По-людски

Марго красивая и крепкая, как скала. На ней уже появились наброски наскальных рисунков - отпечатки времени,  ещё не глубокие, не полновесные. Но во взгляде и жизненной позиции проступили яркость, отчётливость, честность. Двадцать лет назад Маргарита была хилая, дробная. Дробная – это от слова дробь. Человечек, который делится. Одна третья. Себе одну, другим две. Маргари-та. Сейчас, к сорока пяти, Маргарита стала целая Марго. Правда, маячила менопауза. Интересно, почему пауза? Будто продолжение следует. Интересный возраст. Приговор и выстрел из пистолета сорок пятого калибра. Но по ощущению больше похоже на пейнтбол.

У Марго начала развиваться возрастная дальнозоркость. Это значит - за лесом уже можно разглядеть новые деревья, новые горизонты, перспективы. На курсах повышения тренер рассказывал, что в будущем людям доведётся жить долго. Но детей у них будет немного. Раньше семейные древа были приземистыми, но густыми. С многочисленными, пусть и короткими, ответвлениями. А лет через двадцать семьи- деревья будут высокие, тонкие, с длинными одинокими ветками. Если нарисовать - выглядит жутковато, как после ядерной войны.

Марго успешно окончила курсы переподготовки. Образовалась новая увлекательная денежная работа, которая занимала всё время.  Но чтобы видеть то, что непосредственно перед глазами, нужно это что-то взять и отвести на расстояние вытянутой руки. А с ближайшей роднёй это невозможно. Поэтому Марго не разглядела момент, когда из-под носа младшая сестра Людмила увела родительскую квартиру. Подговорила мать с деменцией. Марго сестру по-человечески понимала: у неё дети, старшая дочка и ещё мальчик и мальчик - близнецы, квартира нужна, да и не одна. А Марго – одна целая, бездетная, стало быть – сухая ветка, тупиковая. Перебьётся. Не переломится. Заработает. Но не по-людски это. 

Наступил день рождения близнецов. К удивлению Марго, сестра позвонила и пригласила. Может, хотела извиниться, пользуясь случаем. А скорее всего, вины и не чувствовала. Маленькой Люда частенько брала у старшей сестры то, что плохо лежало в их общей на двоих комнате. Маргаритины чулки, косметику, мелочь. Дневниковые записи.

Марго привезла на день рождения близнецов два больших набора лего. Сестра открыла дверь, увидела коробки и заподозрила. Она готовилась к активной обороне, даже к драке. А тут Марго - большая, тёплая и мудрая. Как айкидоист. Людмила напряглась, ожидая подвоха, заболела голова. Как часто бывало – левый глаз будто заплывал свинцовым шаром. Мигрень. А впереди целая вечеринка, и всё на ней. И ни сбежать, ни умереть. Мужу глубоко фиолетово. Дочь вся в личной жизни. Придётся опять пить сумамигрен и весь вечер полудохнуть.

Женщина всю жизнь занята. Не так, как мужчина - нашёл деятельность и вовлёкся, с удовольствием или без, захотел - бросил. А вынужденно, по большей части навязанно, часто неосознаваемо. Занята женскостью.  Если проследить жизнь женщины по истории браузера, то станет видно, что это история преодоления и выкраивания. Швейная история. Стежок лицевой – стежок изнаночный. Как пережить болезненные месячные (узелок завяжется); как его завоевать – как от него избавиться; как не забеременеть  - как забеременеть; как совместить работу и ребёнка (обрыв нити, новый узел); где найти деньги ребёнку на сапоги и как объяснить мужу, что из прошлогодних ребёнок вырос. Почему сын со мной не разговаривает (крупный стежок). Как подтянуть линию подбородка без операции (нить натягивается, финальный узел завязывается. Остаётся только надеяться, что надолго хватит). 

- Я покурю? – спросила Марго.

- Иди на лоджию.

В дверь снова позвонили. Людмила открыла. Курьер, недовольный, как Кьеркегор, которого отвлекли от написания «Двух назидательных бесед», привёз коробки с пиццей и суши. Всё идёт к тому, что люди будущего пересядут на монодиету. Или дуо.

Людмила расплатилась и попросила курьера:
- Вы мусор не захватите?

Курьер посмотрел с интересом, будто увидел новый поворот сюжета.
- Я не сторонник захвата.

На лоджии сестра мужа Людмилы, понаехавшая два года назад с семьёй из Новокузнецка, учила уму-разуму вторую сестру, которая приехала в гости:

- Я сюда приехала, чтобы использовать город по полной. Иначе смысл здесь быть? Или ты его сосёшь, или он тебя.
- А нельзя не сосать, но чтоб и он тебя... не заметил?
- Можно, конечно. Тут таких полно, шибко умных. Правда, они сосут у тех, кто сосёт у города. Единственное - такие ни за что не признаются ни себе, ни людям, что обосрались. Гордыня. Если ты тоже так хочешь - пожалуйста. Только я тебе не помощница тогда. Презираю трусов и лжецов… Что ты нос морщишь, думаешь, я тупая? Небось, хихикаешь с мужем: вот идиотка - платит тренеру по питанию, стилисту. «Психолуху». Но при этом нигде у тебя не жмёт спрашивать у меня совета, если с этим самым мужем у вас контры. 

- Да я же по-родственному делюсь, по-сестрински…
- А нахрена мне твои сопли? Своих мало? Иди, плати и разматывай их, как все приличные люди. А ты хочешь чистенько, аккуратненько, мимо проходя с полки цопнуть. То есть сосёшь у меня. Поняла теперь?
- Ну так и ты у меня можешь. В смысле, мы же сёстры, поддерживаем друг друга.
- А что с тебя взять? Блеяние твоё?..

Марго не стала дослушивать, потушила сигарету и перешла в детскую. Комнатка крошечная, конечно, особенно для троих. Кто же знал, что родятся сразу двое. Один из близнецов, Серёжа рассеянно взял подарок, не отвлекаясь от игры в смартфоне. Интересно, этих детей можно чем-нибудь удивить?

- А где Стас?

- На кухне. Опять кошачий корм ест.

Марго вытаращила глаза.

На кухне у окна худенький Стас задумчиво грыз что-то, на вид действительно похожее на кошачий корм. Кошка сидела на подоконнике, наблюдая. Близнецы напоминали Маргарите персонажей из старого мультика «Петькины трюки». Серёжа был точь в точь как Петька, любил поесть и «включить на полную мощность мозговую систему». А Стас был малоежка по принципу «я и так закормленный». «Он не ест, а дегустирует!», - жаловалась Людмила. Было стыдно признавать, но только Стаса Марго любила как собственного ребёнка, хотя вслух никогда бы не сказала такого.

- Стас, привет, держи подарок. С днём рождения, расти большой.

- О, спасибо, тётя Рита... Здравствуйте. - Стас позволил себя обнять. Постояли так несколько секунд.  Любил, когда его обнимают. Марго думала, что у него тактильная недостаточность, или он так греется.

- Угостишь? – Марго кивком указала на сжатую руку племянника.

- Вам не понравится.

- А тебе нравится?

Стас сморщил веснушчатый нос.

- Не очень. Этот корм не лучше других.

Марго сдержала улыбку.

- Много перепробовал?

- Не очень. Не понимаю, почему кошка их ест. Это же гадость.

Марго задумалась.

- Возможно, у неё нет выбора?

Стас поднял на Марго взрослый взгляд.

- Как в прошлом году, когда она родила котят и перегрызла им всем шеи? Всем, кроме одного.

- Откуда ты знаешь? (Люда уверяла, что дети не успели увидеть).

- Я видел.

Марго мысленно призвала на помощь всех богов и спросила:

- В чём у неё не было выбора? Могла бы выкормить всех котят.

- Она не хотела их. Но пришлось родить. А потом убила. В знак протеста.

- А почему не всех?

- Наверное, из любопытства. Посмотреть, какой вырастет.

- Посмотрела?

Стас вздохнул.

- Нет. Его отдали. Папа сказал, две кошки в маленькой квартире - самоубийство.

«Твою мать, Ваня».

- У кошек всё по-другому, не как у людей.

- Честнее?

Кошка жмурила глаза. Не хотела спорить.

За столом всё было как обычно. Только взрослые; детей, пусть и именинников, за стол не приглашали. Тосты за здоровье родителей и детей постепенно перешли в лёгкие сплетни о присутствующих и отсутствующих. Почему-то в их семье во время застолья было принято разговаривать вполголоса, как на поминках. Возможно, мать приучила – у неё, чуть что, болела голова. Большую часть детства Марго помнила мать в кровати с мокрой тряпкой или давящей повязкой на голове. При этом сама мать говорила отчётливо, как и полагалось заслуженному учителю. Среди приглушенного бормотания раздался её звучный голос:

- Рита, доченька! Тут приходила какая-то женщина и сказала, что я должна подписать документы, что передаю квартиру дочери. Я подписала, Ритонька, но только зачем же это? Квартира и так тебе останется.

Стало тихо, как на кладбище. Дальние родственники с интересом вытянули шеи в предвкушении скандала. Марго спокойно сказала:

- Мама, это Люда была. Твоя младшая дочь.

Людмила побледнела.

Мать наморщила лоб, вспоминая.

- Ну как же… У меня только ты и Мишенька. Но Мишенька уехал давно.  

Миша был первенцем, не дожил до года.

Людмила засуетилась, подоткнула матери салфетку:

- Мама, ешь! Вот баклажаны, твои любимые.

Мать покосилась на Людмилу, но стала покорно есть.

Марго знала, что сестра была нежеланным ребёнком. Прощальный подарочек от отца, который как раз и уехал, не дождавшись рождения второй дочери.

Вот и получается, что Людка осиротела дважды и предали её дважды: не хотел отец, и не узнавала мать. А у неё, Марго, долгое время был любящий отец и мать - почти подруга, пусть и в деменции. Раньше часто такое было, что Маргарита с матерью делились секретами, шутили, Но входила Людмила, и они инстинктивно замолкали. Энергетика у Люды тяжёлая, слоновья. Память тоже слоновья. Мать, в своём праве обиженной женщины и мстя за выжранные ресурсы, даже и не пыталась полюбить и принять младшую дочь. Наверное, по закону компенсации у Люды родились сразу трое. Основной и двое запасных. На случай предательства. 

Марго извинилась и вышла. Гости разочарованно выдохнули.

На площадке Людмилина старшая дочь сладко ссорилась с парнем.

Марго помедлила, прислушиваясь к разговору этих двоих, поглощённых своим, таким важным чувством,  как давно завязавший курильщик тайком вдыхает дым, стоя за спиной курящего на остановке.

«Не буду оспаривать дарственную на квартиру. Заработаю. Я никому ничего не должна. Одна целая ветка».

Интересно будет посмотреть, как через лет восемь-десять подросшие ветви начнут квартиру делить на дроби.

Чьи-то головы окажутся лишними.