|
Здесь опубликованы все рассказы авторов ЛитКульта.
Для удобства пользования разделом доступны рубрики. Работы расположены в обратном хронологическом порядке.
742 |
«Не смотри на летящих птиц, не любуйся ими... Они могут то, чего никогда не сможешь ты — быть свободным и гадить на всё и всех с высоты...»
Будучи тогда сопливым девятнадцатилетним гопником, я не воспринимал его слова всерьёз. Пахан (он терпеть не мог, когда его так называли — предпочитал формальное обращение по имени-отчеству), в отличие от меня, уже имел не одну ходку и давно постиг все ценности тюремной жизни, о чём всегда любил отпускать философские изречения.
— Это вы к чему, Павел Константинович? — помню, спросил его, желая услышать пояснение этим словам, высказанным конкретно в мой адрес, догадываясь, конечно, каков будет ответ.
— А ты, Алексей, дурачком-то не прикидывайся, большенький ведь уже, — процедил он, отложив в сторону книгу, — Голова у тебя на плечах не только ведь для того, чтобы в неё есть. Думать надо, Лёша! И я сейчас не про то, что год назад пожалел вас, щенков, и взял всё на себя, а про то, что ты Санька́ опять на делюгу потащил. Об этом-то я базар и веду, что пошёл ты по стопам отцовским, да так и будешь менять лагерь за лагерем... Весь в своего дурака старого... Земля ему пухом... Не знаю, говорил тебе или нет — с ним я в восемьдесят втором свой первый срок и схлопотал. Мать твоя на сносях, а Витька на киче чалится... Эх, Лёшка, Лёшка... Загубил ты всю жизнь пацану. Санёк в ВУЗ рвался поступать, да и девчонка у него, помню, видная такая, а теперь что?
«Бегство от свободы» — удалось уловить наконец на истрёпанном корешке название его книги.
— Так Павел Константинович, он же сам согласился, — оправдывался я, ища в суровом взгляде Пахана снисхождения, — Я заработать ему предложил, а...
— Лучше не зли меня, пацан, — прошипел тот мне в лицо и, позыркав по сторонам своим острым взглядом, добавил, — Ты ведь отморозок, Лёша, на руках у меня срался. Я видел как ты рос и знал с кем водился... Жалко только, что ни отец не успел, ни я — всё по лагерям, да в разъездах... Так и не оградили тебя от всей этой грязи. Думаешь, если по фене ботать начнёшь, да пару сроков отмотаешь —так всё, блатным станешь?! Все тебя уважать начнут?! Могу тебя огорчить...
— Дядь Паш, я не...
— Я тебе ещё слова не давал, да и не нужны мне твои оправдания, оставь их при себе. Ты уже здесь, в тюряге. Какие ещё могут быть объяснения?
— Павел Константинович, да это всё терпила, мудак, порожняк такой на нас плёл...
— За метлой следи, сучонок! — гаркнул Пахан, сердито тряся раскрытой ладонью перед моим лицом. На его вопли обернулись остальные заключённые, — Покуда мы с тобой в пределах одного лагеря будем — ходу я тебе не дам — простым уркой у меня тут будешь, понял? И фуфло мне в уши не вкручивай. Созвонился я с Мокрым. Он мне весь расклад дал. Всё как было... Терпила ему всё выложил. Сашка... Пацан вообще не при делах. А теперь уйди с глаз моих.
Как бы громко в тот момент я не сопел, желая отстоять своё задетое самолюбие, а здравый смысл всё же заставил меня прикусить язык. Пахан сказал всё верно, и любые попытки оправдаться перед ним, виделись мне абсолютно безуспешными. То, как Павлу Константиновичу, внешне интеллигентному и глубоко начитанному человеку, удавалось сохранять всегда свою непоколебимую суровость, источающую справедливые взгляды на жизнь, меня постоянно обезоруживало. Он не скрывал того, что блатной жаргон резал ему слух, тем более если в своей речи, его применяла шпана вроде меня, что за годы, проведённые в лагерях, так и не свыкся с казалось бы привычными для этих мест обычаями и явлениями, потому, по большей части, старался придерживаться общепризнанных норм морали.
Стиснув зубы, я направился в противоположный угол прогулочного дворика. Среди однобразия потёртых синих роб, да померкнувших угрюмых лиц, показалась знакомая фигура. Саня. Он стоял спиной ко мне, перекидываясь словами с каким-то зэком, смоктавшим самокрутку. Незнакомец мотнул головой, указывая на меня. Санёк обернулся. Нет, всё-таки отсутствие волос на голове, его явно не украшало. Увидев меня, он зашагал мне навстречу.
— Всё нормально, Лёх? Чего он опять взъелся на тебя?
— Отвали! — рявкнул я и, грубо оттолкнув его в сторону, побрёл в свой барак.
* * *
Как бы не хотелось мне забыть о том злополучном дне, а холод жёстких нар неустанно напоминал, что содеянное в прошлом уже не воротишь.
Год назад, в то пасмурное июльское воскресенье, мы с Саней возвращались с проводов. В армию забирали одного из его корешей, имени которого я так и не запомнил. По дороге домой, попутно ставя на уши весь проспект Жукова, нам попался на глаза знакомый адрес.
— Зырь, — хлопнув Саню по плечу, я указал на роскошный огромный дом.
— О, так здесь же живёт этот депутатишко... — отозвался Сашка.
— Да, Никульчев... Сука, хоромы отгрохал вон какие.
— Видел его на днях, смотрю: он — не он, репу себе такую отъел, хрен обсеришь. А до армейки помню ходил — глиста в скафандре.
— Слышь, Сань, тут тема одна есть, — вполголоса пробормотал я, отводя его в сторону, — Сейчас, только уточню один момент...
Мы спрятались в тени, куда не падал свет фонарей. Демонстративно достав из кармана свой тридцать пятый Сименс, я набрал по памяти номер телефона и позвонил:
— Алло... Алло, Зиша, это я, Леший... Слышь, чё... Ага. А ну приколи меня по поводу Никульчева... Никульчева! Да!.. Да?! Ха!.. Значит внатуре... Вообще никого?.. Все?.. Всё братан, от души... Потом приколю тебя... Да. Ага, давай.
— Зиша?! — расхохотался Саня, — Это ещё кто? Что за погремуха такая?
— Зиша — это мой близкий, — нахмурившись буркнул я, — Лучше слушай вот что, сегодня Никульчев отдаёт свою дочку замуж. Они все сейчас там, на свадьбе. Зиша говорит, что отмечают в Сосновом Бору, днём типа мимо проходил, видел там всю их родню...
— Не понял Лёх, и чё? — улыбка с лица Сани медленно сползла.
— Сань, ну чё ты? Тебе разве не интересно взглянуть, как живут эти зажравшиеся дармоеды?
— Сказать по правде — нет. Мне куда интересней пойти сейчас к Ленке и потискать её как следует за сиськи, а не лазать по чужим домам, мечтая о лучшей жизни...
— А разве плохо мечтать о хорошем, Сань, о благополучии?.. Или, может, ты просто зассал?
— Я не зассал, Лёх... но так тоже нельзя — за чужой счёт не разбогатеешь...
В общем мне хватило тогда и пяти минут, чтобы уломать Саню залезть в тот дом, хотя полной солидарности от него я не ощутил. Отогнув одну из оконных створок, мы оказались на кухне. Собак хозяева закрыли в вольере ещё задолго до выкупа невесты. Разрываться лаем кавказцы принялись лишь тогда, когда услышали, как я в доме, наткнувшись в полной темноте на стол, что-то разбил.
— Сука, ни хрена не видно, — глазея по сторонам, шепнул я, — Ты видишь что-нибудь, Сань?
— Бл*, Лёх, пойдём нахрен отсюда. Вдруг они сейчас вернуться!
— Вот хрен тебе, Саня, пока я не найду тут парочку золотых брюликов, хрен ты меня из этого дома вытащишь?
Неожиданно, на во́роте своей футболки я ощутил крепкую хватку.
— Какое ещё нахрен золото? Больной что ли?
Наша шепотливая перепалка продолжалась до тех пор, пока фары подъехавшего к дому автомобиля не осветили всю комнату.
— Кто это? — чуть было в голос не взвизгнул я.
— А ты как думаешь? Выйди, спроси, к кому они пожаловали! — сказал вполголоса Саня и отпустил мою футболку.
Послышался звук открывающейся калитки, затем — приглушённые голоса. Во дворе зажёгся свет. Через мгновенье, мы с Саней услышали:
— ... Слышь, чьи это следы, вон, рядом с клумбой... походу прыгнули через забор...
— ... Ну, хули, звони тестю, зятёк...
— ... Пётр Ильич, походу к нам... э-э-э... к вам в дом кто-то залез... ну здесь следы... знаете... это... землёй натоптано... да, идут от клумбы к тропинке...
Мы с Саньком затаились, стоя посреди комнаты, наблюдая, как этот женишок направился именно к тому окну которое нам удалось открыть.
— ... Да, Пётр Ильич... окно открыто, походу кто-то в доме... Ага... Ага... Ждём... Миха, иди к дверям! Стой там, чтоб не съе*ались, а я тут. Ильич сейчас сам мусоров вызовет!
Помню я запаниковал в тот момент так, что коленки затряслись с неимоверной амплитудой. Саня подошёл ко мне и сам выдернул из моего кармана телефон.
— Ты чё делаешь? — прошипел я, но Саня не слушал, нажимая на клавиши телефона, отдававшиеся гудком. Не долго думая, он принялся кому-то звонить.
— Павел Константинович...
Услышав эти два слова, я словно ощутил мощный электроразряд. Мои кулаки сжались сами собой. На мгновение, мне показалось, что Саня вообще умолк, выслушивая бесконечные наставления и поучения от Пахана, но секундой позже, тот тихонько продолжил:
— ... Нет, это не Лёша, это Саня, помните, он познакомил нас на дне города... Да. Здрасьте. Павел Константинович... Эм-м... Тут с нами кое-что приключилось... В общем, мы залезли в чужой дом... В дом... по Батурской... Что?... Да, к нему... А как вы догадались?.. Вы знаете его?.. Павел Константинович, мы сейчас здесь, в доме... Они уже в мусарню позвонили, что нам делать?... Хорошо... Мы всё вам объясним... Что сделать?.. Хорошо, Павел Константинович.
Пригнувшись, я выхватил у Сани телефон.
— На кой хрен ты Пахану позвонил? Он нас за яйца подвесит же. Ты его не знаешь!
— Он сказал, что приедет сейчас и всё решит... и сказал телефон поставить на какую-то вибру...
— «На какую-то вибру»... Совсем ты там, Саня, в своей армейке одичал... это ж беззвучный режим... Вибросигнал называется...
— Тихо, — шепнул Санёк, — Смотри, а собак они не выпускают, боятся. Видать волкодавы эти только хозяина слушаются...
Через несколько минут раздался истошный вибросигнал моего Сименса. Звонил Пахан.
— Да, Павел Константинович, здрасьте... Да, это я... Нет... Мы тут, в доме...
По телефону, Пахан сказал мне, что оставил свою машину на соседней улице и, что уже подходит к нам. Ещё спросил как мы влезли в дом и в какой комнате сейчас находимся. Затем, велел идти в спальню, что на первом этаже, и вылезти из дома через то окно, а уже в самом дворе, рядом с мангалом, он будет ждать нас.
С улицы показался мигающий синий свет. Ко двору подъехала милиция. Мы с Саней поспешили в спальню. Пока он открывал окно, я увидел, что рядом с кроватью стояло нечто похожее на тумбочку. Подойдя к ней, я торопливо открыл небольшой ящичек, пошарившись в котором, нашёл шкатулку.
— Ну ты где там? — позвал меня Саня уже со двора.
В соседней комнате загорелся свет. Я услышал топот тяжелых ботинок грохочущих по паркету. Менты. Так ничего не отыскав в тумбочке, одним махом я выпрыгнул из окна.
— Так, и куда теперь? — растерянно шепнул Саня.
— Пахан сказал, что будет ждать в тёмном углу двора, рядом с мангалом, — протараторил я и, оглянувшись побежал влево.
В спальне, где я был ещё несколько секунд назад загорелся свет. Мы пробежали по тропинке, ведущей к заднему двору. Здесь было куда темней. Неожиданно я обо что-то спотыкнулся, и еле удержавшись на ногах, чуть было не влетел в кирпичную стену.
— Быстрее, сюда, — услышал я знакомый бас.
Я посмотрел во тьму, откуда донёсся голос и увидел пару сверкнувших линз. Это был Пахан.
— Ну же, не тормози, — гаркнул он.
За спиной послышались приближающиеся шаги. Темноту рассекали мельтешащие лучи фонарей. Павел Константинович, подсадил меня. Повиснув на высоком заборе, я подтянулся и перепрыгнул за двор.
Что было дальше я не видел. Всё произошедшее за стеной, мне рассказал потом Саня. Зато услышать мне удалось куда больше, чем нужно.
— Стоять, подонки! — послышался голос какого-то мусора, — Стрелять буду!
Пахан подсадил на забор и Саню, но тот так перелезть не успел. Мусора взяли его на мушку, освещая всё кругом несколькими фонарями.
— Запомни, — уловил я приглушённый голос Пахана, — Если ты ещё раз свяжешься с этим гадёнышем, он обосрёт тебе всю твою жизнь, понял?..
Я слышал эти слова. Речь конечно же шла обо мне, и в последующем, им обоим, я не подам вида, что мне стало известно нынешнее их отношение ко мне.
— Слезь с забора! — раздался тот же самый голос, — На счёт три — стреляю!
— Начальник, ты чего, он же пацан вообще! — отозвался Пахан.
— Раз!.. — не унимался мусор.
Продолжения отсчёта Павел Константинович дожидаться не стал. Схватив стоящую рядом с мангалом кочергу, он ударил ею мента по лицу.
— Беги! — крикнул Пахан.
Раздался выстрел. Через секунду, ко мне с забора спрыгнул Саня, и мы побежали со всех ног не разбирая дороги через тёмные переулки.
Как потом стало известно, Пахан с Никульчевым были очень хорошо знакомы, и не раз гостили один у другого. Что касается свадьбы, — да, он был там тоже, но уехал за час до того, как Саня позвонил ему. Ментам о нас с Саней, Павел Константинович ничего не сказал, хотя они и знали, что как минимум одному соучастнику удалось сбежать. Негласно Никульчев с Паханом замяли эту тему с проникновением, и нигде наши с Саней имена также не фигурировали. Будто бы нас там и не было вовсе. Также Никульчев вместе с зятем закрыли глаза на то, что Пахану пришлось вырубить новоиспечённого жениха, о тушу которого я и спотыкнулся. Но вот за применение насилия в отношении представителя власти — проще говоря за развороченное лицо молодого следователя, Павлу Константиновичу впаяли четыре года колонии. Тот следак провалялся месяц в госпитале, и я слышал, что лицо его так и осталось перекошенным.
* * *
— ... Леший... Леший... — голос Крота вдруг пробудил меня от кокаинового беспамятства, — Слышишь меня? Опять заторчал... Может, за руль я сяду?..
— Крот, тебе что надо? Говори уже!
— Зиша звонил. Те утырки вроде как согласились на сделку... Нужно ехать, Леший.
Смахнув с панели рассыпавшийся белый порошок, я завёл двигатель своего Рэндж Ровера.
— Ну так поехали, — пробормотал я, и нажал на педаль газа.
Я ненавидел те минуты, когда воспоминания бесконечно накатывали на меня. Просто воротило от того каким я был тогда слабым, неуверенным, глупым. Скольким людям я поднасрал в своё время. Порой мне кажется, что углубляясь в прошлое, анализируя свои поступки, я становлюсь каким-то другим. Быть может и не другим вовсе, а самим собой. Просыпалась совесть. Да, это она засранка. И справиться с ней мне помогает лишь он, — кокаин. Не оглядывайся, твердил я себе, не смей, но когда я себя слушал?
А мне зашла эта зэковская
Мне вообще интересны тексты, где присутствует, хоть бочком, та или иная специфика, будь то шарикоподшипниковое производство, космическо-орбитальная станция, суровые будни горнорабочих, исследования в микробиологической лаборатории, восхождения альпинистов, тюряга особо строгого режима и проч. И познавательно, и занятно. |
Я вообще человек настроения, не могу как некоторые из моих знакомых: читать конкретно фэнтези или исключительно детективы. Мне интересны любые жанры, не важно вестерн это или триллер или любовный роман или просто что-то из документального, что хочу то и читаю. У меня нет конкретных предпочтений. Из авторов Верн, Алан По, Лондон, Лавкравт. Сейчас вот читаю Юрия Петухова, хотя многие его и хаят. Быть может вы хотели что-то порекомендовать?)
|
Нет конечно), не криминал. Что-то из художественной литературы, а не из бульварного чтива. Я имею ввиду вполне современных авторов. Ну классиков).
|
Касаемо криминальной темы? Да, почитывал раньше детективы, каких вот именно авторов, сказать по правде, запамятовал. Что-то, конечно, приходит, навевает и из жизни.
|
Думаю я надолго закрою данную тему, закончив с написанием этой истории. Вообще, писательство свое я начал в жанре фантастики и киберпанка, есть 2 главы из одного и 5 глав из другого, в черновом правда варианте. Но с этой вот криминальной темой, я хочу закончить в первую очередь.
|
Вы только не обижайтесь, мне просто мерзка эта зековская тема. Они же нихрена не делают, только обирают работяг. Зачем вообще живут на свете? В годы революции их расстреливали пачками.
Вот мне и неясно, почему умный и талантливый автор берется за тему сидельцев? |
Быть может я даже и сменю название этой миниатюрки. Это так, что первое пришло на ум, одно лишь это слово вызвало столько обсуждений. В общем я подумаю). А в размусоливания тюремной темы пришлось удариться, т.к. решил более развить характеры героев из моих ранних рассказов (Исход. Главы 1-2), потому этот я и назвал «Спин-офф», т.е. ответвление от основной темы. Спасибо за автора, да ещё и хорошего :D
|
Я вас понял, но не понял, зачем Вы вообще тему тюряги поднимаете? Исповедь — это такое блатное словечко, скрывающее в основном понты, а не осознание своей мерзости.
А церковная цитата — это вообще об отношении Бога к ворам, верует там вор, или нет — если ворует, значит не верует. Тут слово исповедь надо заменит, имхо, на думки, вот тогда будет верно). Мне странно, что Вы, хороший автор, мусолите тему ураганов. |
Свеча на обложке не говорит о том, что это именно церковная свеча. Это огонёк в душе ГГ, то маленькое светлое пятнышко, посреди его чёрного, мрачного нутра, — его совесть.
|
У всякой мрази рано или поздно наступают моменты осмысления и анализирования своей жизни, своих поступков совершенных в прошлом. Человек ведь не рождается уркой, прям сразу и в наколках. Когда-то у любого сидельца была своя незапятнанная жизнь. И данный текст не ведёт к тому, что ГГ ведёт диалог с батюшкой, каясь в своих грехах. В тексте не стоит вопрос о церкви в принципе. У ГГ наступил период просветления, когда он забылся в воспоминаниях, в перерыве между гнусностями. И совесть его, именно то, что его и терзает, и перед чем он и высказывается в своих мыслях. Осознавать совершенные грехи можно ведь не только в стенах храма. Вы привели в пример библейский стих. Кто знает насколько Леший религиозен, я об этом ещё не писал. Но совесть у него есть, и она его грызёт.
|
А где здесь исповедь? Какая-то воровская мразь что-то там из глубины своей погани вспоминает. Какое отношение исповедь имеет к воспоминаниям урки?
Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют. 1Кор. 6:9-10 |
Соглашусь с указанными замечаниями. Всё-таки мнение со стороны необходимо. А по поводу Пахана, с учётом предстоящих хронологических событий, могу сказать, что он станет более матёрее и старше. Вот тогда, думаю он и будет соответствовать вашим пожеланиям, хотя кое-что я всё же изменю. Да, Павел, вы правы — этот текст был в четверть финале, за него вы тогда и сейчас проголосовали. Благодарю за внимание).
|
фыркнул он, отложив в сторону книгу, —фыркнул не подходит уважаемому сидельцу. заискивая в суровом взгляде Пахана снисхождения,могу ошибаться, но «заискивая» здесь неправильно употреблено. судорожно тряся раскрытой ладонью перед моим лицом. На его вопли обернулись остальные заключённые,я понимаю, что выйти из себя может любой человек, но слова «судорожно» и «вопли» говорят о растерянности и неуверенности человека, что не вяжется с образом Пахана.Лучше заменить. Если ничего не путаю, то я голосовал за этот рассказ. Хотя и редко люблю такое, но вам удалось не скатиться в пошлую, дешевую блатную лирику. Читается легко и с интересом. Можно немного убавить в конце и начале морализаторство. Это как пожелание. Успехов. |