0
253
Тип публикации: Публикация

Высокие здания разных форм, от обычной прямоугольной, до пирамидальной и шарообразной - зеркальными стеклами, отражали друг друга, стальные корпуса аэромобилей и предрассветное лиловое небо.

Улицы практически пустовали. Народу – ни души. Собственно, и зачем народу сновать на улицах, когда всё переместилось выше – в здания как минимум с сотней этажей, а привычный транспорт заменили аэромобили. Пешеходы - несколько веков назад неотъемлемый атрибут городской жизни, теперь, стали чрезвычайно редким явлением.

Тем не менее, этим ранним утром, с разных концов города, разными дорогами, быстрым шагом, шло несколько людей. Разными путями, но к одной цели, покидая изысканный, «гуманистический» город возможностей и повинуясь первобытному инстинкту крови. Для произведения наибольшего эффекта, эти люди часто передвигались пешком, а не на аэромобилях – чтобы народ знал, что у власти есть руки и что перед ней, определённо, стоит трепетать.

Ни фармакократия, ни технократия так и не отучили людей убивать. Более того, власть сама казнила души, дозволяя многое, но запрещая главное. Телами непокорных занимались насассалары – каста могильщиков, носящих маски, искусных воинов и людей без души, с модифицированными конечностями и естественным желанием повиноваться лишь ноократам – учёным, представляющим власть в Техноптиконе.

 

Те самые ранние пешеходы, объединённые одной целью, принадлежали касте нассасаларов. Одной из них являлась карательница, отправленная на очередное задание – казнь неугодного ноократам. Звали её Кара – всем могильщикам давали весьма своеобразные имена, поскольку настоящее имя следовало забыть и не вспоминать, равно, как и намертво вытравить какие-либо воспоминания из прошлой жизни.

Она была одета в плотно прилегающий к телу, но невероятно удобный комбинезон стального цвета. Все нассасалары носили одинаковые комбинезоны, своеобразную обувь – невысокие сапоги под цвет комбинезона, на платформе, с пряжками, фиксирующими обувь по размеру ноги. Эти сапоги топтали людские судьбы, блеск комбинезонов заставлял всех прятаться по многочисленным ярусам – домам, а взгляд из пустых глазниц масок то римских, то египетских божеств, фараонов и повелителей, внушал ужас. Всё, имеющее отношение к этой мрачной касте, внушало трепет – не говоря о впечатляющем и богатом арсенале оружия, искусно расфасованного по всем отделам многофункционального комбинезона.

Кара, в маске Нефертити, следовала к месту встречи – огромной яме, куда скидывали тела неверных для дальнейшего практического применения в качестве удобрения на фермах, где выращивали не домашний скот, а грибы и сою.

С другого конца города к этому же месту следовали её коллеги – два могильщика, ведущие приговорённого революционера, с чёрным мешком на голове.

 

Кара, первый раз за всю свою карьеру, вдруг подняла голову в маске и, застыв, встретила рассвет. С каких это пор обычному могильщику есть дело до солнца, до созерцания красот мира в свете его лучей?..

С тех пор, как ожили мифы. С тех пор, как на Техноптикон спустились божества, разгневанные истреблением людских душ и уродованием тел различными модификациями. С тех пор, как им потребовались «руки» среди людей, чтобы исполнилась их священная воля.

И они выбрали Кару. Они знали всё о прошлом карательницы, ведали о её предназначении и о том, что ей по силам совершить. Богам всегда виднее.

Это посвящение она запомнила лучше, чем посвящение в каратели.

 

«Всё мерцало и ослепительно сияло. Неоновые прожилки, яркие и дерзкие, как летние вечеринки, разделяют на части зеркальные стены. Отражения в зеркалах множатся, искажаются, создавая неповторимую атмосферу оптических иллюзий и бурлеска.

Кара, открыв рот от удивления, сняла маску с запотевшего лица. В глазах всё разбегалось, от обилия и яркости начинало мутить. Душа просила успокоения и приглушённых тонов. Какого демона её вообще занесло в это место, в здание, казавшееся с виду заброшенным?..

Длинный коридор выплюнул её в комнату с тихим, ненавязчивым изумрудным светом. Весь зал, уставленный разнообразными фигурами людей с фантастическими изгибами тел и авангардными одеждами, не мог принадлежать эпохе Техноптикона.

Одна из фигур в виде девушки, парила в воздухе, цепляясь растрёпанными бронзовыми волосами за стену и пол. Нежный изумрудный свет играл бликами на статуе арлекина, во всём его шутовском облачении. Невероятными узлами скрутились гимнастки, а сверху, из-под потолка, сурово взирали пустыми глазницами древнеримские маски, окаймлённые змеями. Больше всего в зале оказалось огромных, внушительных статуй воинов-копейщиков. Они олицетворяли собой силу, мощь и красоту, в отличие от женщин, охвативших амфоры тонкими руками, и смущённо склонившими кудрявые головы.

Заколдованный зал не желал отпускать из своих цепких объятий. Хоровод фигур то легко кружил, то напротив, нависал, давя и угнетая своей массивностью.

Чёрный взгляд маски с самого верха стены загипнотизировал Кару, и её вознесло в заоблачную Античность, не искажённую категориями техно-современности.

Перед глазами девушки мелькали воспетые в эпосах города древности, в своём былом великолепии. Греческие полисы с белыми крепостными стенами и лазурной водой, плескавшейся у берегов; римские арены, освещённые солнцем и обагрённые кровью рабов, орлы в золоте на фоне алых полотен… и, после перемотки столетиями ранее… узнаваемые всеми пирамиды, будто отполированные, сияющие при лунном свете. Виды великих пирамид, устье лениво несущего свои воды Нила, Абидоса, некрополей, различных номов-городов, в каждом из которых царил свой культ – сменяли друг друга, не давая места картинкам других цивилизаций.

-Почему чаще всего показывается именно это?.. Почему Египет?.. – удивилась она, вновь оказавшись у подножия пирамид. Вероятно, это всего лишь нелепый сон, вызванный новым поколением психотических веществ, неосторожно распыленным в воздухе, слава фармакократии...

 

Затем, очень резко, всё закончилось само по себе. Зал расчистился от всех фигур, оставив лишь две, прежде незамеченные – божества мумификации и хранителя ядов Анубиса, и богини Бастет, в своем привычном кошачьем облике. Неподвижные статуи окутала густая сизая дымка благовоний. Стоило слуге ноократов приблизиться к ним, как ожил Анубис, отнял руки от груди и указал на Кару священным анкхом.

Бастет тут же мягко спрыгнула с постамента и обернулась женщиной неземной красоты, в длинном, узком, подчеркивающем все изгибы тела, серебристом платье. Голову с густой шевелюрой аспидно-черных волос венчала золотая диадема, инкрустированная тёмно-синими сапфирами.

-Молчи, Кара, и слушай, - молвила она. Такому бархатному и глубокому голосу, ясному и обволакивающему, нельзя было не повиноваться.

Кара упала на одно колено, склонив голову. Она не была глупой, и прекрасно помнила всё то, что проходили в школе, что изучали в университете. А изучали много чего достойного и захватывающего. Пока не пришли ноократы. Пришли они не так давно и, за каких-то десять лет, сделали то, на что обычно требуются века.

-Мы знаем, что ты многое помнишь, - словно читая её мысли, продолжала Бастет. – Мы выбрали тебя для того, чтобы избавить несчастных людей от власти тех, кого вы именуете ноократами. На самом деле, за ними стоит тот, кто непостижим простому человеческому уму. Это всё деяния Сета, бога хаоса, агрессии и страшного ветра. Всё, что исходит от него, несёт с собой смерть.

-Бастет обучит тебя, - добавил Анубис с шакальей головой, на удивление, совершенно человеческим, приятным баритоном.

Кара чуть подняла голову и, всё же не решаясь поднять глаза на говоривших сверхсуществ, спросила:

-Как смогу я бросить вызов Цитадели?..

-У них нет того, что, весьма скоро, обретёшь ты. Это теплится в глубине душ у многих людей этого города, но такому отношению власть не позволяет раскрыться. Ещё египтян, неимоверное множество веков тому назад, мы учили тому, что человек должен спасать душу, а не тело с помощью мумификации и ритуалов. Народы, которые хоть сколько-нибудь влекло к культу тела, со временем гибли. Останови этот беспредел, бродя по этому городу в поисках любви и веры, как бродила Исида, собирая останки Осириса. Мы дадим тебе её силу, - вещала Бастет.

Кара почти ничего не понимала. Как она обретёт любовь и веру, когда из неё всё вытравили?.. Кому можно довериться в этом городе?..

Будто читая её мысли, Бастет вкрадчиво продолжила:

-Сила изнутри будет вести тебя, не беспокойся. Ты заденешь тот самый единственный камушек, с которого начнётся камнепад и крушение власти. Поддавшись технологиям, ноократы не доверяют друг другу. В Цитадели - ты должна знать, хранится оружие… - богиня замолчала, внимательно рассматривая Кару.

-Знаю. Оно способно сжечь весь город огнём, - вспомнила Кара об ужасных разработках. – От города останется лишь пепел, если они пустят его в ход.

-Тебе дозволено проникать в Цитадель. Можно сделать так, что пламя пожрёт её саму, этот муравейник Сета, принесший столько зла. Тифон, ветер разрушительной силы, сотрёт здание с лица земли, не тронув людей. Хор ведь, в конечном итоге, примирился с Сетом. Всех людей нельзя уничтожать, хоть и подвержены их сердца злобе и зависти.

-Я начинаю понимать, - девушку внезапно озарило. – Пробраться в самое сердце здания, к управлению, сделать сбой в общей системе, и…

-Они начнут валить все друг на друга, и сгинут сами от недоверия, подорвав себя. Постарайся оттуда выбраться как можно скорее, после того, как сделаешь своё дело. И не дай ни одной живой душе, будь то ноократу или его приспешнику, выбраться из здания. Но, ты выберешься легко – поскольку, будешь не одна, - Бастет, прыгая с темы на тему, вновь заговорила загадками, и вдруг анкх в её руке, обратился в длинный, светящийся синим светом, жезл. – Я дам тебе силу и обучу, - она коснулась жезлом макушки Кары.

Карательница ощутила небывалый прилив сил. Всё тело, в самом начале, напряглось, как пружина, затем, после напряжения, появилось ощущение лёгкости и уверенности одновременно. Не той хладнокровной, непоколебимой уверенности и в своей силе, что ощущалась раньше. Кара почувствовала себя как-то, на удивление … теплее.

Совершенно неожиданно кошачья богиня со всей своей сверхъестественной силы заехала Каре посохом по животу. Та, пребывая мыслями в заоблачных далях, не успела увернуться, и закашлявшись, покатилась по полу.

-Я обещала тебя обучить. Поднимайся, Кара, избранная советом Высших, - изменённым, скорее грубым и повелительным, уже не бархатным голосом, молвила она.

-Вставай и сражайся, - приказал Анубис. – Чтобы не скоро мне пришлось взвешивать твоё сердце на весах в зале Двух Истин. Ты должна выжить, пройти через все испытания. Фараоны издревле поддерживали Маат, то есть, порядок в своих владениях, уничтожая все проявления Хаоса – Исефет. Мы совершим через тебя и твоего избранника правосудие, - договорив, он, скрывшись в тени, обратился в шакала.

На стенах запрыгали неясные тени, и промелькнула среди них быстрая тень пустынного волка.

Кара и Бастет остались в зале одни».

Сама богиня обучала её, и карательница, очень скоро, превзошла всех нассасаларов по показателям ближнего боя, став доверенным лицом ноократов.

Стремительно приближалось время исполнения предназначения.

 

Революционер, которого предстояло убить, был непростым. Однако, он решил действовать против ноократов их же, грязными и беспощадными методами. Им было загублено множество душ, поэтому, Кара брела по сменяющим друг друга одинаковым улицам с каким-то предвкушением. Бастет позволила ей лишить жизни этого человека, и она с нетерпением ждала боя, в котором, вне всяких сомнений, победит.

Ноократы оценили попытки анархиста противостоять им, поэтому подготовили для него необычную казнь – гибель в бою с могильщиком, что считалась высшей привилегией для обречённого на смерть.

 

Наконец, все добрались до ямы. Двое нассасаларов, доведя борца до середины пустой площадки, расположенной совсем рядом с ямой, сняли с него мешок и наручники.

На карательницу в маске Нефертити уставилась пара чёрных глаз, полных ненависти. Мужчина атлетического телосложения, обритый наголо, с суровыми чертами лица и густыми чёрными бровями, казалось, ненавидел всё вокруг. И он тоже был, по-своему, прав. Он хоть что-то чувствовал, пусть даже ненависть, пусть даже, столь негативное и разрушительное.

Один из могильщиков бросил перед ним нож. Тот, стремительно его схватив, решил покончить со всем как можно скорей.

Ненавидящие глаза выдавали каждое движение. Кара читала его, как открытую книгу. Что он мог сделать против той, которую обучала сама Бастет?..

Кара попросту играла с ним, ловко уклоняясь от ударов ножом, выполняя немыслимые акробатические пируэты. После того, как представление стало понемногу надоедать, она полоснула неудачливого революционера своим клинком по животу. Тот упал на колени, согнувшись вдвое.

-Довольно. Добей его, - бесцветным голосом процедил через неудобную маску двуликого

Януса один из могильщиков.

Нассасалар, нажав на рукоять клинка, мигом обратила его в электрошокер последнего поколения. Мощный удар током в шею навеки успокоил беспокойного человека.

 

Кара, разучившаяся чувствовать, совершила вполне привычное действие, скинув тело неудачливого героя в яму. Раздался неприятный звук столкновения падающего тела с множеством остальных, неподвижных. Один из нассасаларов, приглушённым из-за маски голосом, решил напомнить:

-Следующее задание, сестра. Квартал 17047, совсем рядом. Род нарушения: запрещенная литература. Поторопись.

Карательница, коротко кивнув, отправилась прочь от ямы в сторону озвученного квартала. Кварталы в Техноптиконе нумеровались, а не назывались. Власть желала истребить все имена, со временем, оцифровав и людей. Человеческие имена, певучие названия улиц и городов полно отражают культуру того или иного народа. Но, никаким проявлением культурного в Техноптиконе нет места.

«Значит, не очередная забастовка, и не вскрытие подпольного чёрного рынка с запрещённой продукцией – редкой натуральной, не генно-модифицированной пищей… Не внезаконная беременность и не лишний ребёнок, а, всего лишь, книги… Надеюсь, не придется применять силу», - соображала Кара, направляясь к огромному кварталу, составляли который в большинстве своем не изящные зеркальные и стеклянные здания, а высокие бетонные коробки с крохотными окнами и стальными заслонами. Это означало, что квартал находится, в общем-то, далековато от центра, и к тому же, здесь проживает беднота. Кто-то из представителей невысоких слоёв решил припрятать у себя запрещённые книги.

 

Кара добиралась до нужного этажа не в привычном стеклянном лифте, а в какой-то дребезжащей жестяной коробке без зеркал, испещрённой различными надписями и похабными рисунками. Несколько раз лифт останавливался, на 25 и 32 этажах. Но, едва завидя её при открывании дверей лифта, люди шарахались от кабинки, поэтому ехала карательница в гордом одиночестве.

На забрызганном невесть чем табло загорелась цифра 56. Пора выходить.

Петляя по коридорам, она, наконец, добралась до нужной двери, вскрыла её ключом из универсального набора, которым пользуются нассасалары, и зашла внутрь.

Дома никого не оказалось.

 

То была типичная для квартала 17047 комнатушка, с местами потёртыми, обоями, одинокой, но большой картиной на стене, загромождённая всякой мебелью. Кара, привыкшая к минимализму и автоматически выдвигающимся из стены шкафчикам и кровати, изучала комнату с неподдельным интересом.

Картина на стене, вне всяких сомнений, привлекала внимание в первую очередь. На абсолютно белом фоне красовался профиль девушки с копной разноцветных волос. Черты лица, какие-то схематичные, но, чем-то такие милые, рисовал явно не профессионал. Кара всматривалась в острый подбородок, очертания носа и изгибы губ. Ещё бы, такого ей давно не доводилось видеть, а рассматривать, вот так, спокойно, никуда не торопясь – тем более.

Но наиболее примечательным в этой комнате оказался вовсе не портрет незнакомки. В углу комнаты стоял самый настоящий шкаф, полки которого пестрели корешками множества книг.

Кара, воровато оглянувшись, на цыпочках прокралась к запретному шкафу. Её взору предстало море книг когда-то известных, но теперь запрещённых авторов, с такими знакомыми, до боли, названиями.

Здесь было место и для Ремарка, и для Стендаля, Цвейга, Гёте, Остин, Митчелл, Уальда, Пьюзо, Данте… Взгляд Кары перескочил на философскую полку – Аристотель, Плотин, Ницше, Хайдеггер, Фромм… Вот ещё одна полка, с томиками стихотворений поэтов... Что за бесстрашный, размышляющий эстет здесь обитает, ведь стихотворения вообще запрещены! Одни только речёвки да кричалки про науку, и то, все они бы по своему количеству и однотипности вполне уместились на один газетный лист.

Кара не выдержала и решила прикоснуться к одной из книг, вдохнуть книжную пыль и пошелестеть страницами. Она нажала кнопку на рукаве комбинезона, и стальная перчатка с когтями, покрывавшая кисть, исчезла. Такими перчатками пользовалось большинство насассаларов в случае ближнего боя.

Карательница осторожно, едва дыша, вытащила книгу Э. Фромма «Искусство любить». Открыв страницу наугад, она прочитала несколько предложений:

«Любовь помогает человеку проявиться, выявляя, увеличивая, развивая в нем хорошее, положительное, ценное. Это высший синтез смысла существования человека. Только любя, отдавая себя другому и проникая в него, я нахожу себя, я открываю себя, я открываю нас обоих, я открываю человека».

«Нет больше человека», - подумала Кара. – «И о той самой любви говорила Бастет… Так любила Исида Осириса, и своего сына Гора… Как я смогу так полюбить, найти союзника в борьбе с ноократами?..»

Тут она почувствовала, что позади кто-то есть. Как могла она не заметить вошедшего, увлекшись чтением? За эту оплошность, заметь кто из коллег, ей грозил бы не простой выговор, а уже весьма суровое наказание.

 

Кара обернулась и выронила книгу от удивления. Молодой человек, в удобной домашней одежде и пушистых тапочках, так и застыл, глядя на представителя самой страшной касты, как ни странно, при этом читающего. Тёмно-рыжие волосы торчали в разные стороны, светло-карие глаза – заспанные, но глубокие и невероятно умные, уставились на маску Нефертити.

Едва карательница успела что-либо предпринять, как он, что есть мочи, крикнул:

-Сестрёнка, беги!

Позволить кому-то уйти – значит, окончательно испортить себе репутацию.

Кара выстрелила в мелькнувшую в коридоре девочку-подростка, и парень бросился к ней, так и не успев прикрыть собой. Дверь квартиры оказалась распахнутой настежь.

-Это не смертельно. Паралич, - чтобы хоть как-то успокоить, высказала Кара, пряча пистолет в кобуру на поясе. – Позволь мне уничтожить всё прямо здесь, и я сохраню вам жизни.

-Нет, - немного тонким для мужчины голосом ответил он, тем не менее, удивившись предложению со стороны могильщика. Обычно они никаких условий и предложений не ставили – просто, ликвидировали.

Каре захотелось снять проклятую маску, невероятно искажающую её настоящий голос и скрывая истинное лицо. Ей нравился этот человек. Ей глубоко пришлись по душе его храбрость и самоотверженность. Строки из книги начали пониматься не только умом, но и, приниматься сердцем. Более того, несмотря на то, что познакомились они только что и при таких обстоятельствах, Кара, все сильнее с каждой секундой, влюблялась в этого человека, романтика, эстета и философа, влюблялась в его домашнюю атмосферу, во всё то, чем он дышит. Не только под влиянием от прочитанных строк, нет… Природа этого нарастающего чувства сложно объяснима. Будто, так и должно было случиться, и никак иначе.

А он даже не знает о ней, видя перед собой лишь бездушного палача.

Девушка осторожно приблизилась. Он отшатнулся, но не от испуга – а для того, что оббежать её и закрыть собой книги.

-Нет, - повторил он.

-Я не та, за кого ты меня принимаешь, - собравшись с силами, - выдала Кара. – Мы … вместе… Уничтожим Цитадель… И уйдём… И найдём ещё книг… И, почитаем, - она не выдержала и сорвала маску.

Парень вытаращил и без того огромные глаза от удивления. Под маской египетской царицы скрывалось совершенно обычное девичье лицо в веснушках. Каштановые волосы, собранные в пучок, слегка выбились из-за резкого снятия маски. Голубые глаза девушки, поражая чистотой, казалось, смотрели прямо в душу.

-Как мы у…уничтожим их? – слегка заикаясь, поинтересовался парень.

-Они уничтожат сами себя. Оружие в Цитадели… Нам, всего лишь проникнуть и запустить цепную реакцию… - ответила она, продолжая смотреть ему в глаза.

-Я с тобой, - прошептал он. – Кстати, меня зовут Георг.

Пассажиры нескольких аэромобилей, пролетавших мимо квартала 17047, не могли не заметить клубы чёрного дыма, валившие из окна уровня 50-х этажей.

 

Любые их передвижения по городу тщательно продумывались и взвешивались. Ещё бы, ведь в Техноптиконе, вычислить человека по биомусору – минутное дело. Дактилоскопия, теперь уже, считающаяся допотопной, уступила место полному воссозданию физического облика, портрета человека по волосу и слюне на ободке стакана. Тотальный контроль над телами и душами. Ноократы желают сделать всё предсказуемым, а людей – стабильными и одинаковыми. У человека больше нет выбора, и он не принимает решений. Становится всё меньше жизни и всё больше – автоматизма. Но не все люди стали покорны и предсказуемы. Всесильная каста очень просчиталась.

 

-Мне нужно отвлечь их внимание от тебя, когда ты проникнешь в самое сердце Цитадели, - отметил Георг, оторвавшись, наконец, от планшета со схемами. Он окинул взглядом уже четвёртое по счёту жилище за эту неделю и, остановив взгляд на Каре, закурил сигарету с ароматом вишни. Такой приятный пережиток прошлого можно раздобыть только в трущобах, на чёрном рынке.

-Рискованно… Но, другого пути у нас нет, - после некоторых колебаний, согласилась Кара, продолжая водить пальцами по планшету, отображающему точную схему Цитадели. Ненавязчивое свечение неоновой лампы придавало её лицу какой-то неземной, светло-зелёный оттенок.

Минуло несколько бессонных ночей после составления планов и метаний по бедным кварталам и бетонным трущобам. Только в таких местах можно избежать слежки, скрыться от бдительного ока ноократов. Здание Цитадели, с бесчисленным количеством ярусов, изучилось обоими от и до – к тому же Каре, как привилегированному нассасалару, удалось получить доступ к особым, секретным секторам.

Видимая на поверхности часть здания, представляющая собой башню со стальным корпусом в форме ДНК, являлась втрое меньше той, что располагалась под землёй. Чтобы создать путаницу в командах, таким образом, сделав сбой в установке, необходимо спуститься на самый нижний ярус к управлению бомбой. И пламя взметнётся ввысь, пожирая яруса адского муравейника, и уничтожит зло под землёй и над землёй...

Наконец, после множества усилий, вычислений и проб сформировался более-менее ясный план. Высшие силы, конечно, способны выручить, но рассчитывать следует только на себя.

Скоро всё закончится.

 

Утро наступившего дня обдало холодом. Нет, не суровым ветром – погода также находится под бдительным контролем государства, потому, холода никогда и не наступали. При подходе к Цитадели, холодело всё внутри у двоих – двух отчаянных людей, желавших жить и оставаться людьми. Людьми, успевшими полюбить друг друга – а значит, и человечество.

В то время как Кара на стеклянном лифте спускалась на самое дно серпентария, Георг немедленно отправил несколько сигналов ложной тревоги о наличии опасных бунтарских книг сразу в нескольких домах разных кварталов. Десяток бронированных машин покинуло территорию близ Цитадели, направляясь навстречу смерти – в кварталах их ожидали вооружённые до зубов люди трущоб, тоже желавшие оставаться людьми. Они решили помочь этим двоим, избранным самими божествами.

Внимание ноократов переключилось на множество красных точек, разом вспыхнувших на голографических картах. Люди в халатах хамелеонского металлического оттенка засуетились, как крысы, предчувствовавшие крушение корабля. Машины встретили сопротивление обычных кварталов, а надпись «установка С113 активирована» и вой сирены вообще застали учёных врасплох. Они уже ничего не успевали исправить; и, как люди библейского предания о Вавилонской башне, ссорились, сотрясая воздух разными языками, задыхаясь в пучине гордыни и величия.

 

Георг знал, что через условленное время Кара выберется из здания. Весь воздух наполнился звенящей тишиной – застыла, обычно подвижная, реклама на стенах, зависли в воздухе аэромобили, часть людей высыпала наружу из домов, поскольку ближайшие к центру кварталы остались без света. Паника не успела разрастись до апогея, все ждали в тишине, что, вот-вот, что-то произойдёт.

 

И, это произошло.

Башня в форме ДНК рухнула, взметнув в воздух невероятно огромные клубы чёрного дыма. А Кара так и не успела покинуть Цитадель…

Все строения вокруг взорвались вместе с башней. В мир разом вернулись шумы и звуки, поражая своей чудовищной громкостью. Георг, не помня себя, бросился к Цитадели, но чья-то могучая рука остановила его.

-Стой! – приказал Анубис. – Жди.

Георг остановился не потому, что ему приказали, а из-за того, что высокого роста человек с головой шакала, окутанный синеватым светящимся облаком, преградил ему дорогу.

Через несколько секунд бог некрополей отошёл, уступая дорогу Человеку. От этого места, где только что находился Георг, до ямы, образовавшейся на месте Цитадели, выстроилась светящаяся небесным цветом дорога.

Он добежал до огромного горящего провала, минуя расплавленные обломки стальной крепости и ближайших зданий. Светящаяся дорога привела его к яме, оберегая от губительного дыма и пламени.

В тот момент, когда он думал, стоя на краю пропасти, что окончательно потерял Кару, она появилась вместе со странной женщиной с кошачьей головой. Вместе одни поднялись по воздуху из пропасти, приблизившись к Георгу.

 

Двое обнялись и долгое время не желали отпускать друг друга. То была сильная картина – двое прижались друг другу на фоне пламени, серых с красными всполохами небес и огромных обугленных руин вокруг. По щекам Кары струились безмолвные слёзы – она никогда не переживала всего того калейдоскопа чувств, что удалось пережить в это утро. Боги, на время, отошли в сторону, позволив двоим побыть наедине.

И, даже когда они вернулись, Георг так и не отпустил Кару из объятий.

-Вам нужно покинуть город, - нарушила сакральное молчание Бастет. – Вы одарены и наделены высшей силой, вы – другие, и сильнее всех представителей вашей расы. Чтобы не возникло искушения возглавить город, и не положить начало новой тирании – покиньте его, вместе.

-Покинуть Техноптикон? – вытерев слёзы рукавом, ещё не придя в себя, переспросила Кара.

-Да, - ответил вместо Бастет Анубис, приятным голосом, как при первом знакомстве. – Теперь – Египтеон. Он будет так называться.

-Куда мы пойдём? – спросил Георг у Кары.

Оба смотрели друг на друга довольно долго, пока у обоих, на удивление одновременно, не слетело с губ:

-Туда, где много книг.

 

Божества вознесли их на горы, окружавшие город. Оттуда им можно спокойно отправиться в каком угодно направлении, в какую угодно точку мира.

-Прощайте, Георг и…

-Надин, - девушка перебила свою могущественную наставницу. – Меня зовут Надин. Это – настоящее имя.

-Прощайте, Георг и Надин, - в один голос проговорили два антропоморфных божества. – Нам больше нечего дать вам. У вас есть всё.

Могущественные покровители вознеслись, оставив на небе следы, напоминающие переливы северного сияния.

Двое, взявшись за руки, отправились навстречу принципиально другой, свободной жизни.

 

И, было у них самое главное.


Дата публикации: 06 сентября 2018 в 07:36