Пять времен года в Буэнос-Айресе

Неисповедимы дороги Любви...

Я уже не помню город, где я родился. О нём не напомнят ни фотокарточки из старого альбома, ни голос отца, искаженный временем до неузнаваемости. Так голос любимой мелодии на заигранной пластинке стирается под иглой, вновь и вновь вызывающей музыку к жизни. Его напутствия, опасения и надежды - всё осталось там, за недостижимой чертой, где океан сливается с небом. Там, откуда полный стремлений и идей, прибыл молодой человек, так непохожий на то отражение, что теперь каждое утро встречает меня в зеркале.

Да... Как ловко время превращает порыв молодости в слезливую сентиментальность, красноречие - в занудное брюзжание, а очарование уверенности - в опасения подтвердить всё вышеперечисленное.

" Прощай, отец. Я напишу по прибытии. Поцелуй мать. Скажи, пусть не плачет."

Ведь впереди у меня жизнь, молодость, в которой нет места старости и смерти. Только праздник, солнечные столичные улицы, победы и бесконечные открытия новых земель.

Огни Буэнлс-Айреса ударили в глаза, привыкшие к полумраку трюма. Детство осталось позади. А впереди шумел, танцевал, сверкал тысячами гирлянд новый опасный, но неудержимо манящий мир. Мир, где я впервые встретил Весну Буэнос-Айреса.

Лакированные ботинки блестели на солнце, когда молодой человек с замашками франта выходил на улицы квартала Ла Бока. Его глаза блестели, когда, скользя взглядом по изящным линиям женских фигур, он опускал голову и приглаживал прядь чёрных волос. Никто не знал, чем он зарабатывает себе на жизнь. По ночам он танцевал в салонах, обедал в кегельбанах, водился с продавцами морфия. В каждом доме на улице Каминито ему были открыты двери. Из окон его провожали прекрасные глаза неузнанных поклонниц.

- Мария, Мария, ну посмотри на меня! Мария, станцуй со мной это танго! Слышишь, как плачет скрипка? Как страдает бандонеон, как зовёт тебя в объятия танца?!

Мария работала в кафе на улице Ареналес. В дневное время она варила мате и подавала его гостям. Вечерами танцевала на веранде, привлекая новых клиентов. Увидев её один раз, каждый возвращался снова и снова, повинуясь необъяснимым чарам её красоты. Молодой человек в лакированных башмаках не был исключением. Как и я, он стал постоянным клиентом маленького кафе на улице Ареналес. В первый же вечер он, вынув красную розу из верхнего кармана пиджака и опустив её в бокал вина, медленно, будто танцуя подошёл к Марии.

Как она была прекрасна в этот вечер! Её образ появляется передо мной, стоит лишь закрыть глаза.

Она дотронулась тонкими пальцами до бокала и подняла глаза на незнакомца. Он не отрываясь смотрел на неё, не отпуская бокал и её пальцы.

- Мария, налей мне ещё вина! – Закричал я, стараясь привлечь ее к себе.

- Si, sinor.

-Мария!..

Проклинаю этот вечер, своё бессилие, все, что я не сделал, чтобы уберечь её. Она, как цветок, раскрылась обманному свету, приняв тусклое мерцание треснутого фонаря за солнце.

А я..., я видел каждый её жест, ловил каждое движение, когда она танцевала и когда падала, грубо брошенная на каменную мостовую той же улицы Ареналес. Она вставала снова и снова, танцуя лучше и лучше, стоило ему вернуться за свой столик в маленьком кафе.

Очередное лето ударило в окна, застав врасплох ещё дремлющих под покровом утренних сумерек жителей. Я ждал этого часа несмыкая глаз. Сегодня столик в кафе не занят ни кем. Новое лето - новые приключения для опасных портовых красавчиков. Свежий дождь зазвенел железом крыш и старых фонарей. Заскрежетал в сточных трубах, вырвался бурным потоком на мостовые. Наполнил улицы режущей дремлющий слух музыкой дикого веселья. Город опустел, будто сдался под ударом жестокого завоевателя. Триумфально его шествие, нет сопротивления его силе.

Промокший, не чувствуя под собой ног, я добрался до маленького кафе. Мария, босая, с распущенными волосами танцевала под струями дождя. Тело её ломалось в угловатых изгибах, сгибаясь, будто под тяжестью воды, она падала на мостовую. Но в тот же миг, оттолкнувшись руками от камней, бросала тело вверх. Я кинулся к ней. Схватил её на руки, пытаясь сдержать и успокоить её измученный рассудок.

“Я никогда не оставлял тебя. И теперь не оставлю, чтобы не случилось!” Она смотрела отстранённым взглядом. Я не сразу понял  радость и боль, надежду и отчаянье, слившиеся в изгибе её дрожащих губ.

Обещание моё неизменно: что бы ни случилось быть рядом.

Через полгода Мария родила сына. Мы жили во флигеле на окраине города. Я писал картины. Они хорошо расходились на рынке Каменито. Мария по-прежнему танцевала в маленьком кафе.  Были ли мы счастливы?.. Да. Да...

День за днём в ежедневной заботе друг о друге, в терпеливых безмолвных взглядах, предупреждающих ссоры, в неожиданной нежной улыбке, сверкнувшей будто без причины, родилась любовь. Пробилась, как росток пробивается сквозь острые камни. Годы бережной заботы, и молодое дерево станет могучим и сильным. Скоро новая жизнь под его ветвями даст свои ростки.

Эмилио, так назвали мальчика, рос сильным и здоровым, дрался с дворовыми мальчишками, слыл хулиганом, но успехами в учёбе и тягой к новому добивался прощение матери за синяки и разбитые окна. Я любил его как родного и благодарил Бога за каждый день, проведенный  рядом с ними.

Карнавал - одно из самых ярких событий жизни. Он стихией врывается в размеренный ритм старого, рушит вековые традиции, раскаляет жизнь до безумия, ускоряя сердечный ритм в сотни раз. Безумцы, оставшиеся в живых после этой болезни, жить вам воспоминаниями и отголосками пережитых чувств, не сопоставимых ни с чем, что будет потом!

Я говорю о Карнавале - бессмысленном, необъяснимом и великолепном! Будто только это и была настоящая Жизнь. Кому-то она принесла смысл, кого-то разбила на тысячи мелких осколков.

Мы его видели и участвовали в нем. Мне суждено было пережить его...

Много артистов и танцоров из разных городов собрано в этом грандиозном событии. Мария должна была танцевать на белой движущейся сцене, которую везли разукрашенные лошади с наездниками, изображающими гаучо.

Я с Эмилио на плечах продирался сквозь стену толпы, держась ближе к ограждению, отделявшему бушующий народ от карнавального шествия. Я боялся потерять Марию из вида, но какое-то время мне удавалось двигаться быстрее торжественно восседающих на конях гаучо.

Гул толпы встречал каждого нового героя Карнавала. Появились огромные африканские слоны с роскошными наездницами в павлиньих перьях. Новая волна из криков, свиста и аплодисментов обрушилась с тротуаров в центр праздника. Мне становилось сложнее двигаться вперёд, но силуэт Марии ещё был виден. Мгновение, и она скроется за поворотом улицы.

Вдруг,  словно лопнула натянутая струна - внутри меня что-то оборвалось, похолодело и в ту же секунду жаром ударило в голову. Передние ряды зрителей замерли, передавая оцепенение стоящим сзади. Справа от меня пронзительный голос женщины взорвал мгновение тишины: "Убита!!!". "Убита" - подхватила толпа, эхом разнося крик во все стороны. Как мог крепко я схватил Эмилио и бросился вперёд. Вздыбленные кони рвали поводья, сопротивляясь седокам. Всё смешалось перед глазами. Разноцветный маскарад поплыл, закружился… Краски слились, будто на мольберт с акварелью выплеснули ковш воды, оставив белое пятно. Белое пятно остановившейся сцены…Белое пятно застывшее в центре движения. И на дощатом полу - фигура Марии...

Одни  говорили, что стреляли с правой стороны,  другие клялись, что слышали выстрел с левой. Убийца скрылся в толпе. Суматоха поглотила его. Ни малейшей улики!

Она жила ещё несколько часов. Ей было трудно говорить, мы лишь смотрели друг на друга, не понимая, не желая принять случившееся. В последние минуты она коснулась моей руки. В измученных болью глазах было столько нежности и любви, что не утолить за целую жизнь...

Люблю это место. Оно лучше фотоальбомов и полузабытых исторических хроник оживляет моменты прожитой жизни, пробуждает глубоко запрятанные в закрома памяти воспоминания, которые то больно ударяют сознанием невозвратимости, то вызывают улыбку от прикосновения былого счастья…  Но всё реже...

Рынок на улице Каминито - нескончаемый поток жизни, безудержной, весёлой, обновляющейся каждое мгновение и потому бесконечной. Здесь каждый вечер звучат ритмы танго без болезненных перебоев, задержек и остановок. Сердце Каминито молодо, как и сто лет назад. Разноцветные домики не тускнеют под налетом времени, но, прислушайся, и они правдиво поведают свою вековую историю.

Да… Люблю это место!  Здесь не слабеет жизнь, здесь не прощаются и не оглядываются назад! Когда-нибудь и меня унесёт этот бурный поток, как он унёс моих старых друзей, и я вступлю в своё Пятое время года. Что ж, пусть это будет самый лучший мой день.

"Прощай отец, я напишу по прибытии." Вот и Эмилио вырос и покидает родной дом. Впереди у него целая жизнь, где нет места старости и смерти...

Сегодня особенно оживленно на улице. Рынок полон туристов, хотя зима не считается популярным временем года для посещения Аргентины. Торговцы на разных языках зазывают гостей в свои лавки. Рынок гудит, я в его центре. Художники тесно соседствуют друг с другом. Здесь, на живописных полотнах, весь Буэнос-Айрес от уличных танцоров окраин до портретов папы римского. Не все пишут по зову сердца. Для многих это попытка заработать лёгкие деньги, рисуя то, что лучше продаётся. Мало кто может позволить себе такую роскошь, как я: писать Жизнь и выставлять её, неприкрытую даже тенью от торгового навеса, на суд плывущей мимо толпы.

Мария…

Её улыбку, дарившую столько радости, что до сих пор мне тепло от одного только взгляда на её портрет.

Её слёзы... Слёзы, что я вытирал губами с любимого лица.

Незабываемый поворот головы и взгляд из-под чёрных ресниц, когда она уходила. Уходила, не бросив ни слова упрека, оставив непрожитую жизнь мне на мучительную память!

Всё здесь! Всё, что мучает меня и убивает, и всё, благодаря чему я ещё жив! Забирайте! Всё выставляю на продажу по доступной цене. Здесь слишком много жизни для старика, не знавшего отдыха, но пережившего любовь...

Сегодня идёт снег. За мою долгую жизнь я вижу это впервые. Оживлению на рынке нет предела.  Дети с восторгом ловят снежинки горячими руками. Снег тает, не успев прикоснуться к раскаленной вечным праздником Жизни земле.

А снегопад всё сильнее. Силуэты людей, собак, покосившихся домиков смешались в один порыв. Эта живая картина пишется сама собой на моих глазах! Где кисти!? Я начну работать заново! Я напишу этот момент и назову его "Зима в Буэнос-Айресе"...