Девочки (Крылатое лето)

Хорошо сидеть на крыше сарая, смотреть на дорогу и жевать хлеб с вареньем. Пальцы пахнут черникой, слипаются от ягодного сиропа. На пёстрый ситец подолов падают сладкие крошки. Пусть их, лень стряхивать.

- Скоро коров погонят.

- Ага.

Солнце уже не печёт, сеется густой жёлтой пудрой на загорелые лица. Носы облупились, волосы свободны, тонкие ноги в царапинах. Пройдёт немного времени, и девочки начнут стесняться сбитых коленок, перестанут подражать развязной мальчуковой походке. Они уже чувствуют взросление, но пока ещё смутно, беззаботно радуясь долгим неспешным дням. Лето. Оранжевый шар без конца и края.

- Скучно.

- Не, хорошо.

- Лиль, а спой?

- Чего спеть?

- Жалобное, про любовь.

Девочки ждут, затаив дыхание. Лиля заправляет за уши светлые пряди, приосанивается, раздумывает.

- Ну пожалуйста, - тянет Оля, круглым румяным лицом похожая на матрёшку.

Лиля томно вздыхает, поворачивается к приезжей Марише - пусть городская не задаётся и тоже попросит.

- Я очень-очень хочу послушать, - говорит та, умоляюще глядя тёмными честными глазами.

- Ладно, - нехотя уступает Лиля.

Поёт она тихо, опасливо. Обнимает себя руками, словно зябнет, горестно морщит лоб. Сюжет песни драматичен: цыганскую красавицу любил пират, но она выбрала молодого барона, и вот три трупа лежат, все извиваясь в крови. Девочки шмыгают носами. Лиля в последний раз повторяет припев, перевирая ноты, и замолкает. Совсем рядом гудит толстый шмель, за домами лает собака, но подружки не слышат. Они далеко, в волшебной стране настоящей любви.

- Вот это песня!

- Да…

- А давай про дельфинов. Помнишь слова?

- Только начало. А ты?

- Помню.

Теперь поёт Оля. Голос у неё резкий, в самый раз гусей подзывать, но девочка старается. Дельфинёнок попадает под рыбацкий борт, оставляет след кроваво-алый, ищет маму, но не находит. От его страданий у девочек что-то давит в груди, подступает слезами к горлу. Почти больно, но и приятно.

Потом Лиля вспоминает песню про Аллочку, которую сгубила мачеха. Оля – про парнишку на краю земли, что красотку полюбил, но «тут машина из угла, остановиться не смогла  и на кладбище открыты воротА».

Девочки переживают, оплакивают загубленное песенное счастье. Где им заметить возню и хихиканье в кустах. Двое пацанят лет семи притаились в густой черёмухе у сарая, подслушивают, прыскают в чумазые кулаки. Как посмотрят друг на друга, и вовсе покатываются.

- Что это? – испуганно прислушивается Маришка.

- Где?

- Внизу.

- Похоже, брательник Лилькин. Вечно за нами следит, - ворчит Оля.

Лиля прикладывает палец к губам, перегибается с края крыши и кричит, подражая суровой прабабке:

- Ах, ты арид-мухин-сын! Ноги повыдергаю и в уши повтыкаю!

Мальчишки отвечают громким хохотом. Они больше не прячутся, выскакивают из густых зарослей и отбегают подальше на всякий случай.

- Дильфинёно-о-ок! – передразнивает Лилин брат, подпрыгивая и гримасничая.

Его друг, почти налысо стриженый крепыш, закатывает глаза и высовывает набок язык, изображая умирающего.

- Ну, я вам сейчас! – скрипит зубами Лиля и делает вид, что слезает с сарая.

- Дуры слюнявые! – обзываются сорванцы и убегают, продолжая хохотать. Мелькают грязные пятки, веером летит из-под них мелкий песок.

- Может, догоним? – злится Оля.

- Да ну, - Лиля притворно зевает. - Вечером дома вздую паразита.

Солнце опустилось, блестит розоватым цветом. Ещё не темно, но всё вокруг словно выцвело. От земли тянет прохладой, тоскливо стрекочут цикады. Девочки молчат, настроение испорчено. Каждая чувствует себя немножко дурой, но ни за что в этом не признается.

- Мариш, а что у вас поют? – спрашивает Оля.

- Да так, ничего особенного.

- Как ничего? Совсем песен не знаешь?

- Про качели знаю. Сейчас.

Мариша делает глубокий вдох и затягивает:

- В юном месяца апреле, в старом парке тает снег…

- Фу! Не такая песня! – перебивает Лиля, и Мариша виновато замолкает.

Она не решается спорить. Перебирает складки юбки тонкими пальцами с обкусанными ногтями. Смотрит в сторону. А Лиля и не думает сгладить грубость.

- Я пойду, - тихо говорит Мариша, - поздно уже.

- Коровы! – восклицает Оля.

- Дались они вам?

- Ты не понимаешь, сегодня Митька стадо ведёт. Лиль, глянь, я не грязная?

Лиля осматривает Олино лицо, смахивает хлебную крошку с щеки:

- Нормально, а я?

Девочки поправляют сарафаны, приглаживают волосы.

- Кто он, этот Митька? – не понимает Мариша.

- Ой, он лучше всех парней. Сейчас увидишь.

Над улицей разносится громкое мычание, потом ещё и ещё. Коровы идут со стороны луга, сыто покачивая круглыми боками. Вяло отгоняют хвостами мух и слепней, задумчиво жуют. Они пахнут навозом и травяным соком, уютно, сладко. Хозяйки открывают ворота, и бурёнки по одной отходят от стада, разбредаются по домам. Улыбчивый парень с хлыстом только наблюдает да здоровается с женщинами. Невысокий, крепкий, рубаха расстёгнута, длинная чёлка падает на глаза.

- Привет, Митя! – машет рукой Лиля.

- Привет, - отзывается парень и подмигивает.

Девочки столбенеют от неожиданности, смотрят, как он проходит мимо, скрывается за поворотом.

- Видели? Это он мне подмигнул.

- А чего тебе? Может мне!

- Скажешь тоже!

- Вот и скажу!

Мариша не слушает подруг. Она точно знает, что Митя подмигнул ей. В голове делается звонко и так радостно, будто получила подарок на день рождения. Тот самый, о котором всю жизнь мечтала. Глуповато улыбаясь, она начинает чуть слышно напевать:

- В юном месяце апреле, в старом парке тает снег…

- И крылатые качели начинают свой разбег, – неожиданно подхватывает Оля.

Дальше девочки поют вдвоём, всё громче и громче. К припеву вступает Лиля, уж больно хорошо у них получается. Подруги обнимают друг друга за плечи, чуть раскачиваются и весело голосят на всю округу:

- Крыла-а-атые качели летят, летят, летят!

И будто сами становятся крылатыми. Невесомыми. Прекрасными.