0
343
Тип публикации: Критика

Здравствуйте, уважаемые читатели! Хочу поделиться с вами отрывками из дневника, описывающими крайне неординарные события. В чём-то они мерзкие и порочные, в чём-то могут вызвать непонимание и неприятие.

Дневник этот — обычная школьная тетрадь в клетку, я обнаружил его случайно, спустя год после заезда в квартиру. В рукописном тексте дневника было много помарок и исправлений, некоторые, довольно значимые, я укажу в скобках курсивом. Также я вырезал несколько строк. Не считайте это цензурой — это обычная этика. На общем смысле повествования исправления не отразились. Приятного чтения! Постарайтесь не плеваться, у всех из нас есть делишки, о которых мы стараемся не распространяться, поэтому не будем судить строго.

24 октября.

  1. Вот и очередной день рождения прошёл. 25 лет, однако. Вся жизнь впереди, казалось бы. Я тоже так думаю. Но не всегда. Я не знаю, для чего я пишу, но кажется, что больше молчать не могу. (Далее до конца этой страницы стоит один большой знак вопроса и какие-то кривые неидентифицируемые рисунки)

Итак, со вчерашнего дня мне 25. И мне кажется, что я запуталась в себе, но в то же время — что оковы вот-вот спадут. Иллюзия, возникавшая уже не раз.

Что со мной, я никак не могу понять — я такая или влияние родителей? А конкретно отца? (Далее ещё три слова, но они плотно замазаны)

2. Нельзя сказать, что отец воспитывал меня сильно строго, но характер у него был и есть доминантный (начато как «властолю», зачеркнуто). Он всегда говорил, что надо иметь собственный взгляд на вещи, не ориентироваться на окружающих, не доверять ничьему мнению, в том числе и его. В школе он всячески поддерживал во мне все проявления «бунтарства», «непохожести» на окружающих, хотя порой просто хотелось, чтобы меня никто не трогал. В более молодом возрасте я категорически не понимала, зачем выделяться, а в подростковый период впала в депрессию: почему я что-то должна окружающему миру? Я разве брала в долг? Нет, но должна носить опредёленные вещи, говорить опредёленные слова, играть определённую роль, быть счастливой и так далее. Когда я поделилась своей «догадкой» с отцом, он довольно закивал, но толкового совета сформулировать не сумел.

3. Можно сколь угодно долго рассуждать о чуждости общественных стандартов, но невозможно быть равнодушным к миру, в котором ты живёшь. В 10 лет я в первый раз сходила с подругами в ресторан быстрого питания (исправлено мной, дабы не рекламировать). Узнав, отец поморщился. «Все так встречаются, неужели ничего оригинального не смогли придумать?» Я возмутилась и стала придумывать. Вначале подруги большинство моих предложений встречали увлечённо. Но к подростковому возрасту подруг не осталось, и я придумывала идеальные приключения для себя.

Обычно самопозиционирование приводит к мощному протесту родителей, что подгоняет тебя. У меня его не было, и казалось, что протестую я от безысходности.

4. Классе в шестом девочки в школе начали прихорашиваться, чтобы нравиться мальчикам. Мне стало страшно, что я словно оказываюсь на обочине. Я обратилась к маме. «Знаешь, я всегда была спокойна к подобным проявлениям. По настроению и по случаю ярко красилась, делала маникюр. В какой-то момент, считай, превратилось в игру. Но мне и сейчас интересно следить за собой. Иногда я грущу, что нет времени, и я серею, хочется… Пытаясь в институте привлечь внимание одного мальчика, я вела себя определённым образом, — она произнесла последние слова измененным томным голосом и засмеялась. — Ну а когда…»

Она замолчала; я прекрасно понимала, что она имеет ввиду под «когда», и мне стало жутко, что она говорит спокойно, с улыбкой. Первый раз, когда я поняла. Я жутко возмутилась.

И я поговорила с отцом. Он прочёл пламенную речь, в которой объяснил, как я должна гордиться тем, что сильно отличаюсь ото всех, не подвержена «тлетворному» воздействию общества. Я спросила, не будет ли противопоставление приводить к ответной реакции? Он ответил, что все на самом деле хотят быть самими собой, но не могут; завистливые будут злиться, что у тебя получилось, тогда как другие будут гордиться знакомством с тобой. (Первая строка зачеркнута, но остальная часть абзаца оставлена).

Нет. Нет, в те годы я не могла сформировать такой вопрос, значит дело было позже, а он ответил таким образом на какую-то иную мою ремарку.

Я не до конца поняла его. Но вскоре мне признался в любви одноклассник, и хоть он мне не нравился и я отвергла его, я поняла, что дело действительно не во внешних атрибутах: мальчик обратил внимание сначала на моё стихотворение, висевшее на спецдоске для талантливых учеников. Я всегда немного стеснялась, что мои строчки висели среди чьих-то ещё, чужих. Они словно растворялись среди них, к тому же я боялась, что их неверно растолкуют, и если видела, что кто-то остановился у стенда и читает (подобное, конечно же, случалось редко), то мне хотелось подойти и объяснить.

5. Однажды я спросила отца: а как получается — ты говоришь, что надо делать, что хочется. Но если совпадает с желанием других? Он ответил, что если желание не связано с физиологической потребностью организма, то оно навязанное. Я не поняла. А если я начала делать раньше всех? «Прекратить это», — едко произнес он. Фраза до сих пор звучит у меня в голове.

«Я пишу стихи — стихи пишут многие, но каждый пишет по-своему», — заметила я в ответ.

«Хватит заниматься софистикой», — бросил он и вышел. Идеально, победа.

6. Казалось бы, с подобным воспитанием я обречена быть одиночкой. И периодически мне так казалось, даже когда спала не одна. Раза три у меня было то, что вы зовёте «отношениями», и в итоге я пришла к мысли, что комплимент «ты не такая, как все», делался единственно из-за невозможности придумать в мой адрес иного. Более того, все мои поклонники относились к психотипу «обиженных» на жизнь и в дружбе со мной, как я поняла позднее, видели возможность поднять свою самооценку. Они рассказывали, смеясь, как их друзья дарят своим девушкам цветы, а мы прекрасно обходимся без этих бессмысленных формальностей. Возмутительно.

Как можно гордиться тем, что не приобщаешься к безмерной пошлости, я категорически не понимала (приписано позднее, вставлено маленькими буквами под строкой).

7. Я всегда была избирательна. С юности меня раздражали «мачо», которые с лёгкой улыбкой могли прихватить тебя за задницу или крикнуть из окошка автомобиля: «красавица, прокатимся?» Их показушная уверенность всегда была и есть мне мерзка. Нет, я не недотрога. Мне нравится, когда ко мне нежно прикасаются. Но не обучившись, на какой минуте знакомства можно трогать. Также меня всегда раздражала доминирующая модель в сказках и фильмах: сердце дамы надо завоёвывать. Ты заваливаешь её подарками, она скромно мнётся, но если ты упорный, то своего добьёшься. Если человек мне импонирует, я не понимаю, зачем жеманничать и играть в какие-то игры.

Когда в период пубертата начались соответствующие изменения в формах, все охотники повылезали из своих нор. Я не смогла долго терпеть и пошла заниматься единоборствами. Да, многие девушки носят перцовые баллончики или шокеры, но мне хотелось бороться на равных. Отец посмеялся, но сказал, что я вольна поступать, как мне хочется. Идеально. Но потом он напомнил, что обладая силой, я повышаю свою ответственность. Тогда мне подобная мысль показалась новой. Потом я встретила её в одном известном фильме и посмеялась. Оказалось, идеи отца не так уж и оригинальны, чем он всегда гордился. Но в контексте контроля себя сейчас я вижу, что мальчиков учат с пяти лет. Девочек не учат, поэтому они дерутся отчаянно.

8. И я овладела приёмами. Я стала уверенней, и ждала шанса. И вот случай настал. После полуночи я ехала в метро. В вагоне кроме меня было двое: один спящий и Он. Он улыбнулся, когда я взглянула на него, и подсел, неспеша подъехав почти впритык.

«Куда такая милая девушка едет в столь поздний час? Тебе до какой? Могу проводить». На этих словах он завел руку над сиденьем, будто полуобняв меня, но пока не дотрагивался. Я посмотрела ему в глаза, улыбнулась (сквозь страх) и произнесла: «Молодой человек, отсядьте пожалуйста! Мы с Вами не знакомы!» «Так давай познакомимся! Не бойся, ты мне правда очень понравилась, я тебя не обижу!» — со смехом произнёс он.

Я молча возмутилась и пересела в другую часть вагона. Но он подошёл опять: «Прости, я тебя напугал. Поверь, не желаю ничего плохого тебе». И тут я почувствовала сильное желание попробовать. «Подойди же», — думала я про себя. Поезд остановился, и на новой станции спящий вдруг проснулся и вышел. Мы остались вдвоём. Он сел поодаль и молча смотрел на меня. И вдруг подошёл и встал на колени: «Ты очень, очень красива! Я бы любил тебя вечно!» Он говорил мне прямо в лицо, и я уловила характерный запах. И тут он потянулся ко мне рукой… И я применила приём. Вы бы видели его глаза в тот момент! Я в них влюбилась. В них было настоящее, неиспорченное чистое чувство, пусть чувством был страх. Я всегда ненавидела мачистов за эти показушные улыбки, подарки, и теперь жаждала им отомстить. Мне хотелось показать, что все их превосходство иллюзорно. Попробовав в первый раз, я испытала огромное удовлетворение. Идеально.

Другой раз я шла ночью домой. На улице горели фонари, и по удлинённым теням я увидела, что меня преследуют. Я остановилась. Довольно взрослый мужчина, но тоже поддатый. Поэтому без шансов: после «красавицы» он был нокаутирован.

Однажды я сильно опаздывала на одно мероприятие. Автобуса как назло никак не было, и от отчаяния я вышла на обочину и подняла руку. Вскоре остановилась ярко-жёлтая машина. Мы почти доехали, и вдруг парень-водитель заявил: «Брось ты свои дела, поехали ко мне, развлечёмся. Я тебя на своей машине завтра в школу привезу, одноклассницы обзавидуются». Проблема парня в том, что он был гордым и трезвым. Он ответил. Мужики, умеющие что-то, в таких случаях обычно добивают до полного торжества, но меня оно не интересовало. Я всего лишь дала ему знать, что его хаотичные махания руками не несут мне какой-то опасности, а вот он действительно рискует. Когда он заплакал, я отпустила его. Вид у него был, как у подбитого попугая.

«С таким подходом будешь одна всю жизнь мучиться!» — пробормотал он. «Лучше одна, чем с такими, как…» — улыбнулась я.

К 11-му классу, после нескольких крупных драк и отшивов, я приобрела в школе некоторый авторитет. Один раз я шла по коридору и увидела плачущего парня из седьмого класса, над которым издевались одноклассники. Я возмутилась. “Вот так и давятся настоящие, искренние эмоции. Она внушают, что “мальчики не должны плакать”, и терпят потом всю жизнь. Терпят, терпят, а потом либо происходит взрыв со вспышкой агрессии, либо человек постепенно сходит с ума.

Позже я не раз с влажной грустью вспоминала те времена. После окончания школы я прекратила ходить на тренировки, и сейчас у меня большие сомнения насчёт своей формы. Несколько раз я надевала ранней весной короткую юбку, но кроме похотливых взглядов ничего интересного не происходило. До ответной реакции на флирт я никогда не опускалась.

9. Однажды у нас с отцом зашёл разговор о наркотиках и наркоманах. Он говорил, что они слабые и бесхарактерные люди. Я возразила: не протест ли против общества, его абсурдной морали? Он ответил, что нет — для кого-то производство и распространение всего лишь прибыльный бизнес. И любая зависимость — добровольное лишение себя свободы. А если я произвожу сама и для себя? Разве не творчество? «Это деструктивное творчество», — ответил он. «А показушно отказываться от потребительства, становясь потребителем культа протеста — не деструктивно?» — возмутилась я. Он молча вышел. Я почувствовала близость победы и продолжила давить. В итоге он сорвался и кричал, что я вольна сама выбирать, как поступать, но я должна быть уверена, что выражаю своё мнение, а не жонглирую антитезисами. Я напомнила ему, что он с детства учил меня сомневаться во всём, в том числе и его словах. Он выбежал. Идеально.

10. Когда я болела, у них с мамой случались большие конфликты, потому что он был категорически против вызова врачей. По его мнению, они входили в единую фармакологическую мафию и никак не были заинтересованы в выздоровлении пациента. Поэтому я старалась не болеть. Мне казалось, что они оба правы, и меня разрывало изнутри. Как-то я дала ему ознакомиться со статьей, развенчивающей страхи родителей о прививках. Он глянул пару строк и заявил, что статья проплаченная, и он категорически не советует мне прививаться. В итоге даже сейчас я чередую разные способы лечения, и, кстати, так и не выяснила, какие из них эффективнее.

12. Когда пришла пора выбирать институт после школы, я поступила воистину странно. Все жители регионов рвутся в Москву, а я наоборот, поехала в Самару. Я гордилась, что учусь не за счёт родителей, живу в бесплатной общаге. В Москве на интересных мне направлениях проход на бюджет был маловероятен. Мне понравилось описание программы, на фоне московских вузов, которые щеголяли известными фамилиями и статистикой выпускников, зарегистрированных на бирже труда (как будто цифра что-то отражает), тамошняя программа казалась какой-то душевной что-ли, не продающей. Сейчас я понимаю, что была не права, ни о какой простоте речь и не шла, обычная халатность. Впоследствии сайт оптимизировали, но качество образования осталось на том же уровне.

13. В универе меня в шутку дразнили «москвичкой», но недолго. Я была категорически не похожа на стереотипы о столичных девушках тольяттинских, инзенских, сызранских, оренбургских и прочих жителей общаги.

В институте я часто вступала в подобные дискуссии, иногда мне казалось, что меня привлекали в них ради прикола, но я искренне верила и верю в свою правоту. Часто мы спорили об отношениях. Однажды один парень выставил меня на смех. Он заявил: «Всё просто, мужчина должен быть сильным, а женщина — слабой. Тогда наступит порядок. Нет ничего глупее того, когда женщина пытается нелепо барахтаться против предписанного ей природой места». Моему возмущению не было предела. В чём же заключается смелость? Вот ты, именно ты, можешь на первом свидании показаться глупым, слабым? Взять, и заплакать? Сказать: «Я потерян в этом мире, что делать?»

Нет, даже если у тебя в тот день будет паршивое настроение, ты будешь играть одну и ту же роль. Ты успешен, и поведёшь девушку за собой. Так вот знай - ты смотришься нелепо. Я могу быть неправа, когда поставлю тебе синяк, но точно не буду смотреться нелепо в тот момент. Но настоящая сила — не бояться быть собой. А показывать себя кем-то иным — как минимум неуважение к собеседнику. И вообще — зачем пытаться понравиться? Разве симпатия не возникает сама собой? У меня возникновение симпатии к людям никогда не было связано с их вниманием ко мне. Но все почему-то продолжали и продолжают говорить мне, что я не права.

14. Спустя неделю после моего 18-тилетия я приехала на выходные домой (как раз было 3 дня). Мои шокировали меня тем, что подали на развод. Отец заявил, что всё было запланировано давно, но он хотел помочь мне стать «достойной личностью». Мама поддакивала ему, что всё тихо-мирно и обоюдно.

Я вернулась в Самару, а он съехал. Мама осталась одна. Случившееся стало для меня большой неожиданностью, потому что я по-настоящему любила их в первую очередь за умение взаимодействовать. У меня вызывал восхищение союз настолько разных людей. Мне казалось, что без него мама была бы обычной стереотипной женщиной, над которой я бы подсмеивалась. А отец… Мне казалось, что со своими загонами он бы либо сошёл с ума в одиночестве, либо полностью подавил и деспотировал иную супругу. В Самаре я долго переосмысляла произошедшее и жалела, что не спросила сразу насчёт «достойной личности».

15. На новогодние праздники я приехала к матери и не узнала её. Она словно помолодела лет на 10. Эффектная прическа, яркий макияж, новые наряды. Ну всё «как у людей». Из разговора с ней я узнала, что у неё появился состоятельный поклонник. Идеально. Я решила спросить о событиях двухмесячной давности:

— Мам, а зачем ты жила с ним? Если ни он, ни ты не хотели?

— Да, я хотела, но не тогда. Не хотела, чтобы ты видела меня такой, — ответила она. (Здесь, видимо, Косцюшко сама запуталась в интерпретации слов матери и что-то забыла вставить).

— И тебе нравится? — удивилась я.

— Нечто новое, необычное. Я чувствую себя свободной и счастливой. Могу позволить себе любую слабость, никто не подавляет меня. Могу быть живым человеком, а не вымуштрованной домохозяйкой.

— И жить с человеком, который пропагандирует противоположное!

— Было в нем что-то… магнетическое! — усмехнулась она.

Я не могла принять её новый стиль жизни. Когда я впервые увидела на кухне бокалы, то списала на приходящего кавалера. Теперь мне казалось, что кавалеров много, и вообще, она ведёт определённый образ жизни. Но разве ей кто-то его навязал? Да, так делают многие, но общество скорее порицает подобное — оно поощряет каждодневное страдание от жизни с нелюбимым человеком, когда внешне всё красивенько, и даты набегают.

На другой день заявился кавалер. Мне он категорически не понравился. После ряда глупых и примитивных комплиментов в свой и особенно мамин адрес я возмутилась была готова поддушить его, но при маме не решилась.

Желание приезжать отпало. Напоследок я спросила, где отец, потому что с ноября с ним не общалась, только звонила 31 декабря и на следующий день, но телефон был вне зоны доступа сети.

Мама пожала плечами и ответила, что не общалась с ним с тех пор и не хочет. На зимние каникулы я осталась в Самаре, и мы поссорились.

16. За год я пыталась звонить отцу несколько раз, но с тем же успехом. Но в день рождения я получила от него сообщение. Я набрала, но вновь услышала знакомый всем женский голос.

17. Когда я была на третьем курсе, мама вышла замуж и переехала к супругу. Квартира у нас была в равных долях, мы стали её сдавать, и все средства мама посылала мне, хотя я настаивала на половине. Поэтому я не бедствовала, в отличие от соседей по общаге. Мне было крайне неловко ощущать, что многие из них не могут позволить себе того, что было у меня; а те, кто может — не имеют свободного времени, работая. Я тоже периодически подрабатывала, поэтому понимала их. Момент, когда у тебя нет за день получаса, чтобы просто посидеть и подумать, угнетал меня.

18. Закончив обучение, я вернулась в Москву. Периодически мы виделись с мамой — я постепенно успокоилась и приняла её выбор. К тому же я заметила, что всех «рюшечек», удививших меня в первый раз, уже не было. Даже краситься она стала кое-как. Я решила уточнить, как она живёт сейчас. Она охотно пояснила. Дорогие духи употреблялись раз в месяц во время похода в театр. Раз в месяц — поход в ресторан и ужин с вином. Всё чинно, всё как у людей. «Было время, когда отрывались и юношествовали, сейчас — возвращаемся в привычную жизнь. Я оптимистка, всегда стараюсь чувствовать себя счастливой, и сейчас я тоже счастлива», — пояснила она. «И тогда? Разве?» Она засмеялась. Но потом посмотрела на меня серьёзно: «Агаша, а ты завязывала бы. Не знаю, даже не бунт, а какое-то недоразумение. Эксперимент, чтобы удивить всех — разве так выглядит свобода? Ты же воодушевляешься их взглядами».

19. Я долго думала над её словами, но так и ни к чему не пришла. Да, мир чужд, и соответствовать его глупым нормам невыносимо. Я бы не пошла работать в организацию, где есть дресс-код, и что хуже — каблуки. Моё мнение, не навязанное? Вот возьмём формирование бровей. Мне смешно, что девушки занимаются всерьёз, тратят время и деньги. Но любое из моих занятий — может быть подвергнуто такой же критике. Например, я пыталась покрасить волосы самодельной краской. Я заплетала три косички, одну из них деля на пять. Я покупала помаду и красила ею кончики ушей — потребительство? Показуха? Позёрство? Пижонство? Навязанное желание? Эффект сноба? Я не могу понять. Я красила ногти чёрным лаком, оставляя один на каждой неокрашенным. Потом пошла мода окрашивать один ноготь в иной цвет, и я поняла, что моя идея перестала быть оригинальной. Мне не хотелось более так делать, пусть и мой вариант был несимметричным и неокрашенным — я не видела, чтобы так делали. Всё равно: идея казалась мне опошленной массовостью и потому неинтересной.

В пору юношеского увлечения религиями я изготовила фигурку, объединяющую крест, полумесяц и шестиконечную звезду, что мне виделось синтезом всех идей и примирением. Или вот — я за день объехала все канцелярские магазины Самары, в поисках гелевой ручки определённого оттенка. С помощью гелеых ручек я наносила на тыльные стороны рук подобие татуировок, но так как рисовать не умела, подготавливала трафареты. Отец говорил, что не нужно увлекаться шопингом и делать из товаров культ. Но разве я не увлекалась? Я любила ходить по барахолкам, трогать вещи и не покупать их. Иногда, конечно, мне что-то очень нравилось, и я брала в свою коллекцию. Периодически наименее убитое из своей коллекции я перешивала во что-то более-менее годное и дарила кому-нибудь.

Но в чём разница между потребительским мышлением меня и покупателя в стандартном парке развлечений, я не могла понять. Меня пугали скорее яркие огни, шум, агрессивная реклама, а также зацикливание на себе. Однажды я услышала, как парень-продавец, только что сделавший мне комплимент и от консультации которого я отказалась, заигрывает с женщиной лет сорока. Я проследила за ним, и когда она ушла с покупкой, он начал что-то со смехом рассказывать коллеге. Почему-то раньше я не задумывалась о подобном. Целый месяц я игнорировала крупные магазины. Но на рынках неслись те же слова, только с акцентом. Позже я пришла к выводу, что глупо винить парня и ему подобных: работа такая, давление сверху и так далее. Но ведь все эти приёмы переносят и в реальные человеческие отношения, что ужасно. Или нет? Иной раз люди выбирают автомобиль намного более вдумчиво, чем партнёра. А что? Машину потом сломанную намучаешься чинить, и не продашь. А партнёра в любой момент можно бросить.

20. Многие девушки моего возраста смотрят на выходящих замуж сверстниц с грустью и завистью. Я их понимаю, но не понимаю, как должна реагировать я. Сказать, что мне всё равно — соврать. Я живу одна уже больше трёх лет, и было бы точно веселее вести хозяйство вдвоём.

Наверное, даже не важно, какого пола будет человек. Но девушки всегда мне нравились меньше мужчин, а когда я стала работать, эта нелюбовь усилилась. Мужчины, какие бы должности не занимали, помнили, что работа всего лишь работа, за что им платят, но не более. Что все внутренние правила — фикция, компромисс. Не нужно прыгать по кругу и орать: «Слава марципановой королеве!», можно принять и подчиниться, но важно — помнить. А девушки, с которыми я работала — в большинстве своём верили в «корпоративные» идеалы. Для них — было гордостью являться частью чего-то сильного. Мужчины, даже становясь руководителями, помнят об искусственности конструкций. Тогда как девушка-секретарша гордится своей «причастностью». А уж как раздражала и раздражает меня девчачья манерность и любовь к уменьшительно-ласкательным суффиксам!

В общем и целом, единственный факт, в котором женщины проигрывают (приписка на полях).

Конечно, пример мой не совсем корректен, ведь полно людей обоего пола, с ярко выраженным призванием, искренне живущих работой. Нетрудно догадаться, что чаще всего сюда можно отнести ответственные, «интиллигенческие» профессии.

Ещё девушки меня всегда раздражали чрезмерным зацикливанием на своих природных параметрах. У меня были знакомые, весящие на 10 килограмм меньше меня, но с поразительной регулярностью ноющие: «Я толстая!» Я пыталась бороться. Давала им ссылки на исследования учёных о том, что комплекция не влияет на вероятность замужества, и уж тем более замужества счастливого. В конце концов, если ты весишь 150 кг, то нет причин сомневаться в искренности чувств своего мужа. Конечно, есть риск, что он получит травму или окажется фетишистом и при малейшей потере веса оставит тебя. Хотя, как и во всех других случаях, когда тебя любят за внешность — жутко. Видела такой совет: узнайте, какую одежду ненавидит ваш жених и наденьте пару раз после получения предложения. Способ хорош, но — неискренен, поэтому не делайте так. Главное, не носите специально то, что нравится избраннику. Не пытайтесь никому угождать. Одна девушка рассказывала, что её ухажёр долго упрашивал сделать ему минет. Ей надоело его нытьё, и она сделала вид, что согласилась. Когда он стянул штаны, она, морщась, зажмурилась и сомкнула зубы. История красивая, и в юности я бы поаплодировала, но ведь парень не виноват, что ей не нравится то, что нравится ему.

Но всё же нежелание жить с девушкой было связано с другим. Я уже упоминала, что люблю тёплые прикосновения, а пробовать подобное с женщиной мне всегда казалось пошлым, и не из-за моих религиозных практик. Просто казалось. Но после первого раза с молодым человеком, который оказался необыкновенно скучным и бессмысленным, желание сравнения доминировало надо мной. Но шанса так и не предоставилось, хотя я и предпринимала определённые шаги для его поиска. Мне удалось познакомиться с интересной девушкой, но она не захотела со мной встречаться, заявив, что мы не сойдёмся характерами.

21. Вот так, начав с маленькой строчки, я почти описала всё своё бытие. Но побудило писать меня вот что. Сегодня я получила сообщение с поздравлениями от отца. Здесь нет ничего странного — он писал одинаковые строчки каждый год. Я придумывала всякий раз что-то новое — отчаявшись дозвониться, я все равно писала сообщения в день его рождения. Поздравление слово в слово повторяло обычное: «Дорогая Нера! Поздравляю тебя с твоим душевным праздником. Будь сама собой и слушай только себя». Но далее шла приписка: «Я сейчас в Москве, хочу к тебе завтра заехать. Во сколько можно?»

У меня слегка похолодело. Конечно, я начала себя убеждать, что желание увидеться с дочерью впервые за 7 лет — естественно, однако какое-то тёмное предчувствие угнетает меня. Я уверена, что он, в отличие от мамы, никак не изменился. В детстве я никогда его не боялась, а наши диспуты воспринимала как весёлую игру. Но сейчас я его боюсь.

Ложась спать, я провалялась час и поняла, что не могу. Я исписала столько страниц, потому что кажется, что завтра что-то произойдёт или начнётся, и самое страшное — внутри меня просыпаются какие-то мысли, которые и думать страшно, не то что записывать.

26 октября.

Все варианты перебрала я в голове, но не такое… Страшно перед собой, но даже не знаю, как записать случившееся…

(Замазаны несколько попыток начать фразу) В общем, уехал он сегодня утром… Может, одной фразы достаточно? Нет, она опошляет и извращает случившееся, которое, кажется мне, было много важнее привычных рамок.

(Вычеркнут и замазан фрагмент на 7 строк)

Ладно, пусть так. Изучая психологию, я не могла игнорировать творчество Фрейда. И, чёрт возьми, я всегда думала, что за бред все эти комплексы, Электра и прочая шушера! И вот Он пришёл. Наш вечер быстро стал осознанным. Да, я прекрасно понимала, и, наверное, хотела. Мы не говорили ни единого намека, но понимали. И как гром среди неба прозвучало:

— Нера, а ты не боишься быть изнасилованной? Ведь ты видишь во мне маньяка.

Я стушевалась, но ненадолго.

— Нет.

Я не видела в нём маньяка, но Он интерпретировал мои слова как ответ на первый вопрос.

— Не бойся. Я не смогу.

— Жаль. Ты не так и стар, чтобы… — я не могла подобрать нужные слова.

— Нет. Ты не поняла. Я не могу. Не могу сделать Это. И никогда не мог, — добавил он после паузы.

— А я?

— А что ты? Нера, я должен объясниться. Лет в десять я, как и все мальчики, начал интересоваться изучением того, что отличает нас от вас. Но делать это своими руками мне казалось грязным и скучным делом. Так и произошла эта жуткая история… Было много крови, больница. В общем, вот так.

Он встал в полный рост и снял штаны, смотря мне в глаза. Я аккуратно опустила взгляд. Зрелище было безрадостное, но довольно заросшее.

Сейчас я думаю, что он хотел таким образом притупить шок от информации.

— Так… от кого же я? Кто мой отец? — спросила я.

— А я откуда знаю… У нас сразу был уговор, что она может все потребности решать на стороне. И когда ей захотелось ребёнка, я пожал плечами: прости, дорогая, но мне нечем помочь.

— И… о… О нет! Ужасно! — воскликнула я. — Зачем вы тогда затеяли...? Зачем жили?

Он пожал плечами.

— А знаешь, Нера, это довольно забавно получилось. Но у меня было меньше вариантов, чем у неё.

Я в тот момент была потеряна, и сейчас он ушёл. Я в отчаянии. Ужасно, ужасно! Было ли сегодня Моё решение? Хочу ли я? Сейчас мне в голову ударила мысль, что отказ от чувств был первым серьёзным самостоятельным поступком за всю жизнь. Но как же кружит голову, и завтра мы попробуем сотворить историю. Звучит смело, но я разорву шаблон, и с помощью того, кто меня загнал в порочный круг, вырвусь из него с помощью самого грязного порока. Жутко же!

27 октября.

День прошёл. Я так и не понимаю, что есть самоопределение; гордость перемешалась со стыдом. Боюсь, что упущу какие-то мелкие детали.

Итак, он пришёл на полтора часа позже. Признался, что приехал заранее, но всё время просидел на подоконнике, не решаясь войти. Я также не решалась звонить ему, думая что он не смог… Но он пришёл. Во время ожидания я хотела немного выпить, но в итоге решила, что крайне важно зафиксировать в голове каждую мелкую деталь происходящего, пусть даже в итоге мы зайдём не те далеко, как могли бы.

«Знаешь, твоя проблема в том, что ты загнал себя в определённые физиологические рамки. Но разве мы не обладаем фантазией, которая может подсказать нам, как мы можем обладать друг другом?» — спросила я, когда он пришёл и сел на кухне, потупив взор.

Он схватился за голову, и мысль о том, что он с самого о начала проводил все свои воспитательные мероприятия ради одного момента, рассеялись. И я предложила ему попробовать. Он качал головой. Тогда я озвучила ему свой план. Вид у него был поблёкший, как будто что-то можно было улучшить.

«Не ты ли всегда учил меня не бояться нового, быть смелой и немного отчаянной?» — укоризненно заметила я ему.

Но он молчал. Согласие. И я показала все возможности своего безграничного воображения. Невероятное осознание, лёгкого доминирования, было самым сильным впечатлением за все прожитые годы, и я уверена, что подобное не повторится. Героем нельзя быть всю жизнь, и нельзя постоянно выпрыгивать из рамок. У меня получилось, и я безмерно горда собой, даже несмотря на то, что в конце он плакал. Я вспомнила те глаза, преисполненные страха, в которые влюбилась, и постаралась влюбиться в эти слёзы, но — не получилось. Прости. Я — могу любить тебя только как отца, пусть — ты им и не был. Я — хотела найти ответы, и я их нашла; я — больше не потеряна, а порочна; я состоялась и ничего не боюсь; я — не смогла стать достойной Тебя личностью. Великолепно.

Я позвонила матери и спросила в лоб. Она начала отпираться, дескать

Следующая страница дневника была выдрана, а далее в тетради шли только пустые листы...

Дата публикации: 18 февраля 2019 в 22:13