Сом

Гнетущее чувство тревоги не отступало.

Утром дочь Катя с внучкой Оленькой уехали и до сих пор не вернулись. Был уже одиннадцатый час ночи. На условленную встречу в полдень они не приехали. Дочь прислала сообщение: “Не сможем, извини”. Так бывало раньше, и он не очень обеспокоился - нашлось какое-то более интересное дело, не беда, приедут вечером.

По ночам он плохо спал и прилег “полежать” на часок, ну, на два. Встал - уже ночь, а их всё нет. Трёхлетняя Оленька должна уже спать.

Катя не отвечала ни на звонки, ни на смски. По-крайней мере, телефон звонил долго прежде, чем переключиться на автоответчик. Значит - телефон цел, значит - не разбились. Он всегда переживал за дочь, хоть та водила не первый год. Он сам за рулём уже десятки лет, в больших авариях не бывал. Но дорога - вещь непредсказуемая. Вон, Андрей из соседнего подъезда со всей семьёй возвращался с дачи, а перед ними грузовик на встречку, прямо в них. Хоронили в закрытых гробах. А водитель-то грузовика - и не пьян, и не уснул, и в телефон, вроде, не смотрел, просто машина перед ним резко затормозила, и он - по тормозам, потом уже не справился с управлением, занесло. Сколько таких случаев было?.. Теперь он Андрею сотню остался должен.

Он послал ещё одно сообщение: “Как дела?” 

Одинокость - вещь парадоксальная, как любовь женщины. Когда её нет - её очень не хватает, а когда она накроет - куда бы бежать? Рассчитываем, что женщина прогонит одинокость, но одинокость женщину отталкивает. Впрочем, женщина, скорее, как золотая рыбка, украшает аквариум, но в естественной среде она - угроза экологии.

Однажды он поймал сома, килограмм на двадцать, больше метра длиной. Потом он прочитал, что сому могло быть за тридцать лет, в два раза больше, чем ему тогда. Ему не терпелось на берег, сделать фото, мобильных селфи тогда ещё не изобрели. Сом лежал на дне лодки, шевеля усами, поблёскивая склизкой, гладкой спиной. Сом смотрел на него пластмассовым, но живым, правым глазом, словно ожидая решения судьбы. В школьной хрестоматии он читал когда-то отрывки из романа про кита, за которым гонялся полубезумный капитан-китобой. Оказывается, глаза кита смотрят независимо в две стороны, видят две совсем разные картинки, и, стало быть, кит умеет одновременно думать о двух разных вещах. 

“О чём думает сом левым глазом?” - спросил он себя.

Потом он выбросил сома из лодки. Тот нырнул было, но быстро всплыл, ударил хвостом по воде, мол, благодарю, и исчез навсегда. Тогда ему в первый раз стало одиноко.

Набрал Катин номер. “Оставьте сообщение”.

Он заглянул в холодильник. Ребенка надо будет покормить. Обе голодные, наверно, приедут. В холодильнике лежали остатки недоеденной рыбы. Был ли это сом? Нет. Он помнил, что в рыбе было много костей, а значит - не сом. Ох, и намучался он с этой рыбой. Вот и бросил. 

Тогда, с сомом… он вернулся на берег с пустыми руками и никто не поверил, что он поймал и выпустил сома на двадцать кило. Ха-ха, - смеялись, - забавно придумал. Почему-то люди никогда не верили ему, когда он говорил им правду. С тех пор он стал придумывать самые невероятные истории - и ему верили.

В комнате, над письменным столом висели фотографии - отчёт о счастливо прожитой жизни. Он любил вечером сесть за стол, включить лампу под абажуром и в полумраке рассматривать памятные образы. Он их знал наизусть - яркого света не требовалось.

Вот - дочкины детские фото. Они на речке, ловят плотву. А вот - с Андреем, покойным. Постой… Теперь он вспомнил. Рыбу в холодильнике он купил у Андрея за стольник, когда тот в предпоследний раз вернулся с дачи. Или нужно сказать “в последний раз”? Ведь потом он уже с дачи не вернулся...

Рыбу он не доел и выбросить не решился. Всё ж - память...

Набрал. Короткие гудки. Хм? Разговаривает с кем-то…Должно быть, всё в порядке, загулялись. Тревога уходила.

Он всегда любил полумрак, спокойствие, тишину. А вот теперь шума не хватает.

Хорошо бы стоять у окна, и ждать, ждать их всю ночь. Но - устал, надо пойти прилечь.

В комнате стол, стул, кровать. На столе папки с листами, исписанными неровным курсивом. Со стен смотрели неведомые лица, живущие неведомой жизнью. Но кого-то он уже узнал, здесь, сидя за этим столом. Кровать вздохнула о чём-то, принимая его тело.

“Сом хочет быть китом. Надо бы записать”, - мелькнула мысль пред тем, как он уснул.