Три дня

Когда я читал Андрею рассказ, он слушал, как-то утомлённо-сосредоточенно опустив глаза, словно мелкий чиновник "на ковре" у министра. Наконец я закончил и с удовольствием выпил вина из бокала.

- Вот, такой рассказ получился. Вслух я его ещё не читал, поэтому не обессудь, если что.
- Ну, я в любом случае хотел бы его прочесть, а не ещё раз послушать, - сказал Андрей, сделав длинный глоток безалкогольного пива из банки. - Ты же сможешь мне его как-то прислать, в контакте там, или ещё как?
- Да, конечно. Пришлю ссылку в ВК. Как тебе в целом?
- Понравилось. Там было несколько отрывков, которые прямо отлично получились, по-моему. И что теперь дальше? Конкурс, значит, говоришь?
- Да, чемпионат прозаиков на нашем литсайте. Для меня отличный повод вспомнить, как пишутся рассказы.
- Ну так я тебе давно говорю, что у тебя хорошо получается проза. Давай, пиши, мозги не делай.
- Ты так говоришь потому, что в стихах ничерта не смыслишь. Я тебе это тоже давно говорю.
- В твоих - иногда не смыслю, что верно, то верно. Ладно, предлагаю тост за творчество! - заключил Андрей и наша, слишком разная для тостов посуда, издала аккуратный, опасающийся всенощных застолий, звук.
- Задание на третий тур, конечно, полный финиш, -сказал я, пережёвывая кусок сыра. - У меня, как говорится, только один вопрос к нашей редакции: господа, что вы там у себя курите?
- Что за задание? - спросил Андрей.
- Как тебе такая тема для рассказа - "Ныряльщик за мячиками для гольфа"? Каково, а? О чём я, б..., должен писать?
- О ныряльщике за мячиками для гольфа, видимо.
- Да-да, спасибо, кэп. Впрочем, я ведь тебе не просто так об этом рассказываю. Ты же всё-таки был когда-то в Америке, шарики эти для гольфа тогда оттуда привёз, помнишь? Мы ими ещё потом в самодельный бильярд у тебя дома играли. Думаю, может подкинешь какую-нибудь мысль?
- Ну да, помню, конечно. - И тут лицо моего лучшего друга озарило выражение а-ля "Эврика!" - Слушай, дружище, а давай я тебе один мячик на время дам для написания рассказа.
- А у тебя что, разве остались ещё? - спросил я. - Я думал, все давно порастерялись.
- Вот как раз один и остался, последний из пяти. Будешь его крутить-вертеть в руке, обдумывая сюжет. Думаю,придётся как нельзя кстати.
- Что ж, это было бы весьма неплохо. Может,действительно какие-то мысли появятся.
- Не сомневаюсь, что так и будет! - Андрей встал с табурета и, похлопав меня по плечу, сказал то, что последние минут десять хотел сказать я, но привёл в исполнение, как почти всё в последние двадцать пять лет нашей дружбы, именно он: - Ну, пошли покурим?

***

Он встретил меня на железнодорожном вокзале Пятигорска ещё утром этого дня. Как было заранее оговорено, в его машине была приготвлена для меня литровая бутылка холодного нефильтрованного пива. Уложив мои вещи в багажник, мы плюхнулись в салон и, едва я успел приложиться к бутылке, Андрей протянул мне тетрадь в твёрдом переплёте:
- Держи, друг, подарок в честь твоего приезда.
- Ого! Что это тут у нас?
На обложке преимущественно зелёного цвета красовалась надпись "Записки сумасшедшего".
- Ну да, ну да, - сказал я, усмехнувшись. - Только повести теперь будут не петербрургские, а пятигорские. Дурак ты, блин. Спасибо.
- Вот, будешь теперь здесь стишки свои карябать. Ну что, поехали что ли? - сказал он, заводя машину.
- Давай, жми. - Я сделал ещё один чемпионский глоток и мы плавно тронулись домой.

***

Закончив свои дела на работе, он заехал за мной в седьмом часу вечера.
- Так, друг, первый и самый главный вопрос: что ты будешь пить?
- Хм, ну, поскольку, как ты знаешь, я пока на мели, то за твой счёт я бы, пожалуй, выпил сегодня красного сухого.
- Одну, две?
- Наверное, лучше взять две. Хотя для удовольствия мне обычно хватает одной. Но лучше всё равно взять две.
- Ладно, две так две. Сейчас тогда заедем в "КБ" и потом ещё закуси возьмём по пути.
В "Красном и Белом" я настоял на сколь возможно недорогих вариантах, когда вино ещё остаётся вином. Впоследствии я об этом пожалел - вино оказалось попросту дешёвым пойлом. Андрей взял себе несколько банок безалкогольного пива, расплатился и мы поехали к нему, отмечать нашу долгожданную встречу.

***

- Вот, друг, добро пожаловать в мою скромную съёмную обитель.
Он толкнул входную дверь и первым, что я увидел перед собой, была дверь туалета.
- Интересно, - сказал я. - Гостей встречает с распростёртыми объятиями унитаз. Любопытная планировка.
- Ага, это как бы такой намёк - оставить всё своё говно здесь, а не лезть с ним в душу к хозяину. Проходи вот сюда, налево. Так, вот, собственно, комната, а здесь - кухня.
В большой, светлой, обставленной в духе минимализма комнате в глаза сразу бросалось стоявшее в кадке на полу раскидистое комнатное растение с длинными и широкими фиолетово-зелёными листьями.
- Постой, постой... - удивлённо произнёс я. - Не тот ли самый это цветок, который ты...
- Да-да, именно тот самый цветок - засмеялся Андрей. - Разве что вымахал нехило за столько лет.
- Блин, это же растение-легенда! Я надеюсь, ты уже рассказал своей Ирочке, как ты, насколько бы пьяным не был, всегда, прежде, чем отрубиться, его поливал? Это же настоящее предание!
- Ну так... Разве что в общих чертах. Кхм, да.
- Слушай, ну я действительно поражён! Ты прям как Леон с этим своим цветком.
Я заметил, что Андрею нравится подробно показывать мне своё, хоть и чужое, жильё. Комната была чисто прибрана, ничего в ней не валялось, не показывало гостю язык из ящиков комода, не представляло угрозы подошвам разутых ног. Чувствовалось, что в этом жилище часто бывает женщина.
- А я тебе всегда говорил, - сказал я, деловито осматривая квартиру, - что живи мы с тобой вместе, ты был бы превосходной хозяйкой.  Я-то свинья свиньёй, понятное дело.
- Конечно! А вот, наконец и кухня. Маленькая, но вполне уютная.
Андрей быстро организовал стол: жареная картошка и кусок жареной свинины, купленные по пути в отделе готовых блюд, были его ужином после работы. Мне же, отдыхавшему с дороги целый день дома, предназначался к вину ломоть сыра, который я сам же для себя и нарезал.
Наконец мы уселись и выпили за встречу.

***

... - Ну вот, собственно, и есть эта самая доска Садху, - сказал Андрей, принеся из комнаты две деревянные прямоугольные доски размером немногим больше ступни взрослого мужчины, с одной стороны густо усаженные небольшими гвоздями остриями кверху. Доски были похожи на двух расплющенных ежей.
Одну бутылку вина я уже приговорил и теперь лёгкий хмель в голове вызывал у меня приятное состояние храбрости зрения, когда ты готов увидеть всё, что угодно - даже если бы твой лучший друг сейчас вдруг надел женский парик и начал петь какую-нибудь ерунду не своим голосом.
Последний час застольной беседы неуклонно приближал нас к теме стояния на гвоздях, как бы странно  это ни звучало.
- Вот, Ирочка теперь и меня на это дело подсадила. Сама она использует доску Садху уже много лет, а познакомилась с этой практикой, кстати, в Петербурге. Сейчас она вроде как инструктор: блоги в соцсетях, видеоуроки и тому подобное.
Я слушаю Андрея,смотрю то на него, то на торчащие из досок гвозди, то на банку безалкогольного пива в его руке.
- И... И как же это работает? В чём прикол? - спросил я.
- Прикол в том, что перед тем, как встать босыми ногами на гвозди, всегда испытываешь страх, даже если делаешь это далеко не в первый раз. Страх боли. И потом действительно больно, больно как будто впервые, хотя серьёзно поранить ноги невозможно за счёт частоты расположения гвоздей. Так сказать, процедура, не знающая ощущения привычки. То, что происходит в мозгах во время стояния, я бы назвал искусством принятия собственной боли. То есть, вот боль - и она только твоя, ни чья больше. Не настолько нестерпимая, чтобы рухнуть в обморок или скороговоркой выдать врагу военную тайну, но и терпимая ровно настолько, чтобы не пробовать даже пытаться не думать о боли. Главный практический эффект - любая проблема, над которой ты бился головой об стену всё последнее время, на гвоздях моментально обнаруживает единственно верное решение. И это работает, доходя чуть ли не до самого натурального волшебства. Сужу по своему опыту.
- Например?
- Например, собирались мы как-то с Ирочкой поехать в Сочи на несколько дней, а денег у меня не было от слова совсем. Даже на бензин не было. И вот утром, короче, постоял я на гвоздях, и буквально в течение часа звонит мне заказчик, про которого я уже и думать забыл, будет он кухню заказывать или нет, и такой мне говорит: "Андрей, в общем, цена меня устраивает, я еду сейчас по делам, по пути решил заехать к тебе прямо домой вместо офиса, сразу отдать предоплату". И тут я, мягко говоря, офигел, понимаешь?...
- Стоп, стоп! Ну ты не путай тёплое с мягким-то. Почему ты так наивно связываешь свои гвозди с этим заказчиком? По-моему, это просто совпадение и всё.
- Совпадение совпадением, но понимаешь, суть этих гвоздей в том, что из головы исчезают все посторонние мысли, кроме самой главной, кроме самого-самого важного, того, что сейчас действительно больше всего хочешь. И боль, которую ты в данный момент испытываешь, напрямую связана с достижением этой цели, с решением этой проблемы. Такое как бы резкое прояснение сознания. Ты же согласен с банальной истиной, что мысль материальна?
- В целом, да. В том смысле, что какая-то неотвязная мысль постепенно притягивает к себе реальность.
- Да. А тут, понимаешь, не постепенно, а очень быстро...
- Ну ладно, погоди, погоди, - перебил его я, ощущая на языке подступающее желание покурить, - Вот, допустим, я алкаш. Точнее, нас трое алкашей. Собрались мы, значит, втроём и соображаем выпить. Выпить, разумеется, не за что. И тут я такой восклицаю: "Ребята, не боись!" и достаю из авоськи эту доску Садху...
Смеёмся с Андреем в голос.
- Не, ну а как? - продолжаю я сквозь смех, - В чём разница между поездкой в Сочи и бутылкой водки, если разобраться? Конечно, я упустил тот факт, что у алкашей кухонь не заказывают. Прошу прощения!
- Это всё-таки не скатерть-самобранка или ковёр-самолёт. Хотя, согласен, мой пример не слишком удачный. Гвозди скорее помогают изменить взгляд на жизнь, научиться мыслить немного иначе. Фразу "Встал на гвозди - получил желаемое" совсем необязательно понимать буквально, хотя она и не противоречит конечной цели этого занятия. Злоупотреблять им, по крайней мере, точно не следует. Ира одно время часто практиковала доску, а потом у неё из-за этого начались панические атаки. Ты слышал о панических атаках?
- Да, слышал конечно.
- Ну так вот. До нашей с ней встречи полгода назад, она несколько лет этим не занималась. А потом, когда я сам попросил её поставить меня на гвозди, - кстати, забыл сказать, что у любого новичка должен быть типа проводник, наставник, как правило, кто-то очень близкий, нежно любимый человек, - так вот, после того, как она поставила меня на гвозди, Ирочка и сама смогла преодолеть свои психологические проблемы. Я же тебе присылал видео, помнишь, где мы вместе стоим на доске на берегу моря?
- Ну да, помню, помню. Очень живое, тёплое видео. Вы там выглядите очень счастливыми.
- Ну так не просто выгляжу, а действительно счастлив, друг. Очень поменялись мысли, очень. Ты же помнишь, как я раньше относился к разным соцсетям и всей этой хрени? А теперь у меня куча друзей по всей стране, постоянно переписываемся, столько разных людей разных профессий, интересов, и все такие классные, позитивные люди!
Только спустя несколько минут я догадался, что "все эти люди" были объединены этими гвоздатыми досками. Видимо, действительно популярная вещь.
Андрей ещё довольно долго рассказывал мне, как он изменился, как его едва стали узнавать на улице старые знакомые, как наполнилась разными событиями и делами его жизнь, отчего из неё, однако, оказалось вытесненным такое привычное для него в прежнее время занятие, как чтение. Ещё бы, - думал я, глядя на на него, - двое собственных детей да у Ирины ещё двое, невозможность жить в собственной квартире с бывшей женой, постоянная занятость по работе, ежедневная необходимость добывать деньги, деньги, деньги... На каких гвоздях ты действительно стоишь, дружище, а на каких - просто отдыхаешь?
После двух бутылок вина я, кажется, прилично захмелел, поскольку во-первых стал просить поставить в качестве фона свою музыку вместо звучавшей андреевой, а во-вторых, мне захотелось чуть ли не здесь и сейчас попробовать доску Садху на себе. Мысленно я даже подобрал для этого песню. Проклятая склонность непременно оформлять музыкой свои воображаемые поступки. Андрей пообещал мне гвозди в скором будущем, раз мне так хочется. Забегая вперёд, скажу, что наутро я категорически передумал, едва вдохнул аромат свежесваренного кофе. "Пусть у вас будет ваша боль, а это будет мой кофе" - малодушно подумал я, легонько сбривая своим острым нюхом тонкие, вьющиеся волоски ароматного дымка над чашкой.

***

От Андрея я ехал домой на такси в третьем часу ночи, перекатывая в руке белый мячик для гольфа. Было приятно ощущать строгую геометрию крохотнык лунок на его поверхности, похожих на кратеры маленького, израненного метеоритами белого, глянцевитого спутника какой-то большой, серьёзной планеты. "Не метеоритами, а гвоздями" - подумал я, улыбаясь в окно.

***

На следующий день передо мной стояла важная задача - привести в более или менее жилой вид отцовскую комнату. Отец, по словам мамы, последний раз появился дома с год назад - совершенно опустившийся, забрал свои документы для, как он сказал, оформления пенсии и, провожаемый мамиными вопросами о выплатах долгов по алиментам на младшего брата и коммунальным платежам, хлопнул дверью со всей силой, какую только может скрывать в себе слово "навсегда".
Мне предстояло разобрать или попросту разломать старый отцовский диван - продавленный, запятнанный, страдающий своим захламленным нутром. Чем разбирать-то? Дома нашлись лишь сбитая напрочь отвёртка да молоток - инструмент в этой работе заведомо вспомогательный и, как назло, совсем новый. Нашёлся ещё гаечный ключ, неспособный охватить диванную гайку совсем чуть-чуть, хотя и старался благодаря моему плохому глазомеру. Пришлось идти в хозяйственный за пасатижами.
- Всё из дома повыносил, все инструменты на бутылку выменял, собака, - только и сказала мама по этому поводу.
Две боковины с массивными мягкими подлокотниками цивилизованно отделить от страдающего тела дивана, увы, не получилось. Все болты были выкручены, но вынутые из суставов мебельные конечности на чём-то ещё держались, безропотно повинуясь энергичным расшатывающим движениям моей руки. Ломаемый диван скрипел и стонал. Вдруг из-под него выкатилась пустая водочная бутылка. "Ёб же ж твою мать" - злобно полыхнуло в голове. Я даже спохватился, что произнёс это вслух. Я крепко ударил основанием ладони по месту упрямого соединения уже развинченных деталей и боковина наконец отцепилась. Ударив, я внезапно неприятно ощутил прикосновение к человеческому телу. Боковины ведь были из кожзама. Как будто человека ударил в лицо. И не просто человека, а... Ёкнуло сердце, я вышел на балкон в этой же комнате и закурил.

***

Диван был успешно разобран и я вынес его части на лестничную площадку до вечера. Вечером должен был приехать младший брат и помочь вынести этот хлам на свалку, а также перенести в освобождённую комнату второй диван из зала. Я подмёл и вымыл пол, которого стало чуть ли не вдвое больше. Когда-то эта комната была моей. Здесь я делал уроки и обклеивал стены плакатами звёзд кино и рок-н-ролла. А потом, с начала "холодного" развода родителей, сюда переехал отец и долгие годы здесь спивался. Звёзды смотрели на это с плакатов, понимающе выцветали и блекли, а потом и вовсе были похоронены под новыми обоями в период недолгого перемирия, когда в мир пришёл мой братишка.

***

Эх, рассказик мой, рассказик! Ну какое всё это может иметь отношение к заданной теме? Ты пока даже не задумываешься мной, существуя лишь в скорлупе красивого, белого, приятно увесистого мячика, который я время от времени держу в руке.

***

Входная дверь открылась и в прихожей как-то разом возник мой младший брат - внезапно высокий, как распахнувшийся после щелчка зонт. На целую голову выше меня! Когда мы обнялись, похлопав друг друга по спине, ему даже пришлось чуть-чуть наклониться. Двенадцать лет разницы. И сколько ещё лет он будет вот так же склонять к моему плечу голову! В этот момент я придумал про себя новое речевое упражнение - страшно быть старше.
Мы ужинаем втроём. Мама поставила на стол початую бутылку какой-то коньячной наливки, последний раз употреблявшейся так давно, что своим тусклым видом она напоминала жмурящегося на солнце пожизненно осуждённого, которому раз в году тюремное начальство любезно дарит часовую прогулку во дворе. Сделав первый глоток, я тоскливо морщусь. Тридцать с чем-то градусов, ни в... кхм.., ни в Красную Армию. Впрочем, все мы ограничились лишь одной рюмкой. Всё. Прогулка закончилась.
Дима приезжает домой примерно раз в неделю. Работает и снимает жильё в соседнем Пятигорске, в двадцати километрах от нашего Лермонтова. Параллельно осваивает профессию тату-мастера, копит деньги на оборудование. Моё возвращение, конечно, сильно облегчит ему жизнь, избавив от необходимости постоянно помогать матери деньгами. Теперь это моя забота, пока он не добьётся своих ближайших целей. Вот так мы и держим втроём небесный свод нашей семьи, то меняясь местами, то перехватывая друг у друга груз, когда кому-то из нас нужно отлучиться по своим делам. Уезжал я, теперь уехал он. И только наша мама находит возможность иногда глядеть вверх, на наше небо, и благодарить Бога за то, что все живы и здоровы.
За ужином говорим мало. Брат по своей природе молчалив, да и рассказывать нам друг другу пока особо нечего - он ещё не накопил, я ещё не устроился на работу, мама, напротив, ещё не уволилась из санатория, где работала горничной. Вместо обычного хлеба у нас сегодня свежайший армянский макаш из пекарни, в которой Дима работает, печёт хлеб. В этой связи обсуждаем особенности и разновидности печей-тандыров. Иногда в разговоре всплывает тема нашего папаши. Когда я рассказал о том, как разбирал диван и о том, что дома не оказалось никаких инструментов, Дима вспомнил, как видел однажды в городе какого-то алкаша в своём армейском бушлате. Видимо, отец тоже задвинул кому-то за бутылку. Эта история показалась мне смешной, несмотря на её дикость. А у отца ведь было отличное чувство юмора, я помню. Как же это было одновременно смешно, нелепо и страшно, что поступки, вызванные болезнью - алкоголизмом, близким распадом личности, всё ещё оставались смешными, обезоруживающе-безобидными. И всё же я его больше ненавидел, чем жалел. Дима больше жалел и вряд ли ненавидел, скорее стыдился. Мама его когда-то любила и поэтому её жалость и ненависть имела с нашими мало общего.

***

Поздним вечером, когда Дима уже уехал, я решил начать вести дневник в той тетради, которую подарил мне вчера Андрей. Я подумал, что раз уж по-прежнему не знаю, о чём писать рассказ, буду, по крайней мере, хотя бы тренировать руку в изложении того, что происходит в моей жизни. Я сделал в тетради первую запись, описав то, что было сегодня: разбор дивана, приезд брата, семейный ужин. Меня всё-таки раздражает это название - "Записки сумасшедшего". Напоминает мне почему-то пытку, о которой где-то прочёл: человеку на голову льют воду по одной капле. Кап-кап-кап. И через какое-то время он теряет рассудок. Я буду открывать эту тетрадь каждый день, каждый день буду видеть эту надпись и каждый день буду делать новую запись. Я очень надеюсь, что рассказ я всё-таки напишу раньше, чем свихнусь.

***
Сегодня утром, за завтраком, мама сказала, что всё-таки решилась завести котёнка. "Ночью лежала в постели и вдруг захотелось, чтобы что-то тёплое и пушистое было под боком" - сказала она.
Со смерти нашего предыдущего кота Филимона не прошло ещё и полугода. Это был единственный из трёх наших котов, кто умер от старости. Двадцать три года прожил. Пожалуй, это слишком много, чтобы когда-нибудь задумываться о следующем питомце. И поначалу никто и не хотел задумываться. Мама пару раз об этом заикалась, но младший наотрез пресекал её мысли. Теперь его молчаливого хладнокровия дома не было, а мы с мамой, две кошачьих души, будто ждали, кто из нас первым заговорит на эту тему.
Мама уже несколько недель была на связи с женщиной, подобравшей на улице беременную сиамскую кошку. Котятам было уже около двух месяцев, мама показывала мне видео с ними - наш возможный питомец был красивой "охотничьей" расцветки - тигриные полоски на боках причудливо перемежались леопардовыми пятнами на фоне серо-коричневой, с лоснящейся зеленцой, шёрстки. Хозяйка дала ему краткую характеристику - мол, самый любопытный из помёта. Были и другие варианты. Кто-то предлагал маме котёнка шотландской породы, кто-то - ещё кого-то... "Решилась, но не определилась" - подумал я, глядя на неё, погружённую в кошачьи смотрины в телефоне, собираясь в Пятигорск на собеседование по поводу работы.

***

Когда отсутствовал в родных краях семь лет (пара наездов в отпуск не в счёт), первое, что бросается в глаза - это молодёжь. Квартира может удивить возвращенца ремонтом, дача - подросшими деревьями, дороги - новым асфальтом, а люди - новыми людьми. Последнее, в смысле испытываемых эмоций, скорее обрывает эту цепочку ассоциаций, нежели продолжает её. Куда все эти поджарые, нескладные щенки вытолкнули моё поколение? Я смотрю по сторонам - всюду они: уже заканчивают школу, уже едут в маршрутках в институты, уже покупают в табачном магазине сигареты с одним паспортом на пятерых. Я иду по улице и почти физически ощущаю, что плыву против течения бурной быстрой реки. Даже не плыву, а иду по дну, потому что речка мелкая, вода едва достаёт мне до пояса. Почему? Потому что раньше деревья были выше и небо голубее. Это старая истина.
Этим раскрашенным девочкам с натренированными флиртом глазами не больше семнадцати. Этим шумным парням на площади, которых лучше лишний раз обойти стороной, может, и того меньше. Эта поросль уже знает всё, что надо знать для того, что ещё через семь лет ты начал ощущать привкус земли в своей ежедневной добропорядочной тарелке супа.
Я иду против течения мелкой, но сильной речки и чувствую усталость в ногах. Так и до лавочки у подъезда недалеко. Зачем вообще идти против течения? Не лучше ли повернуть в другую сторону? Неужели я глуп как лосось? "Родился и рос, а вырос лосось" - сочинилось вдруг в голове. "Потому и иду, где река начинается, пока в голове у меня сочиняется" - тут же вылетает следующее. Действительно, взялся рассуждать о том, что выше моего понимания. "У этих прохожих будет икра. А что у меня? Лишь словами игра". Третий экспромт окончательно возвращает мне беззаботное настроение и даже как-то вдруг в ногах появляется лёгкость.
Проходя мимо достопочтенного овощного магазина, который был на этом месте, кажется, всегда, я замечаю старого цыгана, который, сколько я помню, работал в нём грузчиком. Сейчас он поднимал на наружный прилавок ящики с яблоками. Я вдруг ясно вспомнил, что раньше он делал это куда бодрее и ловче. Сам цыган изменился мало - чуть, может, поседел, чуть ссутулился, но та натуга, с которой он поднимал ящики, вполне отчётливо конвертировалась в моём сознании в годы отсутствия в родном городе. Но вот - яблоки на прилавке. Значит, я всё-таки успел вернуться вовремя.

***

Вечером, когда я уже возвращался домой, навестив после собеседования своих старых друзей, позвонила мама:
- Сынок, ну купи по дороге пакетик жидкого корма для котят, - сказала она закруглённым лаской и заботой голосом.
- Опа! Так что, всё-таки взяла котёнка?
- Ну да, теперь у нас будет кот Марсик.
Кличку мы с ней обсуждали недавно - мама сразу предложила Марсика, я - Йосика. Мама спросила, почему Йосик, а я ответил - в честь Сталина. Мама, как обычно, оценила мой юмор притворно-брезгливым отфыркиванием. Я люблю эту её реакцию и поэтому часто шучу с ней в таком духе. Ещё я предложил Мусика, но к заготовленной расшифровке - Муссолини - мама уже любопытства не проявила. Марсик победил за явным преимуществом здравого смысла и скудного воображения.

***

Котёнка я увидел сразу, едва войдя в квартиру. Ушки на макушке, хвостик-гвоздик торчком, смешной валкий бег на неокрепших ещё лапках. Не разувшись, я взял этот пушистый комочек на руки и приложил к лицу. Котёнок пах добром, солнцем и бескорыстными помыслами. Он, в свою очередь, принялся насторженно обнюхивать мои нос, губы, глаза, будто знакомясь, щекотал меня своими короткими усёнками.
Весь вечер носимся с новым жильцом: наблюдаем за его разведывательными рейдами по квартире, реакцией на еду, особенно внимательно стережём момент, когда ему неизбежно понадобится справить нужду. Кормушка с водой, сухим и жидким кормом гостеприимно расположилась в одном конце дома, лоток с наполнителем - в другом. Но Марсику пока нет до них никакого дела. Маму это как-будто немного беспокоит - она, видимо, думает, что если животное пошло налево - оно пошло есть,а если направо - то гадить. Ей-богу, мама думает о нём, как о человеке, который думает, что просто гуляет.

***

Этот звук из отцовской комнаты меня сразу насторожил. Это был звук предмета, который я мог забыть убрать, а Марсик теперь его нашёл и делает с ним что хочет. Какой это звук? Это звук катания по полу чего-то довольно тяжелого, не полого внутри. Неужели мячик для гольфа? Я думал, что надёжно хранил его высоко на книжной полке. Я зашёл в комнату и увидел, что Марсик действительно отчаянно ныряет под новый диван за укатившимся туда мячиком. "Ныряльщик за мячиками для гольфа!", "Ныряльщик за мячиками для гольфа!" - пронеслось в моём мозгу со скоростью метеора. Марсик гоняет под диваном этот несчастный мячик и я не слышу звука столкновения со стеклянными бутылками. Я всё там убрал, чёрт меня побери, чёрт меня побери вместе с литературой.