей по округе пугать. Марьке даже пришлось спрятаться за камень, чтобы веткой какой не зашиб. Проклятие стала громко плакать.

— Не плачь сестрица, — попыталась ее успокоить Марика — слезами горю не поможешь! Думать надо было головой, прежде чем в лес ходить.

— Какая дерзость ведьма!!! — ревел Лиходей. — Меня-я-я!!! Повелителя леса —болваном назвать?! Трушу?! Да я такой страшный, что сам себя временами боюсь! Давай свою загадку!!! Не отгадаю, отпущу вас из чащи своей, а отгадаю — останетесь тут навек.

— Вот это по-нашему барин лесной! — Марька стала расхаживать взад-вперед пребывая в томительном молчании, а затем, когда уже леший практически потерял терпение таинственным голосом загадала загадку:

— Со дна вершин, в еловый лес, он так стремителен как бес, быстрее птицы он летит, сильнее зверя зашумит. Пред ним склоняется листва, и не боится он костра. Он и холодный, теплый он, он и спокоен и силен. Сминает крыши он домов. Съедает пыль с пустых дорог. Тут появился, там исчез, блуждает он среди небес.

—Хмм... Это простая загадка! Я знаю! Знаю ответ!!! — закричал леший, пугая птиц.

— Неужели? — хитрым голосом спросила Марька.

 — Мой ответ: ветер! — Леший склонился над девочкой как медведь. К тому времени ее защитное поле уже погасло, и она стояла совершенно беззащитной.

— Не угадал Лиходей. Правильный ответ: дождь! — голос Марьки звучал зловеще, а глаза ее излучали столько самоуверенности, что будто не лешего она не боялась ни самого черта.

— Что-о-о?!! — заорал лесной царь, так что птицы со всего леса поднялись в небо. — Какой, еще дождь?! Это ветер! Ветер тебе говорят!!! Пред ним склоняется листва!

— Но не деревья! — настаивала Марька. — Если бы был ветер, я бы сказала: деревья склоняются, а не листва.

— Сминает крыши он домов! Разве дождь может сминать крыши? Без ветра не может, лгунья! Правильный ответ — ветер! Ты обманула меня! Никто не смеет обманывать Лиходея!!! — Леший так разозлился, что снова принялся валять рядом растущие деревья. Одним ударом он перешибал ствол пополам — всюду летели щепки. Веда внутри Марики онемела от ужаса, и только Проклятие искренне улыбалась, питаясь страхом как из амфоры изобилия. Она и боялась и наслаждалась одновременно.

— Ну-у-у, соломенную крышу дождь может примять, почему нет? — нисколечко не боясь, все так же уверенно отвечала Марька.

— Прекрати плутовка!!! Прекрати!!!

Дар Проклятия вновь ослаб, и она снова принялась за слезы... Веда, пребывая сейчас в бездействии, наблюдала за всем происходящим как за каким-то сном: ее сестра то плакала, то смеялась, вокруг то и дело летели бревна, так и норовя зашибить обрубком, кричал леший, да и из нее самой вырывался самый отвратительный голос который можно было себе только представить — разве такое могло случиться наяву?

— Все ложь!!! Все не правда!!! Ты врунья!!! — метался Лиходей, пытаясь доказать свою правоту. Бил себя в грудь — настаивал!

— Ладно тебе трухлявый, пора и слово держать — отпускай нас с сестрой! — довольная собой заявила Марька.

— Хорошо, раз проиграл, то сдержу слово, — сдался наконец Лиходей, —перехитрили вы меня.  — Он недовольно взмахнул рукой больше напоминающей корягу, и корни деревьев отпустили Проклятие. Девочка в слезах подбежала к сестре и обняла ее.

 Марька погладила ее по спине.

 Теперь Лиходей бродил меж деревьев и бормотал себе что-то под нос.

— Мы уходим! — сказала ведьмочка и повела сестру из чащи по склону в направлении дома. Сзади послышался приглушенный злорадный смех Лиходея. Конечно же он не собирался их отпускать. Он был не менее хитер и коварен.

— Идите... идите... как только выйдете за пределы моей чащобы, я вас настигну. Как и обещал дети, коли загадку не отгадаю, выпущу вас из чащи. Но я не говорил, что отпущу домой. Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! — Лес содрогнулся от хохота...

                                                           11

"Ай молодец Марька, выиграла для вас время. Что станете делать теперь?"

— Тоже что и всегда, — ответила Веда, не выпуская руку сестры из своей руки, — если враг сильный — буду хитрить.

— С кем ты говоришь Веточка? Что нам теперь делать?

— Не бойся Рыжик — я что-нибудь обязательно придумаю.

Сестры бежали во весь опор, а где-то там далеко сзади слышался просто чудовищный хруст ветвей — это Лиходей пустился в погоню. Леший так торопился их настигнуть, что обогнал детей быстрее ветра, стоило девочкам только покинуть пределы запретной чащи. Он возник перед сестрами как могучая скала и своим телом перегородил дорогу.

— Далеко собрались внученьки? — Его безумная пасть щелкнула, а глаза словно впились в фигуры сестер, теперь они уже не были зелеными, а горели красным.

 В груди чудовища послышалось глухое рычание.

— Лучше чем нас пугать поиграл бы с нами в прятки, — сказала Веточка, словно с вызовом. Она явно что-то придумала.

— Поигра-а-ать? — затянул озлобленный Лиходей хитрым голосом. — А может быть мне вас просто слопать? Что помешало вам со мной поиграть раньше, когда я просил вас и звал вас? Вы обманули меня — оскорбили меня перед моим лесом и теперь я неминуемо вас слопаю!!! Ха-ха-гха! Их-хе-хе-хе-хе-хе!!! — нелюдимо смеялся леший.

От его смеха кровь стыла в жилах.

— Если ты так боишься позора среди своего леса, то почему же трусишь сыграть с нами в прятки? — сквозь слезы превозмогая страх попыталась поймать Лиходея Веда.

— Я леший!!!  Не смей называть меня трусом маленькая ведьма!!! Я раздавлю тебя кулаком как муху!!!

— Это ты можешь господин леса! А вот найти нас с сестрой не сможешь!

— Поиграть значит? Вы слышали ели, эти букашки предлагают мне поиграть с ними в прятки?! Хе-хе-ха-ха!!! — леший смеялся надрывая живот. — В моем лесу вам не спрятаться от меня. А уж тем более, если спрячусь я, вы меня никогда не найдете.

— Так ли и не найдем? Сперва нас отыщи! — крикнула Проклятие, снова почувствовав храбрость.

— Я слопаю вас и точка!

— Трус! — неожиданно для себя выкрикнула Веда.

— Трус, трус, трус, — подхватила Проклятие.

— А-а-аргх!!!— зарычал леший, — умолкните мерзкие дети!  Мне нужно подумать! — Некоторое время Лиходей снова совещался с самим собой, спрашивал совета у земли, у деревьев, даже спросил у спящего муравья внутри дупла стоит ли ему доказывать свое превосходство маленьким ведьмам и в конечном итоге решил отстоять свою честь: — Ладно, пусть будет по-вашему! Тогда начнем! Если найду вас, то съем! Согласны?

"Будь осторожна храбрая ведьма, — предупредил Апокрифезис, — вам не спрятаться от него".

— Согласны! — сказала Веда. Она хотела выиграть немного времени. Ведь все равно он бы съел их, а так хоть был шанс на спасение.

Лиходей зажмурил глаза, отвернулся к сосне и стал считать.

— Бежим Рыжик! — скомандовала Веда.

Дети старались как можно ближе продвинуться в сторону дома. Но от Лиходея не было спасения. Он нашел их практически сразу, схватил в лапы и отнес обратно к чаще.

— Теперь я вас съем, и ваши черепки украсят землю возле моей пещеры, — Лиходей грозно оттопырил нижнюю челюсть и щелкнул ею так, что сестренки невольно вздрогнули. Он держал их в лапах, роняя слюну им на головы.

— Искать-то ты умеешь, — всхлипывала Веда, — да вот спрятаться точно не сможешь. Ты вон какой большой! Мы тебя сразу найдем!

— Я лучше слопаю вас! Вы мне уже надоели! —грозился Лиходей.

— Слопать нас ты сможешь дедушка — большого ума не надо, а вот прятаться ты  точно не умеешь, вон ты какой большой.

— Ишь заладила! — Тут гордость лешего опять взяла свое.—  Попытаетесь меня обмануть или сбежать — я вас поймаю, посажу в яму, опутаю корнями и брошу на растерзание муравьям! — Он швырнул девочек наземь и побежал глубоко в лес.

Девочки закрыли глаза и честно досчитали до ста — хитрить и лукавить они боялись — надежда на спасение таяла на глазах — лучше было не злить чудовище.

 Повисла гробовая тишина. Даже ветер пропал бесследно, и вороны перестали каркать. Вслушиваясь в тишину, сестры пошли искать своего мучителя по шуршащей листве. Тут Веде на помощь пришло чутье Марьки и помогло быстро найти Лиходея. Он прикинулся высокой сосной, и стоял, как ни в чем не бывало неподалеку от них.

— Мы нашли тебя Лиходей! — Веда ударила по стволу дерева, и леший снова превратился в себя. Весь процесс превращения проходил с оглушительным треском ветвей — сестрам даже пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть.

— Ишь ты! Нашли Лиходея, — удивился леший. — Давайте еще раз. На этот раз вам точно меня не найти.

В этот раз лешего пришлось искать долго, но благодаря дару, Веде удалось напасть на его след. Она увидела, как он обратился в сороку, потом полетел на восток. Потом, там он превратился в лисицу, и еще пробежал на север. Сестрам пришлось долго идти по его следу, который в конечном итоге и вовсе исчезал.

И вот искали они его, искали, все ноженьки истоптали, устали, но делать было нечего. Вывел их след Лиходея на просторную поляну забросанную сухими ветками. Все было как обычно для такого места — опавшие листья, покрытые мхом коряги, ничего особенного, кроме одного странного зеленого побега возле кучи ветвей в тени округлого камня. На вид это было маленький росток с двумя сочно-зелеными по-весеннему яркими листочками, не более пяди в вышину. Только на дворе уже была зима, и местами лежал снег. Откуда ему взяться в холодную пору?

— Где же нам найти Лиходея?! — заговорила Веточка, словно растерянным голосом, а сама стала приближаться к росточку... шаг за шагом, все ближе и ближе. — Похоже, что на этот раз нам его не найти... Очень уж хорошо спрятался хозяин леса.

— Что же мы будем делать милая сестрица? — всхлипывала Проклятие, а сама кралась вместе с сестрой, безмолвно понимая, что надо делать.

У них был всего один шанс — они не знали наверняка, но чутье Веды подталкивало ее сделать это. Ошибка ценою в жизнь или спасение? Веда приняла решение и скомандовала: — Затопчем его сестрица!!!

Девочки громко закричали и вместе принялись топтать подозрительный росток, который тут же попытался превратиться в лешего, вот только его маленькое деревянное тельце не выдержало ударов сестер да и треснуло на несколько частей.

Они топтали его до тех пор, пока от него не осталась одна труха — и издох злой губитель, иссякла его гордыня. Угас его лютый смех, и исчезла спесь.

 Помер лесной душитель под ногами ведьм.

Так сестрам удалось одолеть знаменитого и коварного Лиходея известного во всем Вороньем Гнезде своей злобой, от которого не было спасения заплутавшим путникам, охотникам и грибникам на протяжении всей истории графства.

Девочки радостно заплакали и стали обнимать друг друга. Теперь им предстояла далекая дорога домой. В этой части леса было опасно. Сестрам даже удалось разглядеть сквозь деревья величественный далийский форт на той стороне оврага с его серыми каменными стенами, и покрытыми крышами бойницами для лучников.

 Взявшись за ручки, они побежали в западном направлении домой.

                                                           12

Сестры уже добрались до своей части леса и просто шли и болтали.

— Если б не ты Веточка мы бы пропали.

— Не робей Рыжик! Мы же ведьмы! Что нам леший? Весь лес наш!

Сестренки заулыбались и еще раз крепко обнялись.

— Ты моя самая любимая сестра, Веда.

— А ты моя Рыжик. Только не говори Ворожбе. А то она слишком послушная. Вот пусть и играет только с Гретой.

— Не скажу Веточка. Ведь это ты побежала меня спасать, а не она.

Проклятие смотрела на сестру своими глубокими зелеными глазами. Ее "огненную" челку мотылял ветер. На лице сестренки Веда разглядела россыпи веснушек.

— Ты очень красивая сестра, — доброжелательно сказала Веда, держа ее за руки. — Когда ты вырастешь, все парни в графстве, будут сходить по тебе с ума.

— На самом деле мне нравиться кое-кто. Помнишь того мальчика Ганса, что подарил мне лошадку?

— Помню сестра. Я видела, как ты с него не сводила глаз. Но маменька не должна об этом знать.

— Мне продолжают сниться пугающие сны, связанные с ней.

— Ты просто боишься маму, вот она тебе и сниться злой.

— Во сне она убивает вас с Ворожбой, а я просто сгораю в огне. Порою мне страшно засыпать. — Ресницы Проклятия печально опустились на ее глаза.

— Ничего не бойся Зеленоглазка. Я всегда буду с тобой. Мы же дали клятву!

— Я люблю тебя Веда... ты постоянно оберегаешь меня.

В ответ Веда положила руку на голову сестры, погладила ее роскошные рыжие волосы и нежно поцеловала в губы. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова, потом невинно улыбнулись, хихикнули и побрели домой.

Через полчаса они встретили Грету недалеко от Поместья. Она была взволнованна. Рядом стояла Ворожба.

— Мы собрались вас искать, — с невыразимым лицом сказала Варя.

Грета стояла на месте с суровым выражением.

— Прости нас маменька за то, что мы тебя не послушали, — Веда просила прощение за обеих. Она виновато опустила глаза к земле.

— Проклятие, подойди ко мне!  — строго велела мать.

Девочка попыталась было остаться с Ведой, но суровый взгляд Греты просто не оставил ей шансов. Очень робко она подошла к ней — боялась, что мама ее ударит.

— Это ты его к нам привадила, и не вини сестру, — на этих словах Грета взяла Проклятие с Ворожбой за руки и повела в сторону дома. Веда так и осталась стоять ненужной. Ей было горько, что мать не встретила ее объятиями, но она радовалась хотя бы тому, что та не прибила ее на месте.

Несколько раз Проклятие оборачивалась с сожалением глядя на Веду, но старая ведьма дала ей подзатыльник и запретила так делать.

Веда поняла, что маменька на нее сердита и не желает ее больше видеть. Девочке стало грустно на душе. Она шмыгнула носом, тяжело вздохнула и побрела следом.

До самых сумерек она просидела на повозке у дома, но Грета так и не появилась из-за родных дверей. В доме слышались голоса сестер и причитания Греты. Веточке было так одиноко сидеть одной. Сейчас она вдруг подумала о Лиходее. О том, как этот самолюбивый дух леса стал жертвой собственной гордости.

"Сказать по правде Мы были удивлены, когда вы его провели, — послышался голос господина, — не думали мы, что у вас хватит на то ума. Мы впечатлены".

Веда ему не отвечала. Она сидела на повозке и держала в руках свою старую куклу.

"Ты все сделала правильно дитя. Ты спасла сестру и это самое главное."

— Маменька теперь не захочет меня видеть.

"Мы бы не стали быть такими категоричными. Позлится, позлится — да и простит. Мы уж-то знаем старую Грету. Она сурова, но быстро отходчива. Думаем, что уже сегодня ты будешь спать в своей постели".

Где-то в глубине темнеющего леса стали выть волки.

Веда дрожала от холода, когда на втором этаже дома тихонько скрипнули ставни. Это была Проклятие. Разве могла она оставить любимую сестру на морозе после того что она для нее сделала?

— Эй! Веточка! Взбирайся ко мне в комнату прямо по дереву.

Возле окна Рыжика рос старый клен. Листья с него уже опали. Слегка обледенелым, он стоял прямо перед поместьем. По нему можно было попасть в окно.

В глазах Веточки заблестела надежда. Она была благодарна, что сестра ее не оставила. Вот только теперь ей предстояло залезть на дерево. На это дело у ведьмочки ушло несколько минут. Да к сожалению ветка не доставала немного до окна — не так чтобы очень, но нужно было тянуться.

— Давай, хватайся за мою руку! — прошептала Проклятие и вытянула руку сестре.

Веда тянулась, тянулась... да и упала с дерева.

Послышался детский крик. Веда лежала на земле. Входная дверь отворилась и из нее вышла мать. Грета устало покачала головой, взяла дочь на руки и занесла в дом.

В эту ночь все три сестры спали по своим кроватям, в тепле и уюте родного поместья. За окном по крыше гулял ветер. Зима надвигалась на графство со всех сторон.

 ГЛАВА 4 ПРАЗДНИК ОГНЕСТОЯНИЯ

 

                                                           1

31 декабря 1218 г — день огнестояния — последний день в году.

Морозы крепчали, и солнце садилось уже к обеду, погружая весь лес в непроглядные сумерки. С момента последних событий прошел месяц.

По ночам в такую пору даже воздух замерзал, а утром на деревьях можно было легко обнаружить замерзших во льду птиц или белок.

Лесные дочери любили играть с ними, отламывая ледяные лапки и головы застывшим фигуркам, находя эту затею весьма забавной.

Грета уже забыла про ослушание Веды, но временами все же ворчала из-за погибели лешего — говорила, что теперь люди по лесу ходить начнут — что теперь некому будет пугать грибников. Но в глубине своей черной души она гордилась храбрыми дочерьми. А как-то раз даже поставила их в пример Ворожбе: "Сестры — мол твои — лешего смогли извести, а ты все за юбкой моей носишься!"

Ворожба тогда промолчала, потупила взор, но про себя поклялась во всем превзойти сестер и еще больше стараться на маменькину похвалу. В такие моменты дух ярости взыгрывал в ней и она ненавидела Веду с Проклятием — не в силах с собой совладать.

Пока тянулся декабрь, девочки освоили полностью вороний язык. Грета научила их мастерству заговоров — пока примитивному — вроде заговаривания бородавок, или защите скота от сглаза — ведь иногда и между ведьмами случалась вражда, тогда надо было держать ухо в остро и уметь дать достойный отпор нерадивым врагам. Но впереди предстояла большая работа: Грета пообещала научить сестер, как по-настоящему вредить людям, вызывая довольство нечистой силы. Чем больше по ее словам ведьма вредила, тем больше сил у нее появлялось. Тем больше она нравилась Апокрифезису!

Тут еще как раз наступил светлый праздник огнестояния. Праздник, в который люди жгли костры, чтобы согреть землю и хоть немного развеять мглу, так как боялись, что холод может заморозить все вокруг. Этот страх был настолько сильным некогда у пращуров Белогории, что люди в старину делали такие обряды на протяжении всей зимы. Сейчас день огнестояния был лишь данью памяти — праздновался он раз в году. Потому что тех зим, что прежде — уже не было — но никто не знал, что они не вернутся. В этот день горцы, как и много веков назад, пытались своими силами противостоять лютым холодам, что приходили к середине зимы. Самая пора для торжественных плясок, обрядов, хороводов, застолий — а значит и всевозможных вредительств.

Пока весь люд развлекался, то был слаб и терял бдительность. Потому-то Грета, никогда и не устраивала пышных празднеств, если можно было навредить крестьянам пока они пляшут вокруг костров.

— Обычные праздники это пустое, — ворчала старуха, — они существуют для людей да для праздных бесов. Мы в это время вредить должны! — так говорила она.

Крупные праздники ведьм были схожи с людскими: там и застолья были и пляски, и даже песни, но вместо скота на таких праздниках было принято пожирать людей, вместо вина пить кровь, плясать бесстыдно и срамно голышом и громко выкрикивать хулу. Обычно ведьмы устраивали шабаш наподобие древних языческих обрядов, где рекой текла кровь, разворачивались оргии и совершались жертвоприношения.

 Много людей пропадало накануне таких событий.

                                                 *        *          *

Все началось с вечера. Колдунья выстроила девочек вряд, и сказала, что сегодня научит их старому обряду обращения. Что они смогут превратиться в кого пожелают при должных навыках. Нужно было только во всем слушать ее.

Начиналось все дело с ритуалов — и с ритуалов кровавых!

Первым же делом Грета решила зарезать в подвале поросенка, которого ей принесли в дар деревенские, за то, что она излечила старосту от болезни ног. И разумеется, велела девочкам смотреть за процессом, чтобы они как можно скорей привыкали к таким вещам. Нужно было сразу прививать дочерям хладнокровие и трезвомыслие, дабы рука не дрогнула когда будет надо!

Люк неприятно заскрипел осветив подвал бледным светом с поверхности — девочки строем, придерживая друг дружку за руки стали медленно спускаться вниз, стараясь случайно не влезть в паутину которой в подвале водилось в изобилии и в каждой — в каждой такой махровой обители сидел крупный черный паук, поджидая свою опрометчивую жертву. Руками туда точно не стоило лезть. "Зубы" у местных пауков были что надо.

 В темноте впереди на жертвенном столике что-то тихонько похрюкивало — копошилось. Воздух был душным каким-то особенно жарким что ли, хотя обычно в подвале всегда было холодно. Это было и не удивительно — подвал был местом аномалии, магических побочных эффектов, а так же порталом между двумя мирами. Временами здесь слышался шепот, из-за которого девочки не любили спускаться вниз. А временами тут даже можно было услышать крики да вопли, от которых стыла кровь!

Грета зашла за жертвенный стол, особо долго не раздумывая...

Во мраке подвала блеснуло лезвие! Пронзительный визг поросенка заставил вздрогнуть сестер — сжалось что-то внутри от ужаса — отвращения — жалости. Не желая слушать его предсмертную агонию, девочки позажимали уши. Этого-то Грета как раз и ждала. Она замахнулась рукой так, чтобы влепить одной из негодниц затрещину, но сестры шарахнулись в стороны и ручки с ушей тут же поспешили убрать.

— Будучи ведьмами, вам предстоит совершать много зла: купаться в крови убитых животных и людей. Вы будете вредить роду человеческому во славу владыки Апокрифезиса. Вы должны привыкать к этому с детства. В вас не должно быть жалости или отвращения! А сейчас я хочу, чтобы каждая из вас схватила нож и нанесла этой твари удар в знак того что вы меня поняли! И запомните навсегда — у ведьмы нет жалости!

Первая взялась за нож Ворожба. Ее зловещее светлое личико расплылось в довольной ухмылке. Завизжал поросенок! Ударила его в ногу! Чтобы помучился, в открытую наслаждаясь болью невинного существа. В ее глазах пробудился дух ярости, и они стали красными. Она била снова и снова, выкрикивая скверные ругательства, а свинья продолжала орать. Кровь обагрила клинок и забрызгала девочке все лицо. Случайно она задела артерию. Свинья стала истекать кровью. Пока из рук кинжал не забрала Грета.

— Довольно дитя. Оставим сестрам!

Свинья лежала на специальном деревянном столике с дырочками, так, чтобы вся ее кровь стекала в таз под стол. Чтобы собрать во зло. Чтобы излить потом!

Второй, нож взяла Веда, несколько раз сжала его в руке, как бы готовясь к замаху. В ушах послышался голос владыки: "Давай дитя — сделай это ради меня". И Веда вонзила нож умирающему поросенку в брюхо — взвизгнул. Она нанесла еще удар куда-то промеж ребер — снова взвизгнул — но мать велела бить в лапы, чтобы не убивать сразу — чтобы помучился дольше. Да и сама Веда после нескольких ударов почувствовала влечение и легкую жажду крови. Она била снова и снова, то совершая проколы, то нанося царапины. А свинья продолжала оглушительно визжать и хрюкать. Сейчас Веда не видела себя со стороны, но ее глаза светились желтым фосфором.

Сверху, сидя на печи, за темным люком, с ужасом наблюдал бабай. Он знал, что во тьме подвала мучают живое существо и скорее всего — что его погубят.

— Довольно! — велела остановиться Грета, но Веда ее не сразу поняла. Старухе пришлось силой отобрать орудие и буквально всучить острый клинок Проклятию.

Третья сестра неуверенно держала нож, ощущая прохладу резной металлической рукояти "Черного убивца" — так Грета звала его иногда... лезвие в руке задрожало, на мгновение кромка ножа блеснула, поймав свет лампады стоящей рядом на бочке, во рту пересохло, в области солнечного сплетения разлилась ноющая боль, заставляющая дрожать колени... девочка не смогла ударить. Ее лицо преисполнилось сострадания.

— Бей плутовка! Не позорь меня перед владыкой! Бей я тебе говорю!

Нет — не смогла она себя заставить, бросила нож на землю и приложила руки к агонизирующим лапкам поросеночка, утопив свои ладошки в густой и теплой крови.

Из ее глаз потекли слезы.

Грета со всей силы ударила ее по лицу.

 Проклятие упала на грязный забрызганный кровью пол, при этом больно оцарапав локоть на правой руке. Сперва заревела. Потом мать выхватила из-за стола деревянную палку и обрушилась на нее как грозовая туча. Тут-то девчонка переменилась практически сразу — ее глаза блеснули во тьме — она ничуть не боялась гнева старухи или побоев — она была храброй и даже смеялась в ответ. Тогда Грета еще больше вышла из себя, схватила ее за волосы и окунула головой в таз с кровью свиньи. Дочка едва не захлебнулась. — Не нравиться?! — издевалась ведьма. — Я покажу тебе как мне перечить потаскуха! — Она опускала ее снова и снова, а та лишь смеялась в ответ.

 Сердце Веды разорвалось от боли, когда она увидела, как сестра давиться нечистотами зверя, но она не осмеливалась помочь ей, ведь матушка была слишком сурова. А Грета, не останавливаясь, продолжала воспитывать дочь дрыном.

— Ай, ай, — слышались крики Проклятия в темноте подвала, а потом снова смех.

Но смех раздавался недолго, ведь Грета была весьма опытной в наказаниях женщиной. Вскоре Проклятие уже рыдала от боли.

Ворожба с жадностью наблюдала за процессом, будто страдания сестры приносили ей удовольствие. Веда тоже смотрела на заплаканное лицо Зеленоглазки, губы и носик которой стали красными от горя. Бедняжка пыталась закрываться, пока мать наносила удары по ее беззащитным рукам и ногам, но палка была беспощадна. Не выдержала Веда любимых слез родной души — бросилась на сестру и закрыла ее собой. Тогда Грета принялась колотить и ее. Палка прошлась по всем ее ребрам, пока защитница не скатилась на пол и не схватилась за живот. Обе нарушительницы порядка пытались восстановить перебитое палкой дыхание, лежа на полу. Они старались всем своим видом разжалобить мать, только в глазах у Греты — отродясь не бывало жалости.

— Я хочу, чтобы из вас выросли настоящие ведьмы! — приговаривала старуха, сотрясая орудием в воздухе. — Я выбью из вас эту людскую дурь!

Недобитый поросенок все это время кровавыми сопельками громко дышал и фыркал, а из его приоткрытой пасти текла тоненькая струйка крови. Жизнь покидала его невинное тело на фоне танцующих теней подвала. Словно танцующие бесы плясали они под огненную дуду масляного светильника. Через конвульсии раненых конечностей он уходил в мир иной, потряхивая задними лапами связанными тугой веревкой.

Когда Грета удовлетворилась наказанием, то взяла с пола тесак и вогнала его свинье прямо в сердце, по самую рукоять с доворотом и хрустом ребер. В последний раз поросенок разорвал зломрачную тишину надрывистым диким воплем и навсегда затих.

От этого вопля черные пауки решили забиться в свои расщелины в стенах, чтобы из безопасных укрытий  молча наблюдать за происходящим.

После расправы старуха вынесла таз с кровью в горницу и велела девочкам избавиться от одежды. Перечить ведьме уже никто не смел. Да и жесткая палка была по-прежнему у нее. Скинув платья и получив приказание обмазаться кровью, дочери поспешили исполнить приказ, лишь на мгновение пробежав друг по другу взглядом, чтобы увидеть как расплываются по телу свежие синяки.

Грета тоже принимала в ритуале участие. Ритуалы в целом были обязательны, даже если ведьма дружила с самим Апокрифезисом, вроде того как это было у Веточки. Ритуалы притягивали специальную нужную ведьмам темную энергетику, которая затем обращалась в чары. Эту энергетику им давал дьявол, а сам он питался страданиями живых существ, будто страдания эти давали ему жизненную силу и безграничную власть!

                                                           ***

Старуха окинула взором измазанных кровью дочерей леса и осталась довольна ими — вокруг них скопилось достаточное количество злых духов и пакостников, чтобы можно было начинать ритуал. Она повела их наружу за дверь и в таком виде велела ходить вслед за ней вокруг поместья против часовой стрелки, обнаженными, по колено в сугробах. Весь лес был завален снегом, деревья трещали от мороза — местами лопались — падали, не выдерживая суровой зимы. Морозы уже были сильные. Да. Такие трескучие как в разгар января, но еще не такие лютые как в разгул февраля. От смертоносного холода весь лес молчал. Было тихо — как-то очень тихо... а ведь эта зима и в сравнение не шла с прошлыми зимами старины.

 При этом еще нужно было все время повторять заговор. Горло щипало от холодного воздуха, пар облаками клубился из легких.

Когда Грета двинулась по озвученной траектории сестры пошли за ней. Девочки гладили себя по рукам, пытаясь немного согреться.

Я не я, тьма, тьма — жизнь моя, тьма моя.

Мать родила, тело дала, тело свое, я продала.

Шиш за кукиш, грош за уши, два за нос, три за рост.

Тьма, тьма, я не я, — жизнь моя, тьма моя.

Свинья родила, тело козла, рябь на глаза, смоет роса.

Дым, труба, плуг и коса, я не я, я заря.

Темная ночь, жар угля, тело мое, а плоть не моя.

Я не я, тьма, тьма, жизнь моя, тьма моя.

Мать родила, душу дала, душу свою — я продала.

Шиш за кукиш, грош за уши, два за нос, три за рост.

Тьма, тьма, я не я, жизнь моя, тьма моя.

Свинья родила, тело козла, рябь на глаза, смоет роса.

Дым, труба, плуг и коса, я не я, я заря.

Темная ночь, жар угля, тело мое, а плоть не моя.

(Каждое ведьмовское заклятие несло в себе потаенный смысл.  Это был не просто набор рифмованных строк, но зашифрованные слова языка заклинаний —  Абракадабры. Для различения именно нужных слов использовалось несколько техник. Например: техника крест-накрест. Когда из одной строчки бралось первое слово, а из второй последнее, и получалось что-то вроде зашифрованного послания невидимому миру.

"Я тьма на глаза, дым роса, темна, темна, заря свинья,  темная тьма, тьма моя. — Из примера видно, что ведьма напускает на себя дымку иллюзии для перевоплощения. Но язык этот довольно сложный, и мы не будем его здесь подробно разбирать).

После того как ведьмы находили ровно 13 кругов то развернулись, хлопнули в ладоши в присесте и сделали еще один круг вокруг дома но уже по часовой стрелке — гуськом. При этом они просили благословения у князя низшего ранга Камуры, который не имел определенного лика и владел искусством обращения.

В голове Веды звучал голос Апокрифезиса. Он повторял заговор вслед за ними.

Изнанка севера, изнанка юга, изнанка запада, изнанка вьюги!

Изнанкой ливня, изнанкой пота, я обернуся — звездой востока.

О достопочтимый  князь престольный Камура. Благослови нас на ночь разгула. Разгулье в образе беззубой дули, безухой крули и разной крови.

Именем Apokrifezis я скрепляю свои ходули Ignis, aqua, terra, aeris. Amen. Гули-гули.

После необычного заговора замерзшие девочки, перепачканные кровью, побитые, наконец-то вернулись в дом. Они вошли в хоромы, испаряя пар со своих обнаженных тел.  Грета велела бабаю вынести из чулана необходимые атрибуты для превращения. Такие как колесо от телеги с деревянными спицами на осевом цилиндре, а так же Гретын столовый фартук, кусок сливочного масла, горшок земли, черную свечку и небольшое деревянное ведро, наполненное талой водой, а так же еще одну кружку воды, набранную заранее из студеного ручья на западе от поместья, который по странному стечению обстоятельств не замерзал даже в февральские морозы. Все это требовалось для ритуала.

Бабай справился быстро.

Вообще хотелось бы отметить, что заведение в доме бабаев среди ведьм было распространенной практикой, они не только могли помогать по дому, но и учувствовали в ритуалах в качестве помощников. Бабаи рождались в домах при соблюдении определенных условий и без домов погибали, если строение приходило в негодность.

 За порог дома, как правило, бабаи выходить не могли.

— И так поганки мои неладные, превращаться мы будем вот в это колесо. — Грета науськивала своих дочерей стоя над ними как капитан над новобранцами. В руках она продолжала держать палку для пущей убедительности. — После того как обратитесь в предмет, кумекалки ваши останутся прежними — только плоть станет не мясом а деревом. Говорить можно будет с помощью духов-помощников. Все что от вас потребуется — это катиться вслед за мной, пока мы не докатимся до деревни лесорубов на востоке за лесом.

Сегодня важная ночь. По большим праздникам нужно заниматься вредительством, — продолжала старуха. — Тогда как в течение года можно не только вредить, но и помогать люду, чтобы отводить от себя подозрения, а потом снова вредить. — Ведьма взмахнула в воздухе палкой для битья, заставляя дочерей вздрогнуть и сосредоточить свое внимание на ней. — На крупные праздники каждая ведьма обязана приносить дань традициям. На каждом шабаше, которые вы будите посещать после совершеннолетия, вас будут спрашивать о количестве злых дел, и вы обязаны будете отчитываться — особенно за людские праздники.  Ведьмы, которые не уважают старые традиции, подвергаются порке и разным телесным наказаниям. Особо упрямых, могут затоптать копытами бесы или даже сам Белиал. На моей памяти помнится как минимум три таких неудачницы, которых забили насмерть за несоблюдение старинных обычаев.

Кодекс ведьм — вам не шутки.

Слушайте меня внимательно, — Грета снова взмахнула палкой в воздухе, заставляя сестер втянуть шеи в плечи. В любой момент палка могла ударить одну из них, и они это прекрасно знали. Их испуганные мордашки вызывали у Греты умиление.

 Старуха почесала волосатый лобок между ног и продолжила:

Сейчас мы начнем портить воду — заговаривать ее на худо. После того как я вымочу фартук в испорченной воде и превращусь в колесо, вы должны будете повязать мне его между спицами, а в отверстие для оси воткнуть кусок масла. После чего сами прочтете заклинание, прикоснетесь к образцу и обратитесь. Дальше покатитесь строго за мной, чтобы не застрять в лесу по дороге в деревню. Намело снега по горло. Можно увязнуть в нем, и поминай, как звали.

Когда до места доедем, нужно будет найти воду. Вода с нас заклятие смоет, но как только обсохнет, снова вступит в силу ворожба, и вы снова превратитесь в колеса. Ушки на макушке! Доходчиво вам толкую?

Девочки робко кивнули.

— Тогда домой воротимся. Только смотрите мне — фартук шоб так же повязали, да мыльце не забыли, а то все насмарку. По возвращению бабай обольет нас росой из банки, которую я летом собирала в полях на рассвете. Роса разрушит чары. Все ясно? Дело несложное для опытной ведьмы вроде меня, но для вас котятки этот опыт станет первым, а значит самым запоминающимся.

Марика в Веде подскажет вам, если что-то пойдет не так после моего обращения.

И так — начнем!

Грета три раза плюнула в ведро с водой, взяла скалку, и стала мешать ею против часовой стрелки, приговаривая слова заговора:

Кручу я верчу я, в кадье ворочу я, на воду святую плюю и ропчу я.

Испортись вода, забирай молоко, иссохнут коровы — исчезнет добро.

Пей меня пей меня — шепчет вода, лей меня лей меня ядом в себя.

Пойма да пойма возьму молоко, лей да да лей да отдай мне его.

Грета зачерпнула левой ладонью три раза воду, отхлебнула трижды и столько же трижды раз плюнула в кадь. Вода на какой-то момент окрасилась кровью, а потом снова стала прозрачной. Почуялся запах протухших яиц. Ведьма вымыла в ведре фартук и велела девочкам дать ей масло, после чего уложила его на табурет и прочитала над ним похожий заговор:

Масло на масле жирок на жиру, кого я натру у того заберу.

Маслице хрюшкам сегодня даю, завтра пусть хрюшки вернут мне жирку.

(три раза поплевала на масло)

Ведьма вырвала у себя несколько лобковых волос и прилепила их к маслу. Веда почувствовала энергетику порчи. Она висела буквально в воздухе. Царило какое-то нервное напряжение — воздух казался липким, зловонным.

— Теперь я прочту заклинание обращения, дочери. — Грета велела бабаю принести из подвала ее черный томик, в котором старуха хранила все свои колдовские знания. Она пошептала что-то над книгой и та открылась — старуха берегла фолиант от девочек при помощи охранной магии. Открыть ее кроме нее не мог никто. Грета осторожно вынула оттуда один пожелтевший листок и велела отнести книгу назад.

При этом ведьма начертила на полу мелом круг с одной фразой: "Conversus circulum" в центре, означающей что-то вроде: "Круга превращения" или "Диаметра разворота". Затем от самого его центра ведьма стала рисовать спираль, закручивая ее вокруг центра против часовой стрелки все больше и больше, пока весь рисунок не стал походить на гипнотический круг — четкими линиями еле заметно светился он под ногами.

Когда круг был готов, Грета вошла в него и принялась читать:

Ignis, aqua, terra, aeris. (Огонь, вода, земля, воздух)

Сonversionis, transmutatio, voluntas. (Превращение, трансформация, воля)

Ветер рожденный с вершин Авалона, призываю тебя и приказываю войти в круг.

 

Внезапно за домом послышался жуткий вой, а в следующее мгновение входная дверь распахнулась — ударилась в стену, и внутрь ворвался порыв ветра визуально похожий на табун дымоглавых лошадей. Заметался он по комнате! Всю горницу снегом запорошил! И, переворачивая все предметы с ног на голову — превратился в маленький смерч, да и остался вращаться в кругу "Conversus circulum" вокруг ведьмы.

 

При этом бабай бегал по комнате и скрупулезно собирал горшки.

 

Ignis, aqua, terra, aeris. — кричала ведьма, специально кривляя морду, и, далеко высовывая свой иссохший язык. Сотрясаясь, гримасничая — выкрикивая хулу:

— Сучье племя в зад! Раз*банные влагалища шлюх!!!

Сonversionis, transmutatio, voluntas!

Раз*банные!!! Разъ*банные бл*дь его на  х*й!!!

Лесные дочери, слыша хулу, улыбались. Хотя Грета им не казалась смешной — скорее страшной — безумной — и одержимой.

 — Вода рожденная под сводами гор в родниках Эдомира, питающая всю землю, приказываю тебе и призываю войти в круг!!!

Бабай плеснул в круг воды из большой деревянной кружки. И она тут же смешалась со смерчем образуя вокруг Греты водяной столб. Глаза старухи пылали адским огнем! В исступлении она, плевалась пеной со рта, продолжая кричать будто дикая!

— Подлизалы и трахальщики! Сучьи выродки и ублюдки!!! Выблюдки! Дети шлюх!

Послышался хохот бесов от которого кровь застывала в жилах — эдакий тонкий но громкий истерический смех, сводящий с ума любого неподготовленного человека.

Девочки по-прежнему стояли раздетые. Входная дверь была нараспашку. Их кожа от холода стала гусиной. Они были напуганы, а Грета все продолжала колдовать:

Ignis, aqua, terra, ae-r-r-ris!!!

 Сonversionis, transmutatio, voluntas!

 Земля плодородная рожденная под ногами и повсеместно, призываю тебя и приказываю войти в круг!!!

Бабай бросил горсть заготовленной земли из небольшого горшка на пентаграмму, как вдруг вокруг водяного смерча образовался хоровод из земляных человечков — они плясали сначала в один этаж — потом стали запрыгивать друг другу на плечи — их становилось все больше, пока они не стали похожи на земляной танцующий смерч из человечков. Зрелище то еще было, я вам скажу.

Ignis, aqua, terra, a-a-a-aeris!!!

Сonversionis, transmutatio, voluntas!

Суки в рот вам!!! В рот!!! Разъ*баннный хер разъ*банный!!!

Грета завизжала, вытаращилась вынула снова язык, стала дергать им скручивая его в трубочку и кривляясь. Палец она засунула себе в задний проход и, приплясывая, подобно бесу зашлепала по полу босиком.

—Огнь рожденный в огненных ямах Гунавика, призываю тебя и приказываю войти в круг!!! — Ведьма велела жестом бабаю подать ей черную свечу. Он поставил ее на край круга. Пламя с нее сорвалось и огненным вихрем закружилось вокруг земляного столба.

В этом заклинании важно было не призывать элементы огня и воды друг за другом, чтобы они друг друга не погасили. Нельзя было вызвать водяной столб после огненного, а с остальными стихиями можно было экспериментировать, призвав к примеру, сначала землю, потом огонь, потом воздух, а потом воду. Девочки смотрели и все запоминали.

Грета вытянула руку объятую сыпучим искристым волшебством из круга и прикоснулась к стоящему рядом колесу. Она произнесла вторую фразу из заклинания: Сonversionis, transmutatio, voluntas — и все четыре вихря слились в один, закружили ведьму и словно взорвались раскатом грома. У девочек даже позаложило уши. Они отпрянули назад на несколько шагов, и всей гурьбой уставились на место, где стояла мать.

Теперь в кругу они увидели точно такое же колесо, которого коснулась Грета. Это была ведьма. Колесо некоторое время повращалось, повращалось — да и остановилось. Девочки вытащили из заготовленного ведра материнский фартук, стараясь не проливать много воды на пол, и повязали его на деревянные спицы в палец толщиной. Затем они взяли масло и сунули его плотно в цилиндр. С глухим звуком дерева, вминая доски пола, Грета прокаталась по дому и выкатилась за его порог.

Теперь очередь была за девочками.

                                                           2

По пустынной сельской дороге в ночи беззвездного неба среди бескрайнего поля катились четыре деревянных колеса. И до деревни оставалось совсем немного, когда вдруг на пути повстречался в стельку пьяный дровосек.

— Вперед дочери мои! — провизжала Грета  отвратным голосом. — Напугаем этого прохвоста до смерти!

 Увидев колеса мчавшиеся подобно повозке только без нее самой, дровосек стал пошлепывать себя по щекам. Он забормотал губами, помотал головой, прищурился. Протер глаза и понял, что ему это не мерещится. Колеса стремительно приближались к нему. С перепугу мужик перекрестился и со всех ног побежал к деревне, истаптывая вусмерть последние сапоги. Колеса гнались за ним, выкрикивая скверные ругательства и угрозы до самых деревенских ворот! Несчастный споткнулся и свалился лицом в снег. Он обернулся, выдохнул, взвизгнул и стал кричать как недорезанная баба во время родов.

— Разъ*бу!!! Разъ*бу тебя нахер!!! — верещала Грета.

— Чур меня нечистая сила!!! Чур!!! — вопил он на всю округу знатно. А колеса кружили вокруг него, время от времени, ударяясь о голову, прокатываясь по рукам и ногам, доставляя страдания. На снегу стали появляться первые пятна крови.

— Убьем его дочери!!! — скандалил нелюдимый голос Греты.

Больших трудов стоило мужику убежать в деревню. Только в деревне ему никто не поверил, махая на его пьяные зенки да пропитую рожу.

                                               *          *          *

Грета с дочерьми затаилась у деревенских ворот, ожидая, когда народ разойдется по домам после торжественной части, ведь возле каждого двора горел высокий костер, через который прыгали хозяйва-крестьяне. Вся деревня гуляла.

А в центре села на площади полыхал самый крупный — огромной высоты огненный столб. Чтобы его разжечь лесорубы всю неделю таскали хворост из леса. Благо теперь в нем не было Лиходея, и можно было спокойно промышлять там рубкой.

Вокруг большого костра в три ряда водили хоровод деревенские. Музыканты играли на струнных. Пели народные песни вроде таких слов:

"Хозяйва´, хозяйва´ выходите со двора! Будем лихо мы гулять — зимний холод прогонять! И не страшен нам мороз! Наш огонь до неба рос! Будем песни мы плясать и винишком запивать! Не страшна нам зима! Будут пляски до утра!"

 

Люди зажигали от главного костра факелы и бегали с криками и улюлюканьями по всей деревне, предлагая огонь всем желающим.

С недавних пор жечь костры на территории дворов было запрещено, из-за угрозы пожара, так как несколько лет назад едва не сгорела деревня, а вот за пределами домов можно было повеселиться всласть.

Люди запрягали коней в сани и катали всех желающих. Шум стоял неимоверный. Особо храбрые мужи и вовсе бросали вызов морозу и бегали с голыми торсами, соблазняя молодых красавиц. Всюду лилось вино.

Ждать пришлось несколько часов. Впрочем, в образе колеса это было нетрудно — достаточно было просто прислониться к забору и не шевелиться. Никому бы и в голову не пришло, что предметы быта могут являться ведьмами.

Вскоре огненный столб полностью прогорел и гуляния стали стихать. В центр площади вышел староста. Своим разукрашенным и увешанным вениками посохом он торжественно провозгласил изгнание морозных псов, которые кусали людей во время зимы, и объявил об окончании праздника.

За это время Грета заприметила нужный двор. Поэтому когда старуха с дочерьми леса решила проникнуть в деревню, снаружи та была уже пустая. Все люди собрались за столами, чтобы отпраздновать наступление дня огнестояния, разве что, несколько одиноких пьяньчуг следили за кострами, чтобы их пламя горело до самой зарницы. Так люди держали атмосферу праздника, отгоняя морозы да нечистую силу, которая по стародавним поверьям боялась света костров. Наивные глупцы! Их ритуалы могли отпугнуть разве что восставших покойников. Да и те в последнее время совсем осмелели.

                                               *          *          *

Вокруг деревни рос густой лес, и только дорога на запад соединяла ее артерией с городом, по которой все время скакали конные всадники и патрулировала стража. Ну и на востоке, конечно, был выход к солдатской заставе. Только за ней уже лежала земля далийская где возвышался военный форт. И приближаться к нему было смерти подобно.

Грета с дочерьми прикатилась окольной тропой в крестьянский хлев со скотиной. Словно резной теремок возвышался он среди большого подворья. В одной части амбара стояли коровы: одна черная с рогом отпиленным, а другая с белыми пятнами. Левее них в загоне мирно дремали свиньи. Возле буренок стояло длинное корыто с водой — поило.

Колеса метнулись к нему — завертелись — подпрыгнули — по очереди плюхнулись в воду и лихо ополоснувшись, обратились в ведьм. В хлеву было темно, пахло отрубями и сеном. Прямо у ног буренок выросли четыре обнаженные фигуры. Девочки очень волновались. Они никогда не бывали за пределами леса, так еще и среди такого количества людей! Но Грета считала, что к колдовству нужно было приучать с малолетства. Такие ведьмы получались самыми сильными. А коли, какая по глупости погибала, так значит и ведьма из нее толковая бы не вышла.

Животные забеспокоились, и стали нервно постукивать копытами. Одна из коров фыркнула носом. В воздухе запахло испражнениями.

— Тише, тише Петрушка! — Грета погладила корову по ребрам. Она взяла заготовленный фартук и застирала его в поиле. — Теперь животинка, как воду выпьет, так молоко у нас в доме прямо из фартука течь начнет. Следом надо и хрюшек натереть маслом, чтоб жир ихний нам в миску сваливался. Будет и сало в доме... и молоко. Куда ж без него? — Грета поперхнулась и еле слышно попыталась откашляться.

Пока сестры и Грета натирали хрюшек, Веда тихонечко подошла к воротам хлева. Своими пальчиками она зарылась в стог сена. Отсюда хорошо виднелся просторный бревенчатый крестьянский дом, где внутри было светло — горели лампады, подсвечники. За столом сидели люди и весело праздновали день огнестояния. Бегала ребятня. Царила праздничная атмосфера. Стояла наряженная ель, опутанная белыми резными гирляндами из холщевых лент. Какой-то крестьянин в белой узорчатой рубахе играл на непонятном для Веточки струнном инструменте, в народе именуемом "балалайкой".

Девочка оступилась и слишком сильно выглянула из амбара. Ее учуяла собака! Здоровенная псина на благость оказалась пристегнутой цепью к будке, но она так рвалась к амбару и лаяла, что цепка угрожала лопнуть.

В доме засуетился народ: — Кто там идет к нам? — кричали они.

 — Зельда пойди проверь!

— Назад чертовка! — бросила из амбара Грета. Веда попятилась назад к коровам.

— Кто там в амбаре шастает, а?! — громко прикрикнула барышня-крестьянка. Она вошла в хлев с лампадой и увидала голую дряблую ведьму с ее обнаженными дочерьми. Грета прищурилась от света и зашипела. — Батюшки!!! — заверещала крестьянка, увидев ее светящиеся глаза. — Упыриха с выводком!!! — С криками она выбежала из амбара. При этом лампада выпала у нее из рук и разбилась, загорелась солома. Веточка от волнения оступилась да и упала в корытце с водой. Полетели брызги.

Коровы испуганно замычали, попятились в угол.

Не прошло и минуты как на крики в амбар прибежали мужики с тесаками и вилами. Они успели погасить пламя, пока оно не дошло до основного запаса тюков — стали топтать его сапогами, снопы искр вырывались у них из-под ног, но к счастью пожара удалось избежать. Крестьяне изловили девчонку и даже не заметили, что рядом с загоном свиней стоят у стеночки три кругленьких колеса от телеги.

Веду закутали в чей-то бушлат и притащили в дом, чтобы осмотреть. Больше  всего она  боялась, что люди увидят ее маленький поросячий хвостик. Ведь в отличие от рожек, которые надежно прятались под темными волосами, его было прекрасно видно.

—  Ты что это? Ты кто такая деточка? Ты же вся мокрая. Околеешь ведь! — удивлялись они. — Чья она? Может Марьянкина племяха?

— Да неееет, светлая та, а эта темная как ворона.

— Говорю вам, там упыриха с выводком была и эта с ними заодно! — причитала барышня. — Скотину нашу извести хотели!

— Да какая тебе упыриха? Ты что самогонки пережрала дура! Не видишь девочка это. Видать потерялась. Ты чья будешь то? Неси платье Люськино, одевать ее будем!

Веда хранила молчание, озиралась по сторонам словно испуганный звереныш. Она знала одно: как только ее волосы высохнут она тут же обратиться в колесо и тогда одному черту известно, что они с ней сотворят. Бросят в печь, изрубят топорами и поминай... как звали. Но вскоре из соседней комнаты вышла барышня-крестьянка и отвела ее в чулан, где велела надеть нарядное платьице. Это-то ее и спасло от разоблачения. Поросячий хвостик теперь надежно прятался под подолом.

— Давай с нами гулять дитятко, а утром выясним, чья ты такая мокрая? — добродушно так — по-простетски предложили мужики.

И народ снова пустился в пляс.

В доме царил настоящий праздник. Веточка смотрела на них с блеском в глазах. Ей было очень завидно глядеть на крестьянских детей. Она жалела, что рядом с ней нет Проклятия. Уж Рыжик бы точно не отказалась сплясать. Сестра всю жизнь мечтала о нормальной семье и сейчас на ее месте должна была быть она.

 Веда сидела осторожно, ела мало, больше старалась пить. Незаметно для окружающих она поливала свои ножки чаем, но те слишком быстро высыхали. А когда хозяйские дети потащили ее водить хоровод, то подумали, что она обмочилась. Они стали смеяться и улюлюкать. Тогда Веда почувствовала, что Марька рвется наружу, но сейчас она не могла рисковать разоблачением — вымещать на них свою злость, хотя могла одним злобным голосом повергнуть всех детей в ужас. Пришлось подавить духа.

Детей в доме было много. Они бегали друг за другом, играя в салки, а вскоре и вовсе перестали обращать внимание на мокрое платье девочки. Все были радостными и веселыми. Кругом они водили хоровод вокруг елки и пели песни.

Кстати говоря день огнестояния был последним днем в году. Посему люди помимо праздника изгнания холодов праздновали начало нового года.

На этот случай у них была заготовлена песенка:

"Новый год к нам спешит новый год! Запряжем лошадей и вперед! Новый год к нам идет... новый год! Счастье нам принесет новый год! Но-о-овый год к нам идет! Но-о-овый год. К нам стучится в окно новый год... новый год... новый го-о-о-од! Новый го-од!!!

 Веточка очень стеснялась, но через некоторое время освоилась. Ей было здорово держаться за теплые руки хозяйских детей и вместе с ними петь песни.

"Да, да... веселись Наша маленькая девочка. Даем голову на отсечение ты не могла о таком мечтать. Побывать на празднике в нормальной семье. Честно говоря, это Мы разбудили собаку. Не могли же мы лишить тебя такого удовольствия. И в корытце тебя толкнули Мы. Можешь не благодарить Нас, но Мы заботились о тебе" — прозвучал голос Апокрифезиса, напомнив девочке о том, кто она такая".

 Веда ничего не ответила... разве что только улыбнулась.

Но веселье продолжалось недолго.

— Наших побили!!! Наших побили!!! — послышались крики с улицы, а следом стал бить тревожный колокол.

Люди стали хватать вилы и выбегать из своих домов. Начался переполох. Оказывается в эту ночь, далийские воины решили воспользоваться праздником и напали на заставу. Сами они жили другим календарем, и новый год, а тем более праздник огнестояния никогда не праздновали, в отличие от белогорских вояк, которые уже успели набраться в стельку. Весь гарнизон вырезали по-тихому и сейчас пара десятков воинов вломились в деревню, чтобы устроить резню. Люди в страхе стали собираться в западной части деревни, чтобы в случае чего кинуться врассыпную в лес.

 Они застыли в пугающем ожидании.

Далийские воины в оранжевых туниках поверх доспехов с саблями и щитами вошли в деревню и ровным круглым строем, гремя сапогами, уверенно пошли в нападение. Нет, они не бежали, как это обычно бывает — они спокойно шли, будучи уверенными в своей победе. Каждый из солдат в руках нес отрезанную голову с заставы. Их хмурые лица обрамляли густые черные бороды. Впереди них шел капитан.

Сзади, их догонял небольшой отряд лучников.

— Что же теперь будет?— роптали крестьяне. — Нужно бежать!

— Куда бежать на ночь глядя? Чтоб звери детей позадрали? Никто нам сегодня не поможет. Будем договариваться, — высказался седобородый муж с растрепанными седыми волосами. Он не был еще сильно стар, но и далеко не молод.

Далийские завоеватели собирались разграбить дома, увести скотину, забрать провизию и оккупировать деревню. Всех непокорных они планировали убить, остальных же заставить работать на себя. Строй стремительно и самоуверенно приближался к толпе, будучи уверенным в своей победе.

Все ближе... и ближе... и ближе...

Но тут откуда не возьмись на огромной скорости выкатилось колесо от телеги обмотанное белой тряпкой по диаметру спиц. Оно стремительно мчалось на вражеских воинов, оставляя на снегу талые полосы.

— Что за чудэса? Кольдовство! — заволновались солдаты.

— Едыному Господу слава! Едыному Господу слава! — стали выкрикивать солдаты.

Но колесо и не думало уходить, стало кружить вокруг войска, выписывая ровные круги. Изумленные воины, да чего уж там, и сами крестьяне, смотрели, разинув рты. На зрелище из дома вышла поглазеть и Веточка с хозяйскими ребятишками. За руку ее держал крестьянский мальчик с пшеничными волосами и голубыми глазами. Он был одет в белую рубаху и волчью шубу. Веда стояла в голубеньком платьице, валеночках и соболиной накидке — все, что удалось найти в хозяйском доме, чтобы не околеть. Она все время подбирала снег с земли и натирала им ручки, так, чтобы они были мокрыми.

Колесо катало круги все быстрей и быстрей, постепенно увеличивая дистанцию. Вокруг вражеского отряда стали подниматься клубы зеленоватого дыма. А вскоре — куда бы ни катилось колесо, появлялся огонь. Лучники даже попытался выстрелить по колесу из луков, но, ни одна стрела не угодила в цель. Вскоре вокруг солдат уже было несколько огненных кругов. Пламя было невысоким с один локоток в высоту.

 Но кто знал, что это за пламя?

— Стоят бойцы нэ дрогнэм!!! — кричал капитан. — Это всэго лишь навождэние!

Глаза далийцев бегали вслед за колесом. Бойцы прижимались друг к другу спинами, не зная чего ожидать. Слухи о чертовщине происходящей в графстве, уже давно докатились и до них. Сейчас они думали, что во всем виноваты селяне.

— Перэкратить магию!!! Или мы все сожжем!!! — вопил капитан, пытаясь докричатся до людей.

А потом задрожала земля.

Земля задрожала так сильно, что все стали падать на пол! Не только солдаты врага, но и крестьяне, даже Веточка села на корточки чтобы держаться ладонями за землю.

И провалилась в глубокую яму земля вместе со всеми далийцами. Тридцать воинов не успели и вскрикнуть, как оказались погребенными заживо под многотонным слоем чернозема. А колесо исчезло так же внезапно, как и появилось.

— Ты это видела? — Удивленный мальчик посмотрел Веточке прямо в глаза. — Почему ты все время натираешься снегом? Тебе что жарко? Ты такая странная. Ты откуда взялась? Где твой батенька?

Но тут Веду потянула за руку какая-то женщина и велела мальчику отстать со своими расспросами. Это была одна из женщин на празднике в доме.

— Я знаю кто ты! — сказала она. — Идем со мной, меня Виткой зовут. Я знаю старую бабу Грету. — Женщина отвела ее в сторону, подальше, от людских глаз. — Это же была твоя мать, там, вокруг солдат... ну... ты понимаешь? — Витка была взволнована — ее нос и щеки покрывал румянец. Изо рта шел пар.

Веточка равнодушно закивала.

— И тебе пора идти... так? — как бы пытаясь ее разговорить, спрашивала баба. На вид она была немного в годах. Черные волосы под каре и соболиная шуба.  Вокруг было белым бело, а на небе светила большая луна, которая бликами отражалась в глазах крестьянки.

Веда кивнула снова.

— Тогда беги, я не стану тебя задерживать.

В этот момент Веда почувствовала, что ее ручки полностью высохли. Она успела на прощание сказать лишь спасибо.

— Спасибо за праздник! Я этого не забуду...

И в следующий миг, показав Витке сухие ладошки, и подарив детскую счастливую улыбку — девочка превратилась в колесо от повозки и покатилась прочь от деревни. Путь предстоял далекий. К тому же еще нужно было отыскать дорогу.

— Передай матери спасибо от всех нас! — на прощание прошептала Вита.

                                                           3

Одинокое колесо катилось по заснеженной дороге вдоль мирно спящего леса, долго плутая меж покатистых шапок сугробов, пытаясь найти места, где лежало поменьше снега. Но он лежал повсюду. С неба в ту ночь белоснежные хлопья сыпались в изобилии.

Веточка отважно катилась в сторону дома, но в душе конечно же трусила. Она боялась, что не сможет найти дорогу обратно, застрянет в сугробе, да так и останется в нем до самой весны. Но даже в облике колеса, она не могла ни есть и не пить. Рано или поздно ее силы бы истощились и она бы погибла.

Тем более что без специальной росы превратиться обратно в девочку было невозможно. Но тут на помощь пришел таинственный голос господина: "Не бойся Наше колесико. Мы укажем тебе дорогу волшебным клубочком. Однажды ты сможешь включать свое чутье и, будучи в образе, но сейчас тебе рано об этом помышлять."

Стоило голосу это сказать, как перед Ведой тут же появился ярко-огненный маленький клубочек, который ринулся катиться впереди нее, указывая безопасное направление между густых сугробов. Клубочек катился, подпрыгивая по дороге, заставляя снег на своем пути таять, а потом резко свернул в лес. Теперь Веточка была спасена.

На подходе к дому Апокрифезис заговорил вновь.

"Тебе понравился праздник нормальных детей? Готовы поспорить, что с Гретой тебе такое не светит. Но и обычные дети не могут похвастаться тем, что могут превращаться как ты, во что пожелают. В каждой судьбе есть своя выгода. Можешь Нам не отвечать. Не желаем сейчас слышать голос Марики в образе. Но Мы чувствуем твою тоску. Не беспокойся, Мы что-нибудь придумаем."

                                                           4

По возвращению домой Веда застала Грету с сестрами в теплой горнице. От снега в доме не осталось и следа. Бабай все вымел за порог, затопил хорошенько печь и даже испек пирог. Сейчас он бегал и пыхтел, накрывая на стол.

Грета косолапо прихрамывая, подняла с пола баллон из прозрачного толстого стекла с зеленоватым оттенком с росой собранной в закромах заранее и облила ею Веду в образе колеса. Не прошло и мгновения, как девочка под сыпучий шум микроскопических блестящих бубенчиков снова превратилась в ведьму. С ее тела посыпался кругленький град и раскатился по всему полу. Так проявлялись последствия колдовства.

Бабай тут же бросил деревянные блюда на стол и побежал за метлой. Ему срочно приспичило все подмести. В последнее время Грета часто была не в духе, и он старался перед ней выслуживаться, чтобы попотчиваться вареньем из рук хозяйки.

Веда знала свою вину. Поджав губки не обращая внимания на сестер, она прошла к деревянному стулу с резной спинкой, взяла свое голубое платьице и принялась одеваться.

— Из-за тебя плутовка нас едва не пристукали,— строго сказала Грета.

Ворожба тоже смотрела на Веду с осуждением, будто она их всех подвела. И только Проклятие ее обняла, печально так, с сестринским искренним сочувствием.

— Там в светлом желтом окошке я увидела настоящий праздник, сестры мои, вот и не удержалась — шуканула собаку, — начала грустным голосом Веточка, — Пока вы сидели в хлеву меж свиней, люди праздновали и веселились. Я водила с детьми хоровод вокруг елки, и ела вкусную пищу. Все пели и танцевали. У нас никогда не было такого праздника. Почему маменька?

— Потому что мы ведьмы! А не люди... ишь праздника ей захотелось! Ишь!

— Пока ты там ела и танцевала, маменька спасала всю деревню от врагов. — Попыталась пристыдить ее Ворожба. — Ты вела себя очень плохо.

— Спокойно дочери, — оборвала их Грета. — У всех бывают ошибки. Вы еще слишком малы чтобы все выходило как надо. А сейчас же развесим фартук над пустым ведром и смажем маслицем миску. Увидите... что получится.

Девочки сосредоточили свои взоры на грязном фартуке, висящем над ведром на веревке. Некоторое время ничего не происходило, пока на их глазах с него начало капать молоко. Прямо в ведерко — капелька за капелькой. А в смазанной маслом миске,  стоящей рядом на стуле понемногу стало появляться сало.

— Вот так дочери мои настоящие ведьмы зарабатывают себе пропитание.

Грета рассказала им, как смогла провалить под землю врагов королевства благодаря мощному кругу поглощения — Effusio circulum, который затягивал внутрь себя все, что оказывалось в нем. Но такой круг требовал много сил, и чем больше его площадь была, тем больше их требовалось. В старину по легендам жили такие ведьмы, которые могли провалить целый город под землю вместе с его жителями. Но сил для такой магии требовался непочатый край. Ведь, как известно — "Легенды любят приукрашивать истории".

После рассказов Греты, Проклятие долго расспрашивала сестру о деревенском празднике, на котором той удалось побывать. Ее глаза горели от любопытства.

                                               *          *          *

Но их веселую беседу прервал внезапно-появившийся демон.

Раздался топот с потолка, потом из под пола, со стен! Потом протяжное меканье, больше походившее на истерический смех козла.

— Ме-е-е-е-е-е-е-е!!! Ме-е-е-е-е!!! Ме-е-е-е-э-э-э-э-э!!!

И только после грохота, воплей и шума появился виновник переполоха.

 Он возник прямо посреди горницы и поприветствовал хозяев дома.

 Так появляться по собственному желанию где угодно могли только два демона: сам владыка ада Апокрифезис, который в принципе-то и не являлся демоном, а был настоящим падшим ангелом и его верный глашатай Козеляп Козлобородый. Никто не знал, откуда у этого демона была такая способность, но он чихать хотел на магические круги и порталы. Насколько было известно из книг тех времен, демоны не могли без посторонней помощи проникать в земной мир, будучи проклятыми неугодными Господу созданиями. Но Козеляп похоже не входил в это число будучи глашатаем воли темной стороны и нередко будучи приглашенным на светлое собрание херувимов, на которых по зачастую не подтвержденным слухам светлая сторона договаривалась с темной о сферах влияний. Но по большему счету такие слухи были  выдумками самих ведьм. Как правило, ангелы говорили с демонами только языком кары, но только если умудрялись поймать их руками священников.

Грета почтенно склонила перед ним голову. Она уже успела одеться и пребывала в своем любимом черном бархатном платье с широкими рукавами.

— Баран блеет, козел млеет! — весело залепетала старуха, подарив гостю очаровательную улыбку полную хитрой неискренности. — Приветствую тебя глашатай Козеляп, какие новости нам принес?

— Я принес вам волю владыки! Он желает, чтобы все нечестивое высшее общество сегодня веселилось у тебя в доме, ведьма. Это большая честь! Так что возрадуйся. — Козеляп был одет в нарядный красно-золотой кафтан. Его голова была козлиной с белой шерстью и розовым носом. Светлые рога аккуратно загибались к затылку.  Он был в сапогах. С руками, покрытыми козлиной шерстью, но вместо копыт на них были пальцы. Козеляп обычно приносил новости ведьмам, а иногда волю своего господина. Отличался благородным веселым нравом и был любимцем среди всех ведьм. Ласково его называли Козеляпушкой или Козелешенькой. А еще у него был забавный козлиный смех.

В  руках Козеляп держал толстую записную книгу, куда пером записывал все важные новости и поручения. С виду глашатай был довольно мил и вызывал желание его непременно погладить.

— Ну что же? Коли праздновать, значит, будем праздновать, тем более и девочки мои хотят праздника!  — весело сказала Грета и в очередной раз улыбнулась своими желтыми гнилыми зубами. Дочери, наверное, впервые в жизни видели ее улыбку сегодня. Только улыбка эта не сулила ничего хорошего. Ведьма спустилась в подвал, стерла с круга охранные надписи:

 TETRAGRAMMATON + SADAY + EL + ELOHEM + ELOHE +ZEBAOTH+ELION+ESCERCHIE+ADONAI+IAH

И нараспашку открыла люк.

Не прошло и пяти минут как из подвала повалили разные диковинные существа. Все они были благородными гостями из потустороннего темного мира. Всяким безумным чернушным тварям, в принципе, запрещалось находиться в обществе высоких особ. Но от того мало что менялось — демонам высших мастей в безумствах было не занимать.

Как известно маленькие ведьмы на шабаш не допускались, но сегодня шабаш разворачивался прямо в родном гнезде —  у девочек не было права выбора.

По очереди стали выходить из подвала князья младшего ранга: Болдагин, Сурджио и Васус. Они выглядели как козлообразные люди в царских кафтанах и в красных кожаных сапогах. Их отличал только цвет шерсти. Болдагин был черным, Сурджио — серым, а Васус — белым.  Следом за ними вышел и неразгаданный князь Камура, голова которого все время превращалась в разных животных: то в голову козла, то в барана, то в петуха, то в осла. Она постоянно мерцала и изменяла свой внешний облик.

Вместе с князьями в дом вошло настоящее зло. Все стены будто стали черными, все свечи стали гореть красным пламенем. Девочки гостей побаивались. И даже не столько был страшен их внешний вид, который просто напоминал козлоподобных людей в дорогих одеждах, сколько та энергетика, которая пришла вместе с ними.

После них, позвякивая доспехами, вышел министр адского пламени князь престола Гаргольского и военачальник знаменитой в аду девятой когорты — призрачного воинства демонов, которые время от времени воевали на земле,  многоуважаемый и яростный генерал Погром. На вид это был дикий вепрь — кабан с острыми клыками, всклокоченной шерстью. Одетый в стальные доспехи, кольчугу. На груди у него красовалась зеркальная защитная пластина в форме тарелки с черепом. В руках Погром нес тяжелый топор. Взгляд его напоминал суровый взгляд варвара. Вслед за ним бежало несколько бесов-свиней, которые всячески ему прислуживали. Глаза вепря горели красным. Девочек буквально парализовал ужас — такой энергетикой он обладал.

Сестры затаив дыхание, наблюдали за новыми и новыми гостями.

— Какой кошмар сестра, сколько же их придет еще? — с ужасом спросила Проклятие. — Посмотри только какие они страшные. Они нас не тронут?

— Не бойся Зеленоглазка, они у нас в гостях. Мать нас в обиду не даст.

— А то как же, — недоверчиво ответила сестра.

— Тихо вам! — прервала их Ворожба. Она вцепилась рукой в плечо Проклятия. — Сейчас, еще повалят.

 Бабай метался по всему дому в поисках стульев, чтобы всех рассадить в столовой. Время от времени он подбегал к подвалу и приветствовал всех входящих поклоном. Вскоре ему и вовсе пришлось стоять у подвала как на посту. Оттуда не переставала пребывать нечистая сила. И кого там только не было:  и сросшиеся близнецы-козлы Козероги в своей шикарной мантии, и повелитель призрачных скраденов весь состоящий из темного дыма, одетый в туманный наряд, и демоны-петухи, и бараны, и даже министр  пещеры чудес Варлавы — достопочтенный Рожик, чья рожа была свиной с двумя острющими рогами. И даже Гунавик вылез из глубочайших адских ям в своем безобразном парасячьем обличии, с покрасневшей от пламени шкурой и трезубцем наперевес. Одним словом всех было и не счесть. И все они были один страшнее другого. Все зло этого мира собралось в одном доме. На счету каждого такого демона были тысячи и тысячи загубленных душ во славу владыки Апокрифезиса.

Демонам нравилось принимать сказочные обличия, но как гласили легенды, сами они состояли из черной враждебной энергетики и не имели тел.

На праздник прибыл и сам Аполкрифезис, возникнув в воздухе в облике яркой кровавой луны, прямо посреди горницы — пожелал всем добротного веселья и даже подарил елку. Она возникла в горнице украшенная черепами младенцев и магическими фонариками. На ее макушке горела неугасаемая дьявольская свеча, которая постоянно меняла свой цвет пламени. Оно танцевало яркими красками, озаряясь зеленым, затем синим, лиловым, пурпурным и фиолетовым, красным, желтым и черным.

Апокрифезис так же оставил возле елки подарок шабашу от своего имени. К деревянному столбу была привязана обнаженная девушка из соседнего королевства Галлем. Коричневые роскошные волосы галлемки полностью завивались серповидными кудрями. Ее спелый зад и молочные груди могли бы свести любого мужа с ума. Она была не простой девкой из какого-нибудь трактира. Она была благородной дочерью известного барона, который продал ее Апокрифезису в обмен на титул.

Ее рот был плотно завязан черной лентой. Она пыталась вырваться, но столб на круглой тяжелой ножке ее надежно держал, да еще и таким образом, что ее ноги не доставали до пола. Жертва словно была подвешена от чего точно испытывала страдания.

Все гости по достоинству оценили подарок владыки и с почтением склонили головы. Девочки недоумевали, зачем эту голую женщину притащили на праздник?

А вскоре в дверь дома постучали и новые гости. Сюда слетелись все ведьмы с окрестностей и соседних королевств. Дом был заполнен гостями до отвала. Лилось рекой вино из подвальных запасов Греты. Все пировали, плясали и веселились. Эти безумные пляски напоминали какое-то сумасшествие с дикими криками, припадками и кровавыми жертвами. Но девочки радовались хотя бы тому, что у них тоже сегодня был праздник с наряженной елкой как и у настоящих людей.

Грета велела им снять одежду,  дабы не осквернять шабаш. Девочки очень стеснялись ужасных гостей из потустороннего мира которые осматривали их с неприкрытым любопытством и грязными мыслями, скользили глазами по их молодым телам, пуская липкие слюни — но ведьма заверила, что невест Апокрифезиса до их совершеннолетнего шабаша, который проходит в 16 лет, никто и копытом тронуть не посмеет. Сестрам разрешалось сидеть со всеми за общим столом как хозяйкам дома.

А вскоре гостям было предложено завести хоровод вокруг елки, возле которой была привязана жертвенная девушка. И было очень здорово. Девочкам пришлось по душе такое безумное веселье. Злые духи внутри них пробудились, чтобы раскрепостить их и завладеть разумом. Никогда в своей жизни сестры так не плясали.

Братья петухи дрались в углу, с них летели перья, царило кудахтанье; глашатай Козеляп рассказывал ведьмам забавные истории; князья играли в наперстки. А когда из подвала явился Белиал с Бумбаром, все ведьмы наперебой, включая Грету, побежали целовать ему зад. Девочкам пришлось сделать то же самое в знак почтения. Благо, что от желающих не было отбоя и им не пришлось долго задерживаться возле срамного места.

Когда с приветствиями было покончено. Князья престольные достали музыкальные инструменты и принялись играть. Болдагин черный козел бил в бубен человеческими костями, другой — Сурджио — играл на дуде из человеческих пальцев, третий — Васус — играл на балалайке. Стоило музыке, как следует разыграться, как в дом на метлах прилетели новые ведьмы из далеких графств. В подарок они принесли украденных младенцев. Целые корзины. И эти чудовища накинулись на них как на еду.

Вот теперь веселье переросло в настоящую драму человеческой боли. Детские крики заглушало кровожадное чавканье демонов. Они разрывали тельца прямо заживо.

Проклятие от увиденного рухнула в обморок. Увидев это, Грета велела немедленно унести ее в кухню и там привести в чувства.

— Что это твои дочери Гретка этикету то не обучены? — ехидным голосом спросила незнакомая рыжая ведьма лет тридцати.

— Пошла ты на хер Косуха! Лучше за своими дочерьми следи, — гневно ответила Грета, шлепнув себя по заднице. — Мы сегодня далече ездили, уморилась дочурка — малая она еще.

— Ты своих дочерей для себя растишь? Иль пополнение рядов готовишь?

— Жужелицу тебе в уста, умолкнешь ты наконец?!

Рыжая ведьма почтенно склонила голову на бок и отправилась ублажать козла.

Веда услышала краем уха разговор двух ведьм, но значения словам не предала. Они с Ворожбой были заняты Проклятием. Сестру надо было привести в чувства.

— Если бы у нас не было парасячьих хвостиков, нас бы тоже сожрали, — первое что сказала Проклятие, когда очнулась.

— Мы ведьмы, сестра, а не люди! Люди наши враги... так говорит маменька, — с сожалением сказала Веточка.

— Хватит нюни распускать сестры, — ехидным противным голосом вмешалась Ворожба. Ее глаза по-прежнему горели красным. — Пробудитесь уже, и айда плясать!

Глаза Рыжика стали фиолетовыми. Глаза Веды — желтыми.

— Ну что Марька, перепляшешь меня на скорость? — спросил дух ярости в Ворожбе.

— Тебя то неповоротливого Ворчуна? — визгливо отозвалась Марька из Веды, — Тьфу! Как цыпленка придушить!

Девочки отправились плясать.

Когда  пляски кончились, наступила пауза и ведьмы стали делится своими злодеяниями, что успели совершить за день. Они собрались в кругу перед Белиалом, который важно восседал на бочке облокотившись козлиным подбородком о кулак, и наперебой трепались, играя во время россказней своими грудями пред ним.

— Я Сильвия с пограничных земель Галлема из княжества Ярости. Сегодня я наслала порчу на целую деревню. Людей разразил дикий сёр бл*ть! Ах-ха...ха...

— А я Вельветта из залесья Белогорского на х*й — я сегодня пятерых детей сглазила. Пришлось бл*ть в город через весь лес лететь. Но с делом своим справилась. Теперь у них младенческий испуг и напрочь отсутствует сон.

А я Ромашка из Варии бл*дь, — вытягивая каждое слово и хвастаясь, лепетала ведьма. — Я целую корзину младенцев из родильной лечебницы вынесла на х*й и на сосущих мразей их подменила. Как вам они на вкус? Пришлось похлопотать с роженицами, но дело того стоило бл*ть.

— А кто такие мрази? — случайно вырвалось из уст Веточки.

 Грета на нее сердито посмотрела.

— Что твои дочки совсем не обучены соседка? — усмехнулись ведьмы. — Мрази — это такие ублюдки — демоны-младенцы, которые принимают бл*ть вид ребенка и сосут мать, пока та не издохнет, глупенькая.

— А ты Грета ме-э-э-э бл*дь? — перебил ее Белиал, — Чем ты с дочерьми нас порадуешь бл*дь?

— Мы с дочками скотину деревенскую попортили струганный в зад! А-а-а бл*дь вот бл*дь сука!!!  Вон в кадке сало лежит и молока полведра на х*й! Все колдовством добыто. Угощайтесь гости дорогие.

— И всего-то у-у-ух бл*дь?! — усмехнулись ведьмы. — Мы-то думали знаменитая Грета Черная, чем-то иным нас порадует срамная скверна тебе в ухо бл*дь сука бл*дь его на х*й!!! — В перепалках ведьмы любили блеснуть сквернословием.

— Ну... поросеночка еще в подвале замучили.., — замялась Грета, отмахиваясь от круга.

— Поросе-е-еночка?! — завизжали ведьмы. — Ну это подвиг знатный!

Весь ведьмин круг разразился хохотом. Грета почувствовала себя униженной, вжалась головой в плечи, зашипела на них. Да что они знали о ней кочки зеленые? Всем шабашем не сравнились бы с ней они — сколько зла она совершила за жизнь.

— Сегодня некая ведьма воспользовалась effusio circulum, — заступился Белиал. — Ме-е-е бл*дь! Мои слуги зафиксировали этот инцидент на твоей земле Грета. Чем похвастаешь? Ну же... не таи от нас своих деяний. Ме-е-е-еэ-э-э-э!!! — Заблеял он так, что едва не лопнул от напряжения, далеко высунув козлиную пасть и вытаращив глаза. — Прямо в ад к нам свалились далийские фанатики бл*дь пид*ры на х*й еб*ные! Ме бл*дь!

— Было дело! Отрицать не стану бл*дь. Мы с девочками как раз возвращаться собирались, как вдруг напали на деревню эти богопоклоники чтоб их пожрало пламя разпизд*шников х*евых. Тьфу на них! Ну я их всех и под землю определила. — Грета сидела перед повелителем шабаша прямо на полу с широко раздвинутыми ногами. Такая срамота приветствовалась во время разговоров с почтенными демонами — особенно с таким как Белилал. Черный мох промежности доходил ведьме едва ли не до пупа. Другие ведьмы сидели так же, стараясь во всем соблюдать бесовские приличия.

— Выходит Грета Черная ты деревню спасла? — козлиным голосом вмешался престольный князь Васус, он чесал свою белую козлиную бороду и тихонько блеял. — А стало быть дело доброе совершила? — Его глаза были настолько черными, что тот, кто в них долго смотрел, мог сойти с ума. Столько злобы в них было... и ужаса. Поэтому ведьмы почтенно опускали взор перед его персоной.

— Полно тебе господин, — оправдывалась ведьма. — Эти единобожники мрази пусть вывернуться бл*дь на изнанку, совсем нашего брата не уважают! Наши попы-то считаются с нечистью, побаиваются ее, а эти кроме своего бл*дь бога-царя вообще ни во что не верят! Поделом этим псам! Мне как ведьме не выгодно на своей земле в графстве с такими соседями соседство водить, — ругалась старая баба Грета.

— Стало быть, дело почетное для нашей стороны бл*дь. — Вступился черношерстый козлоподобный князь Болдагин. Когда он говорил, в помещении все свечи тускнели и едва не гасли, такой темной была его душа.

— Ведьма убила сегодня несколько десятков богопоклонников бл*дь, а значит, достойна уважения, — эхообразным голосом сказал князь Камура. Сейчас его голова была между петушиной и головой бобра.

— Стало быть, дело зачтем... бл*дь бл*дь его на х*й! — вынес приговор серый князь Сурджио. От его голоса мурашки бежали по коже. Говорят, он умел так громко свистеть, что у людей из ушей начинала течь кровь.

 — Зачтем бл*дь!!! — громко взревел генерал Погром и стукнул ручкой от топора по полу.

— Зачтем хрю-хр-хрю! — мерзким голосом подтвердил свиноподобный жирный демон-министр Гунавик. Его рожа была поистине отвратной. Из клыкастой пасти с зубами подобными иглам дикобраза, то и дело выскакивал раздвоенный красный язык.

— Хорошо бл*дь, — согласился Белиал, — ме-е-е-еэ-э зачтем бл*дь. Его мощная фигура могла сравниться только разве что с торсом Погрома. Остальная нечисть была поменьше — более человекоподобной. — А сейчас предлагаю всем заняться десертом.

Тут началось самое страшное. Белиал велел Грете подать миски и ножи и раздать их гостям. Благо в доме у старой ведьмы кухонной утвари водилось в изобилии. Демоны окружили несчастную женщину из Галлема и стали жадно на нее смотреть.

Связанная пленница ничего не могла поделать. Она была горяча, даже воинственна, только глаза ее, выдавали страх.

Девочкам тоже полагались мисочки. Один неверный поступок и можно было поменяться с жертвой местами. У сестер просто не оставалось выхода. Им нужно было есть со всеми. Каждый демон стал подходить к деве и отрезать от нее заживо по кусочку. Кто-то кусал прямо с тела, а кто-то проявлял манеры и пользовался приборами. Поначалу пленница пыталась кричать, а чтобы было погромче и сладостней, ее уста развязали полностью. Генерал Погром лично оторвал ей руку и с диким визгом задрал ее своим рылом! Весь лес слышал ее вопли в ту ночь, пока она не потеряла сознание.

Самые вкусные куски вроде грудей и ягодиц полагались высшим чинам, и дальше по старшинству — кому-то бедра кому животик. Все ели с жадность — дрались! И когда очередь дошла да младших ведьм — от бедняжки остались лишь стопы. Обглоданный кровавый скелет изодранный живьем смотрел пустыми глазницами на гостей. Живали твари кожу и мясо при этом громко чавкая и рыгая.

Гости просто сожрали ее!

Сестрам лишь оставалось выразить почтение к дару владыки и доесть мясо убитой, которое осталось. Их окровавленные ротики жадно жевали свежую плоть. Кому досталась пяточка, кому пальчики ног, а кому-то сустав. Глаза маленьких ведьмочек горели характерными демоническими огнями. Праздник подходил к самой интересной части, на которой маленьким ведьмам до 16 лет присутствовать запрещалось. Те же, кто в половую связь вступал, до совершеннолетнего шабаша на всю жизнь отдавались бесам о горе им!

Ознаменованием положенного времени стало появление из подвала очень уважаемого демона, буквально правой руки Апокрифезиса — самого Скаара — древнего змея искусителя благодаря которому весь человеческий род был изгнан из рая на землю. Он был черным гладким и просто огромным. Когда он выполз из люка, ведьма велела дочерям идти по своим комнатам. Она напоила их сонным зельем и заперла на ключ.

То, что происходило дальше на первом этаже поместья, девочкам уже было неведомо — они крепко спали в своих кроватках. Там с появлением Скаара разразилась настоящая оргия. Стоны и охи в ту ночь сотрясали окрестности леса до самого рассвета.

Это был самый первый праздник в жизни сестер... и далеко не последний.

ГЛАВА 5 ОПАСНЫЕ ИГРЫ

 

Ровно 4 года спустя 1223 год 10 января.

Утром заснеженный лес казался особенно волшебным. Одинокий ворон Грёша сидел на своей любимой еловой ветке. Его перья были припорошены снежинками.

— Кар-ррр-р! — поприветствовал он сестер, встрепенулся, пытаясь сбросить с себя снег, нахохлился и прижал одну лапку к брюшку.

 

Девочки бегали по двору и играли в снежки. Из дома на свежий морозец вышла Грета. Потребовалась целая неделя, чтобы очистить дом от последствий очередного шабаша, который теперь проходил каждый год в поместье Греты на день огнестояния. Очень уж нечисти нравились ее хоромы. В некоторых местах пятна крови впитались в половицы настолько, что ведьма велела бабаю выкрасить весь пол заново. Пришлось окурить дом полынью, развесить по стенам крапиву и чертополох с укропом, а так же разбросать по углам рябину, чтобы призраки убиенных не заполонили дом после жертвоприношений. Рябина вообще считалась отличным средством против неупокоенных душ. Ведьмы ее применяли, если хотели отогнать их от мест убийства.

Девочки уже заметно повзрослели. Грета обучила их счету и письменной грамоте. Так же сестры преуспели и в черном ремесле, а именно в искусствах: ворожбы, приворота, отворота, порчи и сглаза, выучили много новых полезных магических кругов и даже начали учить сложный рисунок круга телепортации в потусторонний мир, но его изучение было весьма сложным. Призвать демона в земной мир было одно, а вот отправиться в ад собственной персоной и вернуться оттуда живой — совсем другое.

Тем временем Грета недовольно взглянула в сторону дочерей:

— Сходите-ка лучше на ручей, да воды принесите. Я в запретную чащу пойду по делам своим. Чтобы, когда я вернулась, вода уже грелась на печи!

На этих словах, поскрипывая снегом, держась за посох скрюченными руками, с набитым травами мешком за спиной, старица пошла на восток.

Девочки не стали перечить матери: взяли деревянные ведра, черпаки, и побрели к ручью на запад. Они шли в молчании. В их глазах теперь виделись перемены. Влияние Греты сказывалось на них — все больше и больше они — из простых детей превращались в ведьм. Кровавые шабаши, постоянное общение с нечистой силой, накладывали на их души темный отпечаток. Другая жизнь отражалась в глазах дочерей. Они знали то, что другим было неведомо. Они смотрели на мир глазами ведьм. Они жили другим миром!

У ручья их ждал сюрприз — тот самый мальчик Ганс, которого они как-то уже встречали здесь. Он специально наведался в гости. Память о той самой таинственной встрече, четыре года не давала ему покоя. В лесу жили ведьмины дочки, и каждому мальчишке Рудного хотелось на них взглянуть. Но многие слишком трусили, чтобы придти.

— Я вас ждал дочери леса, — Мальчик приветливо улыбнулся. Он смотрел на сестер как на некое чудо. В руках Ганс сжимал небольшой острый меч с зеркальным гладким лезвием. — В городе все о вас только и говорят.

— И что же о нас говорят в городе? — пренебрежительно спросила Ворожба.

— Повежливей сестра! С нами и так никто не общается, — вступилась рыженькая. Она спрыгнула с пригорка к нему и внимательно стала его разглядывать.

— О вас в городе рассказывают небылицы. Что живут будто в мрачном поместье посреди темного леса с матерью ведьмой три дочери. Что, кто их повстречает, тот встретит смерть. Сгинет навеки.

— Но ты же не сгинул? — спросила Веда.

— Вот и я о том же. Врут они все про вас. Давайте играть будем? Я специально к вам пришел. Смотрите, какой мне меч подарил отец на праздник огнестояния! А что вам подарила ваша мать? Банку с лягушками? Может быть человеческий череп?

— Она подарила нам мальчика, такого как ты, и мы его слопали, — грубо ответила Ворожба, — он задавал слишком много вопросов. Мать не велит нам ни с кем общаться, поэтому играть мы с тобой не станем. И вообще мы пришли за водой! Убирайся с глаз долой, пока я не разозлилась, — Ворожба гневно притопнула ногой, ее глаза на мгновение стали красными.

— Похоже, я не нравлюсь вашей сестре. Если вы не хотите играть, то я, пожалуй, пойду, — Ганс с сожалением выдохнул и стал уходить, но тут его остановила Проклятие.

— Разве мы тебя отпускали мальчик? Теперь ты наш и от нас не уйдешь! — Проклятие перегородила ему дорогу. После чего снова попыталась уговорить сестру: — Ворожба, давай с ним поиграем. Он же такой хорошенький — совсем беззащитненький, — не унималась она.

Зная, как нравится этот мальчик Рыжику, Веда встала на ее сторону. У Ворожбы просто не оставалось выбора, и она согласилась.

Поведение сестер настораживало Ганса. Не то чтобы они желали ему зла, просто их одичалые повадки напоминали хищниц. Манера поведения ведьмочек заметно отличалась от городских девчонок. Особенно это было видно по их глазам. С жадностью они рассматривали мальчика. Как будто кошки на мышку смотрели они.

И эта игра была не на равнх!

Дети наполнили ведра, а потом стали играть в догонялки. Они бегали по лесу, взбираясь на крутые овраги, сбегая с них на большой скорости, словно с горных вершин. Снег позволял им падать, валяться и веселиться. Ганс изображал из себя рыцаря, который спасает прекрасных дев от чудовищных веток — срубал их одним взмахом меча, хотя своей одеждой ведьмы больше походили на неопрятных нерях нежели на прекрасных дев. Из-за хмурых туч даже выглянуло солнышко, чтобы посмотреть на то, как играют дети. Мальчик все время смотрел на Зеленоглазку. Именно ее чарующая красота притягивала Ганса больше других сестер.

В какой-то момент он увлекся игрой с Проклятием. Ворожба заревновала: "Чего-й то он только на Проклятие смотрит?" Толкнула его в снег!  Ганс тоже не растерялся — не дал себя в обиду — в отместку кинул ей в лицо снежком и сказал что она дуреха.

Лицо Ворожбы резко переменилось. Переменилось так что даже сестры бросили игру и насторожились. Ганс попятился к краю оврага.

— Зачем ты это сделал? — голос Ворожбы ей уже не принадлежал: это говорила яростная сущность Ворчуна сидевшего в ней.  Ее прежде голубые глаза светились красным. Лицо Ворожбы стало багряным от злости. Венка на ее щеке интенсивно пульсировала.

— Я... я... не хотел тебя обидеть... прости меня, — пытался оправдаться Ганс. Теперь, когда он услышал ужасный голос Ворожбы, и увидел ее глаза, ему стало страшно.

—Вы слышали сестры? Он еще и прощения просит неподобающим образом!

— Да-а-а-а! Какой наглец! — лицо Веды тоже переменилось. В какой-то момент над ней взяла верх Марька.

— Сестры успокойтесь, прошу вас! — пыталась их вразумить Проклятие.

— Убьем его! Он должен знать, как подобает обращаться с истинными дочерьми леса, — не унималась Ворожба.

— Смотрите-ка мальчик в лесу совсем один, — поддерживала ее Марька из Веды хитрющим голосом.

— Нет!!! — из последних сил крикнула Проклятие и попыталась помешать сестрам, но было слишком поздно.

Impetum!!! — выкрикнула Ворожба, не скрывая своей почерневшей от злости  ярости. Несчастного мальчика отшвырнуло с оврага вниз, где он упал на острые камни.

Ганс тихо вскрикнул, а потом просто затих.

Когда сестры пришли в себя, то не могли поверить в то, что натворили. Они подошли к краю, и увидели мальчика, лежащего на камнях у ручья с разбитой головой. Алая кровь с его светлых волос так и текла вниз по течению воды.

"Какая прелесть, — послышался голос Апокрифезиса, — похоже, что из твоей сестры выйдет настоящая ведьма".

— Что мы наделали? — спохватилась Веда. — Марька, будь ты не ладна!

— Мы убили его! — выдавила из себя Ворожба, — что ж — поделом ему!

— Ганс!!! — закричала Проклятие, бросаясь к нему со склона. Она обняла голову мальчика и стала гладить ее рукой. При этом Зеленоглазка пыталась дуть на рану, будто она щипала. — Что вы стоите? Проклятые!!! Скорее сюда! Отнесем его в дом. Может быть, маменька сможет ему помочь!

— Боюсь, что он уже мертв, — Осторожно чтобы не разозлить сестру сказала Ворожба. — Нам следует оставить его здесь. А лучше слопать его, пока еще тепленький.

— Слопать? Это ты его убила! Ненавижу тебя! Ты из нас самая злая и самая жестокая! — Зеленоглазка была в отчаянье. Ее глаза покраснели от слез и гнева, а нежные губы задрожали. Дух храбрости рвался в бой. С трудом она сдержалась, чтобы не обрушиться с карой на сестру. Но строгий запрет Греты по отношению к силе против друг друга остановил ее. Грета обещала безжалостно убить ту дочь, которая поднимет руку на свою сестру в колдовском смысле этого слова.

— Не вини ее Проклятие, — вмешалась Веда. — Ворожба потеряла контроль.

— Разве мать не учила нас не поддаваться жалости, сестры? Мы ведьмы Проклятие, а он всего лишь мальчишка. Брось его тебе говорят!

Сестры кружили над телом как вороны над гнильем. В своих лохмотьях они напоминали маленькую стайку волчат.

— Скорее! Его еще можно спасти! Веточка, помоги сестра! — молила Проклятие, не обращая внимания на слова Ворожбы.

Она посмотрела на них такими глазами, что лучше было согласиться на ее требования, нежели перечить. И девочки сдались. Они взяли тело Ганса и понесли в сторону дома. На ходу сестры придумывали, что сказать матери. Но до ее прихода нужно было как-то помочь мальчишке. Только вот помогать уже было некому. Веда которая к этому времени лучше всех говорила с воронами послала Грёшу за Гретой, а сама побежала в дом чтобы заварить отвар тысячелистника с подорожником. Отваром девочка хотела промыть рану на голове убитого. Все что сейчас она могла сделать.

Но Проклятие знала, что это бесполезно и решила пойти на отчаянный шаг: она устремилась в подвал, распугивая больших пауков своим топотом, где во тьме покоилась черная книга Греты. Она надеялась, что там будет нужное заклинание.

На удивление книга оказалась открытой, но в бесконечных запутанных записях сам черт бы сломал себе голову. В поисках нужного заговора глаза Зеленоглазки случайно упали на одну страницу... на страницу... страницу, на которой была нарисована сцена из ее кошмарного сна. Мороз побежал по коже Проклятия, когда она  прочитала то, что прочитала. "Было ли это случайностью?" — думала она. Или само проведение указало ей именно эту страницу? Горбатая ведьма на картинке стояла с ножом возле трех обнаженных красавиц привязанных к столбам. Книжка была на латыни, но девочка уже умели на ней читать... Лицо Проклятия побледнело от ужаса.

— Немедленно положи маменькину книгу! — послышался сверху голос Ворожбы, — Она запретила нам к ней прикасаться!

— Прости сестра, не рассказывай маменьке — я ведь даже не смогла ее открыть, — попыталась выкрутиться Зеленоглазка. Она до сих пор не могла придти в себя от увиденного. — Рыжая ведьма встала, бросила книгу на пюпитр и быстрым шагом покинула подвал.

Девочки пытались помочь мальчику, но он не дышал. Если бы они были немного старше, то поняли, что помощь уже бесполезна.

— Помощь уже бесполезна, — сухо сказала Грета. — Что произошло? — мать вернулась с востока только к вечеру и застала дочерей в светлице с покойником.

Сестры наперебой стали рассказывать, как все было, но Грета велела говорить только Ворожбе. Она больше всех ее любила за послушание.

— И помни дочь, я доверяю тебе больше остальных и хочу услышать из твоих уст только правду! — предупредила старуха. — Не разочаруй меня.

— Да маменька. Я все расскажу. Мы пришли на ручей за водой и встретили мальчика. Он предложил нам поиграть. Я говорила сестрам, что ты не велишь играть с детьми из-за леса, но они меня не послушались. Веда тоже настаивала на игре. Мы играли... играли, — всхлипывала Ворожба, — а потом... — послушная дочь  рассказала о том, как все было в мелких подробностях и деталях, выгораживая конечно себя и пытаясь поделиться виною с сестрами в равных долях. Мол, и Проклятие ей играть не давала с Гансом. И Веда  настаивала на игре, хотя, знала к чему это может привести. Сестры смотрели на нее как на маленького предателя, который жаловался маменьке словно нахальный подхалим.

—  Вот так все и было... можешь нас наказать, — закончила свой донос Ворожба.

— Вот что бывает, когда вы меня не слушаете. Веда! Ты опять своевольничаешь плутовка?! Разве я не сказала вам ни с кем не играть? Что нам теперь делать? Люди станут искать его. Так...  — Грета почесала длинный волос, растущий из родинки на подбородке, — нужно похоронить тело подальше в лесу и забыть об этом мальчишке. То, что ты потеряла над собой контроль это нормально в твоем возрасте. С годами ведьма учиться владеть своим внутренним духом. Если ведьма слаба, то дареная сущность берет верх. Вы должны научиться себя контролировать. Пока вы этому не научитесь, подобные неприятности будут случаться, оставляя горы убитых за вашими спинами.

Надеюсь, что вы забрали ведра с ручья?

Не одна из сестер не ответила Грете. В порыве страха они совершенно забыли про ведра. Сейчас их глаза виновно смотрели в пол. Снаружи донесся шум толпы. Грета выглянула в окно и увидела разгневанных шахтеров с факелами и вилами. Они шли со стороны города под предводительством важного горожанина. Его одежда отличалась от их. Он был в волчьей шубе с распущенными светлыми длинными волосами и бородой, с покатым лбом и мощным горбатым носом. Его хмурые брови воинственно надвигались на глаза.

— Выходи ведьма, убивать тебя будем, и дочерей своих тоже тащи!!!

— Что вы наделали?! — Грета с осуждением покачала головой. — Немедленно спускайтесь в подвал! Зовите черного защитника! Просто бросьте прядь волос в круг, зажгите траву и прочитайте обычное заклинание призыва. Ну! Скорее!!! — Грета впустила сестер в подвал, а сама вышла наружу, чтобы немного потянуть время.

Девочки спешно спустились по скрипучим ступенькам вниз. Ворожба зажгла все свечи, Проклятие приготовила бес-траву, а Веда срезала ножом у каждой сестры прядь волос и бросила в круг. Затем сестры по памяти стали читать заклинание призыва.

Защищаем круг силами севера и востока, юга и запада.

Огнь, вода, земля, воздух.

Веда припала к полу, в мисочке разожгла зловония, поставила ее в круг, сожгла в ее пламени пряди волос. Ворожба вынула из клетки специально заготовленную для жертвоприношения крысу. Ловким движением руки она перерезала ей горло и слила кровь на круг. Крысиный предсмертный писк, парящее шипение. Дымка!

— Баран, козел, овца, коза призываем к вашей помощи, — начали читать сестры. Круг тут же загорелся. — Бегите во все стороны и найдите князей Болдагина, Сурджио, Васуса и Камуру. Найдите их и кланяйтесь у престолов их. Молвите, что мы вызываем Черного стражника. Заклинаем его явиться в круг. Связываем вас министрами адского царства: Погромом — князем престола Гаргольского и девятой когорты! Рожиком — князем пещеры Варлавы и князем адских ям Гунавиком. Призываем вас в помощь силой высшего могущества, которой мы обладаем; мы вас заклинаем и упорно приказываем вам разыскать нам Черного стража, который поможет нам защитить наш дом от врагов. Взываем к вам именем которому повинуются все создания тьмы неизреченным именем Апокрифезиса, которым заключается век, при произнесении которого стихии распадаются, воздух колеблется, море убегает, огонь потухает, земля дрожит и все армии земные содрогаются, приходят в смятение и падают; чтобы вы немедля устремились сюда со всех стран света, без всякой отговорки, чтобы помочь нам призвать Черного стража. Приди же с миром Черный страж и защити наш дом от всякого посягательства. Да будет так. Именем  Apokrifezis тебя заклинаю. Ignis, aqua, terra, aeris. Amen.

— Зачем вызывали нас маленькие ведьмы? — послышались из круга любопытные голоса козлоподобных братьев князей.

                                                           2

— Я советник графа Рудольфа — Айзек. И я знаю, что мой сын у тебя ведьма! — гневно кричал отец Ганса, — Мы нашли кровь у ручья и следы твоих маленьких сук! Что они сделали с моим ребенком? — советник едва сдерживал себя в руках. Он тряс перед лицом Греты мечом своего сына. Клинок он подобрал на месте убийства.

Грета жестом велела ожидать. Она вошла в дом и вынесла тело мальчонки.

— Он сорвался с обрыва, — сухо ответила она. — Это все что я могу тебе сказать. Мои девочки как раз ходили к ручью за водой. Там они его и нашли.

— Ты лжешь ведьма! Думаешь, я дурак? Кого ты пытаешься обмануть? На снегу мы нашли следы Ганса и твоих дочерей! Перед тем как он погиб, — голос отца надрывался от горя, — они боролись... или играли... не знаю я! А потом убили его! Убили!!! Сволочи!!!

— Вот что я тебе скажу советник Айзек. Надо было лучше следить за своим сыном, и не пускать одного в лес. Чего ты от меня хочешь? Мне жаль тебя... а сейчас убирайся с моей земли по добру по здорову.

— Ты еще будешь мне угрожать?! — рассвирепел советник. — Эй братия, а ну-ка давайте-ка ведьму и ее упыриц на вилы насадим! — Советник махнул рукой как бы пытаясь увлечь толпу. Его лицо гневилось — нос морщился, зубы оскалились.

Заскрипела входная дверь — из дома вышли дочери леса.

Веда шла первой, позади нее сестры. Рукой она велела Грете отойти в сторону, а сама не к добру улыбнулась. На лес и так опустились сумерки, а когда вышла Веда, то он и вовсе погрузился во мрак. Шахтеры в страхе стали перешептываться. Лицо девочки полностью покрылось темными лиловыми венами, глаза полыхнули красным пожаром.

— Уходи человек с этой земли, ибо я ее охранитель! — это был грубый глас черного рыцаря. От его голоса холодело на сердце.

Айзек застыл в растерянности. Он жаждал мести, но вид девчонки наводил ужас на все его ополчение. Он отступил на пару шагов, но с достоинством поднял подбородок.

— Дважды повторять не стану! — пригрозила Веда.

Нервный тик прокатился по носу Айзека — кожа на переносице задергалась. Он жадно сверлил ее глазами, до тех пор пока их взгляды не встретились — советник дрогнул. Там на дне детских глаз таилось кошмарное зло. Он оглянулся и понял по лицам людей, что они тоже напуганы. Тогда он велел всем возвращаться в город, но напоследок сказал: — Я этого так не оставлю ведьма! Клянусь, что убью тебя! Я добьюсь от графа разрешения и приведу сюда целую армию. С армией тебе одной не справиться.

— Я не одна, — ответила Грета. — Со мной мои дочери и весь нечестивый мир.

Айзек еще раз гневно окинул их взглядом, плюнул под ноги, воткнул в знак вражды меч своего сына в землю и побрел обратно. Испуганная толпа, недовольно ворча и осыпая старуху проклятиями, последовала за ним.

Веда упала в обморок.

                                                           3

Отвар горечавки легочной и мелисы привел девочку в чувства.

— Нужно уходить из дома, — ворчала старая Грета.

— Куда же мы пойдем маменька? — спросила Веда усталым голосом. Она только пришла в себя и еще плохо соображала.

— Ты в порядке дитя? Черный рыцарь тебя покинул?

— Все хорошо маменька... куда мы теперь? — девочка стала тереть глаза.

— Пойдем в мою пещеру на восток — в тайное логово рядом с запретной чащей, — лицо Греты было задумчивым. Ей не хотелось в зиму покидать поместье, но выхода не было. Солдаты бы все равно пришли за ними.

— Прости нас маменька, — хныкала Ворожба. — Мы не хотели... Даже сейчас она не признавала свою вину. Разве могла она быть виноватой перед маменькой? Ну уж нет! Лучше пусть Грета думает о всех дочерях плохо, чем только о ней одной.

— Не реви корова. Все равно уже ничего не исправить. Бабай!!! — закричала ведьма так, что девочки вздрогнули, — собери нас в путь. Еды положи побольше. Придется тебе тут пока одному пожить. Солдатам спуску не давай... знаю, что дом займут.

— Неужели ничего нельзя сделать маменька? — тревожно спросила Проклятие.

— Против целой армии? — она сделала паузу. — Не сейчас! Не сейчас дети...

                                                           4

В ночь, четыре одиноких фигуры, закутанные в теплые вещи, брели по заснеженному лесу. В небе завывал заунывно ветер. Лес словно спал в ледяном плену.

Лица путников скрывали пуховые платки.

Снег хрустел под ногами, так, как будто бы валенки жевали его. Девочки шли друг за другом и каждая о чем-то мечтала. Впереди их ждала тяжелая жизнь в пещере без уютных кроваток, теплой печи и услужливого бабая, а значит все предстояло делать самим. На душе было грустно и тяжело.

— Нам надо замести следы, чтобы нас не нашли. Ablatione!!! (исчезновение) — громко крикнула Грета — ударила клюкой о снег.

Сверкнула молния, в воздухе запахло жженым, и все следы словно корова слизала языком. Ни одного не осталось на белом "покрывале".

Грета сказала, что это слово способно не только заметать следы, но и при правильных погодных условиях позволять ведьме исчезать самой. Лучше всего во время тумана, метели или дождя. Тогда ее тело могло принимать обличие оных осадков. В таком виде убить ведьму было практически невозможно. Горе тому, кто способен навлечь на себя ее гнев. Ибо то, что нельзя потрогать, как можно убить мечом?

                                               *          *          *

Через несколько часов пути усталые и замерзшие они достигли заваленной снегом медвежьей берлоги давно покинутой хищником и забросанной еловыми ветками. Там в глубине сокрытый от глаз, словно нора, скрывался лаз в замаскированную пещеру.

Девочкам не составило труда, чтобы туда забраться, а вот Грете пришлось ползти на четвереньках, цепляясь спиной за потолок туннеля.

Внутри оказалось добротно, особенно когда ведьма при помощи Игниса зажгла все факелы. На полу тут повсюду росли поганки, земля была достаточно сухой для жилья — с корневищами. Никаких насекомых внутри не водилось. Грета их вытравила волшебными средствами еще позапрошлой осенью. Здесь можно было прятаться от холодов. Тут стояла даже миниатюрная самодельная печка с трубой, выходящей наружу, возле которой можно было спать, греться и готовить пищу. Жилище с виду хоть и походило на кротовую нору, но в целом все было лучше, чем жить в шалаше на поверхности.

Старуха велела Ворожбе помочь ей натаскать снега в котел, чтобы приготовить какой-нибудь суп из взятой провизии. Еды должно было хватить на какое-то время. В животе дочерей стало заметно теплее, когда они увидели детские конечности вываленные матерью из мешка на разделочный столик. Ручки и ножки оставались после последнего новогоднего шабаша. Грета хранила их в снегу, чтобы не испортились.

Увидев довольные лица дочерей, колдунья сурово сказала:

— Я рада, что вы уже не воротите носы от младенцев. Мы ведьмы, а не люди! Едят ведьмы человеческую плоть. Едят! Так же, как и любое другое мясо. А плоть младенцев отличается особой нежностью. Как мясо молодого ягненка. Помните? Я как-то зажарила его на праздник несвятой Донны?

Девочки вспомнили, как полгода назад в летнюю ночь, Грета зажарила им молодого ягненка. Несвятая Донна была демоницей суккубом, крадущей влюбленные сердца мужей. Причем крала она их в прямом смысле слова — вырывая когтями из груди. В ее день принято было есть сердце какого-нибудь животного или человека. Вот Грета и жарила тогда целого ягненка. Одним сердцем-то сыт не будешь!

Пока Ворожба таскала снег с улицы, а Грета шинковала кусочки на суп, Веда и Рыжик готовили спальные мешки. Грета хранила их прямо здесь на такой случай.  Как она любила говаривать: у настоящей ведьмы всегда должен быть запасной дом. Ибо никогда не знаешь, как поведет себя разъяренная толпа.

                                               *          *          *

Под светом факела блеснули вдруг взволнованно глаза Проклятия:

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, — дрожащим голосом робко начала она.

— Конечно сестра, ты можешь мне полностью доверять.

— Только прошу тебя, не рассказывай Ворожбе. — Проклятие схватила Веду за плечи, прижала ее к стене, так что земля посыпалась. Ее дыхание стало учащенным —каким-то даже тревожным.

Веда почувствовала волнение сестры, увидела ее тревогу на лице.

— Клянусь, что не сделаю этого, — Веточка подняла ладошку в знак клятвы.

— Сегодня, когда мы пытались оживить Ганса, я вошла в подвал и взяла маменькину книгу.

— Ты из ума выжила Зеленоглазка? Это же опасно! Книга защищена магией.

— В том-то и дело что нет. Сегодня не сработала, иначе бы я превратилась в жабу как говорила маменька. Я просто запаниковала — забыла про запрет и схватила ее.

— Ну? — Веда внимательно слушала сестру.

— Ты помнишь мои сны?

— Рыжик, тебе нужно забыть о них!

— Я нашла в книге описание страшного ритуала!

— Прошу тебя тише, маменька может услышать! Какого ритуала Зеленоглазка?

Глаза Проклятия застыли на месте.

 — Отвечай же? — Веда вцепилась в нее руками.

Губы девчонки задрожали:

— Ритуала убиения ведьмой собственных дочерей ради вечной молодости.

— Что ты такое говоришь? — с грустью сказала Веда, сморщила носик — задумалась — и тут в ее голове полетели обрывки многозначительных воспоминаний. "Пускай твои дочери растут могущественными колдуньями... до поры! — звучал голос Апокрифезиса из прошлого", "Ты своих дочерей для себя растишь? Иль пополнение рядов готовишь, — прозвучал голос забытой ведьмы с шабаша несколько лет назад". Таили ли эти фразы в себе что-то особенное или ни несли никакого смысла? Что значило "...для себя?" И что значило "пополнение рядов"? Что означало "растут до поры?" На эти вопросы мог ответить только Апокрифезис, но он уже целую неделю не объявлялся.

— Когда дочерям исполняется 16 лет, — шептала Проклятие, чтобы Грета их не услышала, — по преданию ведьма-мать приносит их в жертву владыке ада Апокрифезису и забирает из них всю жизненную силу.

— Зачем тогда маменька нас всему учит? — недоумевала Веда.

— Помимо жизненной силы ведьма забирает и силу колдовскую, которая развивается только с течением практики молодых колдуний. Она хочет стать моложе и сильнее, Веда. Она принесет нас в жертву.

— Перестань глупышка и забудь про это. Ты со своими снами уже совсем того. Мать сказала, что уже стара и хочет уйти на покой. Вот и желает передать нам свою силу.

Тут девочек позвала Грета, и разговор прервался.

                                               *          *          *

Ночью, когда все легли спать, в голове Веточки послышался голос владыки.

"Ты хочешь Нас о чем-то спросить? Мы ощущаем твои мысли на нашей персоне"

Девочка тихонько выползла из мехового овчинного мешка и на носочках побежала в дальнюю часть пещеры. Гретын храп сотрясал ее своды, напоминая сопение медведя.

— Я хотела спросить по поводу одного ритуала... — шепотом начала Веда.

"Ты про тот ритуал дочеубийства из книги?"

— Да господин, откуда вы знаете?

"Это мы открыли книгу Проклятию, обезвредив охранную печать — хвалите Нас, благодарите Нас. Иначе юная ведьма бы обожгла себе ладони и Грета бы непременно  про все узнала."

— Хвала тебе о великий! — покорно воздала хвалу Веда и только потом спросила. — То, что говорилось в книге, правда, мой господин?

"Правда, — коротко ответил владыка. — Есть такой ритуал".

— Маменька хочет убить нас, так? — робко спросила Веточка.

"Разве Мы так сказали?"

— Нет, поэтому я и хочу спросить.

"Судьба ваша сокрыта от вас самих, и Наше величество не станет раскрывать ее до поры. Скажем, у Нас есть свои планы в этой истории, и Мы не станем ничего сейчас отвечать. В книге собраны все ритуалы по черной магии известные Грете, в том числе и убийство ведьмы собственными дочерьми для передачи силы от старой ведьмы своим наследницам, но это не означает, что вы станете ее убивать. Есть ритуал или нет его, это сути не меняет. Вы не знаете, хочет ли Грета вас убить, или воспитать из вас настоящих ведьм и поделиться даром перед уходом на покой". — На этом загадочный голос Апокрифезиса исчез, оставляя в душе Веды больше вопросов, чем ответов.

                                              

 ГЛАВА 6 УРОКИ СПИРИТИЗМА

 

15 марта 1223 года весна

На этот раз, девочки вместе с Гретой отправились в деревню лесорубов — визит был открытым — не инкогнито. Старую ведьму пригласила жена кузнеца, по рассказам которой, им, вот уже две недели не давал покоя дух умершей матери мужа.

— Сучье племя! Тьфу, — плевались мужики, когда видели Грету с дочками.

Старая ведьма уже порядком раздобревшая, прихрамывая телепала по дороге в сторону кузницы в черном тряпье и черном платке. Девочки плелись следом исхудавшие и замученные, после долгой зимы в лесу на подножных харчах. Жизнь в пещере была не сахаром, а их дом, как и предполагала Грета, занял белогорский гарнизон для охраны леса от возможного вторжения далийских лазутчиков.

— Прошу вас баба Грета! — любезно встретила их Праскевья жена кузнеца Адамантия. Она любезно впустила их за калитку и предложила девочкам отведать горячего чаю из самовара... с бубликами.

Но увидев, как дети жадно едят, решила и вовсе накрыть на стол. Проскевья была женщиной доброй, веселой. Все спрашивала как им зимовалось в лесу, на что девочки старались не жаловаться. Хмурый взгляд Греты, отбивал на это всякую охоту.

— Давай Проскевья не тяни кота за яйца. Знаю что в деревне нам не рады. Так что быстрее к делу. Ты значит, девочкам платья на весну дашь, и припасов нам каких соберешь, а мы выгоним вашу бабу покойную из хаты. Только придется вам с мужем у соседей заночевать, иначе худо может случиться. За собой заберет...

— Конечно, конечно, баба Грета, все сделаем, как и договаривались через Витку!

В этот момент в дом вошел сам Адамантий. Крепкий мужчина с усами. Он был одет в рабочую форму кузнеца, попачканную копотью и железом.

— Доброго здоровья баба Грета, — недовольно пробурчал он.

— И тебе не хворать голубчик! — Грета сделала уже знакомый жест рукой как бы махнув скрещенными пальцами в сторону и сплюнула на пол. От этого жеста мужику стало не по себе, решил он на всякий случай ретироваться во двор. Кузнецу не нравилось присутствие ведьмы у себя в доме, но Праскевья настаивала на своем.

— Все в полночь начинается, баба Грета. Скрипят половицы с самой кухни, потом в комнату входит ее дух — страшная как покойница... головищем своим вертит, что-то сказать пытается... руки свои на меня тянет...

Муженька своего будить начинаю, и нет ее. Как будто спятила я. Но я-то знаю, что в своем уме. Его мать Чольга мне еще при жизни не рада была. Она Адомантия за соседскую дочь выдать хотела, а он меня полюбил. Нет теперь мне покоя, баба Грета! Священник приходил, все водой обрызгал три дня не появлялась, потом только привыкла, что нет ее ночью, глаза открыла и, на, тебе — стоит прямо перед кроватью, ручища свои тянет к горлу. Чуть не преставилась там же... сил моих больше нет.

— Ладно не вой... помогу я тебе, но уговор помнишь — чтоб до рассвета в дом ни ногой. Нас уже не застанешь, уйдем мы, пока все спят. Так что благодарность сразу на столе оставь. Да, и еще кое-что... все образа святые сними со стен... не люблю я их... разумеешь?

Проскевья согласно кивнула.

                                                           2

Пока Грета готовилась к ритуалу изгнания злого духа девочки помогали ей. Грета попросила Проклятие принести ведро воды из деревенского колодца. Только велено было ни с кем не разговаривать и ни к кому не подходить.

Зеленоглазка бежала с ведром по деревне, как вдруг за ней увязался мальчик. Это был тот самый мальчик, который четыре года назад на празднике огнестояния держал за руку Веточку и спрашивал, почему она натирает руки снегом.

— Меня Юнтар зовут, а тебя? Ты откуда взялась?

Проклятие одетая в старое грязное платье не привыкшая видеть людей в таком количестве сперва нахохлилась, диким взглядом уставилась на него, а потом осторожно ответила... любила она мальчиков из за леса.

— Прости, но маменька не велит, ни с кем разговаривать.

— А кто твоя маменька, ты ведь неместная так?

Зеленоглазка не отвечала — лишь кокетливо моргала своими зелеными глазками, которые с самого рождения созданы были очаровывать своей красотой.

А ты красивая, рыженькая вся такая, и глаза у тебя такие большие — глубокие, позволь тебе помочь, — не отставал мальчонка.

— Правда? — растаяла Рыжик. Ее щечки испачканные пылью в дороге, не помешали ему втрескаться в нее по уши. Зеленые глаза Проклятия украшали неумытое славное личико, словно два изумруда. — Можешь помочь, — позволила она.

Многие в деревне не обращали внимания на девчонку. Не все знали, что она дочерь ведьмы из леса. Многие думали, что приехала из города до родни вместе с повозкой, которая два раза в неделю возит уголь в обмен на провизию.

У деревянного колодца посреди главной деревенской улицы была очередь. Старики сидели на скамейке и о чем-то болтали, пока молодые девицы набирали ведра.

Деревенька здесь была махонькая. Одна улица, два ряда домов друг напротив друга. У каждого подворья забор свой был, чтоб соседи не лазали. В два конца ворота стояли. Одни вели к солдатской заставе, которую после последнего разгрома еще дважды били — отбили вроде с горем пополам буквально недавно. А другие ворота вели на дорогу до Рудного. Старики курили трубки и сплетничали:

— Помница мне наш Рытник жаловался по пьяну делу на какие-то колеса от телеги, которые гнались за ним до самой деревни. Сила нечистая говорит. Мы ему поначалу-то не поверили, а потом ведь помнишь, как войско вражиное провалилось под землю? Тоже многие судачили про колеса волшебные. Пади знай от Бога или от черта... деревню то спасли!

— Я в эти россказни мало верю, — открещивался второй бородатый дед, с папахой на голове. — Спал я в ту ночь упитый самогонкой. Еще до праздника налакался...

— А у Ивашкина сына в доме коровы совсем молоко давать перестали, да так и издохли... вылечить не смогли... и свиньи его совсем тощие... говорят упырица с выводком лазить повадилась... я тебе зуб даю... у меня гуси тоже какие-то тощие в том году были.

— А, ну тебя... нечисть какая-то, упырица, — отмахивался второй, — да и зубов у тебя старый нет уже, чтобы давать!

— Вон в лесу баба Грета говорят живет! — громко не унимался дед. — Много людей пропадает кто в ее владения хаживает... Дочки, говорят, у нее есть, да такие что хлеще самой ведьмы... сущие бесы... ухлопали, говорят, пацана городского, голову ему пробили и в ручье утопили... Отец с шахтерами с вилами еле тело  ребенка отбил... говорит, из печи уже вытащил... слопать пацана хотели...

— Россказни это все! — ворчал второй. — Бабе пойди своей расскажи...

  — Врете вы все!!! — не выдержала Проклятие. — Мальчик тот сам с обрыва упал, а дочки ее спасти его хотели, вот в дом и принесли тело. А из-за таких как вы, выгнали их из дома в пещеру жить! А вы бы сами зимой пожили в пещере. Я бы на вас посмотрела!

— А ты кто такая чтобы нам тут рты затыкать шмакодявка?! — возмутились старые. — Поделом им! Ух сучье племя! Давай набирай воды и катись откуда пришла, пока палкой тебе по горбу не треснули. Ишь, стариков учить вздумала!

— Редко видать батя ремень достает, — проворчал второй.

Девочка набрала воды и побрела обратно. За ней бежал мальчик.

— Ты и есть лесная дочь? Я сразу догадался. Соседи сказали, что баба Грета в деревню сегодня пришла с дочерьми в дом кузнеца по делу какому-то.

— Может и есть! Тебе-то что. Тоже станешь меня пинать?

— Что ты... — мальчик ласково улыбнулся, остановил Проклятие за плечи и поцеловал.

— Ты чего это? — удивилась девочка.

—А ничего. Нравишься ты мне. А у тебя рожки есть как у ведьмы?

— Может и есть, — обидчиво ответила девонька, ожидая в ответ насмешки.

— Покажи? Я ни кому не расскажу!

— Нет. Уходи. Меня маменька ждет. — Проклятие шмыгнула за калитку к дому кузнеца и скрылась.

                                                           3

Приближалась полночь. В самой большой комнате был убран палас и начисто вымыт пол, а на его месте начерчен Exactis — простой круг-ловушка для неусопших призраков. Он выглядел как три круга один в другом со звездой в центре. А на звезде писалось название, которое переводилось как "Изгнание". Свечи Грета зажигать не велела. Сказала, что свет, призраков отпугивает. Каждой дочери в руку дала по жмене рябины. Сказала, что призраки ее страсть как не любят.

 Девочки сидели в углу, застыв в волнительном ожидании.

— Стара я уже для этого стала. Вот на ус мотайте чертовки, чтобы могла вам наказ поручать, чтоб еду в дом добывали. Как душенька явится, так в круг ее надобно заманить, потом обездвижить и прочесть небольшое заклятие пинка на тот свет.

                                               *          *          *

Темнехонько в доме было, и только свет от луны освещал небольшой участок круга Изгнания. Все было тихо. Грета, имитируя жену кузнеца, прилегла на кровать и укрылась. Девочкам было велено сидеть в засаде до появления призрака и не высовываться. А как только дух в круг войдет — атаковать.

                                               *          *          *

В соседней комнате заскрипели половицы.

Тяжелыми шагами кто-то неуклюже пошел, задевая собой мебель — потянуло гнилью — послышалось звучное сипение, будто через дырявое горло.

"Покойница?" — промелькнуло в умах дочерей.

 Массивными босыми ногами прошлепала она прямиком до залы — показалась — возникла в проеме настоящая тварь! Разбухшая старуха под три аршина ростом. Взревела! Осклабилась! Ее ноги с трудом перемещались, будто были вывернуты наизнанку. Ее движения отдавали тяжестью — стонала. Голову Чольги покрывал белый платок, а лицо походило на морду вурдалака. Зубастая пасть и высунутый язык по плечи, вмятина вместо носа, слепые глаза — растрепанные седые волосы на разбухших грудях.

Сестры сразу прибегли к помощи своих духов. Нечистые могли видеть в темноте. Так что в углу горело три пары разноцветных "кошачьих" глаз.

 Тварь снова взревела и ринулась ко кровати где лежала Грета. В какой-то момент она оказалась в круге, и тут же он осветился лунным светом.

Грета воскликнула:

 — Paralysis! (Параличь)

И призрак покойницы словно застыл на месте. Девочки бросили в ее сторону рябину, но реакции не последовало. Грета стала читать заклятие, заставляющее круг поглотить призрака, дабы отправить его в мир иной.

Exactis, paralysis, effusio!  (Высылка, паралич, поглощение)

Ведьмами севера, ведьмами юга, ведьмами запада, ведьмами востока.

Отправляю тебя дух на покой в мир иной!

Под пелену незримую под белену безликую!

Зуб, корень, чертополох изыди из дома из мира оков....

Но заклинание тоже не возымело силу. Призрак Чольги взревел медвежьим ревом и бросился на старуху Грету с кулаками. Она ударила ее по щеке, и ведьма упала на пол. После чего тварь переключилась на девочек. Все предметы в доме взлетели в воздух, и стали кружится вокруг духа. Приведение вовсе оказалось не приведением, а самой настоящей упырицей, да не простой упырицей, а самой мерзкой ее разновидностью — мареной. Полу-упырицей полу-призраком с недюжей силой и непреодолимой жаждой мести. Маренами становились жестоко убитые женщины — поднятые жаждой отмщения из своих могил.

Она была просто в ярости. Грета лежала на полу без сознания. Девочки остались с ужасной тварью один на один. Марена метнула Ворожбу о стену, Проклятие улетела под стол, а тяжелый подсвешник летающий в воздухе, едва не пробил голову Веточке.

В последний момент время замедлилось, и послышался голос Апокрифезиса: "Скорее в сторону дуреха. Используй серебряную вилку!"

Пока время было замедлено, Веда схватила летящую вилку и бросилась с ней на Марену. Время снова пошло своим чередом. Веточка и представить не могла, что ее господин владеет такими способностями и властью над временем. Она вогнала вилку Марене в спину и та протяжно заверещала. Тварь резко ощерилась, махнула рукой и едва не снесла голову девочке, но в последний момент ее защитил медальон.

Ignis!!! — крикнула сзади Грета. Она только пришла в себя после удара и стояла с клюкой наперевес.

Марену охватило пламя. Она закричала и с воплями бросилась бежать. Путем к отступлению стал подвал, расположенный прямо в доме под полом. Марена воспользовалась тайным ходом кузнеца. Он специально вырыл его на случай нападения далийцев. Ход вел прямо на кладбище, стоявшее за деревней в лесу, и упирался в один из склепов. Чольга при жизни знавала про этот ход, вот и воспользовалась им.

— Ну Праскевья, ну удружила! — ворчливо ругалась старуха. — А я-то думаю, что это при появлении духа мороза по коже не было? Волосы в заднице дыбом не встали.

                                                           4

На рассвете Грета собралась возвращаться в лес.

В дом как раз вернулась Проскевья. Муж ее остался в кузнице снаружи.

— Ну как баба Грета? Расправилась с приведением? — вытаращив глаза, любопытствовала хозяйка.

— Ты что ж паскудина мне не сказала, что сама ее приголубила, а-а-а ? Думала я не узнаю?! — голос Греты заставил Проскевью побледнеть.

— Прости меня бабушка Грета, не думала я ее убивать. — Хозяйка оправдывалась шепотом, так, чтобы муж, не приведи Господь, не услышал. — Совсем старая житья не давала. Вот и подушкой я ее ночью придушила. — Скрестила она руки у себя на груди в знак раскаянья, но Грета ее оттолкнула. К двери пошла, и на последок сказала?

— Не приведение это теперь, а упырица. Пойдите на кладбище, выройте могилу и пылью серебряной посыпьте ее. Да колышек в грудь вгоните. Можете сжечь для надежности. А мы уходим. Своих дел по горло. За обман накажу! Муж твой мочиться два месяца будет с болями. Потом пройдет. Знала чтоб, как меня дурачить.

— Простите баба Грета, простите молю! — кричала вслед перепуганная хозяйка.

— Скажи спасибо, что мужу ничего говорить не стану. А на этом прощай.

Грета забрала награду — вещи, провиант — и побрела с дочерьми к лесу.

Напуганная Проскевья кинулась молиться всем святым. И мужу велела в церковь сходить. Ссориться с бабой Гретой было смерти подобно.

— Учитесь дочери как надо с людьми поступать. Обид не прощайте. Люд должен нас уважать и побаиваться, иначе совсем обнаглеют и сядут на шею бляди.

Суровый был нрав у старухи Греты... за что ее и боялись.

                                                          

На следующий же день прибежала к ней Витка в лес от лица кузнеца каяться. Молить стала вернуться в дом Адомантия. Тело, говорит, и серебром осыпали, и кол вгоняли и в пламене жгли, а как ночь наступила, явилась мать покойная кузнецова да и прикончила женушку страшным образом. Кишки, говорит, по всему дому разбросаны. Кузнец теперь за свою жизнь боится. Слезно молит вас воротить. Денег не пожалеть обещал, еды вам на месяц даст. Только скорей. Спать он теперь вообще боится.

Бледный как смерть ходит.

Делать было нечего, согласилась Грета с дочерьми обратно в деревню пойти.

— Ясное дело, что не помогло сожжение. Коли это простая бы упырица была, то сошло бы вам с рук все. А это марена — тварь окаянная... убить ее практически невозможно пока жаждой мести она охвачена.

Кузнец был убит горем. Из глаз его катились крупные скупые слезы.

— Я ведь любил Праскевью. Как же я теперь без нее то? А коли знали вы баба Грета, что не поможет сожжение в серебре да с колышком, так почему не предупредили нас? Мы бы с дома съехали... Не верил я Прасечке, ох не верил...

— Не помогло бы. — Сухо отрезала ведьма, похлопывая кузнеца по колену. — Убила женушка твоя ненаглядная мать твою. Во сне подушкой задушила за то, что та не ее тебе в жены сватала. Вот и обида взяла старуху. Из могилы вышла, чтобы возмездие сеять и виноватых в смерти своей проучить. Теперь после того как марена месть свою удовлетворила убить ее можно будет тем же образом что и в первый день. После отмщения тварь эта в призрака превращается, да так и будет в дом ходить покуда в могилу тебя не сведет. Ты ведь тоже ее не послушал. Другую в супруги взял. Чай сына она сразу не тронет, но вот пройдет несколько ночей, и память ее совсем покинет — тогда одно только помнить будет — ослушание твое кузнец.

Не мать она уже тебе, забудь. Душа ее обезумела. Сегодня на ночь из дома иди... да хоть к соседской дочке, которую мамка сватала... а я с Чольгой по-своему разберусь.

Согласился кузнец, руки кинулся целовать, обещал награду несметную, лишь бы сгинула неупокоенная старуха.

                                                           6

Ровно в полночь явилась тварь в обличие уже призрачном. В белых одеждах в воздухе повисла, вместо плоти кости одни висят. Язык длинный вывалила. Парить стала. Один глаз на ниточке на щеке болтается, второго и вовсе нет. Черви в глазнице ползают.

Окинула она взглядом ненавистным Грету с ее дочерьми, хищно так зашипела, оскалилась, рванула к ним — да и попалась в круг.

Круг Грета особый начертила. Вместо звезды обычной — шестиконечную нарисовала с надписями защитными в каждом из трех кругов:

TETRAGRAMMATON + SADAY + EL + ELOHEM + ELOHE +ZEBAOTH+ELION+ESCERCHIE+ADONAI+IAH

А вместо обычной надписи "Exactis" теперь двойная была: "Exactis spiritus" (изгнанье духа).

Paralysis! (Паралич) — обездвижила Грета неупокоенный дух одним словом, что дало ей немного времени для заговора.

 

Exactis, paralysis, effusio

Ведьмами севера, ведьмами юга, ведьмами запада, ведьмами востока.

Отправляю тебя дух на покой в мир иной

Под пелену незримую под белену безликую

Зуб, корень, чертополох, изыди из дома из мира оков!

Под сень ветвей в страну загробную

Ignis, aqua, terra, aeris пусть сгинет в омуте. Тьфу!

На глазах девочек круг превратился в черный водоворот из болотной жижи и буквально всосал в себя призрачный дух Чольги. Удаляющийся крик некоторое время еще доносился из круга, пока тот не озарился светом, не прожег пол и не угас.

Дело было сделано.

Наутро кузнец на коленях благодарил Грету. За что старуха решила его не наказывать воспалением мочевых каналов. Адамантий дал девочкам кучу платьев, которые у него остались от его племянницы, нынче которая уже выросла и жила с мужем в Рудном. А так же одарил Грету целым кошелем золота и еще дал телегу провизии, которую лично пообещал прислать в выбранное ведьмой место. В телеге лежала мука, горох и греча. Этих запасов девочкам бы хватило до самого лета, не то что на месяц.

Перед уходом проклятие окликнул Юнтар.

— Уже уходишь Зеленоглазка? Я еще увижу тебя когда-нибудь?

— Если звезды сойдутся, — таинственным голосом ответила рыжая ведьма и показала мальчику свои симпатичные рожки среди волос.

Грета на нее тут же сурово посмотрела, тогда Рыжик послушно поторопилась за ней. Сестры взялись за руки и, держа в охапке целый ворох красивой одежки, довольно пошли в сторону леса.

                                                           7

— Вот что дочери мои! — на подходах к пещере заявила Грета. — Довольно мы натерпелись, пора нам к бабаюшке нашему в дом возвращаться.  Зачахнет без нас совсем.

— Что ты придумала маменька? — полюбопытствовала Ворожба. Ее грязные волосы были повязаны в хвост. Исцарапанные щеки от постоянного лазанья в нору совсем не заживали и постоянно обновлялись.

 Ведьма уверенно посмотрела в сторону поместья на запад: — Довольно мы тут нажились. Хватит! Не вымыться, не воды толком набрать. Пришла пора выселять их к чертовой свахе. Духа изгонять я вас научила, теперь призывать станем.

Чтобы призвать душу, круг первого уровня чертить прямо на могиле надобно. Такой же как в первый раз чертили у кузнеца в хате. Его вполне хватит, только вместо надписи "Изгнание" надо писать "Призыв" — разумеется, на латыни. Заклинание тоже не сильно заумное. — Грета прокашлялась, сплюнув густую слизь на листья, и продолжила: После того как вызовите, духа надо натравить на дом. Для этого его вещь нужна, которая с ним долго носилась. Думаю, сапог из могилы подойдет. Я его в дом заброшу, и призрак аккурат в полночь, начнет туда за сапогом хаживать. И так каждую ночь пока сапог не убрать — Грета, поковыряла в ухе и шмыгнула носом. — Всех с собой не возьму. Ворожба пойдет. Надо будет в воронок обратится: всю обстановку проверить. Вы тут нас дожидайтесь. Кузнец должен телегу приволочь. Встретите его, как кликать станет.

Следующий час Ворожба с матерью готовились к превращению. Все было как и тогда с вызыванием четырех стихий, с кругом и заклинаниями. Грёша стал подопытным образцом для принятия формы и вскоре уже две вороны летели в сторону поместья.

Веда с Рыжиком остались наедине.

— Ты подумала сестра над тем, что я в книге нашла, над снами моими? Как думаешь, маменька нас убьет?

— Опять ты за свое родная?  — Веточка обняла сестру. — Я кое-что узнала: у матери нашей в книге все заговоры и ритуалы есть. Там даже есть ритуал где ведьма, умирая, отдает свою силу дочерям. А иной раз даже приносит себя в жертву. Ты не подумала о том, что она может, наоборот, для нас старается?

— Откуда ты это узнала?

— Птички напели. Просто верь мне.

— А как же мои сны? — жалобно спросила Проклятие.

— В твоих снах мама тебя не трогает, так что кому надо переживать так это только нам с Ворожбой. А мы ей верим. Грета хоть и суровая ведьма, но нас любит. Видишь, как нас всему обучает? Старается для нас. А ты про нее так думаешь плохо.

— Да, может она меня и не убивает во сне. Зато я горю... (всхлипнула)

— Успокойся миленький Рыжик. Я не позволю никому причинить тебе вред. — Веточка улыбнулась, прижала Проклятие к себе, так что почувствовала теплоту ее тела и нежно поцеловала в ушко. Прошептала чтобы та не трусила... поцеловала в губы.

— Обещаешь? — робко спросила сестра с глазами полными надежды.

— Клянусь! — Веда подняла руку в знак торжественного обещания.

                                                           8

Вокруг дома монотонно вышагивали угрюмые солдаты, затрудняя путь к могиле охотника. Пока не остановились под елью, чтобы поговорить. Грета с Ворожбой сидели прямо над ними на пышной еловой ветке прислушиваясь к разговору да чистя перышки.

— Боязно мне в этом доме жить. Говорят здесь ведьма страшная с дочерьми жила, а потом пропала вдруг. Кто знает? А вдруг вернется? — причитал солдат в белой накидке белогории поверх стальных доспехов. На его лице росли светлые усики. В руке он сжимал копье. Помимо копий каждый солдат был вооружен клинком. Копья патрулю выдавали в гарнизоне для защиты от диких зверей. В этом лесу ненароком и на медведя можно было наскочить, поэтому граф Рудного заботился о безопасности своих солдат.

— Да, местечко странное, особенно подвал. Ты слышал, как по ночам оттуда какие-то всхлипы доносятся. Быстрей бы нас на заставу перевели.

— Ага, черти наверно в подвале сидит. Я чтобы крепче спать в последние дни дико напиваюсь. И все нипочем.

— Так может по кувшину, а? Там в подвале еще целая бочка стоит.

— Я за, — ответил второй солдат, — только в подвал... чур... эээ... ты пойдешь.

— Ладно уж.

Но просто так вороны солдат не отпустили. Стоило им только закончить болтовню, как с ветки посыпались вороньи экскременты. Серебреные шлемы тут же покрылись дерьмом. Так Грета выражала свою озабоченность судьбой родных винных бочек.

— Ах ты паскудина! — крикнул солдат пытаясь достать ворону копьем, но Грета каркнула и, увлекая за собой Ворожбу полетела за дом к могиле.

Там за домом у водостока стояла старая бочка с водой. В ней вороны ополоснулись и превратились в ведьм. Они были абсолютно голыми, так как при обращении одежду с собой было взять нельзя. Похрамывая и сверкая ягодицами, они побежали к могиле убитого лешим охотника. Труп был закопан неглубоко. Его можно было раскопать руками. Грета запретила Ворожбе затыкать нос.

— Привыкай к могильному запаху,  — ты же ведьма, дочь, — говорила она.

Вскоре сапог был извлечен. А при помощи сподручной палки расчерчены три круга, один в одном, со звездой и словами Summone Spiritus (Призыв духа)

Грета стала читать заклятие:

То, что было погребено приди!

То что сон принесло, отстань.

Мне нужна сия душа восстань!

Заклинаю именем смерти Мораны, встань!

Ignis, aqua, terra, aeris. Amen.

На глазах у ведьм из могилы поднялась душа.

— Что такое? Где я? Я так долго спал.

Ведьма взяла погрызанный лешим сапог и показала его духу.

— Это твоя вещь, которая тебе очень нужна. Не будет тебе покоя, пока ее не вернешь голубчик. — После сказанного Грета отнесла сапог к дому, оставив душу в могиле до полночи, ибо раньше та покинуть могилку не могла, и зарыла сапог прямо под окнами поместья, чтобы теперь призрак житья солдатам не дал.

— Теперь он ходить будет вокруг дома каждую полночь — сапог искать. Шороху буде много, — Грета второй раз в жизни улыбалась.

Ворожба довольно потерла руки.

Но тут их заметил какой-то солдат из окна. Но когда караульные выбежали все проверить, за домом никого не оказалось. На ветке сидело лишь пара ворон.

— А ну кыш проклятые, — шикнул солдат на ворон. — Гиблое место тут. Ох и гиблое! Голову даю на отсечение, что видел голую старуху за окном с девчухой.

— Да иди ты Сердж! — махнул на него рукой бородатый муж. — Вечно тебе спьяну мерещится. И так дом этот уже в печенках сидит.

Не прошло и недели как солдаты покинули злосчастное поместье и девочки вернулись в родные стены. Бабай так обрадовался, что пустился в пляс. Теперь нужно было вырыть сапог, закопать его обратно в могилу и прочитать над ней молитву за упокой. Вскоре девочки зажили прежней жизнью. Солдаты больше их не беспокоили.

 

ГЛАВА 7 ЗЕРКАЛО

 

                                                           1

20 октября 1225 года

— Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи, кто на свете всех милее всех прекрасней и белее? — в маленькое ручное зеркальце смотрели серые пронзительные глаза Веды. В этом году ей уже исполнилось 12 лет. На лице появились первые прыщи, грудь стала приобретать форму, волосы отросли до лопаток и темными завитушками струились подобно волнам. Девочка облизала губки, попыталась  улыбнуться, а в следующее мгновение в зеркале появилось рыжее лицо Марьки.

— Ты прекрасна спору нет! Лик твой солнца ясный свет. И красива и стройна, и послушна и умна...

— Прекрати ведьма, твоя лесть не сделает меня краше. Только посмотри на эти прыщи!

— Сок чистотела тебе в помощники, и все пройдет, — глаза мертвой ведьмы в зеркале светились желтым фосфором. Ее длинный нос и острые маленькие зубки напоминали не ведьму, а мерзопакосное чудовище. Марька была еще той пронырой. Она не упускала ни единой возможности, чтобы не подстроить новые козни старухе Грете.

— А знаешь ли ты дитя мое, за что меня убила ваша мачеха?

—Подрались из-за нашего господина старые дряхольщицы? — горделивым тоном ответила Веда. Она расчесывала темные волосы деревянным гребнем.

— Так-то оно так, — хитрила Марька, — вот только он с ней все равно не остался. Наш господин любит молоденьких ведьм с молочными задницами. Таких как ты! К чему ему такая старуха с висячим гузном?

— К чему ты клонишь Марика? — глаза Веды стали серьезными.

— А к тому и клоню! Ты же сама не глупая, могла бы и догадаться... сестрица твоя Проклятие какой год тебе толдонит, что мачеха ваша не просто так вас растит.

— Я тебе не верю, — бросила Веда зеркальце на кровать. — У тебя есть зуб на маменьку, вот ты меня и настраиваешь.

— В моих интересах чтобы ты пожила подольше: не очень-то весело пребывать в аду не имея тела. Мы с тобой на одной стороне Веда. А коли мне не веришь  — поверь сестре. — На этом изображение Марьки исчезло и на зеркальной глади снова проступило милое личико Веточки.

                                                           2

— Сегодня у нас в деревне новая работа,  — сухощаво начала толковать Грета, сидя за завтраком в просторной столовой. На столе сегодня не было скатерти — бабай ее постирал, — поэтому было видно щели сквозь деревянные грязные доски стола. — Видать кузнец всем растрезвонил о моей помощи. У сельчан новое горе. Говорят, дочку ремесленника ночью какая-то тварь изувечила. Сидит, говорят, на кровати, никого не узнает, все фразу одну повторяет: "Стук, стук, стук — кто там в теремочке живет?", бледная вся, того и гляди помрет... Вместе пойдем, так что собирайтесь.

Сестры послушно последовали в свои комнаты. В какой-то момент Проклятие с Ведой остались вдвоем и решили поговорить на давно наболевшую тему.

— Допустим, сестра ты права, и наша мать хочет нас убить, сколько времени у нас еще есть?

— В ритуале говорилось, что ведьма достигает определенного пика в 16 лет. В этом возрасте ее силы на необычайном подъеме. Если ее принести в жертву, то вся сила достанется палачу. Если опоздать, то сила навсегда останется с ней и забрать ее уже будет невозможно. Для этого ведьмы и растят своих дочерей до 16 лет. Жертвоприношение совершается после первого шабаша, на котором ведьма перестает быть девственницей. После этого у палачихи есть время до следующей луны. Иначе ритуал не получится.

— Отлично, тогда у нас еще есть время.

— Ты мне веришь сестра?

— Не знаю Рыжик... Я бы предпочла ошибаться. Но Марька сегодня намекнула мне на то, что Грета "удочерила" нас не спроста. Будто она специально осела в богом забытом графстве, чтобы нас вырастить и прикончить, а потом, получив красоту, молодость и силу, вернуться обратно в мир и покорить сердце господина Апокрифезиса.

— О чем вы тут болтаете? — внезапно в проеме комнаты появилась Ворожба. Ее волосы послушно лежали на пышных грудях, а нахмуренные брови надвинулись на глаза. Она напугала сестер своим появлением, от которого девочки вздрогнули.

— Не о чем сестра, так сущие пустяки.

— Маменька ждет нас внизу. Не будем заставлять ее ждать.

                                                           3

"Не уж-то ты веришь Марьке дитя? Она ненавидит твою мать! А что если вы с сестрой замышляете худое против невинной старушки? — надрывистым голосом иронизировал Апокрифезис, — Нет, Мы, конечно, не отрицаем оба варианта, но замышлять против родной матери недобрые злодеяния, как это низко!"

— Она нам не родная мать мой господин, — прошептала она.

 Веточка по-прежнему не подавала вид что его слышит, чтобы ни сестры ни маменька не догадались о их связи.

Вскоре лес кончился, и впереди показалась деревня. Еще было рано. Одинокую тропу скрывал густой утренний туман, клубами повисший над всей округой. Было свежо и прохладно. Девочки шли ровным строем за матерью.

Деревенские жители, бросив свои дела, с любопытством смотрели им в след.

Кто-то незаметно плевался, кто-то махал руками и матерился, но вскоре вся деревня зажила привычным чередом. В последнее время Грета приходила сюда частенько и многие стали даже к ней привыкать, хотя в глубине души все лесорубы ее тихонько ненавидели.

— Вот, полюбуйтесь на дочу мою, — ремесленник Витор провел их в комнату на второй этаж своего большого дома.

Веточка на секунду замедлилась возле старинного зеркала, чтобы полюбоваться на свою мордашку. Рядом с ней остановилась и Проклятие — с каждым годом она расцветала все ярче и ярче. Поистине среди сестер ей не было равных в красоте.

Любопытный взгляд Веды скользнул по отражению красивой сестры.

— Веточка, что станем делать? — шепнула та ей на ухо.

От этого шепота Веда ощутила мурашки.

— Не сейчас Проклятие, позже обсудим нашу судьбу.

Веда вела себя осторожно  — такое дело не терпело спешки.

                                               *          *          *

В комнате сидела девочка с убранными темными волосами в хвост. Ее глаза были заплаканными. Она дрожала от страха, и все время повторяла только одно:

— Стук, стук, стук — кто в теремочке живет? Стук, стук, стук — кто в теремочке живет? — С виду девчонка была совсем плоха и походила на душевнобольную.

— Да, плохи дела, — сообщила Грета. — Что-то девчонку твою серьезно напугало. Когда это началось?

— Буквально несколько дней назад она стала жаловаться, что когда спит, слышит будто бы кто-то, в окно стучит. Но я ей сразу нагоняй устроил, чтобы голову мне не морочила. Кто может в окно стучать на втором этаже? У нас снаружи даже лестницы к окнам нет. Разве по дереву бы кто залез? Так у нас собака чуткая сразу бы лай подняла. Нет, тут что-то другое. По твоей части баба Грета. У меня и жена от такого померла. Тоже ей что-то мерещилось. Стуки какие-то в окне слышала, а потом как она вон, неделю в себя не приходила да и померла. Буквально семь дней назад схоронил. Я поначалу думал у дочки расстройство какое... понятное дело мать ушла... я и сам-то запил, но боюсь я за нее баба Грета. Одна она у меня. Ты уж помоги коли сможешь, а я... — ремесленник развел руками и вжался головой в шею.

— Потом отблагодаришь. Сейчас мне с дочкой твоей надо потолковать.

— Конечно толкуйте — только дурная она сейчас, ничего путевого не говорит.

Грета достала из кармана пузырек с мятой, кипреем и валерьяной и дала девочке выпить, чтобы та успокоилась.

— А теперь скажи внученька, что тебя так напугало?

— Стук, стук, стук, — продолжала девочка о своем, — кто в теремочке живет?

— Тьфу ты, — выругалась ведьма, — похоже на сильный сглаз. Нужно спросить у Витора были ли у него недоброжелатели.

Грета пошла вниз по лестнице, чтобы потолковать с хозяином дома. Он рассказал ей, что недоброжелателей у него нет, что девочка все время при нем после смерти жены. С соседями тоже проблем нет. "Не знаю я, — говорит, — кто мог желать дочке зла.

Отправила его ведьма тогда из дома. Сказала, чтобы сутки не появлялся.

— Я, Витор, работать привыкла одна, мне глаза посторонние без надобности.

— Полно вам баба Грета, я все равно в ваших колдовских штучках ни шиша не понимаю. Дочку главное мою сберегите. Больше мне ничего не нужно.

Тем временем пока Ворожба пошла вниз за матерью, Проклятие продолжала доставать Веду своими страхами.

— А что если нам сбежать? Маменька говорила что за северными горами есть другое королевство, там она нас не найдет, а когда нам минует 16 мы уже сможем не прятаться от нее. Все равно она нам ничего не сделает.

— Тише Проклятье! Нас могут услышать! Может быть, и сбежим. Но я еще до конца не уверена. Что если мы ошибаемся?

— Стук, стук, стук — кто в теремочке живет? — бубнила рядом сидящая дочь Витора — Руда.

Девочки на нее холодно посмотрели, да что с нее взять — лишь покачали головой.

                                                           4

Весь оставшийся день Грета исследовала дом, но ничего странного не нашла. Решено было ждать полуночи, именно в это время просыпалась вся нечисть. Дочь ремесленника так и сидела на своей кровати, не сходя с места. Время от времени она мочилась прямо под себя, а потом снова продолжала сидеть. "Стук, стук, стук... "— все так же доносилось из ее темной комнаты.

На втором этаже помимо нее, была еще одна комната: там лежали старые вещи и хлам. Лестница из нее вела на первый этаж в кухню и спальню Витора. Раньше в этой спальне они жили с женой, пока смерть их не разлучила. Весь дом, как и остальные в деревне строился из длинных сосновых бревен, поэтому внутри всегда пахло хвоей.

Свечи решено было не зажигать. Нужно было дождаться ночного гостя.

Все собрались в комнате девочки. Грета сидела в старом кресле качалке пока не задремала. Ворожба с Проклятием рядом на полу, облокотившись на тряпичный мешок со старыми тряпками. Вскоре и они погрузились в сон.

Дело было далеко за полночь, но никаких признаков вторжение не проявлялось. Веда устало терла глаза. Долгий день ожиданий и приготовлений на случай беды серьезно ее уморил. Она вслушивалась в темноту, ощущая биение собственного сердца, и звон тишины. Но тут послышался странный стук в стекло. Веточка встала на ноги и осмотрелась. Ее сестры и Грета крепко спали. На кровати все так же сидела Руда и повторяла одно и то же. Когда стук повторился дочь ремесленника заметно занервничала, теперь она стала бубнить погромче, а потом еще громче и еще.

— Стук, стук, стук — кто в теремочке живет?! Стук, стук, стук...

Веда не обращала на нее внимание. Она подошла сначала к одному окну, потом к другому, потом к третьему, но никого не увидела. И тут Веточка с ужасом для себя поняла, что стук исходит не из окон, а из старого деревянного зеркала.

"Тук, тук, тук, — стучал кто-то изнутри.

Веда осторожно приблизилась к нему, а когда взглянула внутрь зеркальной глади, то закричала с такой силой, что зеркало лопнуло и осколками рассыпалось на пол.

Грета и сестры тут же проснулись. На кровати громко кричала хозяйская дочь! Веточка стояла напротив разбитого зеркала, которое на ее глазах, словно рассыпанная ртуть, стало вновь собираться осколками в цельную гладь.

Внутри зеркала сидело страшное существо без ушей, без волос, и без носа, со ртом полным острых тонких зубов и большими черными глазами, которые лупали оттуда хищным безмолвным взглядом.

— Кто в теремочке живе-е-е-ет? — послышался хриплый голос твари. Внешне она напоминала гуманоида обтянутого человеческой мертвой кожей. На пальцах чудища росли длинные острые когти.

— Назад Веда!!! — грозно прикрикнула Грета, но девочка не могла побороть страх. Зеркало словно тянуло ее в себя.

" Ego sum ​​nolite timere! Ego sum ​​nolite timere! — повторял Апокрифезис наперебой.  

скажи Ego sum ​​nolite timere"

Ego sum ​​nolite timere!!! (Я не боюсь) — громко крикнула Веда и сила притяжения иссякла. Тогда девочка схватила тяжелый подсвечник и снова разбила зеркало. Битые осколки посыпались на пол, но не прошло и пары мгновений как они снова стали собираться в зеркальную гладь обратно в оправу зеркала.

— Это зеркальный демон! — кричала Грета, — Не подходите к зеркалу иначе станете такими же как эта зассыха!

Когда зеркало вновь собралось осколками, ведьма накрыла его черной тканью, вогнала в его угол острый нож и злоключения остановились.

— Теперь на некоторое время отстанет. Похоже, что кто-то решил избавиться от хозяйской дочки. Видать кому-то девочка явно насолила. А может из зависти кто? — рассуждала старуха, почесывая волос на подбородке. — Веда!!! — окликнула ведьма дочь, — ты мне плутовка скажи, откуда слова-то такие знаешь? Не помню я, чтобы вас такой грамоте обучала.

 

— Это не я маменька, — робко врала девчонка. — Это все Марика мне подсказала.

— Хоть какой-то от нее прок, — проворчала Грета. — Обычно зеркальные демоны сами по себе не появляются. Ignis! — Грета махнула рукой, и все свечи на втором этаже зажглись. Демоны эти света боятся. Нужно у хозяина выведать, откуда он зеркало взял.

Теперь до рассвета придется ждать, так что советую вздремнуть.

После увиденного девочкам совсем не хотелось спать. Более того, даже в доме одном рядом с зеркалом находиться они не желали. Но выбора не было. Грета заверила их, что на сегодня демон нейтрализован, но если до завтрашней полночи ничего не сделать, то никакая защита его не удержит. Грета поведала им, что зеркальные демоны — спекулы — появляются, когда кто-то наводит через зеркало сильную порчу на смерть. Демон этот сидит в зеркале и начинает похищать души всех кто после полуночи на него глянет. Она сказала, что в Руде нет души и чтобы ее спасти необходимо уничтожить демона. А уничтожить его можно только в том случае, если сама колдунья наславшая порчу глянется в это зеркало. Тогда демон вылезет наружу и его можно будет поймать в круг. Самое интересное, что такое зеркало нельзя было разрушить — его охраняла власть демона зеркальщика. Грета поучала, что спекула после убийства пленившей его ведьмы снова становиться свободным, ибо изначально спекулы являются адскими демонами шептунами, блуждающими в тенях, а ведьмы возжелавшие кого-нибудь испортить пленят их и сажают в зеркало во время заговора. Шептуны питаются страхом и редко способны кого-то убить, но зеркало позволяет им красть души, а без души человек долго не живет. Шептунов часто вызывали дети ради любопытства. Для появления в нашем мире этим низшим злым духам не нужен был круг вызова — достаточно было долго призывать сущность.

Зеркальные демоны были неразумными, они появлялись только с одной целью — пугать и забирать души. Поэтому ведьмы обычно с ними не церемонились. Переговоры в данном случае были бесполезны. Нужно было узнать, кто подарил зеркало?

                                                           5

Наутро вернулся пьяный ремесленник. Всю ночь он провел у своей соседки, которая после смерти жены шагу ему не давала ступить.

О ней он сам рассказал бабе Грете:

— Да сразу я на нее не подумал — завидовала она нам всегда. Говорила мне, ты Витор мужик видный, не достойна тебя Рябола — жинка моя. А я ей говорил, что дочка у нас, чтоб отстала, а как Рябола померла, так вот и стал я к ней ходить. Девочке мать нужна. Понимаешь меня, баба Грета?

— Мать то ей нужна, а вот матери той она без надобности. Порчу она на твой дом навела, ты это зеркало старое где взял?

Ну дак Рябола и принесла его в дом. Говорит: Жулька его выбросить хотела — соседка моя, та самая, место, говорила, много занимает, вот и взяла жена его. Чеб не взять? Знали б мы, что плохое оно, разве б стали брать? Что делать-то теперь?

— Заманить ее в дом надобно. Чтобы в зеркало это глянула, тогда дочь твою смогу вернуть. Прежней станет.

— Баба Грета все сделаю, только верните дочку мою. А то смотреть больно, как дитя неразумное звуками разговаривает, под себя ходит, — Витор махнул рукой в сторону дочери и едва не расплакался. — Срамота!

— Ладно, не реви хозяин. Видать Жулька твоя ведьма неопытная, заговоров начиталась, а о последствиях не подумала. После твоей жены и дочку б твою сгубила, и тебя следом. Теперь надо ее заманить, только боюсь, что она не пойдет сюда — побоится.

— Эт я не знаю баба Грета. Надо будет — волоком ее притащу. Ты главное тут все подготовь, а я уж ее приведу.

— К ночи веди ее. Раньше смысла нет.

Ремесленник согласился, направился к двери, чтобы пойти работать. Но перед уходом задержался:

— Что с ней станется-то, баба Грета?

— С кем станется: с дочерью твоей или с Жулькой, которая жену на тот свет извела и дочку туда же спроваживает?

Мужик промямлил что-то несвязное, а потом сказал:

— Ну так дочь конечно важней мне.

— Ну так то-то же! — оборвала разговор Грета.

Остаток дня ведьма готовилась к ритуалу изгнания демона. Здесь нужен был круг посильнее призрачного. Здесь рисунок сложный был. Весь день Грета его чертила. Состоял он аж из пяти кругов и каждый один в одном. По полям кругов надписей много охранных было на латыни, в центре звезда пятиконечная с именем Тетраграматона — высшего божества в магии, по окружности. А на самой звезде два слова чертались:

Fortis exorcismo (Сильное изгнание нечистой силы) Слово "Изгнание" уже было не просто изгнанием, а предназначалось для сильной нечистой силы, в отличие от "Exactis" — которое годилось только для слабых духов.

Надписей много было разных. Грета вписала в круг целое заклинание исключительно на латыни иначе бы он не сработал. Такой круг уже считался сложным, а ведь помимо таких кругов было еще множество сложнейших пентаграмм, которые девочкам предстояло выучить. Некоторые из них приходилось чертить целую неделю в зависимости от силы и свойства круга. Некоторые и две.

Для того чтобы запустить демона в круг нужно было оставить недочерченой одну линию на внешнем круге. А после того как тварь ступала в ловушку — линию требовалось дочертить. Грета поручила это задание Веде.

— Ты у нас самая смелая я смотрю, слова сильные знаешь, вот и тебе значит, демона в круг замыкать. — Грета стояла подбоченившись. — Потом я заклятие сильное прочту против демонов низшего ранга. И все будет кончено.

Только смотри мне плутовка! Мел не потеряй. Если демона в круг не загнать поубивает нас тут всех.

На том и порешили.

                                                           6

Полночь

Снизу послышались голоса:

— Виторчик ну давай у меня ночевать останемся! Неудобно у тебя в доме, дочку еще побеспокоим твою, а она болеет у тебя испугом...

— Шагай давай! — строго велел Витор и втолкнул Жулию в комнату где ее уже ждала ведьма с дочерьми. В темной комнате так же продолжала сидеть его пострадавшая дочь. Она все так же повторяла одну фразу:

— Стук, стук, стук — кто в теремочке живет?

— Что с тобой  Витоша? Что здесь происходит. Баба Грета? Что вы тут... — лицо Жульки было растерянным, она поняла, что угодила в западню.

— Ты жену мою на тот свет спровадила? Думала, я не узнаю?! — взревел Витор. Теперь за дочку мою взялась?! — он схватил Жульку за руку и отшвырнул в центр.

— Ты сука куда лезешь? — грозно сказала баба Грета. Ее лицо сейчас походило на грозовую тучу. — Что ж ты отворот то не навела на мужика? Сразу на зеркало порчу сделала! Ни жену, ни дочь не пожалела тварь ты бесхвостая! Ведьмой себя возомнила?

— Да я...я да... я ж ради нас все Витошенька, — заикалась Жулька, — Не хотела я дочку портить, я ж только Рябушку твою извести хотела... люб ты мне Витор, люб!

— Заткнись стерлядь! Нету тебе прощения! — Витор отвернулся от Жулии, вышел за дверь и закрыл ее на ключ снаружи. Послышались уходящие шаги мужика.

— Помогите!!! Люди добрые!!! Помогите!!! — стала орать соседка, подбегая к окнам.

Silentium! (молчание) — кинула ведьма и вмиг замолчала Жулия. Забрала баба Грета у нерадивой голос.

Теперь та только рот открывала, но ничего из ее рта не сыпалось.

Extinguitur! — погасила Грета все свечи на втором этаже.

Тут же послышался стук из зеркала. Нож стал дрожать и потихоньку вытаскиваться, пока от дрожания совсем не упал и не освободил прикованную собой ткань от скрепления. Черная тряпка упала на пол. В зеркале показался демон.

Послышалось грозное рычание. Жулька оледенела от ужаса. Ее ноги сами стали идти к зеркалу. Глаза ее бегали, а рот подобно рыбьему открывался, не издавая звуков.

Девочки смотрели на нее улыбаясь, их глаза светились — дочери леса уже были не теми наивными детьми что раньше. Жестокость теперь доставляла им удовольствие.

Когда Жулия дошла до зеркала, демон вылез наружу и вцепился зубами ей в горло, протыкая шею и разрывая мясо острыми когтями. Все происходило в кромешной тьме. Слышалось только чавканье и кровавое бульканье. Девочка без души дико верещала в своей комнате, а дочери леса только смеялись детским звенящим смехом.

Когда с Жулькой было покончено, демон ощерился на присутствующих. Благо, что ведьмы могли видеть его в темноте. Сейчас он оказался в круге.

Нужно было срочно подправить знак на полу, но Ведка не спешила этого делать. Ворожба поняла, что по негласной договоренности, сестры не хотят помогать матери. Спекула кинулся на старуху, больно вцепился ей в руку своими зубами-иглами. Бабка заверещала. Сестры стояли и улыбались, надеясь на то, что демон ее разорвет. И тут Ворожба бросилась прямо на Веду. Она попытался вырвать из ее рук мелок, но сестра сопротивлялась. Проклятие в кромешной тьме стала оттягивать Ворожбу.

Они решили больше не сомневаться в Грете и дать спекуле ее прикончить. Тем более что шанс выпал замечательный. Мачеха уже была стара и физически слабой.

— Ignis!!! — закричала ведьма, пытаясь зажечь на втором этаже свечи. В комнате стало светло. Демон закричал пораженный светом и кинулся под кровать, на которой кричала ополоумевшая дочь  ремесленника.

Глаза Греты полыхнули яростью, она погналась за демоном, сбила локтем Веду, пихнула Проклятие и вытащила его из под кровати за хвост. Тварь верещала и сопротивлялась, но хватка Греты не оставляла ей шансов.

Девочки недооценили ее силу. Мать притащила спекулу в круг. А Ворожба подобрала с пола выпавший у Веды мелок и дорисовала знак. Пентаграмма тут же озарилась светом и стала кругами вращаться вокруг центральной звезды. Все надписи тоже забегали.

 Fortis exorcismo exactis daemon.

Ignis, aqua, terra, aeris.

Сonversionis, transmutatio, voluntas.

Ведьмами севера, ведьмами юга, ведьмами запада, ведьмами востока.

Силою данной мне Апокрифезисом господином глубин адских приказываю тебе тварь земная вернуться туда, откуда явилась!

Слово мое сильно как камень! И да вовек не разрушится!

Спекула стал проваливаться сквозь знак в другое измерение — будто сосало оно его — но сопротивлялся он — выбраться обратно помышлял.

А ведьма продолжала громко кричать:

Заря зарница стань мне сестрицей

Верти, крути силой звезды вереницы

Пусть то, что наружу однажды взошло

Обратно отправиться вниз глубоко

Fortis exorcismo exactis daemon

Сука! — Грета притопнула.

Ignis, aqua, terra, aeris.

Сonversionis, transmutatio, voluntas.

Именем Апокрифезис приказываю тебе демон провались под пол!!!

Грета снова топнула громко ногой, и на этот раз демон отправился в ад.

Круг потух, оставляя на полу характерные ожоги.

Ведьма тяжело выдохнула. Она подошла к Веде сидящей на полу с разбитой губой и помогла ей встать.

— Молодец дочь... ведьме не ведома жалость.

Глаза Веды посмотрели на нее исподлобья.

                                                           7

После того как демон исчез, плавным движением руки Грета бросила зеркало на пол и оно разлетелось в дребезги. Душа девочки вместе с душой матери вырвались на свободу светящимися желтыми облачками. Одна полетела в девочку, другая на небеса. Дело было сделано. Наутро ремесленник отдал в награду целый кошель золотых монет, а так же пообещал дать 10 мешков муки. Он обещал лично доставить их в лес.

Перед уходом Рыжик отошла с Ведой в сторону:

— Что же теперь будет с нами сестра — маменька никогда нас не простит.

— Ты, кажется, собиралась бежать? Пора бы спланировать план побега.

Серьезный взгляд Веды дал понять Проклятию, что она не шутит.

                                               *          *          *

По возвращению домой Ворожба не оставила случившийся инцидент без внимания. Снова желая выслужиться перед матерью, она решила затеять ссору.

— Там в доме я видела, как вы с Проклятием нарочно не помогли маменьке. Я видела, как вы не стали чертить полоску! Как вы могли так с ней поступить?

— Мы просто испугались сестра, как ты могла подумать о нас таким образом? — пыталась юлить Веда. Ее выражение лица изображало лживую невинность.

— Умолкни Ворожба! Это теперь не важно! В следующий раз посмотрим, как справишься с простым поручением ты.

— Я тебя маменька никогда бы не подвела!

— Подлиза! — кинула Зеленоглазка. — Уж ты-то у нас идеальная!

— Может и идеальная, в отличие от вас я против маменьки заговоров не затеваю. Я слышала, как вчера перед походом в деревню вы с Ведой шептались о маменьке.  Они говорили, что ты нас всех убьешь, когда мы вырастем! Какая глупость! — наивная Ворожба заложила сестер подчистую. Девочки готовы были провалиться сквозь землю.

Повисла неловкая пауза. По глазам Греты пробежала злость.

—Довольно болтушка! — гневно остановила ее Грета. — Я никогда не думала, что дочери скажут обо мне подобное! Я подобрала вас сиротами, дала вам кров, воспитание! Стала бы я вас всему этом учить, если б хотела умертвить? Неблагодарные овцы, — ведьма сделала уже знакомый жест рукой, скрестив два пальца перед своим лицом, и ворча что-то себе под нос несвязное, плюнула, побрела в другую комнату.

Сестры смотрели на Ворожбу с нескрываемой злостью, но ей было все равно. Довольная собой она побежала за Гретой.

Веда, окинув взглядом Проклятие, скривила рожицу, как бы давая понять, что с аргументами Греты не поспоришь, и увлекла ее за собой наверх. Там убедившись, что Ворожба за ними не шпионит Веда достала зеркальце.

— Скажи мне Марька, ты уверена, что мать нас убьет?

— Слово бывалой ведьмы! — послышался писклявый хитрый голос Марики. — Вы заметили, как она делает странный жест рукой у лица, скрестив указательный и средний палец. Последний раз я видела этот жест перед своей смертью. В тот день Грета клялась мне, что наша вражда в прошлом. А через две недели я умерла в страшных муках. Судите сами.

Веда повернулась к Проклятию и стала что-то вспоминать:

— Помниться мне как-то маменька сказала, что хочет вырастить нас и передать свой дар перед уходом на покой. В тот раз она скрестила пальцы. А еще она как-то желала здоровья кузнецу и вот сегодня. Она всегда скрещивает пальцы, когда врет? Так? — Веточка была неуверенна, она надеялась, что Проклятье ее переубедит, но та верила своим снам, и мнение с детства у нее всегда было одно: Грета воспитывает их на убой.

"А что если ваша мать говорит правду и когда говорит что-то от души, то делает этот жест? Неужели ты поверишь женщине, которую убила твоя мать?"

— Вы только путаете меня мой господин! Что это за игра! Кому мне верить, когда на кону наши жизни?! — Веда вскочила с места и топнула гневно ногой.

Ничего непонимающая Зеленоглазка уставилась на сестру как на полоумную.

— Что с тобой Веточка, с кем ты говоришь?

— Сама с собой, — огрызнулась Веда. — Собирай вещи Рыжик, только тайно. Возьми немного еды и питья. Сбрось через окно. Если Ворожба так уверена в маменьке, то пускай с ней и остается. А мы уже достаточно взрослые чтобы о себе позаботиться. Станем зарабатывать на жизнь гаданием на черепках или колдовством. 

Сестры, стараясь не выдать своих планов, выбежали во двор. Они подобрали узелки под окнами и побежали в сторону северных гор, откуда когда-то спустилась сама Грета. Девочки надеялись пересечь перевал и отправиться странствовать в Варию.

В след им смотрели печальные глаза матери.

                                                           8

Две сестры бежали через осенний лес, шурша опадающей листвой под ногами. Они боялись наткнуться на диких зверей или повстречать стаю чертей, но на этот случай у них были медальоны, к тому же вся нечисть в лесу их уже знала. Никто бы не стал им препятствовать без необходимости.

— Свобода сестра! — не могла скрыть радости Проклятие. — Представь, там за горами нас ждет новая жизнь полная приключений! Разве это не здорово?

— Нужно бежать как можно скорей пока маменька нас не хватилась, а то еще того и гляди в погоню пустится и раньше срока с нами расправится.

— И не говори! Поднажмем! — сестры весело побежали наперегонки.

Через некоторое время лес стал редеть, впереди показались высокие горы. Веда оглянулась, как бы окидывая прощальным взором стареющий осенний лес. С тоской девочка вспомнила свои годы проведенные в нем, и стремительно зашагала вперед.

Но тут сестер ждал настоящий сюрприз. Там где кончался лес, вдруг из неоткуда возник черный туманный страж с таким же туманным мечом. Ростом он не уступал деревьям. Страж стал размахивать оружием и призывать возвращаться.

— Возвращайтесь в лес! Возвраща-а-айтесь! — сурово предупреждал он.

— Что будем делать сестра? Это Грета его к нам подослала?

— Не знаю. Наверное Ворожба что-то пронюхала и предупредила мать. Попробуем найти другой выход.

                                               *          *          *

Несколько дней блуждали сестры по темному лесу, отпугивая при помощи колдовства разных его обитателей, ночуя в  корнях деревьев, в дуплах старых широких дубов, под кочками, в страхе скрываясь от нечисти по ночам и прислушиваясь к любому шороху, но куда бы они ни прибегали, пытаясь покинуть могучее царство деревьев, всюду появлялся черный страж и не позволял им уйти из леса. Это был не тот черный рыцарь из круга. Этот походил на охранного духа. Скорее всего, он был стихийным элементалом земли или воздуха, может тумана иль дыма.

А как-то ночью измотанные и замерзшие сестры лежали в глубокой землянке вырытой неизвестным животным или нечистым. Они дрожали. Веда гладила и прижимала голову любимой Зеленоглазки — целовала ее холодные щечки, губки.

— Что ты делаешь? — робко спросила сестра.

— Я пытаюсь тебя согреть...

Веда повалила Проклятие на листву. Та смотрела на нее удивленными широко раскрытыми глазами, но не сопротивлялась. Веда спустилась пониже к ногам сестры, Рыжик почувствовала ее холодные пальчики у себя под платьем — закатила глаза.

                                               *          *          *

— Все пропало Рыжик! — Веда была подавлена. Припасы еды закончились, ноги ужасно ныли. Хотелось пить. Но ведь они поклялись, что ни за что не вернуться домой.

Но этот стражник был всюду, словно заранее знал куда они пойдут.

 — Придется возвращаться, — с тоской сдалась Веда. — Прости сестра... нам не выбраться. Грета наверняка подослала его к нам, чтобы нас не выпустить.

— Вот видишь сестра — это еще раз подтверждает то, что мачеха хочет нас убить. Поэтому не хочет нас выпускать.

— Да с чего ты это взяла сестренка? Это все твои дурацкие сны? Забудь о них. Маменька просто переживает за нас. Всюду обман, не поддавайся. Нужно вернуться и извиниться. Слышишь, — Веда вцепилась в Проклятие грязными промерзшими пальцами.

— Ты не понимаешь сестра? У меня предчувствие беды! Все мое тело просит меня уйти из этого леса. Но одной мне не справиться. Прошу тебя пойдем со мной. Давай найдем какой-нибудь выход. Прошу я не хочу возвращаться. Меня там ждет смерть!

— Какой еще выход сестра? Из леса нас не выпускает страж. За деревней наши враги с острыми стрелами. Если отправиться в город, то там нас поймает церковь. Нам некуда бежать пойми. Маменька это все что у нас есть. Понимаешь ты?

По глазам Проклятия потекли слезы.

— Прошу тебя верь мне сестра! Я чувствую...

— Нет Проклятие. Мы должны возвращаться. Идем.

Веда взяла любимую сестру за руку и повела ее обратно в поместье.

— Давай отравим нашу мать? — внезапно вырвалось с уст Проклятия.

Глаза Веды с любопытством скользнули на сестру. Уголок ее губ еле заметно поднялся. Что-то ждало их там впереди, на дороге судьбы.

Но это что-то пока было плотно сокрыто завесой тайны.

 

ГЛАВА 8 БИТВА  НА ПОДСТУПАХ К РУДНОМУ

 

                                                           1

На подходах к родному поместью, сестры увидели белогорских солдат с алебардами и мечами. Они взяли двухэтажное здание в оцепление. Грету с Ворожбой под руки вывели на улицу, стали допрашивать, разговаривать на повышенных тонах. Косматый заросший бородой старый капитан тряс в руках свежим пергаментом.

Сестры стали подбираться ближе, чтобы понять в чем дело, как вдруг под ногами у Проклятия хрустнула ветка. Стражники отреагировали незамедлительно — обернулись и бросились в погоню.

— Проклятие надо было смотреть под ноги! — ругала сестру Веда.

Спотыкаясь и падая, попыталась они сбежать с ней обратно вглубь леса. Но злосчастное бревно, лежащее на земле после осеннего бурелома, попало под ноги и девочки упали наземь в охапку желтых листьев. Сестры почувствовали прелый запах мха и грибов. В нос попала пыль, а все руки испачкались. Сзади раздался смешок. Подоспевшая стража схватила сестер за шкирку и отнесла к поместью.

— Отлично, теперь весь клубок в сборе, – довольно буркнул капитан. — Повторяю ведьма: нам велено доставить тебя в Рудный к самому графу. Тебе нечего бояться. Не один священник о твоем визите знать не будет. Дело государственной важности.

— А если я откажусь? — обреченно спросила старуха как обычно одетая в свои черные тряпки.

— В противном случае мы доставим вас силой, — хрипло прикрикнул страж.

— Могу я оставить своих дочерей здесь? — Грета попыталась заслонить Ворожбу.

— Нет, велено доставить вас всех. Таков приказ.

— Откуда мне знать, что это не ловушка служивый? — Грета прищурила один глаз и хитро посмотрела на капитана, будто хотела проникнуть в его душу, пока он не посмотрел ей в глаза. Тогда ведьма отвела взгляд.

— Кончай ведьма ерепениться, я начинаю терять терпение! Если бы мне хотелось тебя убить, ты бы уже не болтала, а твой язык бы висел у меня на копье. На том самом, что в моих штанах! Ха... ха... а-ха-ха-ха-ха-ха! — расхохотался капитан.

Солдаты в голос рассмеялись.

— Смотри, как бы твое копье не отсохло, — грубо ответила ведьма на оскорбление.

— Я твоих штучек не боюсь. Можешь чурбанов пугать деревенских. А мне велено доставить тебя в резиденцию и я привык выполнять приказы, — голос капитана приобретал угрожающий характер. Он гневно двигал нижней челюстью и зыркал маленькими глазами исподлобья.

— Собирайтесь девочки, — устало вздохнула Грета, — нас ждет путешествие в город.

Усталые и голодные сестры с опаской посмотрели друг на друга.

                                                           2

— Раскапывательница могил, Черная баба, Пожирательница детей, Грета сажа, Трясинная ведьма из Варии — как тебя только не называют, — граф Рудольф ходил по каменному просторному дворику своего фортефицированного дворца. На вид ему было за сорок — лысый с продолговатым шрамом на правой стороне лица, рослый крепкий воин в стальных латах, с длинным мечом в ножнах. Его черты лица были правильными, взгляд надменным — он не внушал доверия. — А это я так понимаю твои прелестные дочки, так сказать: будущее твоей черной династии. Как мило.

Прежде чем ведьма успела сказать хоть слово, граф остановил ее жестом руки и продолжил: — Здесь я говорю.

Грета ехидно почесала горло.

В этот момент на дворцовой лестнице показался силуэт советника Айзека.

— Что здесь делает эта гадина со своим выводком? — гневно спросил он и стал приближаться громко стуча каблуками отделанных железом сапог.

— Не беспокойтесь советник, в шахте завелся полтергейст, не дает рудокопам работать. У вас ко мне срочное дело? Если же нет, мы бы хотели поговорить с этой госпожой и ее дочерьми с глазу на глаз.

— Это с этой тебе госпожой пристало разговаривать ваша светлость? С ней разговор короткий должен быть — молитва за упокой да на костер... вместе с выводком, — советник пренебрежительно сплюнул. За эти годы его светлые волосы и борода стали замещаться сединами. Обветренное лицо и суровый взгляд давно усталых глаз говорили сами за себя — этот человек потерял всякий смысл в жизни после того как лесные дочери убили его сына.

— Советник Айзек, не сейчас! — попытался намекнуть граф на уход Айзека, но тот развернул свиток и показал его графу.

— Срочное донесение ваша светлость, — при этом взгляд Айзека упал на ведьму, но граф велел ему продолжать. — Далийцы перейдут в наступление со дня на день. Об этом нам доложили наши шпионы. Они скапливают большие силы возле границ —достаточные, чтобы стереть нас в порошок. Видать король Аргулай устал ждать и решил развязать полномасштабную войну. Кулаком он хочет ударить прямо под дых Белогории и начнет он с наших земель. Информация достоверная. Проклятье, и о чем только думает наш Георг?

— Наш король, советник, думает о западных границах с Галлемом. Воинственный народ этой варварской страны давно уже рвется в бой. Все силы сейчас обращены к западу. Нам остается надеяться только на себя.

— Но ведь если далийцы вторгнуться с юга уже будет нечего защищать! Мы должны их остановить! — советник вцепился в руку графа.

Все это время Грета молчаливо слушала, любопытно прищурив глаза. Перепачканные пылью после падения сестры — Веда с Проклятием — взглядом впивались в глаза графа, но когда он обращал взгляд на них, стыдливо отводили взор. Так делали все ведьмы, не выдерживая прямого открытого взгляда.

— Можете идти советник, мне нужно все обдумать.

— Рудольф, сейчас не время отлавливать бесов по шахтам, нужно готовиться к обороне! — попытался было возразить советник.

— Я сказал, ты свободен Айзек! — не отводя глаз от Греты, повторил граф.

Советник покорно склонил голову, еще раз окинул презренным взглядом ведьму и отправился в город по своим делам. Граф же предложил ведьме пройти в его резиденцию, где никто бы не помешал их конфиденциальному разговору.

                                                           3

— А у тебя милые дочери... жаль только ведьмы, — Граф устало сидел на своем деревянном троне обитым красной тканью. — Пускай твои девочки поедят, вид у них я бы сказал голодный. — Рудольф указал жестом на рядом стоящий стол с яствами — уже холодными, но еще вполне съедобными. Стол был украшен серебряными подсвешниками на которых стояли зажженные свечи, мирно потрескивая в полумраке. На серебряных подносах лежала кабанятина, хлебные лепешки, сыр.

— Поешьте, — сухо бросила ведьма.

Девочки с радостью подбежали к столу и стали жадно есть мясо.

— Ты ведь меня не для этого звал, чтобы шахты ваши от нечисти чистить? Все равно бы не стала с этим вязаться. Что-то ты темнишь барин, давай к делу уже — Грета слегка закашлялась, а потом, вычистив глотку, сплюнула на пол.

Брови графа подпрыгнули от удивления от такой дерзости, но вскоре он уже не обращал внимания на манеры гостьи.

— Ты права ведьма. Я специально позволил советнику Айзеку с которым как я понимаю у вас давние счеты отчитаться передо мной в твоем присутствии. Грядут кровавые времена. Король Аргулай планирует полномасштабное вторжение в наше королевство. Наша армия сейчас вынуждена разделиться на два фронта. Мы не удержимся против далийцев. Насколько я знаю, тебе тоже невыгодно, если далийцы захватят графство. Ты прекрасно знаешь, что терпеть они тебя не станут как мы.

— Я поняла тебя барин, тебе нужна моя помощь?

— В докладе перепуганных патрульных стражей сопровождавших крестьянский обоз от одна тысяча двенадцатого года от рождества Христова говорится следующее:

Что обоз с провизией сопровождаемый нами попал в засаду. — Граф стал читать от имени солдата писавшего рапорт. —  Силы противника превосходили нас вдвое, а то и втрое... Положение было плачевным. Наши падали как камыши. Но тут из леса вышла старуха, и уничтожила всех далийских воинов, призвав себе в помощь железного рыцаря из самой Преисподней. У всех нападавших вылезли глаза, из всех дыр полилась кровь,  а железо доспехов, словно ножами разорвало их плоть на части.

Вражеские солдаты сошлись дерьмом из собственных отверстий. Обоз с провизией, а так же с одним ребенком ведьма забрала с собой в лес. Твоих рук Грета?

— Ты сказал,  — с каменным лицом отвечала ведьма.

— А тот ребенок я так понимаю сейчас в числе твоих дочерей. Ты их всех украла?

— Их родители мертвы! Ты меня  за этим позвал, а то я могу уйти?

— Не спеши ведьма. Твое могущество может мне пригодиться. Я знаю, что людям по доброй воле ты помогать не станешь, потому что ты ведьма. Запугивать тебя не имеет смысла — себе дороже, но ведь ты понимаешь, что нам обоим выгодно, чтобы далийцы не вторглись через границы королевства? Я читал книгу легенд, в которой описывались непобедимые государства, на страже которых стояли ведьмы и чародейки. В эпосе былых времен упоминаются кровавые боестолкновения таких армий. Чем мы сейчас хуже?

— Что можешь предложить кроме взаимной выгоды барин? Если на то пошло, то я с дочерьми могу покинуть графство и уйти в Варию, а вы тут сами разбирайтесь со своей войной. И уж поверь мне милок — остановить меня ни тебе, ни твой армии, не удастся.

— Мне нравится твой деловой подход Черная баба. Не будем тянуть кота за яйца. Ты поможешь нам отразить атаку, а мы обеспечим тебя провизией на целый год. В лес твой солдаты ходить перестанут. Будешь себе спокойно жить не тужить, и не думать о пропитании. Продукты у нас первосортные, не то что ваши лесные жабы да корешки. Дочурок твоих оденем в меха. В общем, что хош проси, только помоги.

— То, что я людям не помогаю ты прав, запрещено мне это. Иногда конечно могу силу нечистую для селян пошукать, кого-то на ноги поднять, но не по доброй воле — скорей из нужды. Тут дело другое, чтобы помочь, сила большая нужна! Большое главенство просить придется. Но выход есть для тебя. — Грета стояла, облокотившись о клюку и хриплым голосом диктовала свои условия. — Тебе ведь важна сама цель, а не средства ее достижения. Я бы могла попросить твою душу для владыки, но этого будет мало. Мне ты не нужен. Я могу сделать твоих молодцев непобедимыми... отстоите свой град еще на подступах. Мне это будет стоить больших усилий. Неделю потом буду болеть. Но только знай, что после сражения все до единого мертвыми падут. — На лице Греты нависла туча. Глаза ее словно воровкины хитро глядели на графа — как кошка на мышь.

— Что ж ты мне такое предлагаешь старуха?! — Граф вскочил с трона и гневно стал расхаживать по залу, громко топая железными сапогами. — Что ж я их семьям скажу?

— Это уже твоя забота барин. Я ведьма, а не жрица милосердия. Знаешь с кем связываешься. Чтобы такую силу солдатам дать жертва большая нужна во славу моего господина. Твоих ребят так и так ухлопают, если не устоите. А так, графство будет спасено. — Грета опять закашляла. — Ты подумай. Дело нехитрое. Как надумаешь, найдешь меня в моем поместье. А сейчас дочери мы уходим! Графу нужно хорошенько подумать.

Рудольф с растерянным лицом плюхнулся в трон и схватился за голову.

                                                           4

В кутерьме событий Грета совсем позабыла о том, что Проклятия с Ведой не было несколько дней. Но Ворожба не упустила возможности насолить сестрам.

— Маменька, а ты не хочешь спросить у Веды, где они шлялись все эти дни?

— Некогда мне вами заниматься сейчас, — проворчала старуха. Она отпирала крышку в подвал. — Граф теперь с нас просто так не слезет.

С этими словами ведьма растворилась во мраке погребка.

— Если ты будешь на нас все время ябедничать сестра, то пожалеешь об этом, —пригрозила Веда. — Мы давали клятву всегда быть вместе, и ты ее нарушаешь.

Лицо Ворожбы стало на мгновение виноватым, но она тут же нашла себе оправдание: — Если вы будете самовольничать, то обязательно угодите в беду. Лучше я буду слушать маменьку и всему у нее учиться, тогда однажды я стану самой могущественной ведьмой на всем Эвиолде! — Ворожба махнула распущенными светлыми волосами и стала спускаться в подвал.

— Размечталась наша Варечка! — кинула ей в след Веда.

— Хотела бы я видеть ее глаза, когда мать будет привязывать ее к столбу для жертвоприношений, — с сожалением проронила Проклятие.

— Мы еще не уверены сестра. И пока не будем уверены точно нельзя принимать поспешных решений. Что если ты ошибаешься? Готова прикончить собственную мать?

— Да, готова, Веда! У ведьм не должно быть жалости! Грета сама нас учила. А если и ошибусь ну и пусть! Забыла как она колотила нас палкой? — Проклятие гневалась.

Веда обняла ее, чтобы успокоить и поцеловала в макушку.

— Милая сестра, не кусай руку, которая тебя кормит. Мы обязательно все выясним точно. А пока что будем сидеть тихо — как лисички.

— Что тут еще выяснять? — Проклятие оттолкнула Веду, но та снова схватила ее за руки.

— Пока, кроме ритуала из книги нет никаких доказательств. Этот обряд ни о чем не говорит.

— А как же мои сны? — Проклятие в отчаянье посмотрела на сестру. В ее лице читалась надежда, она словно просила ей верить.

— Твои сны не могут считаться доказательствами, — не веря отрезала Веда всякую надежду на поддержку.

Проклятие гневно зарычала и побежала в свою комнату.

                                                           5

На следующий день к поместью Греты прибыл целый конный кортеж сопровождающий графа Рудольфа. Он лично постучал в дверь своей массивной перчаткой и после дозволения хозяйки, вошел внутрь.

— Собирайся баба Грета. Мы идем на войну. Враги уже разбили заставу, захватили деревню и полным ходом движутся в сторону города. Время на исходе!

— Собирайтесь дочери, вас ожидает очень ценный урок! — скомандовала старуха.

— Война не место для детей, — Рудольф схватил Грету за руку и попытался остановить, но она так сурово на него посмотрела, что он передумал.

— Мои дочери не простые дети! — сухо ответила ведьма. — Ты привез обещанную награду? Если не привез, то даже идти с тобой никуда не стану.

— Награда будет после победы!

— Я не работаю за обещания, — уперлась Грета. Сейчас она поступала разумно, ведь после битвы граф мог не выполнить свое обещание.

— Скиф!!! — окрикнул граф своего солдата.

Бородатый муж вошел в светлицу.

— Да, ваша светлость?

— Немедленно скачи в город и распорядись, чтобы сюда до заката доставили полный обоз годового солдатского запаса, включая: мясо, крупу, муку, и сыр, а так же вели портным приготовить тридцать маленьких платий на девочек 12-13-ти лет. Все это привезете сюда и оставите у поместья! Ясно?

— Да ваша светлость, — бородатый воин откланялся и вышел за дверь. Через несколько мгновений послышался стук удаляющихся лошадиных копыт.

— Теперь твоя душенька довольна? — любезно спросил граф.

— Теперь мы идем на войну, — все так же сухо отвечала Грета.

                                                           6

Грозовые тучи заволокли весь небосклон богряно-фиолетовой дымкой, словно пролитой краской, мрачно размазанной по холсту руками обезумевшего художника. В грязном осеннем поле вдоль широкой дороги стояло целое белогорское воинство с отважной пехотой вооруженной мечами и пиками, острия которых протыкали небо, лучниками — чьи колчаны были наполнены разящими острыми стрелами и взбудораженной рьяной конницей, готовой смести врага подобно траве. Солдаты были экипированы в кольчуги и нагрудники, сверху покрытые белыми безрукавками из ткани с гербом красного витиеватого солнца.

Срывался мелкий дождик — моросил, постукивая о железные шлемы бойцов. Дул легкий ветер, прилетающий с севера. Настроение у всех было поганым. Никто не знал, чем закончится сегодняшний день. Но плохое предчувствие воронами летало над армией.

Прямо посреди поля ведьма варила ядовитое варево, которое предназначалось солдатам белогории. Граф знал, что именно, она варит в котле, но делал вид, что ничего не замечает. Молодые лица воинов смотрели вдаль, выжидая прихода врага. Они верили в то, что старуха поможет им. Ведь им было сказано, что они получат волшебное снадобье, которое сделает их непобедимыми. И они ждали своего часа со смирением.

В то же время с большими деревянными крестами по полю бегали священники, благословляя войско на победу. Они с презрением смотрели в сторону ведьмы. Но приказ графа не вмешиваться, не осмеливался нарушить никто из них.

Ядовитое варево было сготовлено быстро — достаточно было дождаться, чтобы вода вскипела. Яд состоял по большей части из чистотела с добавлением нескольких пригоршней грибов-галлюциногенов для усиления наркотического опьянения и отравления — яд был замедленного действия и являлся гарантом того, что все солдаты умрут. Только в таком случае Апокрифезис обещал высвободить из своих чертогов генерала Погрома с его девятой когортой.

После того как варево было готово, Грета принялась за круг. Она велела приготовить для нее целый обоз муки, при помощи которой собиралась чертить его на влажной земле. Пожухшую оставшуюся с лета траву солдаты вырубили мечами заранее, чтобы ведьма могла без помех начертать пентаграмму.

Сложный круг призвания адского воинства предстояло еще начертить. Он выглядел как восьмиугольник в круге. В восьмиугольнике лежала семиконечная сложная звезда, а внутри звезды еще одна — пятиконечная. Весь рисунок усыпали бесчисленные заклинания и имена демонов на латинице. На его создание у Греты бы ушла неделя. Но ради такой жертвы Апокрифезис согласился начертить круг в мановение ока.

— Взываю к тебе о мой могущественный господин!!! — закричала ведьма, раскинув руки в небо. Она сжимала посох. Незамедлительно в него ударила молния! Подул ветер, подхватил невидимыми руками муку из распоротых мешков на обозе, и раскидал ее по полю, изображая рисунок нужного знака.

Теперь солдаты должны были выпить яд. Каждый по очереди подходил к котлу делал глоток, а затем становился в магический круг, пока котел не опустел.

Воины стали жаловаться на боль в животе, но обезболивающий эффект чистотела который по сути и сам являлся сильным ядом, одурманил их разум, а ядовитые наркотические грибы и вовсе унесли их в страну фантазий.

В тот момент, когда последний горец вошел в круг, пентаграмма вспыхнула ярким светом. Грета принесла в жертву самого лучшего породистого скакуна перерезав ему глотку, слила всю кровь в круг, нанесла четыре тайных символа по сторонам света и воткнула в землю четыре факела. После чего сняла с себя одежду и, не скрывая срамоты, перед всем войском стала читать заклинание вызова. Заклинание немного отличалось от обычного, и было направлено не к четырем князьям, а к самому владыке.

Девочки смотрели за ней затаив дыхание.

 — Ignis, aqua, terra, aeris. Amen бл*ть.

О Apokrifezis! Твоею властью властвую над князьями!

 Болдагин, Сурджио, Васус и Камура — приказываю, вам приказываю. — Грета, как и полагалось, расхаживала по кругу, размахивая в воздухе ритуальным ножом, пошлепывая себя по голому заду. — Бегите в саму Преисподнюю и поклонитесь владыке Апокрифезису! Найдите его и кланяйтесь в ноги его у великого трона его. Молвите, что я вызываю Погрома — князя престола Гаргольского и военачальника девятой когорты! Заклинаю его явиться в круг вместе со своим воинством. Связываю вас ведьмами севера, ведьмами юга, ведьмами запада, ведьмами востока, а так же князем пещеры Варлавы и князем адских ям Гунавиком. Призываю тебя о владыка огня и земли в помощь силой высшего могущества, которой я обладаю; я умоляю тебя приказать князьям разыскать мне великого Погрома, где бы он не был, и доставить сюда немедля. — Грета все время, выразительно поднимала голос и двигалась по часовой стрелке. — Взываю тебя о Погром именем, которому повинуются все создания тьмы неизреченным именем Апокрифезиса, которым заключается век, при произнесении которого стихии распадаются, воздух колеблется, море убегает, огонь потухает, земля дрожит и все армии земные содрогаются, приходят в смятение и падают; чтобы ты явился не медля, устремился сюда со всех сторон света, без всякой отговорки, чтобы помочь мне одолеть воинство вражеское. — Ведьма громко хлопнула в ладоши и воткнула жертвенный нож в центр круга. —  Приди же с войной Погром и приведи свою армию. Да будет так. Аминь.

Земля задрожала, да так что люди едва удержались на ногах. Глаза ведьмы полыхнули фосфором. Голос ее был похож на дьявольский.

— Именем Apokrifezis заклинаю явиться в круг генерала Погрома бл*ть сука бл*ть с его девятой когортой! Приди бл*ть!!! Приди-и его нахер!!! Явись на мой зов в этот круг!!!

Сверкнула молния, снова взвыл дикий ветер. Послышался хохот бесов, от которого священники вздрогнули. Из круга вылетела невероятных размеров тень человекоподобного вепря, а следом за ней тысячи темных теневых демонов исключительно состоящих из теней.

Под парасячий визг своего предводителя твари вселились в воинов через раскрытые от удивления рты. Упали они на землю, склонились на коленях перед Погромом, а затем встали и выпрямились рядами. Среди них был и ничего не подозревающий капитан, который оскорблял ведьму, перед тем как ее доставить к графу. Его участь так же была предрешена. Но Грета желала ему отомстить по своему. Прямо перед изумленными священниками она вынула из его штанов член и отрезала его ритуальным ножом. Капитан взвизгнул да и упал замертво.

Сквозь рыло послышался довольный смех генерала Погрома.

— Пусть станет жертвой наудачу перед началом боя, — проворчала старуха, плюнула и раздавила ногой, лежавшее на земле хозяйство обидчика. — Сука!

Глаза солдат стали зловещими, желтыми, светились на фоне хмурых свинцовых облаков — к этому времени ими было затянуто все небо. Погода стояла самая отвратительная, которую только можно было себе представить. Повсюду слякоть.

Граф стал подавленным, робким — от бывшей бравады не осталось и следа. Стоял отрешенно и наблюдал за происходящим. В душе он не верил, что согласился на это.

Если б король узнал о его связях с ведьмой, то неминуемо бы казнил. Зато в случае победы, Рудольфа ждала почетная награда героя и публичное чествование толпы.

Где-то там впереди послышался далийски рожок и стали появляться первые ряды врага. Южные воины шли в традиционных оранжевых накидках поверх доспехов, сотрясая окрестности своим грозным маршем. На вид их численность в несколько раз превосходила войско Рудольфа. Жажда битвы переполняла их сердца.

Но белогорское войско стояло неподвижно. Ветер трепал их светлые длинные волосы, по мнению старейшин которые длиной приносили удачу.

— Я должен командовать? — робко спросил граф у ведьмы.

— Отдохни голубчик. Там есть кому покомандовать.

Перед армией вышел генерал Погром, он единственный не был тенью, поэтому пребывал на земле в собственном обличие. Это был человекоподобный кабан в три аршина ростом (2,1м) с громадным топором в руках и пылающим взглядом.

Подобно свинье завизжал он и вскинул топор к небу, оголяя свои массивные свиные зубы. Эхом этот визг разлетелся по полю. Наверняка его даже услышали далийцы. Что-то недоброе собиралось произойти в этом месте. Его кабанячье рыло довольно обнажало пасть, похрюкивая и испуская пар из ноздрей. Серый сморщенный пятак внюхивался в грядущую бучу. Погром жаждал боя. Всю морду его покрывала бурая шерсть. Солдаты ответив на его призыв одобрительно топнули всем войском, погружая железные сапоги в грязь. Кусочками она разлетелась по сторонам.

Когда далийцы подошли на нужное расстояние Погром велел всем воинам без исключения броситься в атаку. И толпа побежала.

Они приближались все ближе к врагам, дружно вынимая клинки из ножен, наставляя копья, вздымая луки, пришпоривая конницу. Несколько человек поскользнулись в грязи и оказались затоптанными. Бывает и так. Останавливаться никто не собирался. Демоны тени видели только цель впереди. Цельное море крови!

Пред тем как столкнуться в кровавую баню, из белогорского войска вылетели тысячи теней, опережая бегущих солдат, прошли сквозь ряды далийцев, нанося им непоправимый урон, оглушая парасячьим визгом такой громкости, что у несчастных полопались все барабанные перепонки. Боевой дух был неминуемо подорван.

Далийцы во мраке хмурого дня даже толком не успели разглядеть демонов тени.

— Слава Богу-Царю!!! — кричали они отчаянно, чтобы себя взбодрить, но ничего не слышали.

А потом белогорское войско влетело в толпу даллийцев и разразился бой. Пройдя сквозь вражескую армию, тени исчезли и снова проявились в солдатах Белогории. И снова их глаза запылали. И из ушей врагов теперь лилась тонкими струями кровь.

Они выкрикивали боевые кличи, но оставались глухи.

Грета, дабы ослабить ряды врага решила наслать порчу на желчные тучи, чтобы  пролились они мертвым дождем и прокляли воинов. Для этого она стала клюкой совершать круговые движения, мешая небо подобно тесту в бадье.

Ведьмами севера, ведьмами юга, ведьмами запада, ведьмами востока.

Кручу я верчу я, тебя ворочу я, на воду святую плюю и ропчу я.

Испортись вода та что в туче течет, иссохнут тела на которых польет.

Пей меня пей меня — шепчет вода, лей меня лей меня ядом в себя

Грянь дядька гром разрази эти тучи, злая вода пусть испортит всю кучу.

Мертвая станет вода в облаках, sanguinem aqua омой ты врага!

Ведьма три раза плюнула под ноги, топнула, хлопнула, а потом ударила оземь клюкой и сразила яркая молния тучу порвав ее словно наволочку, ведьма ударила снова и прогремел гром, ведьма ударила снова и полилась кровь с небес на вражьи головы.

Небо словно разгневалось, ожило — заволокло всю округу черными грязными облаками. И кровь лилась с них "с израненных вепрей небес", заливая сырую землю целыми реками крови. Люди скользили и падали в ней. Кричали.

 Кровавый ливень обагрил всех солдат на поле брани. Руки и тела стали липкими. Мечи выскальзывали, терялись под ногами. А войско Погрома словно неуязвимое продолжало давить. Даже с отрубленными конечностями демоны могли сражаться.

Генерал Погром неистово визжал в исступлении омываемый кровью с небес.

От былого духа у далийцев не осталось и следа. В их рядах посеялась паника. Теперь они думали, что графством правят демоны и что им их не одолеть никогда!

— Впэре-ед!!! — пытался подбадривать далийский генерал. — Всэ впэрееед! Хотя его уже никто не слышал. — Во славу Бога-Царя!!!

Но далийцы были не из тех трусов, привыкших отступать, потому что верили, что после смерти все до единого попадут в рай и станут там царями под сенью Бога-Царя. Но против армии Погрома им не удалось ничего противопоставить. Их Бог оставил их в этот день. А вскоре все войско далийское было разгромлено. Последних выживших белогорцы нещадно распарывали мечами. Резали как свиней на бойне, желая отмщения за былые обиды. Жалостный крик врагов сливался в единый стон стенания и плача.

Но и от белогорского воинства тоже ничего не осталось, кроме нескольких десятков окровавленных солдат. Умирая многочисленные далийцы забирали с собой всех кого успевали. Остальных выживших должен был добить яд.

Когда демоны покинули войско белогорское и вышли из тел — из мертвых и из живых, собрались в круге довольные победой, то на глазах у графа, адского войска, нескольких священников и дочерей Греты, еще живые солдаты стали умирать в страшных муках. Их колотили судороги, вызванные в желудке, белой пеной захлебывались они, опорожняя себя поносом. В припадках они падали наземь и умирали, глотая воздух парализованными легкими. Воистину их смерть был тяжела.

Ужасная участь — некогда храбрые воины умирали в собственных испражнениях, лихорадке, удушье — подобно крысам отравленных мышьяком.   

Священники не переставали креститься.

— Что же это за бесовщина такая?! Граф, вы выжили из ума?!! Когда король узнает об этом, — один храбрый священник осмелился подойти к нему слишком близко и тот его зарезал. Его каменное лицо даже не сморщилось в гневе. Он просто вогнал острый зазубренный кинжал прямо в живот святому отцу. Глаза других двух, едва не выпрыгнули из орбит. Они попытались бежать, но граф настиг их обоих. Первого так же прикончил ножом, перерезав глотку, когда тот поскользнулся. Второго настиг арбалетный болт.

Рудольфу не нужны были лишние свидетели.

Не вмешиваясь, демоны с удовольствием наблюдали за этим милым действом. Девятая когорта была сильна только в телах одержимых. Сами по себе лишь тени, пшик, дымка — мало что представляли из себя без плоти человеческих тушек.

— Я свое дело сделала, — сухо сказала ведьма. — Твое графство спасено. Можешь отчитаться королю. А теперь воротайся в город и навсегда забудь о моем существовании.

За спиной у Греты стояла армия зла. Граф не рискнул ее злить. Вместо этого терзаемый совестью и порывами гнева, он оседлал лошадь, окинул взглядом заполненное убитыми поле, хлестнул ее рукой по заду и ускакал в хмурую даль.

Все поле было усыпано трупами. Торчали мечи, сабли, оборванные далийские флаги, копья, — на туши солдат стали спускаться голодные вороны.

Старуха велела воинству теней плотней собраться в кругу и отпустила их с миром.

По дороге в родной лес дочери все время молчали. Они были поражены великим могуществом их приемной матери. Теперь девочкам предстояло решить свою участь.

 

ГЛАВА 9 ДНЕВНИК ВЕДЬМЫ

 

Залитые слезами страницы пожелтевшего дневника.

Воспоминания... как жестокий враг, сраженный тобой, но не желающий отпускать твою душу. Цепкими клешнями лап вцепляются они навечно, обрекая тебя брести по камням спотыкаясь с ненужным грузом. Иной раз проще забыть... Ах если бы! Такую роскошь имеют только младенцы — родиться на свет и ничего не помнить...

Воспоминания тех дней тяжелым камнем лежат у меня на сердце.

1229 год лето.

Чумазая девушка шестнадцати лет приближалась к деревне лесорубов в своем изорванном платье. Это была я — Веда Черная Ворона — так меня стали называть с недавнего времени сестры. Я только что прикончила патруль стражников на дороге пытавшийся мне помешать. Свежие брызги крови еще не успели застыть на моем лице.

Не помню, как шла в деревню, но помню отчетливо лица этих довольных свиней, которые вышли из своих домов, чтобы надругаться надо мной так же, как они надругались однажды над моей сестрой. Ай! Я чувствую дикую боль, когда вспоминаю об этом. Перед глазами тут же встает ее образ... "Смотри на меня!!!" — кричит она, просит о помощи...  

Это жестоко!

Я отпустила лишь Лукая с его женой, они ни сделали нам ничего плохого. Еще Витку которая помогала нам все эти годы. Но остальные — их участь была предрешена.

Несколько лет назад я завела дневник. Я сделала это тогда когда поняла, что не всеми тайнами могу делиться с родными сестрами. Помню свою первую запись, сделанную три года назад:

                                               Запись 1

1226 год (за три года до этого)

Милый дневник. Я долго думала над тем стоит ли тебя заводить или оставить все свои переживания и тревоги внутри моей изорванной души. Некоторые тайны я не могу раскрыть даже перед сестрами, а иной раз так хочется поделиться своими мыслями с кем-то родным. С кем-то кто может выслушать меня без осуждений и упреков. После того как я стала невестой самого дьявола он ни на день не покидает меня, а даже если и покидает, то я тайно чувствую на себе его взор. О дневник, много вопросов требуют ответов, на которые не может ответить даже Он — мой господин.

Я чувствую, что Он затеял какую-то игру. Мой владыка! Владей мной! Он многое не договаривает мне. Говорит что еще не время. Вчера с Проклятием мы нашли пыльную деревянную шкатулку, закопанную под землей в подвале поместья. Я думаю, "Он" указал мне на нее специально — хотел, чтобы я ее нашла. Внутри лежали женские пряди волос, повязанные ленточками и заколками. Их было много! Так много! Мы насчитали около 24-рех. Кому они принадлежали, я не знала, но даже боялась предположить.

Но Рыжику не нужно было ничего доказывать. Она точно знала, кому принадлежали эти пряди. Другим дочерям, которые жили с маменькой до нас. Которые тоже мечтали вырасти могучими ведьмами, а вместо этого обрели свою смерть.

 

                                               Запись 2        

12 июня 1226 г         

У каждой девочки однажды наступает такой возраст, когда она распускается подобно цветку, превращаясь из девочки в молодую женщину. В 13 лет мы преобразились. Наши юные тела стали приобретать форму. Начала расти грудь! У Ворожбы она уже росла с одиннадцати, а вот у нас только сейчас. Угловатые детские черты сглаживались, шли месячные, которые Грета зачем-то приказывала нам собирать в специальные флаконы. Она говорила, что кровь девственниц из известного места обладает невероятной силой омоложения. Каждый месяц она раздавала нам флаконы, и наказывала собирать ее бережно, не роняя ни капли. После чего переливала в специальную банку, смешивала ее со спиртом и уносила куда-то в подвал. А затем один раз в месяц она могла снова почувствовать себя молодой.

— Неужели дочери вам не хочется облегчить мои старческие муки? —  говорила она. — Из этой крови я сделаю молодильное зелье и хоть ненадолго смогу сбросить с себя оковы времени. Будете мне помогать, научу вас делать из нее приворотное зелье.

Грета не обманула: в одно прекрасное утро она вышла из подвала абсолютно иной. На вид ей было не более сорока, одетая в сиреневое платье и слегка потертую дамскую шляпку. Между ее грудей прямо на вырезе красовался красный бутон розы. Мама прошлась по дому, закружилась в танце и, наверное, впервые при нас засмеялась.

— Ну как вам дочери мои? — радостно танцевала она с невидимым кавалером. Седина волос исчезла, а вместо нее проявился природный цвет молодости — золотисто каштановый, морщины с лица пропали, зубы снова были белыми и здоровыми.

Я никогда не видела ее такой светящейся. Мы с сестрами были поражены.

Менструальная кровь девственницы! — выкрикивала она, — замешанная на спирту с добавлением розового масла и росы манжетки, плюс стойкий заговор и вуаля: я снова молода и красива! — Она ни на мгновение не переставала кружиться в своем пышном платье. В порыве радости она рассказывала, как свести любого мужчину с ума, если добавить в свою нижнюю кровь щепотку этой травы манжетки и прошептать короткий заговор-привязку. Употребив внутрь такой состав, жертва мужского пола навсегда привязывалась к его обладательнице как собака — преданно и безбашенно. Было зелье и послабей, когда использовалась только менструальная кровь с заговором — обычно этого было вполне достаточно. Но только не для нас.

В тот день Грета не собиралась сидеть дома. Она решительно собралась в город, а нам на радостях даже позволила пойти в деревню погадать на черепках. На местных бабах можно было славно подзаработать. Кто едой одаривал, а кто и тряпочкой цветной. "Чего было не сходить и не погадать?"

Тем более в нас тогда играли гормоны, а в деревне так много было красивых мальчишек. После короткого урока по привороту, конечно же, мы решили воспользоваться ее советом. Точнее им решила воспользоваться Проклятие.

 — Только давай сначала зелье приворотное сделаем, — вдруг предложила она.

— Зачем это вдруг понадобилось сестра? — спрашивала ее я.

— В деревне есть один мальчик, которому я нравлюсь, на нем можно и испытать! Помнится глаза Проклятия в тот день, светились неистовым желанием.

— Но ведь ты ему и так нравишься Рыжик, зачем его еще привораживать? — серьезно спросила я. В последнее время я все время была серьезной и мало улыбалась. Я понимала, кем мне предстоит стать и всецело старалась соответствовать образу.

— Нравиться — это одно — я хочу, чтобы он влюбился в меня по уши, — Проклятие задрала носик, заставляя свои огненные волосы всколыхнуться за спиной.

— Но это может быть опасно! — продолжала читать нотации я. Моя сестра всегда была особенной. В отличие от нас с Ворожбой в ее глазах полыхал огонь. Настоящая страстная ведьма — живая с чувствами и эмоциями. Как она только выжила в этом сером краю и сохранила свою природную наивность?  — Что ты станешь делать, когда он к тебе прицепиться как банный лист?

— Сварю отворотное зелье, — звонко так по-детски пролепетала она.

                                                           Запись 3

Помню, как мы сидели на стульях в столовой и решали участь деревенского мальчугана Юнтара.

— Да бросьте сестры, будет весело! — всегда стояла на своем Рыжик, — В тот день больше всех против была я, словно чувствовала что-то неладное.

 Даже Ворожба привыкшая быть занудой, и та, отнеслась к этому делу с энтузиазмом. Она сказала, раз маменька нас этому научила, значит нужно на ком-то испробовать. Она согласилась даже стащить из подвала щепотку манжетки — травы, которая росла в восточной части леса. Тогда сдалась и я. Ах если бы могла их остановить.

Проклятие закрылась в своей комнате, чтобы собрать менструальную кровь, потом мы слили ее в пузырек побольше, добавили немного спирта, щепотку приворот-травы упомянутой выше и хорошенько взболтали склянку. После чего Проклятие сжала пузырек в ладонях и прошептала над ним, что-то вроде:

Кровь моя во мне быть должна, выпьешь ее — станешь подле меня.

Кровь моя, красота моя, прикует тебя, не сможешь жить без меня.

После этих незамысловатых слов она сжала стекляшку в ладонях, мысленно искренне мечтая о любви. Я готова поклясться, что видела как из ее ладоней вырывался алый свет. Может быть видела и Ворожба, не помню...

— Кажется получилось, — затаив дыхание прошептала Проклятие.

— Ну, теперь-то мы уже можем пойти в деревню гадать? — спрашивала я.  

— Будет здорово, — терла ладони Ворожба.

Мы взяли мешочки с костяшками испещренными рунами и побрели по лесу в сторону деревни. Помню тот день хорошо: стояло солнечное лето — редкость для наших краев.

                                                           Запись 4

Чаго приперлись сучьи отродья?! — грубо тогда нас встретил сторож у ворот. На вид пожилой мужик в крестьянском тряпье и папахе.

— Пустите нас в деревню дедушка! Мы пришли погадать вашим красавицам, — в голос отвечали мы.

— Нечего вам тут делоть! Убирайтесь откуда пришли! Ух, сучье племя! — не уступал старик. Он щурился от лучей палящего солнца. Все его лицо испещряли морщины.

— Ну полно тебе Ветан! — прикрикнула на него крестьянка с крайней хаты. Она как раз вышла за двор вылить из таза воду. — Пускай дети на хлеб зарабатывают. Им-то есть тоже хочется, или забыл, как сам, в голодомор кишки на деревья вешал от голода?

— Тьфу ты! — плюнул мужик. — Ты мне еще детство мое припомни, когда война всюду была! Проходите, да только смотрите мне, если что не так мигом за патлы выволоку!

— Спасибо вам дедушка! — Мы поблагодарили старика и вошли в деревню.

— Ну что девчонки, мне на жениха погадаете?! — окликнула нас спасительница.

На ее зов отозвалась Ворожба, а мы с Проклятием пошли дальше.

На пути нам встретился тот самый мальчик Юнтар, который к этому времени заметно подрос. Он был коротко острижен, наверно чтобы не мучили вши, с голубыми глазами, славным мальчуковым лицом, в крестьянской белой рубахе, темных холщевых штанах и в лаптях. По-простому так — не вычурно в отличие от нас.

 Мы пришли в деревню разодетые в разноцветные платья, подаренные графом Рудольфом за оказанную помощь на войне. Хотя назвать нашу помощь помощью не поворачивался язык. Но это уже было неважно — цель была выполнена — графство спасено! А значит и помощь, оказанная нашей стороной, все же являлась помощью.

Я шла в бело-салатовом платье, свои темные волнистые волосы я до похода собрала в пышный хвост. Проклятие шла в светло-оранжевом платье, замечательно подходило оно под ее рыжие волосы, под которыми все так же прятались маленькие рожки. Ворожба в тот день была в простом белом платье.

— Здравствуй Юнтар, хочешь с нами поиграть? — приветливо предложила Проклятие.

— Да! — с радостью ответил мальчишка.

— Юнтар не играй с ними, они ведьмины дочки и у них хвосты есть! — послышался детский смех из-за спины мальчишки. Смотри, околдуют тебя и превратят в жабу.

— Не обращайте на них внимания, я с удовольствием с вами поиграю.

Мой строгий взгляд заставил деревенских мальчишек заткнуться. Они решили не связываться  с дочерью самой известной колдуньи королевства.

В ту пору Грета позволяла нам ходить в деревню. Местные все чаще обращались к ней за помощью, поэтому она была спокойна за нас. До поры! Пока свихнувшийся от угрызений совести граф не объявил на нас травлю. Но тогда мы еще этого не знали.

— Сначала ты будешь нас сопровождать, — словно принцесса приказывала Проклятье. — А после того как мы здесь поработаем, можем покинуть деревню и поиграть у леса.

— Отец выпорет меня, если узнает, что я выхожу за деревню, — хмуро ответил Юнтар.

— Кто тебе важней я... или твой отец? — с вызовом так очаровывала его сестра. Ей и не нужно было зелье, чтобы завлечь его подобно щенку. Любой мальчишка был в ее власти.

Юнтар сперва замялся, посмотрел в прекрасные глаза Проклятия, которые она тут же попыталась спрятать, махнул рукой и согласился.

Мы ходили по домам, гадали всем желающим. Кому-то черепки предсказывали скорое замужество, кому-то рождение ребенка ну а кому-то смерть. Тогда мы не говорили об этом — скрывали. Нам ведь нужно было что-то есть, а запасы дома уже подходили к концу. К тому же у местных можно было выпросить какие-нибудь деликатесы вроде колбасы или холодца.

Добытую еду мы складывали в узелок и несли домой.

                                               Запись 5

Мы заманили Юнтара в лес за деревню и решили испытать на нем зелье. Его даже не потребовалось уговаривать. Он был влюблен в Проклятие по уши. Я предупреждала ее, что зелье здесь не нужно, но она не послушала.

— Выпей его ради меня... — сестра протянула ему флакон. — И ты сможешь навечно остаться со мной.

Юнтар словно находился под чарами. Наш господин подарил ей такие способности при посвящении, а ее кричащая природная красота только подлила масла в огонь.

Мальчишка выпил зелье и упал в обморок.

Мы стали его поднимать, а он был словно пьян, ничего не соображал. А потом уставился в сторону Проклятия и зарыдал от любви. Он умолял позволить ее обнять, поцеловать, осыпал ее красивыми словами. А Проклятие лишь смеялась.

— Посмотрите сестры, сработало! Он от меня без ума. — Зеленоглазка обняла его, даже поцеловала в губы, а потом склонилась над ним и велела возвращаться в деревню.

Но не тут-то было. Юнтар и не думал никуда возвращаться. Теперь он ходил за Проклятием хвостиком. Куда она — туда и он. Словно болванчик без мыслей.

— Что ты наделала Рыжик? Как нам теперь от него избавиться? — укоряла я.

— Давайте попробуем отговорить его, — предложила Ворожба.

— Что ты такое говоришь Варя? —  Я сказала ей, что от эффекта зелья отговорные заговоры не избавляют. Тогда Проклятие предложила взять его с собой домой и там попробовать сварить отворотное зелье или дождаться Греты, чтобы она его расколдовала.

Мы так и поступили. Но по возвращению домой поняли, что, ни одна из нас не знает рецепта отворотного зелья. Тогда Проклятие предложила посмотреть рецепт в черной книге Греты. Ворожба была против, но Рыжик настояла. Мы пытались предупредить ее о защитных чарах, да разве стала она нас слушать? В том возрасте Проклятие стала неуправляемой, бесстрашной, смелой бунтаркой. Ее кровный дух в этом всячески помогал. А в итоге все закончилось жалобными криками и опаленными до волдырей ладошками.

— В прошлый раз у меня получилось, — рыдала моя сестра.

— Вы что открывали маменькину книгу?! — с осуждением спросила Ворожба.

— Прошлый раз это была случайность, — попыталась я выгородить Проклятие.

Ворожба повела ее в кухню, чтобы промыть раны студеной водой из ведра и обработать соком из подорожника. Я тоже хотела было покинуть подвал, как вдруг мое внимание привлекло легкое красноватое свечение. Толи это был дар Марики, толи мой господин вновь подавал мне сигналы — решила я в общем раскопать земляной пол в углу подвала и нашла там злосчастную коробочку.

— Что ты там нашла? — послышался голос сестер сверху, а затем спускающиеся шаги каблучков. Юнтар ничего не соображая, все так же бегал за Проклятием.

Когда я открыла ее предварительно сдув пыль, от которой у Ворожбы открылась жуткая чихотка, то едва не онемела от неожиданности.

То чего я боялась все эти годы вдруг стало явью. Мы нашли множество отрезанных женских локонов. Все они были перевязаны ленточками на которых были написаны имена, и, судя по этим именам — это были ведьмы.

Ниже я приведу их список, чтобы навсегда оставить память о своих предшественницах.

Список сердечной памяти:

Чара

Тьма

Пожара

Заклятье

Порча

Предсказание

Мара

Сукубба

Обряда

Ритуалика

Скверна

Колдовство

Шепот

Хмарька

Воронка

Привязка

Удода

Ложь

Ненастья

Хондра

Голод

Знаря

Травна

Убийство

Прикоснувшись к этим прядям, я испытала ощущение боли и страданий, обманутых надежд и гнева. Обладательниц этих волос постигла злая участь.

— Чьи это волосы сестры? Я не понимаю? — Ворожба была потрясена.

— Это убитые дочки, — холодно ответила Проклятие. Она всегда знала, что была права. Шкатулка лишь стала подтверждением.

— Волосы бывших дочерей Греты... Теперь ты понимаешь, о чем мы тебе твердили, но ты так любила маменьку, что не хотела нас слушать, — ответила я Ворожбе.

Голос Проклятия прозвучал как приговор:         

— Давайте отравим маменьку, сестры?

Некоторое время мы просто молчали.

 Я знала, что теперь она права, как и была раньше. Мне стоило довериться ее снам, ведь по ее словам они были такими правдивыми. Кошмары мучили Рыжика с самого детства. Возможно, это был дар предвиденья или что-то вроде того. Этот дар не был от дьявола. Сестра пришла с ним на свет. А значит, он был от того, кого мы в магии называем Тетраграмматоном — создателя всего сущего.

— Вы с ума сошли?! Я не стану в этом участвовать! Нужно спросить у маменьки о коробочке! Я уверена, она сможет все объяснить, — не соглашаясь возразила Варя.

— Три года назад проклятие случайным образом смогла открыть черную книгу, и там был приведен черный ритуал, — говорила я, — в котором ведьма мать убивает своих приемных дочерей ради возвращения молодости. Все эти годы мы искали доказательства и они у нас в руках.

 — Все равно это не правильно! Я не позволю вам это сде...

 Но Проклятие не дала ей договорить. Она вцепилась ей в волосы и велела мне принести веревку. Тогда мы связали Ворожбу и оставили в подвале. Если б не помощь Юнтара, который выполнял каждый приказ сестры мы бы не смогли справиться с Ворожбой. Из нас она была самой крепкой. Но нас было больше.

Тогда мы точно решили убить мать. Пока она не сделала это первой.

                                               Запись  6

Грета вернулась довольной. Порхая как бабочка, она вбежала в дверь. Мне до сих пор страшно вспоминать тот день. Мы стояли с Проклятием бледные от страха. Наши ладошки потели, ноги подкашивались. Нам предстояло убить ту, которая нас воспитала. Не помню, как привела себя в чувства. Помню что, владыка пытался меня отговорить, но я не слушала его голоса. Яд уже был смешан с заваренным чаем из мелисы с кипреем. Это был сильный паучий яд из самой Далии. Грета хранила его на особый случай. И мы знали о нем. Она ведь сама рассказывала о его смертоносных свойствах. Достаточно было капли, чтобы убить взрослого воина, а мы вылили весь флакон. Ей нужно было сделать всего глоток. Мы очень боялись, что она учует запах, поэтому добавили много мяты.

— Я так устала дочери! Сказать по правде я повеселилась на славу.  — Ее голос звучал нараспев. Сейчас она была неузнаваема. Не та строгая мать старуха, которая била нас палками. Какая-то модница, ведущая себя как девчонка. Тем проще нам было ее убить. — В Рудном я познакомилась с одним разговорчивым стражником, который поведал мне о том, что наш милый граф сошел с ума. Такая потеря...

Не помню, как сделала первые шаги к ней навстречу и дрожащими руками протянула стакан. Голова кружилась от страха, тошнило, хотелось убежать...

Но я это сделала.

— Вот маменька, выпей чаю, он поможет тебе расслабиться.

— О-о-о спасибо моя дорогая, как раз кстати.

Грета поднесла деревянную кружку к губам и на секунду замедлилась. Хитрый взгляд ее глаз метко скользнул по нам, будто она догадалась — прочла все наши грязные мысли — намеренья. Я едва не упала в обморок от волнения. Проклятие сзади поддержала меня, когда я качнулась. Ей было так же страшно... а может и нет! Ведь у нее был дар бесстрашия. Но я не доверила ей стакан. Боялась что мать, что-нибудь заподозрит. Этот застывший момент превратился в вечность.

А потом Грета выпила весь чай до дна.

                                                           Запись 7

Мачехе резко поплохело и она упала без чувств. Мы с Рыжиком не верили своим глазам. Неужели мы это сделали? Неужели избавили мир от этой грозной колдуньи?

Мы наклонились над ней, чтобы проверить пульс, она лежала смирно, без дыхания, ее лицо не выражало ничего кроме покоя. Мы с Рыжиком улыбнулись... и тут она вцепилась нам в глотки. У меня едва не остановилось сердце. Грета очнулась, протяжно глотая воздух. Ее молодость на глазах исчезла и вновь обернулась старостью.

Как это понимать?! Аргха! Гха!!! — гневно спросила она, заплевывая нас смрадной слюной, ее жутко першило. — Разве я этого заслужила после стольких лет вашего воспитания? Так вы благодарите меня за знания? Аргха гха агха!!!

Грета поднялась с пола не отпуская наши тонкие шейки. Она давила все сильней и сильней. До сих пор помню ту боль и холод ее сухощавых пальцев. Было нечем дышать. Судорожно мы хватали воздух, вываливая языки. А когда в глазах уже начало белеть Грета швырнула нас на пол, оставив на шее багряные синяки.

— Где Ворожба? Где моя дочь я вас спрашиваю предательницы?!

Жестом мы показали ей, что она в подвале. Чувство того что все провалилось съедало меня без остатка. Разочарование и страх. Грета схватила нас за волосы и потащила вниз. Проклятие от страха даже вскрикнула.

Перепуганный Юнтар был тоже привязан к столбу рядом с Ворожбой, иначе бы не дал нам совершить задуманное, будучи невменяемым. Он только и видел что мою сестру. Других словно для него не существовало. Болезненная одержимость — вот, это что. Такое случается, когда привораживаешь влюбленного в тебя человека.

Увидев мальчика, Грета стала еще злее. К тому же в подвале лежал ритуальный нож. В порыве приготовлений мы даже не подумали его спрятать. Мы думали, что отравим ее, а она оказалась невосприимчива к яду. Долгие годы, а может даже века употребления трав и зелий сделали ее неуязвимой к отраве.

И теперь она тащила нас убивать. Так мы тогда подумали...

Но мы ошиблись. Грета развязала Ворожбу и увидела лежащую на полу коробочку с локонами волос. Ее лицо исказила печаль.

— Где вы это нашли?! Кто позволил вам рыться в моем подвале, да еще и при посторонних?! Бабай!!! Немедленно уведи мальчика в кухню!!!

Тетраграмматон мне свидетель, как мы тогда испугались. Мы уже видели нашу мать во гневе, и если бы она захотела убить нас прямо тогда, ей бы ничего не помешало. Но мы еще не были готовы к жертвоприношению. Нам тогда было всего 13.

По лестнице спотыкаясь и кашляя, бежал послушный волосатый бабай. Он развязал мальчика, схватил его за руку и потащил наверх. Похоже, что Юнтар на некоторое время пришел в себя и понял, что что-то невидимое тащит его за печь.

Сверху донеслись детские крики. Я понимаю его — любой бы человек на его месте устрашился. Грета стала трясти коробкой в порыве ярости.

— Не смейте прикасаться к моей памяти! Вы не представляете через что, мне пришлось пройти! Ваши предшественницы погибли от рук людей. Поэтому я так ненавижу все человеческое племя! Они забрали их у меня! Отняли!!! — Мать причитала довольно искренне: ее глаза намокли, а вокруг носа образовалось красное пятно, губы дрожали, и голос надрывался от боли. — А я до сих пор помню все их имена-а-а!

Она сделала жест рукой со скрещенными пальцами, словно отмахивая воспоминания. Я тогда подумала, что он означает подтверждение правдивым словам.

Я начинала ей верить.

— Мы не знали маменька, — первая бросилась извиняться Ворожба, хотя и не была ни в чем виновата. Подлиза сестренка — всегда старалась угодить матери.

— Прости нас, — извинились и мы с Проклятием.

И как только мы могли так о ней подумать? Несчастная мать, потерявшая всех дочерей. Именно от людей она бежала в глухие леса Белогории на окраину королевства, чтобы вырастить, наконец, настоящих ведьм и отдать уже душу господину Апокрифезису на вечные муки. Именно ради нас по ее трагичному рассказу она променяла уютный замок в Варии на покрытое мхом лесное поместье.

Как мы оказались неправы. Тогда даже Зеленоглазка взглянула на мать новыми глазами. От детских страхов не осталось и следа.

Грета бережно обработала травами руки Проклятия и отругала за то, что мы околдовали деревенского мальчика. Она сказала, что приворот очень сильный и без последствий для него, снять его не получиться.

— Вот что бывает, когда вы меня не слушаетесь! — поучала она. — Граф Рудольф совсем потерял рассудок. Твердит все о душах, которые сняться ему в кошмарах. Я дала ему сильное снотворное из мяты, кипрея и корня валерьяны, но он все равно их видит.

Но сильный стук в дверь оборвал ее на середине рассказа.

— Проклятье, чертовки прячь пацана в подвале! — строго тогда велела она.

Мы подхватили Юнтара и заперлись изнутри в подвале.

Грета открыла дверь и увидела графа. Он был один.

— Легок на помине... — сказала мама вместо приветствия.

Его вид напоминал сумасшедшего. Он выхватил меч и начал кричать:

— Это ты вынудила меня их отравить!!! Ты!!!

— А чего ты ждал от ведьмы? Орешь тут как пес плешивый! Может быть в городе ты и граф, а у меня в гостях простой мужик. Веди себя достойно голубчик, пока я не разозлилась, — строго осадила его мать. Граф аж оторопел от такой наглости.

— Я вижу их! Вижу всех! — тряс он руками перед лицом. — Они приходят ко мне во снах и наяву! Что прикажешь мне делать? Как мне от них отделаться? Как?!!

— А чего ты ждал, заключая с дьяволом сделку? Думал спасение королевства это какой-то пустяк?! Да их армия стерла бы вас в порошок. Все твое войско и так бы погибло. Я оказала тебя неоценимую услугу. Вы победили! Чего тебе надо?

— Я зарублю тебя ведьма! — Мы с сестрами вздрогнули, казалось, что его меч рассечет маменьку надвое, но в последний момент она увернулась, да как врежет ему по горбу клюкой. Граф так и рухнул на пол.

— Не будь тряпкой барин. Отправляйся в свои палаты и забудь ко мне дорогу по-хорошему. Помнится мне, ты обещал, что никто не станет нас беспокоить.

— Я устрою вам сладкую жизнь приспешники Сатаны! Устрою!!!

С этими воплями и пеной у рта обезумевший граф покинул приделы нашего поместья. Грета захлопнула за ним дверь. Воцарилось молчание.

—Не к добру это все. Надо бы графа поставить на место. Тьфу ты! Пацана на кой ляд сюда притащили? Его же искать придут. Иди сюда охламон. — Грета была раздражена визитом графа. Она схватила Юнтара за руку и потащила к печи.  Она велела бабаю принести ржавый гвоздь из кладовки и захватить щипцы.

Мы было подумали что маменька хочет его "того", но потом поняли, что она пытается снять приворот. Юнтар глаз не сводил с сестры. А Проклятие довольно играла волосами. Ей нравилось такое внимание мальчика. Похоже, что она гордилась собой.

Грета раскалила в печи гвоздь, взяла стеклянный стакан и велела ему опустить гвоздь в воду. Но при этом надо было успеть произнести слова отворота, да еще и так, чтобы дыхание доставало воды. А в состоянии Юнтара это было невозможно.

— Опустишь гвоздь в стакан и скажешь: «Заклинаю именем Белиала! Погасни, остынь страсть моя к ведьме Проклятие, как остыл этот гвоздь в ледяной воде!».

Именно Белиал отвечал за все ведьмины козни вроде любовной магии или различных порч. В этот момент в дверь постучал тяжелый кулак.

— Открывая баба Грета, мы знаем, что наш мальчонка у вас!!!

Юнтар опустил гвоздь в воду и сказал, что не желает ничего произносить. Потом он подбежал к сестре и обнял ее.

— Ты станешь моей невестой, — сказал он.

— У нее есть уже суженный. И тебе лучше с ним не встречаться. А ну поди сюда сорванец! — Грета попыталась схватить его за руку, но он только кричал и прятался за Проклятьем.

— Открывайте!!! Мы слышим, что вы там!!! Юнтар!!!

С трудом изловчившись Грета, схватила пацана за шкирку. Нужно было срочно его отговорить, пока деревенские мужики не вынесли дверь.

— Повторяй, что я тебе говорю иначе худо будет! — мать снова сунула гвоздь в печь и раскалила его до красна. Она всучила гвоздь Юнтару вместе с щипцами и приказала сказать слова заклятия.

— Ничего не стану я говорить. Я люблю Проклятие, и мы будем жениться! — Юнтар словно избалованный мальчишка топнул ногой. Мы испугались, когда снаружи стали выламывать дверь. Понятное дело, что еще можно было подумать? Введь этот дрянной мальчишка кричал на весь дом, будто его убивают.

Тут матушка не стерпела и выпустила наружу свою злую сущность. В доме аж свечи померкли от ее злобы, глаза полыхнули желтым фосфором. Дьявольским страшным голосом она произнесла слова заклинания над пацаном:

— Заклинаю именем Белиала! Погасни, остынь страсть моя к ведьме Проклятие, как остыл этот гвоздь в ледяной воде! Заклинаю именем Белиала! Погасни, остынь страсть моя к ведьме Проклятие, как остыл этот гвоздь в ледяной воде! Заклинаю именем Белиала! Погасни, остынь страсть моя к ведьме Проклятие, как остыл этот гвоздь в ледяной воде! — три раза повторила мать.

Теперь Юнтар испугался и согласился произнести заклятие.

— Мы ведь все равно будем вместе Зеленоглазка? — всхлипывая проговорил он, и жалобно посмотрел на мою сестру. О Белиал мне было его даже жаль.

— Конечно любовь моя, — ответила Проклятие. — Ни что нас не разлучит.

 Тогда я не поняла, толи она ему подыгрывает, толи сама втюкалась по уши,

— Заклинаю именем Белиала! Погасни, остынь страсть моя к ведьме Проклятие, как остыл этот гвоздь в ледяной воде! — нехотя произнес мальчик над водой, пока она шипела под раскаленным железом.

Лесорубы ворвались в дом как раз в тот момент, когда мать заставляла его выпить стакан до дна. Черт его знает, что они себе там напридумали.

— Что ты делаешь с моим отроком старуха?! — Глаза отца Юнтара едва не выпрыгнули из глазниц. На его гневном лице росла густая светлая борода.

— Успокойся Лукай, все с ним в порядке, — стала оправдываться мать. Сейчас она снова была собой. — Увязался за моими дочурками, в лес забрел. Жажда его одолела, вот и дала ему выпить воды.

— Сын это правда? — взволнованно спросил отец.

— Да на вилы ее! — подгавкивали сзади мужики.

Тут еще Юнтар потерял сознание некстати. Видать колдовство забрало у него все силы. Лукай даже подумал, что он преставился.

— На вилы ее!!! Сучье племя! Тьфу! — не успокаивались они.

— Забыл ты Афон, как я жену твою от опухоли лечила? А ты ко мне в дом с вилами пришел?! Игрались они говорю! Дети! Водицы дала испить ему. Уморился мальчонка. Ночь поспит и все пройдет. Я вам трав дам, поставите на ноги.

— Ничего нам от тебя не надо баба Грета, — сурово ответил Лукай. — И в деревню нашу не хаживай. Увижу, ей Богу на вилы насажу. И дочерей твоих видеть не желаю. Живите в своем лесу, а к нам не хаживайте.

— Ну это уж не тебе решать! — возразила маменька. — Старейшиной себя возомнил? Да я травами вашего старосту на ноги поставила! Без моих отваров опять сляжет в койку. Как ты ему объяснишь это?

— Я тебя предупредил ведьма, — голос Лукя звучал вполне серьезно. Он был не намерен шутить. — Солдаты уже давно собираются тебя изловить да вздернуть. Не ходи к нам. Не я тебя кончу, так солдаты. — Мужик, держа на руках ребенка, вынес его наружу. Грета осталась стоять в пугающем молчании.

                                                           Запись 8

 

— Худо ему будет теперь, — отрешенно так тихо прошептала она. — Приворот на нем сильный, да и любовь вижу в нем есть. Трудно ему будет... ох и трудно.

Больше Грета ничего не сказала.

На следующий день началось полное безумие. Прибежала с деревни Витка — стала рассказывать, что Лукая сын всю ночь не спал, как оглашенный кричал, звал Проклятие, никого не узнавал. Говорит: "Вся деревня на ушах стояла. Переполошились все — одержимостью все стращали".  Говорят: "Испортила ведьма мальчишку! На вилы грозятся тебя насадить. Ты уж прости меня баба Грета, говорю как есть. Граф еще собственной персоной приезжал, с эскортом весь. Сказал, что земля вся пропитана колдовством, что ведьм надо искоренять. И все с ним соглашались. Уходить вам надо баба Грета. Покуда вас не схватили".

— Вырвать бы ему язык, — выругалась Грета, да делать было нечего.

После долгого времени проведенного в родном поместье нам вновь предстояло бежать в душную нору и ютиться там подобно крысам. В деревню нам ход был закрыт,  значит рассчитывать с провизией, мы должны были только на себя.

Вскоре солдаты наводнили лес. Они искали нас всюду. Грета умело навела иллюзию на нашу берлогу — солдаты просто ходили мимо. Мать говорила, что этим трюкам научилась в свое время у лешего. У того самого, которого мы с Проклятием раздавили на лесной опушке. У Лиходея.

Так потянулись годы. Людям неведомо, как нам тяжело приходилось. Больная мать все чаще жаловалась на свою старость. То суставы у не ныли, то спина. Никакие травы не помогали. Сырая пещера плохо влияла на ее здоровье. Теперь мы верили ей. Эта женщина не только воспитала нас наилучшим для ведьм образом, но и дала нам кров, пропитание и друг друга.

Так прошло два года.

 

ГЛАВА 10 ...

 

                                               Запись 9

1 декабря 1228 года нам по 15 лет

Холодный безжизненный зимний лес.

Осыпался белой крупой первый снег. Сырая земля приготовилась к спячке. Я сидела возле берлоги и вслушивалась в шорох сыпучих крупинок тысячами спадающих на листву. Весь лес в этот вечер спал. Только старик Грёша сидел на ветвях и протяжно каркал...

Ворожба помогала маменьке варить грибной суп. В последнее время мы выживали только благодаря ему. Я ждала Проклятие из деревни и очень за нее волновалась. Но вскоре послышался шелест ее красного платья под волчьей шубой. Обновку ей подарил Юнтар, который несмотря на запреты отца продолжал страстно любить Проклятие. Она тоже от него далеко не ушла. Несмотря на запреты матери и постоянные ее побои палкой  все чаще покидала пещеру и тайно встречалась с ним в лесу.

Сестра вернулась взволнованной. Она рассказала, что в деревне полно солдат и что они болтают об охоте на ведьм. Юнтар сказал, что какую-то женщину даже сожгли.

А позже до нас дошли слухи, что ситуация оказалась гораздо серьезней чем мы предполагали. Ведьм стали отлавливать и жестоко пытать. Нескольких даже казнили на городской площади через сожжение. Мать запретила нам приближаться к деревне ближе чем на пять верст, а потом и вовсе покидать окрестности.

Все эти безумства и смуту сеял сам граф Рудольф. Маменька решила избавится от него, пока он не натворил бед и навести на него порчу. Она обещала заняться этим сегодня, заодно и нас научить.

После того как мы поели, Грета собрала нас в дальней части пещеры где в свете свечей у нее стоял ритуальный алтарь. Она сказала, что сейчас мы будем наводить очень сильную порчу на смерть через энвольтование куклы — надежный старый обряд.

Чтобы самим защититься от воздействия порчи, нам нужно было начертить защитный круг от черной магии: "Ring defensiva", что в переводе означало: "Кольцо защиты". Он состоял из двух кругов один в одном, имитируя как бы кольцо. В его центре рисовался щит, а на щите пятиконечная звезда, на звезде той писалось название круга. Вокруг щита был еще один кружок. Из него по направлению сторон света шли четыре полосы, состоящие из двух линий каждая. В промежутках между этих полос были написаны четыре имени Бога: "TETRAGRAMMATON + SADAY + ADONAI + ZEBAOTH".

Зарезав пойманного в капкан зайца, маменька начертила его кровью четыре секретных знака и установила на них свечи.

Алтарь Грета поставила в круг. Сперва бросила бес-траву в железную позолоченную мисочку и подожгла ее — в воздухе запахло зловонием; затем откупорила старую бутылку особого ритуального горького вина в народе именуемого "Полынным вином". Его изготавливали из следующих компонентов:  мята, тысячелистник, бузина, мускатный орех, душица, девясил, зверобой, полынь и ромашка. Маменька налила его в деревянный кубок и поставила на алтарь. Следующим гостем на алтаре стал ритуальный нож, которым всю жизнь Грета пользовалась в ритуалах. Затем знакомая палка с надписями на латыни, которой маменька нас колотила. Камфорное масло, черные свечи, одна красная свеча. После уж матушка вытащила из кармана щипок волос, тайно вырванных с затылка  графа во время удара клюкой. Сам-то Рудольф был лысый, а вот свою шейку побрить забыл.

— Ловкая ведьма всегда должна уметь добывать волосы своего обидчика, — довольно проговорила Грета.

Я восхищалась ей! И как маменьке только удалось сделать это незаметно?

Но на этом атрибуты не кончились. Грета достала иголки из рыбьих костей, траву погибели собранную на кладбище, могильную пыль.

— Все готово! — воскликнула мать. — Будем начинать. Похороним лжеца, чтобы знал цену слову, которое дает.

Дальше следовало непереводимое заклинание. Оно состояло из древних имен демонов находящихся в услужении темной богини смерти Мораны. Эти демоны насылались на жертву и делали все, для того чтобы она погибла заявленным на кукле образом. Демоны действовали до тех пор, пока жертва не погибала, даже если она защищалась. Обмануть демонов можно было только переносом порчи на другую куклу, которую затем хоронили, но для таких ритуалов нужно было серьезно разбираться в черной магии. Маменька приготовилась, и начала с выражением читать:

Morana ave!

Ekor; Ekoras; Azarak!

Ekodim; Zomelak!

Varvaros; Cernunos! Arada!

Bagabi; Lavra; Wachabe;

Lamos; Achababad,

Karelliosi!

Lamac; Lemac; Belial;

Gabahagy; Sabalyos;

Baryolas!

Lagos; Gabiolas;

Samahac; Athar; Gemiolas,

Darrahya!

По нашим спинам пробежал холодок — означало это, что демоны обратили на нас внимание. У рабов Мораны было такое свойство, при появлении температура воздуха падала — такое явление еще называли могильным холодом.

Маменька протянула дрожащие руки к ступке и всыпала туда щепотку травы погибели вместе с могильной пылью, растолкла пестиком в порошок. При этом она тихонько напевала себе под нос:

—Толочу толокочу со свету я сжить хочу Рудольфа. Толокочу толкочу Рудольфа сгубить хочу. Проклят ведьмами севера граф Рудольф на кончину скорую, проклят ведьмами запада граф Рудольф на погибель буйную, проклят ведьмами юга Рудольф граф на смерть лютую, проклят ведьмами востока Рудольф граф на гибель от рока.

Потом маменька велела нам внимательно за всем смотреть. Она высыпала полученный порошок на алтарь, на котором кровью была нарисована пятиконечная звезда в круге и замешала порошок с глиной, которая в изобилии водилась у нас в пещере. Она месила состав и продолжала петь:

— Мешу замешу погубить Рудольфа хочу. Вымешу и подмешу, смерть Рудольфа я хочу. Проклят будет подлый граф, гроб стоит в его ногах, в гроб он ляжет в скорый день, смерть идет за ним как тень.

Маменька аккуратно слепила из месива глиняную фигурку графа. Чтобы атака прошла удачно, сказала, что нужно лепить как можно точнее. Чтобы фигурка напоминала жертву. Она сделала голову вольта лысой. Добиться сходства было легко — у графа был шрам на всю щеку. Маменька выцарапала его ногтем. Затем она прилепила ему на затылок шеи пучок волос, как раз туда, откуда она его выдрала. Лицо маменька вылеплять не стала — сказала, что шрама будет достаточно.

После этого ритуальным ножом она вырезала имя графа на спине вольта и на животе метку для демонов Мораны: "Victim Morana" (жертва Моране).

Помазала пальцем смоченным в вине его лоб и сказала следующее:

— Именем Тетраграмматона я нарекаю тебя создание из глины именем Рудольф! — Ты Рудольф! — воскликнула маменька.

После чего она взяла жезл и стала в воздухе выводить имя графа, вращая его над куклой. Воздух слегка затрещал, в нем проявилось имя из колдовского красного огня, надпись некоторое время висела в воздухе, освещая наши лица, а потом вошла в куклу и слилась с надписями на ней. Запахло гарью.

На наших глазах куколка ожила, заплакала детским еле слышным плачем, стала вращать руками и ногами. Мы были потрясены. Человечек в руках маменьки ожил!

— Ты Рудольф, —  маменька показала его северу. — Ты Рудольф! — повторила маменька и показала его востоку. — Ты Рудольф, — маменька показала его югу.  — Ты Рудольф, — маменька показала его западу.

После имянаречения она положила вольт на алтарь в пентаграмму головой на север. Новорожденный "граф" продолжал двигать конечностями и плакать.

Тогда мы приготовились ко второму этапу.

Порча была очень сильной и требовала долгих приготовлений.

Грета взяла алую свечу и стала натирать ее маслом при этом желая графу всех тяжких мук: — Да чтоб твое лицо съели черви Рудольф, чтобы покрылось плесенью, чтобы глаза повыпали, чтобы мозги усохли, чтобы тебя топили, чтобы тебя душили, чтобы тебя стрелою в затылок застрелили. — Таких пожеланий было около ста штук.

После такой травли матушка поставила свечку у изголовья куклы и зажгла ее при помощи Игниса — прошептала слово и провела над свечой рукой, тогда та загорелась. Маменька встала лицом к свече и скрестила руки на груди подобно Богине Моране.

— Не моими руками делаю колдовство, но руками Мораны. — Ее глаза засветились желтым, голос исказился, а сзади нас появилось нечто ужасное —вызывающее приступ паники, желание заткнуть уши и убежать. Это была она — богиня смерти. Она не принимала своего истинного лика, а словно дымом вошла в мать.

Глаза Греты сменили цвет — теперь они были бирюзовыми, яркими как две луны. Из них словно срывался пар, может быть даже иней иль холод, не знаю, а голос маменьки и вовсе преобразился —  она говорила словно сама Морана, эдаким звонким шепотом, который эхом разлетался по всей пещере.

— Ekor; Ekoras; Azarak! Ekodim; Zomelak! Varvaros; Cernunos! Arada! Bagabi; Lavra; Wachabe; Lamos; Achababad, Karelliosi! Lamac; Lemac; Belial; Gabahagy; Sabalyos; Baryolas! Lagos; Gabiolas; Samahac; Athar; Gemiolas, Darrahya! MORTEM!!! (Смерть!!!)

Молниеносным движением маменька схватила рыбью кость с алтаря и вогнала куколке прямо в лоб, при этом она со злобой выкрикнула: "Сдохни Рудорльф!!!"

Игла пришпилила вольт к столу. Глиняный человечек застонал и стих.

— И да будет так!

Больше "Рудольф" не двигался.

После того как дело было сделано. Грета сказала, что свеча должна догореть, а кукла похоронена в подвале.

Помню, как мама закапывала ее в землю и читала заупокойную молитву: — Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen. — Так был закончен ритуал великой порчи. Теперь графу оставалось жить считанные дни.

                                               Запись 10

Помню то хмурое утро хорошо. Рыжик сказала, что хочет ненадолго сбегать к деревне — встретиться с Юнтаром. Я пыталась ее переубедить, но знала, что она все равно пойдет, поэтому не стала ее отговаривать.

— Не беспокойся сестра, — успокаивала она, — мы встречаемся в лесу, на секретной опушке, помнишь, где мы затоптали Лиходея? Там нас солдаты не найдут.

— Сейчас неспокойные времена сестра, — Я остановила ее, чтобы поговорить. Не знаю почему. Что-то на душе было как-то тревожно. Не хотелось ее отпускать. Я сказала: — Сестра, в последнее время мы так мало говорим. Ты так увлечена Юнтаром, что все мысли твои только о нем.

— Веда, он очень милый. Юнтар читает мне стихи, дарит подарки. Мне весело с ним. Когда-нибудь мы сбежим!

— А как же его родители? Они знают?

— Я не уверена. Да и это не важно. Главное чтобы он был со мной.

— Ты же помнишь, что не должна вступать до первого шабаша в половую связь с мужчиной?

— Плевать мне на эти правила! — Проклятие сделала серьезными глаза, рассмеялась, закружилась вокруг себя. — Я сама ведьма и сама устанавливаю правила.

— Тебя отдадут в жены бесам!

—Враки! Я слишком красива для бесов... я красива Веда. Я знаю, что нравлюсь тебе, но мы должны прекратить, то что мы делаем по ночам... теперь я с Юнтаром.

Хотела тебя спросить, где ты этому научилась... да все стеснялась...

— Я подглядела за двумя ведьмами на шабаше несколько лет назад сквозь замочную скважину. — Ах как же я любила свою сестру о дневник. На этом свете не было для меня никого роднее и ближе... еще ближе... и еще ближе...

 Маменьке это не понравится. — Я попыталась ее остановить. — Она ведь строго настрого запретила туда ходить. Ты же сама рассказывала про солдат! Ведьм ловят!

— Я аккуратненько Веточка — как лисичка, — продолжала кружиться Проклятие в очередном светлом платьице и волчьей шубе.

— Проклятие! — тогда помню, серьезно, сказала я. — Маменька знает, куда ты бегаешь, и ей, это не нравится. Ее палка уже на тебя не действует?

                                               *          *          *

— Что мне палка, когда я парю на крыльях любви. Прощай сестра... я улетаю...

Отчетливо помню эти ее слова. Они навсегда врезались в мою память, словно вырубленные топором на сердце.

                                               *          *          *

Помню, что чувство тревоги сводило меня с ума. Я не хотела ее отпускать. И хорошо помню тот вечер, когда из деревни прибежала испуганная Витка.

— Грета! Баба Грета!!! Ой беда! Беда-а-а-а!!! — кричала она, спотыкаясь.

— Что такое? Говори Вита! — взволнованная маменька стояла возле пещеры.

— Беда!!! Доченьку вашу! Дочку солдаты сожгли на костре, живьем! Я ничего не смогла поделать...

— Что ты такое трепешь?! Как сожгли?!! — у маменьки стали подкашиваться ноги. Вита ее поймала.

Мне стало так плохо, что я потеряла равновесие. Бросило в холод. Страх пробежал по всему позвоночнику, затошнило. Я отбежала в сторону. Схватилась за дерево. Стала задыхаться от боли и горя. Глаза намокли. В груди разлилась ноющая боль.

Я упала на коленки и зарыдала:

—Прокля-я-ятье!!!

"Твоя сестра поступила очень глупо, — послышался голос Апокрифезиса. — Не стоило ей встречаться с этим мальчишкой."

— Почему-у-у?! Почему ты мне не сказал?! Не предупреди-и-ил?! Ведь я могла ее остановить!!! — Я кричала как безумная, надрывая горло.

"Нет, не могла. Не остановила бы. Прости, но в Наших планах не было твоей сестры." — все, что сказал Он тогда вместо душевных слов поддержки.

А потом я почувствовала ее — ее — родную и милую Зеленоглазку. У меня началось видение, и я смогла увидеть все в ярких красках, так как оно случилось...

                                               Запись сердца

Голые деревья сбросившие листву к зиме стояли укрытые хмурыми облаками, срывались хлопья белоснежного снега.

— Юнтар! Юнтар!!! — Рыжеволосая девочка 15 лет бежала по лесу в своем белом платье и шубке из волчьего ворса. — Юнтар?

Впереди показался ее возлюбленный. Он вышел из-за деревьев, но его вид не был радостным. Под глазами, словно нарисованные красными красками застыли мокрые разводы.

— Беги Проклятие!!!  Беги любовь моя!!!

Из-за трухлявого толстого дуба выскочило несколько белогорских солдат. Их глаза наполняла ненависть: блестели жаждой наживы при свете тусклого зимнего солнца.

— Схватите ее!!! — крикнул один из них с бородкой по контуру подбородка. На его голове вместо шлема был кольчужный капюшон.

 Один из солдат схватил Юнтара, заблокировав шею локтем. А двое других догнали сестру. Она попыталась атаковать их ударной волной, но сил хватило только на одного. Раззява свалился с ног и покатился по снегу.

Второго Проклятие попыталась ударить в пах, но защитная пластина уберегла его от повреждений. Он засмеялся, бросился на нее и ухватил за ворот шубы. Но Рыжик вырвалась, побежала в сторону леса. Там тоже уже поджидали солдаты, которые успели обойти сзади. Сестра испуганно схватила ртом воздух. С ее губ сорвалось облачко пара. Она схватилась руками за платьице и попыталась бежать в сторону деревни.

В доспехах солдатам было трудно ее догнать. Пришлось гнаться за ней до самых ворот. Она кричала: "Помогите!!!" — звала на помощь, плакала.

Но никто не собирался ей помогать.

Стоило ей вбежать в деревню, как ее тут же изловили местные мужики.

— Отпустите меня! — эхом в видении звучал голос Проклятия.

— Добегалась! — выкрикнул кто-то из толпы.

В то же время в деревню притащили Юнтара. Он пытался вырваться, кусал солдата за руку через кольчугу, но бесполезно.

— Отпустите моего сына! — кинулся на солдата Лукай. — Ни в чем он не виноват! Что же вы творите с девочкой? Она же еще ребенок!

Солдат дал пинка Юнтару и велел забрать его подобру-поздорову. Лукай схватил сына, прижал, чтобы не дать ему спасти сестру — не провоцировать людей.

— Юнтар!!! — слезно кричала Проклятие, ее за волосы тащили на середину деревни, где граф Рудольф уже поджидал у эшафота.

Лесорубы выстроили его в центре заранее. На нем лежал деревянный крест и был заготовлен хвораст. Меня всю трясло, когда я видела то, что происходило дальше. Я чувствовала боль сестры, словно не она находилась там, а я сама. Зеленоглазка была храброй ведьмой, но в те минуты я чувствовала, как страх сковал ее целиком. Мне сложно держать эту память в себе. Я хочу поделиться ею с тобой... дневник.

— Сказать по правде мы ждали не тебя, а твою мать! — надменно начал свою речь граф. Его омерзительное лицо было исполнено тщеславия. — Но ты тоже сгодишься.

— Сжечь ее, сжечь!!! — кричала обезумевшая толпа.

Что сделала моя сестра им плохого? Чем перед ними провинилась? Паранойя графа смогла одурачить толпу. Он до смерти боялся того, что кто-нибудь узнает о том, что тогда произошло на поле, а единственными свидетелями оставшимися в живых были мы. На самом деле единственным чудовищем здесь был он. Ведь это он согласился на сделку. Он принимал решение. Мать наша стала только проводником. Не более!

— Пусть зло, которое затаилось в наших лесах, знает о том, что мы не останемся стоять в стороне. Очистительный огонь, горит в наших сердцах!

— Сжечь, сжечь ведьму!!!

— Пощадите! Она ведь совсем маленькая! — доносился чей-то единственный голос разума из обезумевшей толпы.

Проклятие дрожала от холода, страха. Ее дар смелости словно покинул ее. Солдаты держали ее за руки с двух сторон.

— А сейчас уведите ведьму в сарай и подготовьте к сожжению! — радостно приказал граф. Он посмотрел в глаза моей сестре, и она выдержала его взгляд. Мы ведьмы, не любим смотреть в глаза — это доставляет нам боль. Но она посмотрела.

Он приказал надругаться над ней и раздеть, чтобы все смогли видеть ее принадлежности к нашему виду.

Я видела, как они волокли ее по холодной земле за волосы в чей-то сарай. Там эти ублюдки разорвали на ней платье и изнасиловали. Ах бедная сестра, она так мечтала что ее первым мужчиной станет возлюбленный Юнтар. Но ее девственность досталась кучке немытых стражников, которые сделали с ней все что хотели.

Заплаканную и израненную Зеленоглазку вывели перед толпой обнаженной, с туго привязанными к рукам веревками, под которые они вели ее к эшафоту. По запястьям текла алая кровь от тугого капрона. Крестьяне, ликуя, требовали расправы.

Все было, как в том самом кошмарном сне, о котором она рассказывала. Теперь сестра знала, что не сможет уйти от Мораны. Тогда она решила держаться достойно до самого конца — так как подобает любой ведьме загнанной в угол людьми.

— Смотрите!!! — надрывал глотку граф, расхаживая в своих доспехах вдоль эшафота.  — Смотрите вот доказательства! Это ведьма! Дочь самого дьявола!!!

Эта собака заставила ее повернуться задом к толпе и все увидели маленький парасячий хвост. Сестренка дрожала от холода. Она не собиралась стыдиться того кто она есть. Я видела, как она держалась с высоко поднятым подбородком. Но граф ударил ее по лицу своей железной перчаткой. Из ее глаз потекли слезы, но она не проронила ни звука. Тогда он ударил ее еще, и еще, и еще! И только тогда Рыжик тихонько заплакала. Граф занес над ней руку, чтобы нанести еще один подлый удар и Проклятье вздрогнула — испугалась — ее некогда прекрасные глаза, теперь заплыли кровоподтеками, на белках лопнули все сосуды, из носа красными струйками вытекала кровь.

Он уничтожил ее прекрасный лик. Этот мерзавец убил красоту моей девочки!

Он вынул кинжал из-за пояса. Но не для того чтобы облегчить ее страдания. Он сделал это для того, чтобы срезать часть ее прекрасных огненных волос и показать всей деревне маленькие острые рожки.

Толпа оживленно заохала и еще больше возжелала расправы.

— Распять ее! — холодно бросил граф, а затем плюнул в израненное лицо сестры.

Солдаты потащили ее на крест и привязали веревки к нему. Кто-то из крестьян вынес 4 толстых ржавых гвоздя. Кто бы это мог быть? Это был тот кузнец Адамантий, которому мы с маменькой помогали избавиться от марены. Добро забывается быстро.

— Из-за них погибла моя жена! Распните ее! — гневно кричал кузнец.

— Да! Да!!! Распните!

—  Юнта-ар! Юнта-а-ар, где ты любимый?! — протяжно закричала сестра. Страх был силен. Она хотела, чтобы ее возлюбленный просто был рядом в этот тяжелый момент. Из-за калитки выбежал мальчик. Отец гнался за ним, но он бежал слишком быстро. Лукаю удалось схватить его уже у самого эшафота.

— Проклятье! — с заплаканными глазами повторял он, — Проклятье! Отпустите ее!

Юнтар бросился на стражника, но тут же получил кулаком в лицо и упал.

— Оставьте моего сына! — кричал отец, пытаясь перекричать дико ревущую толпу.

Он поднял его с земли и обнял. Лукая выпихнули подальше.

Сквозь слезы отец умолял сына уйти, умолял не смотреть.

— Я должен быть с ней отец, — рыдая, сказал Юнтар.

Мальчик посмотрел на разбитое лицо возлюбленной, словно пытаясь сказать, что он с ней. Проклятие посмотрела на него, попыталась улыбнуться, но у нее не получилось — нежные губы были разбиты. Теперь он был рядом... теперь она уже ничего не боялась.

Первый гвоздь со звоном вошел в ее мягкую ладошку. Сестра стиснула зубы, но выдержала. Кровь темной дорожкой полилась по кресту на эшафот и закапала. Ее глаза озарились фиолетовым фосфором. Сущность, подаренная владыкой, хотела жить. Ей не хотелось терять тело. Но теперь было слишком поздно. Фиолетовый взор угас, оставляя  зелеными радужки — обычными — принадлежавшими моей сестре.

— Нет!!! — закричал Юнтар. — Милая держись, только не умирай!!!

Второй гвоздь вошел в дрожащую ладонь без каких-то усилий, пробил ее, орошая кровью грязный брус. Проклятие застонала от боли, ее глаза снова вспыхнули и угасли, но она снова выдержала и не закричала.

Третий гвоздь раздробил ее ножку и тут сестра не сдержалась. Пронзительный крик разлетелся по всей округе, спугнув на заборах дремавших ворон. Они стали кружить над лесом подавая сигнал тревоги. Теперь ее глаза тускло светились фиолетовым.

Четвертый гвоздь завершил начатое — этот крик вырвался самым громким. Проклятие с трудом дышала от боли, из ее потухающих глаз лились кровавые слезы. Она двигала ими, впиваясь в небо, глядя на тысячи снежинок летящих вниз. Ах если бы она так же могла превратиться в снежинку и улететь далеко-далеко как и мечтала раньше.

— А теперь поднимите ее, — сурово велел этот выродок.

Ее подняли на кресте и установили в специальную ложбинку. Крест прочно упал в нее, доставляя рукам и ногам распятой девочки нестерпимую боль.

Крест обложили хворостом и бревнами для розжига.

Юнтар отчаянно смотрел на нее. Отец обнимал его сзади.

С трудом повернув голову, Проклятие в последний раз взглянула на возлюбленного и все-таки смогла подарить ему подобие прощальной улыбки.

 Юнтар больше не мог смотреть... он зарыдал и побежал домой.

Теперь она осталась наедине с толпой — одна — обреченная на смерть. Сестра окинула полным боли взглядом людей, дрожащим голосом прокляла всю деревню, сглотнула комок и закрыла глаза. Стражники подожгли хворост.

— Будьте вы прокляты...

Нет, она не кричала, скорее — стонала от боли, когда беспощадный огонь пожирал ее прекрасное тело, ее яркие волосы и ресницы. Такая молодая, полная желаний — влюбленная ведьма... моя Зеленоглазка... превратилась в дым и улетела на небеса. Ведьмы, сожженные до совершеннолетнего шабаша, попадали в рай.

— Прощай сестра... я улетаю... послышался тихий голос Проклятия, пред тем как я пришла в себя. Справа на моих волосах появилась горизонтальная прядь рыжих волос.

 

                                               Запись 12

Когда я очнулась, то услышала, как Вита утешает маменьку. Она сказала, что после казни граф был убит тем самым мальчонкой Юнтаром. Разгневанный сын Лукая взял с дома отцовский лук и выстрелил в графа, пока все следили за догорающим пламенем.

— Он-то и лук в руках держать не умел, а выстрелил и попал прямо в голову Рудольфу. Стрела прошла через затылок... наповал.

— Что с ним стало? — дрожащим голосом спросила я.

Грета не могла придти в себя от горя.

Вита на меня посмотрела с жалостью и тихонько ответила:

— Они достали его... Юнтар мертв Веда... погиб как герой, спасая возлюбленную. Мне очень жаль твою сестру дитя... очень жаль...

Я закрыла глаза, захотела исчезнуть, но тут из пещеры вышла Ворожба, которая еще не знала о том, что произошло... но по моим заплаканным глазам все было и так понятно. Мне не пришлось ничего говорить вслух. Она все поняла без слов.

 

ГЛАВА 11 РАЗВЯЗКА

 

                                               Запись 13

Мы с Ворожбой долго не могли поверить в то, что Проклятия больше нет с нами. У Ворожбы, как и у меня на волосах появилась рыжая прядь волос. Клятва крови объединяла нас даже после смерти. Мне после гибели сестры достался дар ее смелости, а Ворожба получила обаяние. Это произошло по причине клятвы.

 Мы были связаны ею навечно.

В конечном итоге порча достала и графа. Отца Юнтара Лукая с его убитой горем женой, оставили в покое, но отобрали все имущество кроме дома, увели всю скотину, забрали зерно и муку — все, что могло пригодиться солдатам.

Они посчитали, что в убийстве графа виноват ребенок и не стали бросать Лукая в темницу. Время было не то. Некогда было разбираться. Да и достал уже многих граф своей подозрительностью. Совсем свихнулся в погоне за ведьмами.

А тем временем ситуация на границе снова накалялась.

Так потянулись дни. Та зима для меня стала особенно тяжелой. Смерть сестры серьезно повлияла на меня. Я стала видеть ее во снах. Иногда мне снились пророческие сны грядущих событий. Все это я списывала на новый дар, который после смерти Проклятия теперь стал моим. Какая-то часть ее личности проявлялась во мне.

Я много ходила по лесу одна, хотя мы и сблизились с Ворожбой после гибели Рыжика. Я размышляла над тем, что сон Проклятия оказался пророческим. Однажды он даже приснился мне. Во сне Грета убила меня с Ворожбой. Чего мне было ждать от будущего? Наверное, я даже была готова умереть. Моя душа умерла. Я не знала, как мне поступить. Маменька так страдала после потери одной из нас, что я не имела права ее в чем-то подозревать. Как эта женщина могла желать нам смерти, когда она так нас любила? Я не могла на нее смотреть. Я уходила прочь, потому что ее слезы напоминали мне об утрате. Ее утешала Ворожба.

Со временем маменька стала совсем хворать, мы только и жили благодаря подачкам Виты. Если бы не она, наверное бы не пережили тот год. Добрая женщина очень уважала нашу мать. Она приносила нам еду и чистые вещи. Не знаю, почему она это делала, когда-то по-моему Грета спасла ее от тяжелого заболевания.

После длинной зимы в лес пришла весна, потом лето.

Я больше не чувствовала себя живой — я умерла вместе с любимой сестрой в тот злополучный день. Время от  времени со мной говорил господин. Но его слова не могли меня утешить. Я пыталась у него выведать что-то насчет пророческого сна, но он твердил только одно — что еще не время, чтобы смотреть в будущее.

Потом снова пришла хмурая осень. Мне исполнилось 16 лет. Весь этот год я ждала этой даты, чтобы пройти первый шабаш, стать сильной ведьмой и отомстить крестьянам сполна. А потом... потом я планировала предложить своему господину руку и сердце... Он был единственным, кто был со мной всегда рядом... ближе остальных... и хоть временами он поступал со мной жестоко... я тайно его любила.

                                                Запись 14

С трудом преодолев боль, маменька стала готовить нас к первому шабашу. Шабашу, в котором мы были должны принять участие от начала и до конца. Мы должны были подарить свою девственность Белиалу в знак уважения к кругу. Я не могла представить, как буду ублажать этого козла. Я так любила своего господина, что не могла представить на его месте никого другого. Это была та самая первая влюбчивость девочки к своему наставнику. К своему неосязаемому господину, перед которым я просто робела.

Чтобы отправиться ночью на праздник днем мы должны были доказать свою пригодность. Нужно было пройти своего рода экзамен. Натворить до заката нечто плохое и отчитаться потом Белиалу. Грета с утра отпустила нас в город. Она долго читала нам строгие нравоучения, о том, что мы должны быть осторожными, дабы не отправиться вслед за сестрой на тот свет. И мы прекрасно ее понимали. Хоть граф и был мертв, но в Рудном теперь, его место занимал Айзек, который имел зуб на наш счет.

В город мы пробрались под видом обычных девочек. Мы стали бродить по улочкам, разглядывая массивные каменные дома. Здесь всюду бродили шахтеры с тачанками полными угля. Их лица были испачканы. По городу бегали детишки. Каменные мостовая разделяла его на две части, брусчатые улочки, выложенные из черного угля, блестели в лучах солнца. Маменька дала нам с собой пару пузырьков с отравой для воды — разумеется, отрава была не смертельная, иначе бы новый граф первым делом отправился к нам в лес. Но нам и не нужно было убивать целый город, чтобы понравиться шабашу и его хозяевам. В склянках по нашим предположениям лежала кишечная палочка, способная на несколько дней вызвать понос и рвоту у тех, кто напьется воды. Но тут Ворожбе пришла в голову дурная идея. Мне она вовсе не понравилась.

— Давай украдем младенца, — сказала она. — Такой подарок на шабаше точно оценят. Глаза сестры заблестели.

— Зачем все усложнять Варечка? — попыталась я отговорить ее. — Давай просто бросим в колодец отраву, и преспокойно вернемся домой. Из-за тебя нас поймают и вздернут или того хуже растопят из нас костер.

— Не трусь сестренка. Я знаю, о чем говорю. Все что нам нужно это найти ребенка, а дальше предоставь остальное мне.

Не нравилась мне ее идея. Детей, ведьмы воровали не просто так с бухты-барахты. Это был целый ритуал по подмене младенцев на мразей, высасывающих матерей до дна.

Но Ворожба была настроена решительно. Мы битый час слонялись по городу в поисках жертвы, да так никого и не нашли. Лечебницу с роженицами надежно охраняли постовые, а все окна домов были настолько высоко от земли, что проникнуть в здания можно было только через входную дверь.

Тогда Ворожба придумала другой план. Она увидела одинокую маленькую девочку, играющую в классики на брусчатке, и позвала ее с нами.

— Пойдешь с нами деточка, я дам тебе много конфет, — заманчивым голосом поманила ее Ворожба.

К моему удивлению девочка быстро согласилась. Она пошла с нами прямиком за пределы города. Стражники у городских ворот даже не обратили на нас внимания.

Кстати перед уходом мы все-таки бросили кишечную палочку в общий колодец. На случай если бы что-то пошло не так, у нас было бы чем похвастать.

— А теперь смотри мне в глаз девочка! — велела ей Ворожба, когда мы отошли подальше. У нее были грязные пшеничные волосы до плеч под каре и такое же чумазое личико. Она так напомнила мне нас, когда мы были малые и еще жили в пещере первый раз. Я наблюдала за Ворожбой с любопытством не в силах предугадать ее дальнейшие действия. — Suggestione! (внушение), — произнесла она. — Отныне я твоя единственная старшая сестра, твои родители умерли, и кроме меня у тебя никого нет! — Глаза Ворожбы сверкнули красным и глаза нашей жертвы тоже. Светловолоска так я ее назвала, стала беспрекословно слушаться Ворожбу и ходить за ней следом. 

— Где ты этому научилась сестра? — спросила ее я.

— Это внушение, неважно, где я научилась. Если бы ты чаще слушала маменьку, то знала бы гораздо больше.

— Не помню я, чтобы маменька нас такому учила.

— Хватит болтать, эффект продлиться недолго. Это тебе не приворотное зелье. Как думаешь, приворотное зелье действует только на мальчиков или на девочек тоже? Хотя зная его состав — скорее только на мальчиков. Для девочек нужны вытяжки из мужских половых органов, а там кто его знает... ну довольно. Ведем ее к маменьке.

                                               Запись 15

Когда мы привели девочку в дом, маменька удивилась, но осталась довольна. Мы совершили обычный поступок для черных ведьм, но мне не хотелось приносить ее в жертву. После смерти Проклятия в каждой девчонке я видела ее.

Только Ворожба строго стояла на своем. Ей очень хотелось выслужится перед Белиалом и она попросила меня не вмешиваться. Она лично связала ее, потому что к этому времени гипнотический эффект иссяк, и одела мешок на голову предварительно завязав ей рот.

— Я горжусь вами дочери мои, — Грета довольно скрестила руки на животе и сказала, что должна обучить нас последней вещи из своего арсенала — полетам на метле или на любых других сподручных средствах.

Она достала из-за печи две метлы, и тяжело вздыхая, велела начертить круг левитации — Circulus levitation.

Он выглядел как одиночный круг с нарисованными внутри крыльями расставленными подобно латинской букве "V". Внутри круг был полностью исписан латиницей. Слова заклинания образовывали внутри еще шесть кругов состоящих из слов. Грета диктовала нам их, а мы записывали. Над кругом нужно было прочитать заговор.

Был и другой способ без круга, когда ведьма неделю заговаривала свою метлу на полет. Это было не так просто и требовало от магесы кропотливой работы.

Маменька решила остановиться на первом варианте.

— Прежде чем я прочту заговор, вы должны раздеться и выпить несколько зелий, которые согреют вас и защитят от зачатия. На метле принято летать обнаженной. Такова дань традициям. Когда взлетите не бойтесь упасть. Волшебная сила удержит вас. Просто держитесь руками за черенок, а другую его часть пропускайте между ног.

Жертву придется напоить сонным зельем, иначе она доставит в полете проблемы. Может сорваться вниз и увлечь за собой.

Грета даже прослезилась. — Я отправляю вас на первый шабаш. Помню свой первый шабаш. Тогда Белиал оприходовал меня сзади прямо на большом камне. В ту ночь я на шабаше была единственной молодой ведьмой. После Белиала не отказывайте и другим гостям. Не пугайтесь, иметь за ночь десятерых демонов, для ведьмы нормально.

Надеюсь вам не надо рассказывать как вести себя с господами. Если прогневаете кого — не избежать наказания. А в наказаниях демоны весьма разнообразны. Помнится мне, одну молодушку, хорошенько избил генерал Погром, за то, что она отказалась его ублажить, и никто на шабаше не посмел за нее заступиться. Бестолковщину отдали на забавленье бесам. Они до самого рассвета имели ее во все дыры.

Просто раздвигайте ноги пошире дочери мои, и никому из высшего общества не отказывайте, морды не воротите и все будет хорошо. С бесами не якшайтесь. Они низший сорт. Стоит раз опозорится, потом не слезут. Будут всю жизнь приставать.

Я вам с собою дам мерное зелье из чистотела слабой концентрации. Он сможет притупить боль в промежности. В конце мессы вас ждет посвящение во взрослых ведьм. Вам дадут испить крови младенца. После чего вы благополучно должны вернуться домой. Я буду ждать вас на рассвете. — Грета прочистила горло и стала читать заговор:

Силы воздуха, элементалы ветра, призываю вас силою данной мне, в этот круг, — голос маменьки зазвучал зловеще, ее глаза вспыхнули желтым.

Из гравитации земли взываю духов я летучих!

Несите духи Сатаны метлу по небу словно тучу!

Пером крещу метлу, Ворон зову кружить на тьму!

Раньше б упала топором, сейчас пари под помелом.

Из гравитации тучу крещу пером под помелом!

Разверзнись круг огнем летучим лети метла ты соколом!

Лети орлом метла лети, лети под небом журавлем,

Лети над лесом помелом, лети навесом и пером!

Пари, неси, скользи, вези, восстанут крылья из грязи.

Взлети метла, огонь котла, отторгнет матушка земля.

Стоило маменьке закончить, как круг закружился кольцами, превратился в пар — метлы поднялись в воздух на пару локтей. На них отчетливо проявились вырезанные ранее надписи на латыни. Они светились красным.

Мы сбросили с себя платья, обнажая молодые набухшие груди готовые к ласкам. Я все вспоминала о Проклятии. Горький комок подступал к горлу. Мне было жаль, что ее не было с нами. Она была бы самой желанной ведьмой на всем этом вшивом шабаше. Рядом стояла только Ворожба, которая после смерти Проклятия стала для меня ближе, чем раньше. Я считала ее старшей сестрой, несмотря на одинаковый возраст. Она всегда была такой правильной, строгой.

 На самом деле она просто старалась понравиться маменьке. Старалась оградить нас от ослушания и ненужных опасностей. Мне жаль, что я раньше не относилась к ней с должной любовью и уважением. Я потеряла одну сестру и не собиралась терять другую. Я обещала защитить Рыжика, но не уберегла ее. Это съедало мое сердце каждый день.

                                               Запись 16

Мы с Ворожбой летели над лесом в сторону юго-запада на Лысые горы, где должны были проходить ведьмовские пляски. Грета даже сказала, что шабаш устраивают в нашу честь. Демоны особенно вожделели к молодым ведьмам, и им натерпелось лишить нас невинности.

Сестра с трудом удерживала малявку в полете. Ей очень хотелось подарить ее кругу и доказать всем, что мы настоящие ведьмы способные на злые деяния.

Спросите меня, что я чувствовала? Я видела, с каким рвением стремиться на шабаш Ворожба. Ее полные бедра уже были готовы к совокуплениям, но для меня отдавать свою плоть на растерзание монстрам, было непросто. Жажда мести вела меня. Я знала, что после шабаша стану сильнее. Это все чего я желала. Мне было все равно, сколько демонов должно было пройти через меня в ту ночь. Я хотела стать настоящей ведьмой.

"Ты волнуешься дитя?" — послышался в голове уже такой родной и любимый голос Апокрифезиса.

— Немного, — ответила я негромко, чтобы Ворожба не услышала.

— "Не волнуйся, все будет в лучшем виде, Мы уже распорядились. Тебе же досталась храбрость от своей сестры — используй ее сейчас."

— Ради тебя мой господин я сделаю это со всеми.

"Хорошо дитя, Мы будем довольны. Сегодня ты станешь ведьмой. Сегодня тебе шестнадцать лет".

На графство опустилась ночь. Мы летели с сестрой под звездами обдуваемые прохладным осенним ветерком. Светила полная луна. Шабаши часто устраивали в полнолуние. Лучшего времени для кровавых жертвоприношений было не найти. Чувство полета успокаивало. Мир вокруг словно спал. Время от времени Ворожба хихикала. Ей очень нравилось летать на метле. Я улыбалась ей в ответ.

Я скажу вам не тая, что чувствует ведьма летящая на шабаш, сжимающая между ног твердый черенок от метлы. Ведьма чувствует вожделение. Мы знали, что будем на шабаше главными персонами, знали как старые или зрелые ведьмы будут нам завидовать, знали, что все уважаемые демоны Преисподней ради нас в эту ночь оставят свои дела.

 Вскоре впереди показались могучие горы. Где-то среди них мелькал желтый огонек костра — это был шабаш — веселье там только начиналось.

                        Запись 17 Как ведьмочка становится ведьмой

Между двумя вершинами раскинулось просторное плато. На нем плясали демоны, ведьмы, и даже мелкие бесы. Народу было очень много. Там негде было ступить. Всюду царили пляски и жертвоприношения во славу моего господина. Детей рубили на куски и раздавали гостям — излюбленное блюдо демонов. Я на секунду задумалась о проливающих слезы матерях, которые лишились своих младенцев, но меня отвлекли.

Нас поприветствовал Белиал когда мы медленно спустились на плато.

— Дочери Греты прибыли... мы вас уже заждались. Ваши задницы готовы к ласкам? Моя уже ждет не дождется ме-е-е-ее бл*ть ух бл*ть его бл*ть. — Белиал подставил свой зад, давая нам возможность его поприветствовать. Мы сделали два детских невинных поцелуя, но на этот раз он возмутился. — Вы больше не девочки чтобы меня оскорблять подобным образом! Ромашка, покажи нашим гостьям, как нужно приветствовать господина шабаша.

Из толпы выбежала грудастая светловолосая Ромашка. Ее большие груди колоколами стукались друг о друга. Она подбежала к господину Белиалу, в почтении склонилась над ним и запустила язык прямо промеж его волосатых козлиных бедер. Она ласкала его прям там, страстно, не отрываясь, желая доставить ему удовольствие.

— М-м-ее бл*дь достаточно, — сказал Белиал и оттолкнул ее от своего зада. — Теперь ты бл*дь, — он указал пальцем на Ворожбу.

Улыбаясь, краснея, моя сестра подбежала к заветному месту и повторила все то, что делала до нее Ромашка. Она взглянула на меня, когда это делала, и поняла по моему выражению лица, что я к такому не очень готова. Тогда она решила спасти меня — ненадолго отвлечь господина шабаша, чтобы мы обе не опозорились, и подвела к Белиалу Светловолоску. Сестренка ведь знала меня как облупленную.

— Я принесла вам дар мой господин, — заискивала она, срывая с сонной девчушки мешок. — Мы с Ведой похитили ее сегодня из города, дабы порадовать вас.

Белиалу понравился дар. Он велел Ромашке отвести детку к жертвенному столбу и оставить ее на десерт.

Я точно была не готова к пламенному приветствию. В оцепенении я ждала, пока он укажет пальцем на меня. Ворожба была истиной ведьмой. Ей все давалось легко. А я робела перед обычными гнусностями. Не знаю. Может быть, я изменилась после смерти сестры. Может какая-то ее часть досталась мне, и те вещи, которые раньше я могла себе позволить, теперь вызывали у меня отвращение.

В ту ночь я не особенно чувствовала поддержку Ворожбы. Она пришла сюда чтобы всем доказать что ведьма. А я стояла как маленькая девочка. Я еще раз вспомнила о Проклятии. Если б она была здесь, мне бы стало намного легче.

Но звезды в ту ночь благоволили мне — Белиал не позвал меня. Вместо того он схватил мою сестру за талию и потащил на большой камень. Там он загнул ее на четвереньки и сходу вошел в нее... Сестра вскрикнула от такой неожиданности. "Ме-е-е-е бл*дь, — заблеял Белиал". Ворожба вцепилась руками в камень, а этот козел продолжал свое черное дело. Он отымел ее в лоно потом в задницу, излил свое семя в нее сполна, наполнил ее до краев, осквернил и лишил невинности.

 Чтобы не забеременеть перед шабашем мама дала нам испить отвар из пастушьей сумки, душицы, смешанной с мятой-болотной и капелькой пижмы. При этом нужно было прочитать специальный заговор. Такой отвар не только не давал забеременеть ведьме, но и мог сорвать такую беременность в случае нежелания иметь ребенка.

 Ведьмы могли рожать от демонов разных нечистых детей-ублюдков, которых потом подкидывали роженицам и забирали взамен младенцев. Их называли полукровками. Те же самые демоны, только человекоподобные. С виду их невозможно было отличить от людей, разве что только по отражению в зеркале. Или по свету из глаз в полнолуние. Поистине их обличие в зеркале было отвратным.

Когда Белиал расправился с Ворожбой, то повернулся ко мне и стал приближаться, чтобы возлечь со мной. Я испугалась, вся вжалась в землю, готова была провалиться. Из-за его спины виднелся зад Ворожбы. По ее икрам текла алая кровь вперемешку с семенем. Она тяжело дышала, пытаясь придти в себя, но улыбалась.

Говорят, что демоны сами по себе были бесплодными и не имели семени. Мелкие бесы воровали его у мужчин и мальчиков, когда те удовлетворяли себя без помощи женщин, а затем подносили его господам. Какую-то часть бесы оставляли и для себя. После чего украденная сперма осквернялась и ведомым только демонам образом попадала в мошонку к ним. Как знать, может они ее даже пили!

За Ворожбу, после, принялся генерал Погром. Своим большим фалосом он едва не разорвал ей промежность. Но ведьма обязана была все терпеть и не должна проявлять непокорность. Отвар чистотела сестре в эту ночь очень пригодился.

Белиал приблизился ко мне вплотную, провел своей рукой по моим волосам, переключился на плечико, повел ладонь вдоль руки. Я уже облизывала губы, готовясь совершить, наверное, самый отвратительный поступок в своей жизни. Но он сказал, что меня ждет иная участь.

 Белиал велел мне идти в северную часть плато за большие камни. Я испугалась, что чем-то прогневала его. Что там меня ждет стайка голодных до плоти бесов. Может быть, все-таки следовало, как следует облобзать его зад? Я просто не знала как нужно вести себя на шабаше. Маменькины советы не очень-то мне помогали.

Я послушно пошла сквозь толпу вожделенных демонов и ведьм. Ведьмы тоже желали меня. Они истекали слюной, когда видели мое молодое тело. Кто-то даже успел облизать мою спину до бедер. Я поспешила миновать толпу, чтобы меня не изнасиловали. Здесь были все виды демонов, которых я когда-либо видела. И козлы, и бараны, и свиньи, и птицы, и духи, и полукровки и даже неведомые мне животные с большими ушами и хоботами, а так же с бивнями как у кабанов. Все они были человекоподобными — не как животные, скорее как люди со всевозможными головами.

Бесы походили на больших кошек с серой кожей и редким ворсом. Свиными рылами они смотрели мне в след. Их длинные кошачьи хвосты проявляли заинтересованность. Но им светили только старые ведьмы. Молодушки доставались самым почетным гостям шабаша и считались роскошью.

Я же робко приближалась к камням. Что за неведомый демон ждал меня за ними? Может быть грязный черт? Может жабообразный ублюдок, или большая свинья? Кто должен был первым взять мою девственность? Разорвать ту грань невинности, которая отделяла меня от взрослой жизни. Завернув за большие валуны, я увидел одиноко-сидящего мужчину с красивой фигурой, со светлыми волосами, и белыми светящимися как две луны глазами. Его рельефный торс отличался от тех пузатых тварей, что в данный момент насиловали мою сестру. Он был прекрасен.

— Подойди дитя! — добро сказал он.

Я узнала эту манеру разговора сразу. Это был мой возлюбленный, мой владыка, мой Апокрифезис. Я подбежала к нему и прижалась.

— Ты удивлена? — молодой мужчина улыбнулся.

Он стал поглаживать меня по спине, доходя теплой ладонью до самой попы. Скользнул ею между ягодиц, прижал меня крепче.

— Я думала, что мне придется лобзать зад этого козла, — робко шепнула я.

— Слышал бы Белиал, как ты сейчас отзываешься о его самом сокровенном месте. Мы берегли тебя для себя Веда. Ты приглянулась Нам еще в ту самую ночь во время первого посвящения. Помнишь, как ты оговорилась?

— Я не оговорилась владыка. Я лишь озвучила свою несбыточную мечту. Почему именно я приглянулась вам? Проклятие была гораздо красивей.

— Ты про эту несносную девчонку? Мы смотрим не только на внешность, но и в душу. Твоя душа самая прекрасная Веда. Она понравилась Нам больше иных.

— Позволишь ли ты стать мне твоей женой мой господин, мне уже 16.

— Не торопи события дитя, вначале Мы должны вкусить тебя о Наш запретный плод. — Господин поцеловал меня в губы, я почувствовала ту силу, которая бурлила в нем. Сладковатый привкус его слюны заставил меня впиваться еще сильнее. Он повалил меня на камень и стал ласкать мои груди. Я словно растворялась в нем. В ту ночь рядом с ним я забыла, что нахожусь на шабаше. Была только полная луна, я и он.

Он сделал все нежно, бережно, словно боялся причинить мне боль. Вскоре я почувствовала, что он внутри меня. Он был со мной. Я обнимала его бедрами, трогала его за талию, закатывала глаза, и еле слышно стонала. Мы занимались любовью с ним целую вечность. Я улетела в далекую высь.

Мы перепробовали разные позы, он был со мной сзади, я была на нем, и он даже держал меня на руках, а когда он закончил, я уже не ощущала себя живой. Я словно умерла в его сладких объятиях. Я отдала свою девственность тому, кого страстно любила.

Пред тем как уйти он спросил у меня, чего я желаю в качестве скромного подарка в честь совершеннолетия. И я сказала, что хочу, чтобы Светловолоску не тронул ни один демон. Чтобы ее оставили в живых и не убивали. Чтобы ничья вонючая пасть не посмела откусить от не даже кусочка.

— Честно сказать Мы ожидали от тебя другого. Что ж, если это твое желание, то Мы исполним его. Мы знаем, что смерть сестры повлияла на тебя дитя. Но ты забываешь главное правило ведьмы: "У ведьмы не должно быть жалости".

— Знаю мой господин. Мне просто нужно немного времени, и я изменюсь ради вас. Но мое желание остается прежним. Прошу вас пусть это дитя вернется домой.

— Хорошо. Мы исполняем твою просьбу. Хвали же нас!

— Хвала вам мой господин...

На этом владыка покинул тело полукровки. Я почувствовала некое недовольство в его голосе. Своей вспышкой жалости я проявила плохие манеры негожие для порядочной ведьмы. Я просто подумала о том, что будь с нами Проклятие она бы захотела того же самого и ни за что не позволила бы Ворожбе похищать ребенка.

 Демон-полукровка уже покинутый моим господином любезно подал мне руку и помог встать. Его обильное семя сочилось по моим ногам, с трудом я могла идти, подкашивались колени. Он вывел меня в середину шабаша, где толпа разделилась на два полукруга. В центре горел костер. Возле него стоял Белиал.

Он велел моей сестре присоединиться ко мне. В этот момент она ублажала ртом какого-то свина, который как раз закончил. Все ее лицо и волосы были покрыты белым семенем. Она была вся мокрая в поту и сперме, еле живая — не так же, как я, от наслаждения. Эта ночь совершенно по-разному прошла для нас обеих.

Ворожба отдувалась сразу за двоих.

                                               *          *          *

Когда Ворожба подошла я почувствовала зловонный запах, исходящий от нее. Мне даже стало противно, мне — ведьме, которая ела трупы, человеческие ноги, обмазывалась свиным пометом, — сейчас мне было противно. Но она держалась молодцом. Даже пыталась улыбаться. Она взяла мою руку своей, чтобы меня поддержать, хотя это я должна была поддерживать ее. Ей хорошенько досталось. Сегодня она пропустила через себя целую ферму, как и подобало настоящей ведьме.

— Представляешь сестра, — прошептала она, — у Белиала на срамном месте губы. Самые настоящие губы, а когда они раскрываются, там даже есть язык!

Такого я даже не могла себе и представить. Благо в этот момент Белиал вынес огромный золотой кубок. Он держал его двумя руками. Кубок доверху заполняла кровь особенного младенца родившегося в полную луну.

Он помог нам выпить эту кровь. Я жадно пила ее и не могла оторваться. Я чувствовала, как сила пробуждается во мне, как будоражит мое тело, как разгоняет дух. Я чувствовала, что пью коктейль всевластия. Мои глаза жадно светились желтым фосфором. Что-то менялось во мне, по телу бежал холодок, мне показалось, что остатки человечности во мне умирают, и я превращаюсь в ведьму.

С Ворожбой было то же самое.

Когда мы напились всласть, Белиал облил нас с ног до головы остатками. Мы были все в крови — мы стали настоящими ведьмами.           

Он провозгласил наши имена громко, так, чтобы все могли нас поприветствовать, а затем объявил об окончании шабаша. Ночь пролетела так незаметно в объятиях моего господина, что я сама не заметила, как на небе забрезжила первая заря.

                                   Запись 18 Огонь отмщения

Яркими переживаниями ночь шабаша была записана мною в моем дневнике, в нем я старалась отражать только самые яркие моменты из своей жизни.

После того как демоны исчезли, а ведьмы разлетелись на ступах в предрассветные сумерки, мы с Ворожбой обнялись и, прихватив девчонку, полетели вниз, где у подножия гор протекала река. Она была горной, быстрой, широкой. Мы побоялись заходить глубоко, чтобы не утонуть — решили вымыться у ее берега.

Кристально чистая серебряная вода помогла смыть остатки скверны. Зелья, которыми маменька напоила нас в дорогу, позволяли нашей крови циркулировать быстро, согревая нас и не давая замерзнуть. Сама жизнь в лесу закалила нас. Я не боялась холода, как и моя сестра. Бесчисленное количество раз в прошлом мы бегали голышом по снегу. Сейчас мы мылись в быстрой реке у подножия гор, и наблюдали за тем как встает из-за горизонта солнце, освещая графство золотыми лучами. Свежо.

Но к сожалению у Светловолоски не было такого зелья — она замерзла за ночь. Глупышка даже не понимала, что была в шаге от страшной смерти.

— Зачем ты ее спасла Веда? — спросила меня Ворожба.

— Мне так захотелось сестра. Не спрашивай почему я так поступила. — Я посмотрела на ребенка пронзительным взглядом, погладила ее по плечу, провела по ее волосам ладонью, закопалась в них пальцами, и велела забыть обо всем, что произошло. Я пообещала, что отвезу ее обратно в город. Светловолоска ничуть не боялась. Смелая кроха. Вместо того чтобы плакать она улыбчиво спросила о том, куда подевались забавные танцующие звери.

Пускай лучше так. Пускай не знает, кем были эти звери. Пускай ее жизнь сложится хорошо в отличие от нашей.

                                               *          *          *

Мы отвезли ее к городским окрестностям и велели бежать домой. Из нее могла бы получиться отличная ведьма. Своим бесстрашием малышка все доказала. Но я не стала бы ей желать своей участи, ни одной девочке на земле. Жизнь ведьмы была тяжелой. Если бы у меня был выбор, я бы с удовольствием отказалась от своего темного дара.

Всю дорогу Ворожба допытывала меня, с кем я провела ночь. Я не стала ей выдавать господина, чтобы не вызывать зависть. Сказала лишь, что отдалась полукровке. Отчасти сказанное являлось правдой.

Когда мы вернулись домой маменька забрала у нас метлы. Она одела нас в чистые платья, состряпала вкусный завтрак и поздравила с совершеннолетием. Она еще раз взгрустнула насчет Проклятия. Сказала, как нам ее не хватает, что вечером нас ждет нечто особенное, а пока ей надо отлучиться в город, для того чтобы прикупить кое-какой инвентарь. Для этого она снова приняла молодильное зелье, которое хранила для особых случаев. Ее кожа снова стала гладкой, а лицо молодым. В таком виде ее не должны были узнать горожане.

Когда маменька вышла за дверь, Ворожба, обессилив после бессонной ночи побрела спать, а я должна была сделать то что должна была.

На какой-то момент я задумалась, но потом услышала голос моего господина.

"Ты же хочешь это сделать? Испытать свою силу на людях?"

— Я хочу испытать силу не на людях, а на свиньях, которые жестоко убили мою сестру, причинили мне боль, отняли у меня часть души и разбили мое сердце вдребезги.

"Так иди и преподай им урок!"

Я быстро спустилась в подвал, прислушиваясь, не слышит ли меня сестра, но она уже крепко спала в своей комнате. Нужно было действовать решительно. Я принесла жертву кругу в подвале и вызвала черного рыцаря. Он снова вошел в меня, давая почувствовать разрушительную мощь темной стороны. Не помню, как выбегала из леса в лучах осеннего солнца, как я бежала по влажной дороге в своих белых туфельках и белом платье. Впереди показался солдатский патруль, который видимо, шел в деревню из города. Заметив, бегущую девушку в платье солдаты остановились и начали свистеть. Один из них даже успел разорвать мне платье. Я узнала его по шраму на лбу. Он тоже насиловал мою сестру в грязном сарае. Взмахнув рукой, я смяла его череп как хлеб, так что глаза повылезли из глазниц, брызнула кровь во все стороны, и его бездыханный труп упал на землю к моим ногам. Сделала то же самое и с остальными. Сила черного рыцаря опьяняла меня. Я шла в предвкушении кровопролития.

 Сестра должна была быть отмщена.

Я вошла в деревню как дитя апокалипсиса. Мое лицо озарялось гневом, волосы жадно трепал ветер. Платье покрывала дорожная пыль и кровь. Я смотрела на них на всех с презрением. Сзади меня стал появляться черный туман — он взял в кольцо всю деревню. Люди стали смотреть на меня — стали собираться в толпу, многие вышли из своих домов. Тут были женщины, старики и дети — все сучье племя целиком.

Я отпустила только Лукая с его женой, он нам ничего не сделал. Так же я отпустила Витку. Я громко предупредила их, что тот, кто останется в деревне — живым не уйдет. Они спокойно смогли пройти через черный туман. Другие же выкрикивали оскорбления и грозились распять меня на кресте.

— Ведьма!!!

— Иди откуда пришла!!!

— Сжечь ее, как и ту суку!!! Сначала распять, а потом сжечь!!!

— Нужно сначала вы*бать ее!

Внезапно с неба спикировал ворон Греша и сел мне на плечо. Он громко каркнул, чтобы меня поприветствовать, а я ответила приветствием ему на чистом вороньем языке.

— Говорящая с воронами, — кто-то сказал из толпы.

В деревне было несколько солдатских патрулей, все те же, кто принимал участие в казни около года назад. Они были завсегдатаи местной харчевни — столовой, в которой бесплатно кормили и поили солдат с недавнего времени.

Я узнала в лицо каждого из них.

Я еще раз окинула взглядом толпу. Некоторые дети плакали, некоторые бабы смотрели на меня с любопытством, а мужики хитро поглядывали на свои вилы.

Я издала такой оглушительный писк, что все они разом упали на колени. Тучи стали затягивать небо, превращая день в сумерки. Этот писк продолжался около двух минут. Некоторые сразу погибли, некоторые потеряв слух, окровавленные от лопнувших перепонок и глазных капилляров побежали в рассыпную, но черный туман словно воздвиг вокруг них стену и не позволил покинуть деревню. Тогда все бросились прятаться по домам. Я шла среди убитых и гордо улыбалась. Во мне больше не было жалости. Я потеряла ее в тот момент, когда испила чашу крови младенца. Там на горе я стала настоящей ведьмой. И эта ведьма пришла сюда, чтобы всех покарать.

—Я принесла вам кару о люди!!! — смеялась я. — Куда же вы прячетесь?!! Разве сможете спрятаться от заслуженного возмездия?!! Вчера вы были сильны и вас было много — сегодня вас много, но сильна я!!!

Тогда я стала заходить в каждый двор и с помощью Игниса поджигать все вокруг. Теперь мой Игнис не был похож на искру, теперь я могла воспламенять адским пожаром все, на что падал мой осуждающий взор. И я поджигала. Я жгла дома и сараи, скотину и всех кто попадался мне на пути, я заходила в дома, вскрывала крышки погребов и поджигала людей прячущихся там, а тех, кто пытался вылезти, убивала собственноручно. В этом мне помогал острый кинжал, который попался мне в доме кузнеца. Им лично я выпустила ему кишки. Пока во мне пребывал черный рыцарь, ни один муж не мог сравниться со мной в физической силе. Своей ладошкой я отшвырнула борова Адамантия в стену, где он благополучно напоролся на штырь спиной. Я медленно вскрыла ему живот и вытащила наружу кишки. Они были такими теплыми, липкими, омерзительными. Я сделала это с блеском в задорных девчачьих глазах, а потом взяла пару гвоздей и прибила его волосатые широченные ладони к стене молотком.

Так же я поступила еще с несколькими обитателями соседних домов.

Не знаю, сколько я так ходила, но когда вышла на деревенскую улицу в крови и поту — вся деревня полыхала пожаром — вся эта вонючая деревня черт ее раздери — десятки домов с обеих сторон полыхали пламенем. Зарево пожарища было таким сильным, что в Рудном, горожане могли увидеть его со стен. Вряд ли бы они подумали на меня. Наверняка граф Айзек воспринял пожары как нападение далийцев, а значит, у меня было время, чтобы закончить начатое.

 Небо заволокло густым черным дымом.

Сам ад воцарился на земле, чтобы покарать грешников. Было ужасно жарко.

От безысходности на меня пошло два отряда солдат, вооруженные копьями. Видел бы ты дневник их перепуганные глаза. Двадцать вооруженных воинов против одной юной хрупкой девушки шестнадцати лет. Тогда я высвободила Черного стража. Скалой он пошел из меня лавиной на "хвойный лес копий". Сразу почувствовала опустошение. Большую часть сил я черпала от него. Но даже одна я была способна на многое.

Он смял кости солдат как солому, а тех, кто выжил, сокрушил булавой. Всюду я слышала крики и стоны. Кто-то молил о пощаде. Я оглянулась и увидела оставшуюся в живых кучку крестьян с несколькими детьми и женщинами. Они стояли гурьбой на коленях, просили пощады.

—Пощади нас, не губи, — молили слезно мужи.

— Оставь хотя бы детей, ведьма! Не тронь нас, — умоляли женщины.

Я смотрела на них с презрением, поигрывая в руке ножом. Низ моего платья оторвался. Оно доходило мне лишь до колен. Один рукав мне порвали еще в дороге. Висел на мне тряпкой измазанный кровью. Лицо тоже было испачкано. Но мои желтые глаза не угасали, ни на секунду.

— А вы пощадили мою сестру, когда она просила у вас пощады? — мой голос не был моим, сейчас за меня звонко говорила Марика. Ее демонический голос напоминал скрип железа. Она была в ярости, как и я. Марька вообще не любила крестьян, детей и женщин, и в изощренности с ней мало кто мог посоперничать.

—  Terra!!! — выкрикнула она. Земля взорвалась между нами и ними — грязью, и комьями поразила их, смела их ударной волной. Дети попадали мертвыми. А Марика все не унималась. — Impetum!!! — Ударная волна воздуха унесла женщин прочь, разбивая тела их о твердую землю. — Ignis!!! — произнесла я, поджигая одежду на мужиках.

Остатки крестьян обгоревшие и нагие бегали с криками по деревне тщетно спасаясь от моих чар. Черный страж помог мне догнать каждого и обезглавить. Не устоял и не выжил никто. Выживших женщин я лично добила ножом на земле.

 Деревня лесорубов была мною полностью уничтожена.

Я стояла посреди полыхающего пожарища одна, среди гор трупов и громко смеялась. По улице задумчиво бродил черный рыцарь, выискивая случайных живых. Но живых не было. Жажда мести была мною удовлетворена сполна, хоть и не могла вернуть к жизни Проклятие. Я чувствовала себя очень сильной. Все эти убийства не стану скрывать доставили мне настоящее удовольствие. Я так не веселилась наверное никогда.

"Молодец Наша умница, ты поступила правильно! — послышался голос Апокрифезиса. — Мы было усомнились в тебе на шабаше когда ты решила помиловать ту девчонку, но то что ты сделала сегодня достойно высокой похвалы".

— Во славу твою мой господин! — грозно произнесла я.

"А теперь возвращайся домой, пока старуха Грета не узнала про твои невинные шалости и не придумала для тебя замысловатое наказание".

Я шла по выжженной земле и разглядывала тела убитых. Всюду валялись головы, руки и ноги. Ударная волна разрывала врагов на части. В тот день я была сильна. В день посвящения сила ведьмы достигала своего апогея, потом успокаивалась и становилась более размеренной. То, что мне удалось в тот день, не удалось бы в другие дни. Не в таком количестве. Обладать такой силой могла лишь опытная умудренная ведьма в годах.

Мне было к чему стремиться. На крайний случай я всегда могла вызвать черного рыцаря, сила которого росла веками.

После отмщения я уходила без сил, устало передвигая ноги. Черный страж покинул меня, и я брела босиком по пыльной дороге. На моем плече все так же восседал Греша.  Туман витал в моей голове. В погоне за крестьянами я потеряла туфельки, и теперь мягкая земля обнимала мои усталые стопы.

Мне вдруг захотелось поспать. Я не знала, как мать отреагирует на мой поступок. Теперь возможно нам нужно будет покинуть графство, иначе солдаты достанут нас. Но мне было все равно. Я отомстила за любимую сестру — за Рыжика — за Проклятие — за мою прекрасную Зеленоглазку, которую я любила больше жизни.

Ее прекрасный лик возник в облаках в тот день. Я узнала ее. По моим глазам текли слезы, когда я, пошатываясь и прихрамывая, вошла в лесную обитель.

Глубоко погруженная в свои мысли я добрела до родного поместья. На столе стояла кружка воды, я залпом опустошила ее и услышала крик из подвала.

Кричала Ворожба. Она звала меня на помощь. Я быстро спустилась по ступенькам и застыла от ужаса. Привязанная к столбу сестра умоляла маменьку не убивать ее.

У Греты в руках был ритуальный нож. Давно знакомая картина из снов превратилась в явь. Я почувствовала себя резко плохо, похоже, что в стакане воды было подмешано снотворное. Ноги подкосились, в глазах потемнело, упала...

                                   Запись 19 Судьба

Когда я очнулась, то увидела Грету с горящими глазами. Она ждала, пока я проснусь. Как жаль, что это был не сон. Ворожба все еще была жива. Из-за закрытого люка доносились протяжные вопли бабая, который знал о намереньях матери.

Грета была обнажена, как и мы с сестрой. Я посмотрела на свои оранжевые соски и поняла, что осталась без платья. От холода они стали твердыми.

— А ты молодец Веда — славненько постаралась в деревне. Зарево было что надо. Твоя сила достаточно выросла, чтобы я могла ее выпить.

— Маменька, что с тобой, очнись маменька! — молила Ворожба.

— Умолкни! Ты всегда была хорошей дочерью, но плохой ведьмой, ты вела себя послушно, так веди же себя послушно до конца.

— Не нужно сестра. Эта женщина не стоит твоих унижений. Ты была прекрасной дочерью, и ты есть настоящая ведьма. — Все что я могла сказать ей сейчас, чтобы немного утешить. Я посмотрела на Грету с ненавистью. На старуху, которую я шестнадцать лет считала родной матерью. Рядом с ней стояла коробочка с локонами волос.

— Вскоре в коробчонке станет на две пряди больше, — довольно пробормотала она. — Жалко Проклятия с нами нет. Ее гибель меня сильно опечалила. У меня были большие планы на ее красоту. Придется взять ее у тебя Веда. Ты тоже славная.

— Ты никогда не любила нас. А все твои слезы оказались фальшивыми. Мы с Проклятием знали, что так все закончится. Жаль, что не отравили тебя в тот раз.

— О да глупышка, была не плохая попытка. Вы знали, но вы не были достаточно хороши, чтобы применить свое знание и убить меня. Любовь? Что такое любовь? Конечно же я любила вас! — ведьма скрестила два пальца и плюнула на пол. Как и остальных своих дочерей. Но себя я люблю больше. И не собираюсь в ад на вечные муки.

— Теперь я поняла, что значит твой хитрый знак. Когда ты лжешь, ты всегда делаешь так. А мы тебе верили.

— У настоящей ведьмы нет жалости Веда, иначе она погибает, так же как вы погибнете, так же как двадцать четыре дочки погибли до вас. Если бы вы довели дело до конца, и не купились на мою игру, то сейчас вам бы не пришлось стоять привязанными к столбу. Своего рода испытание для проверки пригодности ведьмы. Много веков назад я так же прикончила свою мать, которая планировала убить меня вместе с моими сестрами. Потом я убила и сестер, с которыми мы вместе росли. В одном королевстве не должно быть больше одной сильной ведьмы. Я была настоящей, безжалостной, искусной, за это мой господин и любил меня. За это он помогал мне все эти века, каждый раз выращивать для меня дочерей. — Грета, говорила буквально нараспев, она просто светилась от радости, словно старая черная паучиха, поймавшая в сети несчастных мотыльков.

— Ты жалкая! — бросила я ей в лицо.

— Нет деточка, жалкая ты, позволившая себя обмануть.  Мой господин ждет меня. Сейчас я снова стану красивой, и мы снова с ним будем вместе. Как и всегда.

Я не могла поверить в ее слова, неужели Апокрифезис меня обманул? Все эти годы он был со мной, чтобы все так закончилось? Неужели он любил Грету? Неужели те слова "До поры" означали, что ровно в 16 лет нас не станет. Вот что имел он, когда говорил про судьбу, про его планы, вот почему он не хотел говорить мне о сне и всячески избегал этой темы. Вот почему он всегда оправдывал ее! Говорил, чтоб не верила Марьке. Я была ранена в самое сердце. Жизнь для меня закончилась, и я была готова умереть.

— Ах ты бестыжая дрянь!!! — вырвались скверные слова из моего рта по воле Марики, — Думаешь я позволю убить себя вновь?!

— Я сделаю это с удовольствием рыжая поганка! — ответила Грета. — Веревки пропитаны святой водой и не дадут тебе колдовать.

— Очень умно соседка! Ты всегда была Черной бабой, ею и помрешь...

На этом Марика стихла. А Грета начала готовить жертвоприношение.

— Баран, козел, овца, коза — призываю к вашей помощи.— Бегите во все стороны и найдите князей Болдагина, Сурджио, Васуса и Камуру! Найдите их и кланяйтесь у престолов их. Молвите, что я вызываю самого господина Апокрифезиса. Умоляю его явиться в круг. Связываю вас министрами адского огня: Погромом — князем престола Гаргольского и девятой когорты! Рожиком — князем пещеры Варлавы и князем адских ям Гунавиком. Призываю вас в помощь силой высшего могущества, которой я обладаю; я вас заклинаю и упорно приказываю вам разыскать мне господина ада и ночи, великого и прекрасного Апокрифезиса, который восседает на троне над всем нечистым миром. —

Я с равнодушием ожидала прихода того которого любила чтобы принять свою судьбу. Хуже всего приходилось Ворожбе. Она была до глубины души потрясена предательством матери. Она любила ее больше нас, больше жизни и та ее предала.

— Не бойся сестра, — попыталась ее утешить я, — мы должны принять свою судьбу. Исполним же наше предназначение.

— Я так хотела стать ведьмой, — прошептала Ворожба и заплакала. Ее пухлые губы стали красными, а слезы градом покатились по щекам и упали на пол.

 — Взываю к вам именем, которому повинуются все создания тьмы неизреченным именем Апокрифезиса, которым заключается век, при произнесении которого стихии распадаются, воздух колеблется, море убегает, огонь потухает, земля дрожит и все армии земные содрогаются, приходят в смятение и падают; чтобы вы, немедля, устремились сюда со всех стран света, без всякой отговорки, чтобы помочь мне призвать нашего господина. — Ведьма громко хлопнула в ладоши и воткнула жертвенный нож в центр круга. —  Приди же о величайший из величайших! Да совершиться!!! Аминь!

— Чего ты хочешь ведьма? — послышались знакомые голоса князей из пустоты.

— Я вызываю нашего господина, дабы принести ему сладчайшую жертву.

— Ожидай...

Вскоре повторилось то же самое, что мы видели, когда нам было по шесть лет. Подвал задрожал, послышался гром, появился дым.

— Мы здесь ведьма, явились на твой зов, — тихо ответил прекрасный голос.

— О мой владыка, спустя долгие годы мы снова сможем быть вместе. Прими же в жертву моих дочерей. И позволь мне забрать их силу и молодость.

— Ты обещала три жертвы старуха, а здесь Мы видим только двух, — недовольно ответил голос господина.

— Простите владыка, но к сожалению, одну дочь мне не удалось уберечь. Ее сожгли эти гнусные крестьяне. Я приготовлю для вас других дочерей через 16 лет.

— Мне не нужны другие, и мне не нужно через 16 лет — я хочу сейчас!

— Прости владыка мне мою дерзость, но неужели ты не хочешь снова увидеть меня молодой?

 Я усмехнулась над Гретой: такой сейчас жалкой она казалась. Она увидела это и залепила мне пощечину. В ответ я плюнула ей в лицо.

— Кто дал тебе право поднимать руку на Наших невест Черная баба? — Голос Апокрифезиса стал угрожающим. Теперь от его грохота сотрясался подвал.

— Но господин, как же это? — голая ведьма попятилась назад.

— Ты утомила Нас Грета. Мы не любим, когда не выполняют своих обещаний, но на этот раз Мы тебя прощаем. Хвали нас несчастная!

— Хвала вам! Хвала вам мой господин за ваше милосердие!

 Ты всегда исправно приносила Нам жертвы, и Мы позволим тебе на этот раз, отделаться двумя, — сказал господин уже более спокойно.

Я помню как тогда посмотрела на повелителя, скорее не на него, а на тот дым заполоняющий все пространство: ни проронив ни слова, я не сказала в его адрес ни единого оскорбления, я лишь покорно опустила голову и прошептала что готова отдать себя в жертву. Готова пожертвовать своей жизнью ради него.

— Тем более что Мы не нуждаемся в таких жертвах, ведь эти жертвы приносят ведьмы желающие вернуть свою молодость. Мы лишь принимаем то, что вы Нам даете в силу своего снисхождения. Поэтому если ты хочешь две жертвы, значит будет две.

Грета было ринулась к Ворожбе, чтобы ее зарезать, но господин ее остановил.

— Не торопись Грета Черная! Кажется Веда хочет нам что-то сказать. Дадим девочке выразить последнее слово.

— Пускай болтает. Мне все равно. Лишь бы с тобою быть снова мой господин, — Грета отмахнулась от меня ножом и отвернулась.

— Мне нечего сказать мой господин, кроме того что я люблю вас, что я готова ради вас принести себя в жертву и все о чем я мечтала всю жизнь это достигнуть этого прекрасного возраста и стать вашей женой.

— И я хочу стать вашей женой господин, — произнесла Ворожба.

Глаза Греты едва не выпрыгнули из глазниц.

— Какая дерзость!!! — не желая больше ничего слушать, старуха кинулась на меня с ножом, но черная щупальца господина выбила его из рук и отшвырнула ее в дальний угол подвала, где на нее посыпались ящики с пустыми бутылками.

— Мы не давали дозволения приносить жертву, как смеешь ты вести себя подобным образом? Или ты забыла все рамки приличия?! — владыка вновь вышел из себя.

— Простите мой господин, — оправдывалась, вылезая из-под коробок обнаженная Грета. — Больше этого не повторится.

Кажется, она догадалась, что все пошло не по плану. В ее голове наверняка уже зрели мысли об отступлении. Вот только куда она могла деться? 

— Ты утомила Нас Грета за эти века. И твой поступок с Марикой был Нам не по нраву. Разве Мы позволяли тебе ее убивать? Она была Нам женой, как и ты!

— Но я ведь ради нас...

— Умолкни ведьма! Ты вырастила прекрасных дочерей на этот раз, и Мы предпочтем одну из них, нежели выберем тебя.

Черные щупальца опутали Грету — сковали ее — обездвижили.

— Ох нет, только не это!!! Мой господин пощадите!!! — задыхалась старуха.

Другими щупальцами владыка освободил меня. Он дал мне палку, которой Грета воспитывала нас всю жизнь, и предложил забить ее насмерть как собаку.

— Помни Веда, что смерть ведьмы всегда крайне мучительна, я предлагаю тебе облегчить муки той, которая дала тебе воспитание, иначе я сделаю ее смерть многократно мучительнее, я разорву ее на тысячи частей, медленно, часть за частью, не давая ей умереть сразу. Я дам ей вкусить всю боль целиком. Но ты можешь избавить ее от страданий. Смерть от побоев покажется ей незаслуженной роскошью.

— Я сделаю это, — ответила я.

Я смотрела на лицо этой старой обезумевшей женщины, которая все эти годы учила нас, растила и воспитывала из нас настоящих ведьм.

Я спросила ее перед казнью:

— Скажи мне маменька, если ты все равно собиралась нас убить, зачем ты нас так тщательно всему обучала?

— Кроме молодости, я приобретаю и силу, и чем больше вы знаете, тем больше в вас силы. Да и 16 лет мне нужно было как-то коротать время. Пощади меня доченька! Пожалей! — даже сейчас стоя лицом перед своей смертью, она пыталась хитрить.

— У настоящей ведьмы нет жалости маменька... спасибо, что нас всему научила!

На этих словах я нанесла первый удар по ее лицу. Сейчас я вспомнила тот случай с поросенком, когда она била палкой Проклятие, чтобы заставить ее истязать животное. Пелена ярости заволокла мне глаза. Я стала бить ее снова и снова, наслаждаясь ее протяжными охами. Я била до тех пор, пока ее нос не превратился в кашу, а череп не треснул напополам. Из ее головы потекла кровь ручьем, орошая магический круг своей силой.

Господин опустил ее бездыханное тело на пол, отвязал Ворожбу и захлопнул крышку подвала так, чтобы мы не могли сбежать.

— А вот теперь девочки самое интересное. То для чего мы тут и собрались. Все дело в том, что Нам не нужны две жены. Мы берем в жены только самых достойных поэтому... вы должны Нас понять.

Знаем, знаем, что вы сестры, и знаем, что любите друг друга, но судьба позволяет дальше пойти только одной из вас. Вторая же пожертвует своей колдовской силой ради Нашей избранницы. И так уж и быть Мы не станем вмешиваться, хотя скажем по правде, Нам симпатичней Веда, но ты Ворожба тоже хороша — отличаешься покорностью и самоотдачей в черном ремесле. Такая как ты не дрогнет перед моралью. Грета совершала несчетное количество зла. Ее сделка с графом пришлась Нам по душе. Кто из вас принесет больше зла этому миру чем Грета Черная баба? Наше величество готово поставить на Ворожбу. Все эти годы Мы говорили и с ней, и Мы так же говорил и с Проклятием, но она не слушала Нас, поэтому ее постигла трагичная участь.

— О Владыка вы говорили и с Ведой? — разинув рот удивлялась моя голая сестра. — Но я думала, что вы говорили только со мной?

Я не могла поверить тому что слышала.

 Все эти годы я скрывала от сестер, что общаюсь с владыкой напрямую, думала что избранна им, что оказалась достойнее других, а они делали то же самое. Ладно еще Ворожба, но Проклятие могла бы и рассказать. Я всю жизнь думала, что у нее нет от меня секретов, а оказывается, что один был.

— Не удивляйся так Веда, считай это маленьким соревнованием среди вас за право называться Нашей женой. Дальше пойдет только одна из вас.

Черный дым окружил нас кольцом, стало как-то жарко и холодно одновременно.

Помню, что сказала в ту ночь:

— Сегодня явится на свет настоящая ведьма... без сострадания и без жалости...

Я с сожалением посмотрела в глаза Ворожбе...

 

                                   ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...


 

                                               ГОЛОСАРИЙ

 

                                               БЕСТИАРИЙ

КЛАСС БОЖЕСТВА

ТЕТРАГРАММАТОН — имя БОГА-СОЗДАТЕЛЯ в магии используемое практически во всех ритуалах. ТЕТРАГРАММАТОН творец вселенной управляющий всеми ее законами, стихиями и жизнью. Ведьмы используют это имя Господа, так как ТЕТРАГРАММАТОН не делит плохое от хорошего, ОН есть вечный абсолют пронизывающий все живое.

Все остальные боги уже были рождены в его Мироздании.

МОРАНА — Варийская богиня тьмы и смерти. Ее культ так же распространен в королевстве Галллем. Морана или Мара, Морена, в мифологии могучее и грозное божество, богиня Зимы и Смерти.

Марана в древности считалась воплощением нечистых сил. Она не имела семьи и странствовала в снегах, время от времени навещая людей, чтобы сделать свое черное дело. Имя Морана (Морена) действительно родственно таким словам, как «мор», «морок», «мрак», «марево», «морочить», «смерть».

Легенды рассказывают, как Морана, со злыми приспешниками, каждое утро пытается подкараулить и погубить Солнце, но всякий раз в ужасе отступает перед его лучезарной мощью и красотой. Её символы - Черная Луна, груды разбитых черепов и серп, которым она подрезает Нити Жизни.

Владения Морены, согласно Древним Сказам, лежат за черной Рекой Смородиной, разделяющей Явь и Навь, через которую перекинут Калинов Мост, охраняемый Трехглавым Змеем.

 

В противоположность Живе и Яриле, Марена воплощает собой торжество Мари - «Мертвой Воды» (Воли к Смерти), то есть Силы, противоположной Животворящей Солнечной Яри. Но Смерть, даруемая Мареной, не есть полное прерывание Токов Жизни как таковой, а - лишь переход к Жизни Иной, к новому Началу, ибо так уж положено Родом Вседержителем, что после Зимы, уносящей с собой все отжившее, всегда наступает новая Весна.

 

Соломенное чучело, Мораны жгут во время праздника древней Масленицы в пору весеннего равноденствия время, несомненно, принадлежит Морене, Богине смерти и холода. И каждую зиму она берет власть. Но даже после ухода Зимы-Смерти с людьми оставались ее многочисленные слуги - мары.

 

По преданиям древних славян, это злые духи болезней, они носят голову под мышкой, бродят по ночам под окнами домов и шепчут имена домочадцев: кто отзовется на голос мары, тот умрет.

 

                                   КЛАСС ДЕМОНЫ

АПОКРИФЕЗИС — хозяин ада. Некогда павший ангел именуемой церковью Люцифером, Сатана. Апокрифезис настолько вечен и стар насколько молод и могущественен. Он управляет всей преисподней и является единоличным владыкой всех демонов.

                        МИНИСТРЫ ИЛИ КНЯЗЬЯ СТАРШЕГО РАНГА

ПОГРОМ — самый известный и грозный демон всего огненного царства. Знаменитый генерал Погром. Министр Погром. Военачальник девятой когорты теневиков. Князь престола Гаргольского в аду. Правая рука Апокрифезиса. Человекоподобный вепрь с рылом кабана. Традиционно является с громадным топором в руках.

РОЖИК князь высокого ранга, хозяин пещеры чудес Варлавы. Главный советник Апокрифезиса. Свиноподобный демон с двумя большими острыми рогами. Мудр и хитер.

ГУНАВИК — свиноподобный жирный вонючий демон из самых горячих ям Геены огненной. Левая рука Апокрифезиса и главный мучитель душ грешников. Его шкура всегда обожжена, зачастую кроваво-красная. Отличаеться злобой, острыми иглоподобными зубами и раздвоенным змеиным языком. Глаза у этого свина подобны кошачьим. Имеется хвост стрелкой.

БЕЛИАЛ — Левая рука Апокрифезиса. Козлоподобный могучий демон, хозяин шабаша, король ведьм. Традиционным приветствием к Белиалу считается нежный поцелуй его зада.

 

                                   ЧЕТЫРЕ КНЯЗЯ МЛАДШЕГО РАНГА

БОЛДАГИН — демонический престольный князь. Козлообразный человекоподобный демон с черной шерстью — один из четырех братьев тьмы. Именно к этим четырем братьям обычно призывают ведьмы если хотят пообщаться с каким-нибудь демоном. Без этих князей не обходится не одно торжество, а так же заклинание связанное с призывом и начертанием магического круга. Когда Болдагин говорит, в помещении все свечи тускнеют, а могут даже погаснуть, такой темной является его душа.

СУРДЖИО — второй брат князь престольный. В отличие от Болдагина имеет серую окраску шерсти. В остальном похож на него. От его голоса мурашки бегут по коже. Говорят Сурджио умеет так громко свистеть, что у людей из ушей начинала течь кровь.

ВАСУС — белый козлоподобный человекообразный князь престольный. третий брат знаменитой четверки. Его глаза настолько черные что тот кто в них долго смотрит может сойти с ума. Поэтому ведьмы почтенно опускают взор перед его персоной.

КАМУРА — он же Ннеразгаданный Камура. Старший четвертый брат князь. Камура не имеет определенного облика, постоянно меняет свои головы на разных зверей, хотя от шеи до пят он является тем же козлом с коричневой шерстью.

Камура могущественней своих братьев. Отвечает за все превращения ведьм и перемену облика. Камура мудр. Часто говорит медленно и рассудительно.

Из братьев самый уважаемый во всем темном мире.

                                   КЛАССЫ ПОНИЖЕ

ПРИВРАТНИК БУМБАР — демон облаченный в забавные деревянные латы. Является слугой Белиала, и хранителем традиций шабаша. Часто именно к нему обращаются ведьмы чтобы призвать Белиала, а иногда и других демонов отказывающихся выходить на контакт.

 

                                               БЕСТИИ

БАБАЙ — домашний дух. Бывают бабаи злые, бывают добрые. Зачастую бабаев заводят ведьмы. Они рождаются прямо в домах если произнести правильное заклинание. но иногда бабаи могут появится и сами по себе. Ведьмы используют бабаев в качестве помощников, а то и вовсе в качестве прислуги или рабов. Облик бабая смешанный. Можно отметить из характерных черт: длинный нос свисающий до подбородка мужиковатое волосатое тело, полностью покрытое черной шерстью, квадратные очертания силуэта, длинные крепкие руки и ноги. Если бабаев не гонять то по сути своей ленивы, любят греться на печи и ворчать что-то несвязное. Злые бабаи обожают пугать до полусмерти детей.

                                   Оружие против бабая

Бабая нельзя изгнать но можно убить. Бабая не может покинуть дом в котором родился не при каких обстоятельствах. Бабай погибает вместе с разрушением его дома. поэтому если хотите убить бабая сожгите дом. Если бабая долго изводить заговорами, молитвами, то он попросту умрет. если его все же изгнать кругом то он погибнет.

ДОММОВОЙ — домовой или домовик в зависимости от разновидности похоже не маленьких сорных старичков, часто с длинной бородой, худощавым телом. Иногда достигают полсажени (1м) в росте. Иногда остаются маленькими с локоть в высоту. Живут в домах. Не нуждаются в вызове. Рождаються в доме через несколько лет после его строительства, но чаще проявляют себя в старых домах.

                                   Оружие против домового

Злого домового можно изгнать при помощи кошки, как правило, домовые плохо уживаются с ними. Так же неплохо действует молитва и святая вода.

 

ЧЕРТИ — четей можно встретить в глухих лесах, пещерах, иногда их можно даже призвать из ада, но преимущественно они относятся к животному миру нежели к демонам, хотя и имеют все признаки оных. Бояться тех же церковных вещей что и демоны. Разумны. Могут говорить. Черти имеют маленькие рога, шерсть как правило коричневую или бурую,пятак и копыта, а так же длинный хвост которым способны бить как хлыстом. У чертей человекоподобные руки с когтями, которыми они могут здорово поцарапать. Черти как правило не высокие, передвигаются чаще на четвереньках.

                                               Оружие против чертей

Черта можно убить, как и любое другое животное. Еще черт боится церковной ритуалики.

БЕСЫ — старшие братья чертей, имеют те же признаки только рога у них длиньше, острее  — как у быков. Копыта на ногах острые, коготки на руках крючковатые, тоже острые. Вместо носа пятак. С виду помесь кошки со свиньей. Разновидность их роста, как и у людей от двух до трех аршинов (1,5-2м). Как правило, имеют пышные бедра. Любят соблазнять ведьм. И хоть среди ведьм спать с бесом считается зазорным, многие из них не могут противостоять чарам этих хитрых созданий и часто пользуются их услугами.  У бесов в отличие от чертей есть один хитрый навык. Они умеют подселяться в людей, и зачастую в ведьм, потому что наполовину являются духами и свободно могут ходить сквозь любые преграды. Повторюсь что между чертями и бесами хоть и прослеживается родство, все же бесы больше принадлежат к демонической низшей касте, и обладают разными сверхспособностями. Такими как: гипноз, исчезновение, воровство, подселение, хитрость и обман.  В отличие от тех же чертей которые больше принадлежат животному миру.

У бесов еще есть одна характерная черта — зловоние. У одержимых людей часто идет изо рта неприятный запах.

                                               Оружие против бесов

Бесы боятся всего церковного, не переносят ладан, образы святых или крестов, святая вода для них подобна кислоте. Беса можно попытаться разрубить мечом, или зарезать, но лучше это делать раскаленным металлом тогда появляется шанс его серьезно ранить, но нужно не забывать что бесы существа наполовину призрачные. годятся так же круги-ловушки, и защитные заговоры. Вся нечистая сила на дух не переносит курение из зверобоя или полыни.

ЛЕШИЕ — лешие это опасные для людей изощренные духи леса. Редко можно встретить лешего в хорошем расположении духа. Как правило умны и коварны. Человечиной брезгуют но бывают и исключения. Некоторые лешие нарочно поедают охотников, чтобы запугать остальных и защитить лес. В обычной среде питаются мхом и грибами.

Лешие опасные враги — они способны превращаться в высокие деревья и даже в крохотные побеги, иной раз даже в животных

                                   Оружие против лешего

Лешие боятся огня, как и деревья в целом. Лешего можно изрубить топором, если поймать его в ловушку. Некоторые умельцы умудряются лешего провести, но такие, как правило больше в один и тот же лес не ходят. Еще лешие не выносят запах дыма, особенно от древесного угля.

СОСУЩИЕ МРАЗИ (ублюдки) — демоны-младенцы, которые принимают вид ребенка и сосут мать, пока та не издохнет от истощения. Ведьмы могли рожать от демонов разных нечистых детей-ублюдков, которых подкидывали роженицам и забирали взамен младенцев. Вырастая такие детки превращались в полукровок.

                        Оружие против сосущей мрази

Убить ублюдка можно обычным способом, ибо они мало чем отличаются от людей кроме своих способностей высасывать жизненную силу из кормящих матерей. Главное это вовремя понять, что ребенок является мразью. Увидеть его истинный лик можно только через отражение в зеркале, либо в полночь, когда глаза ублюдка становятся цветом луны.

ПОЛУКРОВКИ — выросшие ублюдки. На вид ни чем не отличаются от людей, если только не посмотреть на их отвратительное отражение в зеркале. Те же самые демоны, только человекоподобные. Во время полнолуния или в полночь глаза выдают их сущность. Полукровкам как и сосущим мразям покровительствует богиня ночи Морана.

                                   Оружие против полукровки

Полукровки смертны. Они умирают от старости, так же как и простые люди. Убить их тоже можно простым образом. Питаются полукровки обычной едой но так же не брезгуют и жизненной силой людей. Еще полукровок называют энергетическими вампирами. Поэтому после страстной ночи с Апокрифезисом в теле полукровки Веда и чувствовала себя опустошенной. она сравнивала свои ощущения со смертью.

МАРЕНА — упырица обладающая недюжей силой и жаждой мести. Как правило маренами становятся призраки погибшие трагической смертью но желающие отомстить настолько что обладают властью использовать свое тело после смерти. После мести превращается в приведение. Покуда не отмщена марена, практически неуязвима.

                                    Оружие против марены

 Убить марену практически невозможно. Даже огонь не способен ее уничтожить. Но можно ее сдержать святой водой на некоторое время. Марена является самой неудобной разновидностью упыриц и черпает свою силу от богини смерти Мораны, поэтому так опасна и неуязвима. Чтобы ее убить надо сначала позволить ей покарать своего обидчика, тогда она станет призраком, а оружие против призрака найти нетрудно.

СПЕКУЛА — или зеркальный демон. Спекулы появляются, когда кто-то наводит через зеркало сильную порчу на смерть. Демон этот сидит в зеркале и начинает похищать души всех кто после полуночи на него взглянет. Без душ жертвы как правило погибают за несколько дней, иногда за неделю. Чтобы спасти души необходимо уничтожить демона.

                                    Оружие против спекулы

А уничтожить его можно только в том случае, если сама колдунья наславшая порчу глянется в такое зеркало. Тогда демон вылезет наружу и его можно будет поймать в круг. Самое интересное, что такое зеркало невозможно разрушить пока не будет нейтрализован демона зеркальщик. Его можно попытаться убить или изгнать в Преисподнюю. После убийства пленившей спекулу ведьмы, демон зеркальщик становиться снова свободным и превращается в обычного демона шептуна пугающего детишек в темноте.

ШЕПТУН — блуждающий демон тени низшего ранга. Шептуны питаются страхом и редко способны кого-то убить, но если пленить их в зеркало, то они превращаются в спекулу, о которой шла речь выше. Шептунов часто вызывают дети ради любопытства. Для появления в нашем мире этим низшим злым духам не нужен круг вызова — достаточно долго их призывать.

                                   Оружее против шептунов

Шептуны как правило боятся света, если удастся поймать шептуна и поместить его в светлую комнату то он как правило погибает. Но поймать его весьма непросто. К тому же шептун умеет усилием воли гасить любые источники огня.

Есть и другие демоны тени такие как скрадены и теневики. Последние являються демонами высшего  ранга из них собственно и состоит вся девятая когорта генерала Погрома.

СКРАДЕНЫ — змеевидные демоны тени. Спокойно могут пребывать на свету, хотя чаще всего прячутся по подвалам и чердакам. Их можно встретить везде — в пещерах, в шахтах, в заброшенных домах. Скрадены даже являются не демонами, а скорее почерневшими элементалами дыма и воздуха.

                                   Оружие против скраденов

Как правило скрадены редко нападают на людей. Но если нужно изгнать их то достаточно окурить ладаном помещение. Можно так же использовать полынь или зверобой.

ПРИЗРАКИ — призраками чаще всего становятся души трагично погибших людей. Они не могут принять свою смерть и без зазрения совести восстают из своих могил. Призраков можно призывать и самостоятельно, но здесь важно различать мстительных духов и простые умершие души.  При появлении призраков обычно ощущается мороз по коже, встают дыбом волосы.

Призраки могут покидать места своего захоронения только в полночь и то на короткий срок. В другое время они могут околачиваться у своих могил.

                                   Оружие против призраков:

Против призраков ведьмы обычно используют  простой круг-ловушку "Exactis". Он выглядит как три круга один в другом со звездой в центре. На звезде пишется название, которое переводится как "Изгнание". Свечи отпугивают призраков поэтому при появлении те часто гаснут. Свет призраки не любят. Еще призраки страсть как не любят ягоды или ветки рябины. Иногда против них помогает серебро или каленое железо, только последнее не всегда работает. Нет никаких гарантий что против призрака сработает железный клинок или серебро. Поэтому лучше запасаться рябиной которая сработает наверняка.

 

                                   ЕДИНИЦЫ ИЗМЕРЕНИЙ

АРШИН — 0,71 м

САЖЕНЬ — 2,16м — 3 аршина

ЛОКОТЬ — размер от кончиков пальца до локтя

ПЯДЬ — расстояние от растопыренного большого до указательного кончика пальца

ВЕРШОК — 4,4 см

Слова силы

Ablatione!!!  — исчезновение 

Ego sum ​​nolite timere (Я не боюсь)

Exactis — изгнание

Extinguitur — угасни

Ignis — огонь

Impetum — атака

Mortem - смерть

Paralysis! (Параличь)

Praesidium — защита

Protegat — щит

Sanguinem aqua — кровь воды

Silentium — молчание

Suggestione — внушение

Telekinesis — телекинез

Tueri — защищать

Круги

Circulus levitation — круг левитации

Сonversus circulum  — диаметр разворота или круг превращения

Effusio circulum — круг поглощения

Exactis — изгнание круг первого уровня

Exactis spiritus — изгнание духа круг второго ранга

Fortis exorcismo — Сильное изгнание нечистой силы 3 уровень

Ignis circulum — огненный круг

Ring defensiva — защитное кольцо

                                   ЗАКЛИНАНИЯ ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ В КНИГЕ

Слова за упокой:

Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen. (Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире. Аминь.)

Заклинание отречения от ангела хранителя которое Грета произносила над похороненными заживо дочерьми:

Плоть от плоти, кровь на крови. Ангел печальный стоит у могил.

Нет ему дела до трех дочерей, смерть унесла их в обитель теней.

Смрадный навоз и сырая земля, спрячут навеки детей от тебя.

Прочь уходи и оставь их земле, ночь станет домом для этих людей.

(Ее глаза светились желтым фосфором. Грета плюнула в каждую из могил.)

Прах к праху, земля к земле, я обращаюсь теперь к Сатане.

Прими же себе трех моих дочерей. Помолвлен ты узами с ними теперь.

Смерть, смерть — я зову мертвецов, возьмите детей, заберите на дно.

Брошены кости, сырая земля, умерли дочки, гнилая вода.

Слова отречения от святых:

Abrenuntio Sanctorum — отрекаюсь от святых

Заклинание левитации:

Силы воздуха, элементалы ветра, призываю вас силою данной мне, в этот круг, — голос маменьки зазвучал зловеще, ее глаза вспыхнули желтым.

Из гравитации земли взываю духов я летучих!

Несите духи Сатаны метлу по небу словно тучу!

Пером крещу метлу, Ворон зову кружить на тьму!

Раньше б упала топором, сейчас пари под помелом.

Из гравитации тучу крещу пером под помелом!

Разверзнись круг огнем летучим лети метла ты соколом!

Лети орлом метла лети, лети под небом журавлем,

Лети над лесом помелом, лети навесом и пером!

Пари, неси, скользи, вези, восстанут крылья из грязи.

Взлети метла, огонь котла, отторгнет матушка земля.

Заклинание тучи (порча на тучу):

Ведьмами севера, ведьмами юга, ведьмами запада, ведьмами востока.

Кручу я верчу я, тебя ворочу я, на воду святую плюю и ропчу я.

Испортись вода та что в туче течет, иссохнут тела на которых польет.

Пей меня пей меня — шепчет вода, лей меня лей меня ядом в себя

Грянь дядька гром разрази эту тучу, злая вода пусть испортит всю кучу.

Мертвая станет вода в облаках sanguinem aqua омой ты врага!

Заклинание изгнания духа:

Ведьмами севера, ведьмами юга, ведьмами запада, ведьмами востока.

Отправляю тебя дух на покой в мир иной

Под пелену незримую под белену безликую

Зуб, корень, чертополох изыди из дома из мира оков....

Под сень ветвей в страну загробную

Ignis, aqua, terra, aeris пусть сгинет в омуте. Тьфу!

Вызов БУМБАРА

Именем  Apokrifezis вас заклинаю. Ignis, aqua, terra, aeris. Amen.

— Баран, козел, овца, коза — призываю к вашей помощи. — Ведьма стала расхаживать по периметру круга, размахивая в воздухе ритуальным ножом, при этом, время от времени шлепая себя по обвисшей заднице. — Бегите во все стороны и найдите князей Болдагина, Сурджио, Васуса и Камуру! Найдите их и кланяйтесь у престолов их. Молвите, что я вызываю Бумбара. Заклинаю его явиться в круг. Связываю вас министрами адского царства: Погромом — князем престола Гаргольского и девятой когорты! Рожиком — князем пещеры Варлавы и князем адских ям Гунавиком. Призываю вас в помощь силой высшего могущества, которой я обладаю; я вас заклинаю и упорно приказываю вам разыскать мне привратника Бумбара, который стережет трон господина шабаша Белиала Бледного. — Грета все время выразительно поднимала голос и двигалась по часовой стрелке. — Взываю к вам именем, которому повинуются все создания тьмы неизреченным именем Апокрифезиса, которым заключается век, при произнесении которого стихии распадаются, воздух колеблется, море убегает, огонь потухает, земля дрожит и все армии земные содрогаются, приходят в смятение и падают; чтобы вы, не медля, устремились сюда со всех стран света, без всякой отговорки, чтобы помочь мне призвать привратника Бумбара. — Ведьма громко хлопнула в ладоши и воткнула жертвенный нож в центр круга. —  Приди же с миром Бумбар и разыщи мне Белиала. Да будет так. Аминь.

ВЫЗОВ АПОКРИФЕЗИСА:

— Баран, козел, овца, коза — призываю к вашей помощи.— Бегите во все стороны и найдите князей Болдагина, Сурджио, Васуса и Камуру! Найдите их и кланяйтесь у престолов их. Молвите, что я вызываюсамого господина Апокрифезиса. Умоляю его явиться в круг. Связываю вас министрами адского царства: Погромом — князем престола Гаргольского и девятой когорты! Рожиком — князем пещеры Варлавы и князем адских ям Гунавиком. Призываю вас в помощь силой высшего могущества, которой я обладаю; я вас заклинаю и упорно приказываю вам разыскать мне господина ада и ночи великого и прекрасного Апокрифезиса, который восседает на троне над всем нечистым миром. Взываю к вам именем, которому повинуются все создания тьмы неизреченным именем Апокрифезиса, которым заключается век, при произнесении которого стихии распадаются, воздух колеблется, море убегает, огонь потухает, земля дрожит и все армии земные содрогаются, приходят в смятение и падают; чтобы вы, не медля, устремились сюда со всех стран света, без всякой отговорки, чтобы помочь мне призвать нашего господина. — Ведьма громко хлопнула в ладоши и воткнула жертвенный нож в центр круга. —  Приди же о величайший из величайших. Да свершиться. Аминь.

Заговор перед сменой облика:

Я не я, тьма, тьма, жизнь моя, тьма моя.

Мать родила, тело дала, тело свое, я продала.

Шиш за кукиш, грош за уши, два за нос, три за рост.

Тьма, тьма, я не я, жизнь моя, тьма моя.

Свинья родила, тело козла, рябь на глаза, смоет роса.

Дым, труба, плуг и коса, я не я, я заря.

Темная ночь, жар угля, тело мое, а плоть не моя.

Я не я, тьма, тьма, жизнь моя, тьма моя.

Мать родила, тело дала, тело свое, я продала.

Шиш за кукиш, грош за уши, два за нос, три за рост.

Тьма, тьма, я не я, жизнь моя, тьма моя.

Свинья родила, тело козла, рябь на глаза, смоет роса.

Дым, труба, плуг и коса, я не я, я заря.

Темная ночь, жар угля, тело мое, а плоть не моя.

После того как ведьмы находили ровно 13 кругов то развернулись, хлопнули в ладоши в присесте и сделали еще один круг вокруг дома но уже по часовой стрелке. При этом они приговаривали короткий заговор и просили благословения у князя низшего ранга Камуры, который не имел определенного лика и владел искусством обращения.

Изнанка севера изнанка юга изнанка запада изнанка вьюги

Изнанкой ливня изнанкой пота я обернуся звездой востока.

О достопочтимый  князь престольный Камура. Благослови нас на ночь разгула. Разгулье в образе беззубой дули, безухой крули и разной крови.

Именем Apokrifezis я скрепляю свои хадули Ignis, aqua, terra, aeris. Amen. Гули-гули.

Призыв стихий для обращения:

Ignis, aqua, terra, aeris. (Огонь, вода, земля, воздух)

Сonversionis, transmutatio, voluntas. (Превращение, трансформация, аволя)

Ветер рожденный с вершин Авалона, призываю тебя и приказываю войти в круг.

 

Ignis, aqua, terra, aeris.

Сonversionis, transmutatio, voluntas.

Вода рожденная в родниках Эдомира, питающая всю землю, приказываю тебе и призываю войти в круг.

Ignis, aqua, terra, aeris.

Сonversionis, transmutatio, voluntas.

Земля плодородная рожденная под ногами и повсеместно, призываю тебя и приказываю войти в круг.

Ignis, aqua, terra, aeris.

Сonversionis, transmutatio, voluntas.

Огонь рожденный в огненных ямах Гунавика, призываю тебя и приказываю войти в круг.

Порча на воду:

Кручу я верчу я, в кадье ворочу я, на воду святую плюю и ропчу я.

Испортись вода забирай молоко, иссохнут коровы исчезнет добро.

Пей меня пей меня — шепчет вода, лей меня лей меня ядом в себя

Пойма да пойма возьму молоко, лей да да лей да отдай мне его.

Заговор на порчу свиней:

Масло на масле жирок на жиру, кого я натру у того заберу.

Маслице хрюшкам сегодня даю, завтра пусть хрюшки вернут мне жирку.

Масло на масле жирок на жиру, кого я натру у того заберу.

Маслице хрюшкам сегодня даю, завтра пусть хрюшки вернут мне жирку.

 

Отворот

Простая самоостуда или обряд на охлаждение чувств проводится тогда, когда человек страдает от неразделенной любви или хочет забыть бывшего возлюбленного.

Проводится самоостуда следующим образом:

Юноша или девушка, желающая охладить свои чувства к любимому человеку должен взять старый гвоздь и раскалить его на огне. Чтобы не обжечь руки, гвоздь можно держать пассатижами.

Когда гвоздь будет раскален докрасна, его нужно окунуть в стакан с холодной водой, и пока вода будет шипеть успеть пронести заклинание на охлаждение чувств:

«Заклинаю именем Адоная! Погасни, остынь страсть моя к рабу Божьему (имя любимого человека), как остыл этот гвоздь в ледяной воде!».

Заклинание читается так, чтобы дыхание человека доставало до воды, то есть нужно низко наклоняться над стаканом. Произносить слова нужно пять раз. После этого гвоздь следует достать и спрятать, а воду выпить. Обряд остуды нужно проводить на убывающей луне несколько дней подряд, пока чувства не станут такими сильными и болезненными.

Когда обряд самоостуды будет закончен, гвоздь нужно будет унести и закопать в глубокую ямку на улице, подальше от людных мест. Избавляться от гвоздя нужно до восхода солнца.

 

                                               РЕЦЕПТЫ ЗЕЛИЙ

Молодильное зелье:

Менструальная кровь девственницы, замешанная на спирту с добавлением розового масла и росы манжетки, плюс стойкий заговор.

Приворотное зелье:

 Менструальная кровь, щепотка травы манжетки + прошептать короткий заговор-привязку.

Зелье от беременности или против зачатия:

Пастушья сумка (щепотка), мята-болотная, душица, и капелька из вытяжки пижмы.

Судорожный яд:

Добавить в котел большое количество чистотела и смешать его с галлюциногенными ядовитыми грибами.

Отвар от обморока:

Отвар горечавки легочной и мелисы.

Отвар для промывания ран:

Ромашка, тысячелистник, подорожник.

и т.д.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                   

 

 

 

 

 

 

 

                                  

                                              

 

 

Дата публикации: 07 октября 2016 в 17:36