21
1075
Тип публикации: Совет

Полина вышла из подъезда хрущёвки и замерла на крыльце, всматриваясь во двор – так задумываются, внезапно остановившись, о не выключенном свете или газе. Но нет, она даже не поняла, что заставило её застыть и нелепо стоять у дверей. Очнувшись, она спустилась по трём бетонным ступенькам и спешно пошла к автобусной остановке. Полина жила здесь почти тридцать лет, с самого рождения, и почти ничего не поменялось здесь за всё время, разве что многие сменили окна на стеклопакеты, странно и смешно смотрящиеся в обшарпанных стенах. Асфальт, похоже, был ровесником дома, и Полина помнила все его трещины, все камушки, помнила с детства коленками и ладонями, которые  потом больно шипели от налитой на них перекиси.

Впрочем, всё же были своеобразные  маркёры времени - деревья. Американский клен во дворе соседнего дома давно рухнул, но падал он не сразу, его ствол был почти у самого основания разделён на три ствола, и сначала отламывался один, потом другой, и, наконец, рухнул третий. Обычно деревья падали летом, во время ураганов, и дети, в том числе Полина, любили делать из них шалашики – удобно располагали ветви, таскали из дома какие-то тряпки, вещицы – нужные и ненужные, нехитрую еду – сахар, хлеб, чтобы шалаш стал тоже домом. Последний, третий ствол того клёна чуть не выбил окна в угловых квартирах дома, где жила Полина, но росшая в палисаднике рябина спасла окна, задержав собой ствол, правда, сама она надломилась под тяжестью и погибла. До того как клён упал, коты забирались по нему на крышу – соседний дом был двухэтажным, «народная стройка» - и устраивали там свои котовьи разборки. Теперь остался только пенёк. С фасадной стороны росли три ясеня – с их незрелыми плодами дети любили играть, называли их «бананами». Один ясень срубили не так давно, но у пня уже пошла густая кустистая поросль, у второго отломилась крупная ветвь, почти полдерева, и долго лежала поперёк тротуара, никем не убираемая. 

Была зима, и когда Полина возвращалась домой с работы, стояла глубокая темень. Фонарей не было, двор только слабо освещался далёкими прожекторами – белым, неуютным, немного зловещим светом. Во дворе мощным силуэтом чернела старая высокая черёмуха. Полина вдруг вспомнила, как она в детстве сорвала с неё белое соцветие, и, сев на качели, уткнулась носом в сладкую черёмуховую  кисть, жадно вдыхая, и нанюхалась до одури, до головной боли, до головокружения. Неспешное раскачивание усиливало эффект, но она была совершенно счастлива. В её дворе росла не только черёмуха,  но и вишни, сливы, яблони, по весне двор становился воздушно-белым, а к середине лета начинали наливаться плоды, дети рвали их и ели, хоть и нельзя – город всё-таки. А самым лакомством была терпкая сливовая смола – твёрдая блестящая снаружи, но мягкая, липкая внутри, она клеилась к зубам не хуже ирисок; каким наслаждением было найти крупную каплю, оторвать её и сжевать… Качели – доска, висевшая  на двух цепях, прикрепленных к каркасу из труб. Единственная радость в их дворе, не считая лесенки и турника, на котором обычно выбивали ковры, а не подтягивались. Те из детей, кто были повыше и посильнее, любили забираться на широкую перекладину турника, сидеть на ней, размашисто болтая ногами. Впрочем, соседние дворы были ещё более бедны в этом плане, её пятиэтажке ещё повезло, и летом почти вся ребятня тусовалась  в её дворе. Через два дома, уже на другой  улице, стояли другие качели – полукруглая металлическая качалка для двоих - страшно желанные,  но это был чужой, почти запретный двор – «четыре бэ». Туда было нельзя, точнее можно, но когда там никто не гулял из местных, иначе могли прогнать – дети из 4 «Б» не любили детей с её улицы, и те отвечали взаимностью. Правда, иногда на заветных качелях получалось покататься – и эта радость была особой, трофейной, сладкой. Но чаще приходилось довольствоваться своими качельками – конкуренция за них решалась проще и миролюбивее.

Полина выросла, и во дворе играли новые дети. Как-то одна нерадивая грузная мамаша сломала качели, решив сесть на них, наблюдая за своим ребёнком, возившимся в песочнице. Доска сиротливо повисла на одной цепи. Качели пытались ремонтировать, но время и небрежное отношение были к ним безжалостны – вскоре остался только один каркас, странной и бессымсленной конструкцией стоявший  посреди двора. Полина всмотрелась. Теперь и каркаса не было. Двор опустел. 

Дата публикации: 06 февраля 2017 в 18:20