Про Девочку и Ёжика

 Как-то раз познакомились Девочка и Ёжик. Это была очень таинственная встреча. Он ведь почти всегда жил в Очень Тёмном и Страшном Лесу, куда она никогда не ходила. А она - на Очень Светлой и Людной Полянке. Где ему, в свою очередь, было настолько некомфортно, что лапки подкашивались.

(Так вот о встрече, да.) 

. 

Это случилось на самом конце Заката, когда фиолетовые сумерки уже вовсю вылизывали горизонт. Она почему-то замешкалась на опушке, видимо, залюбовалась тенями. А он наконец-то решил полюбопытствовать на окружающий мир. Они долго не решались познакомиться, хотя обоим было жутко интересно. И потом долго не могли распрощаться, потому как становилось все интереснее и интереснее.

. 

Потому что, как выяснилось, они звучат вунисон. Им интересно играть. И смеяться. И петь. И плакать. (Правда,  совсем немного). 

И они не замечали, где заканчивается Лес и начинается Поле. 

И все говорили. Говорили и говорили. Об опасностях Тёмного Леса. О неожиданностях Людной Полянки. Об особенностях разновидовых взаимоотношений. О феминизации - как ведущей тенденции современного общества. О философских аспектах языка. О магии и истории. И каждый раз, когда они замолкали, в воздух всплывал очередной пузырь всепоглощающего молчания. И они зачарованно провожали его взглядами. 

—Чудесно, да? —молча спрашивал кто-то из них. 

—Трансцендентально! —так же молча отвечал другой.... 

. 

И в конце-концов, наступил момент, когда им обоим стало понятно, что расставаться все-таки придётся. И, даже если поиграть ещё в 5 интересных игр, все равно придётся. И от этого игры переставали казаться такими уж интересными. 

Давно опустилась глубокая чёрная ночь. На небо, отдуваясь, взобралась большая пузатая Луна. И в воздухе рядом с Луной повисло такое же пузатое молчание. 

— Ты ведь не можешь пойти со мной в Самую Чащу, где я живу?— тихо спросил Ежик. 

— Мне уже так давно пора домой, — ещё тише сказала Девочка, теребя край платья.  А потом добавила — Я бы очень хотела с тобой. Туда. Сходить. Может быть, потом когда-нибудь. Если там не очень страшно... 

Её голос прерывался лёгкими всхлипами. (Девочек же  так легко прослезить!) 

— Страшно! Жуть, как страшно! —со вздохом ответил Ежик. —Я и сам боюсь! Если бы не привык, никогда бы там и не жил... 

— А почему же ты живёшь именно там? Может, есть и другие места? —с лёгкой надеждой она подняла навстречу ему самый полноводный взгляд из всех, которые он когда-либо встречал. 

—Есть, конечно. —почему-то усмехнулся Ежик. —Но я так привык! — упрямо добавил он. И тут же торопливо пробурчал себе в усы— К тому же, я эти места хорошо знаю, мне в них удобно прятаться от врагов. 

. 

 Так бы они и стояли до рассвета, до обеда, а может и до следующего ужина, тихо касаясь друг друга. Стараясь попрощаться и не находя на это сил. Ей так хотелось пойти с ним. А ему было так жаль её не взять с собой. Если бы вдалеке не послышался тревожный женский голос, зовущий и спрашивающий: 

—Девочка! Девочка моя, где ты? Тебе не уйти от большой спортивной славы! (не правда, этих слов не было, но в другой истории они вполне могли бы и прозвучать) 

. 

Ежик облегчённо вздохнул: вот они, внешние обстоятельства, избавляющие от тяжёлого груза ответственности за поступок. Такой вот нелёгкий, но нужный. 

Да и девочка тоже вздохнула. Она-то хорошо понимала, что этот взрослый и серьёзно настроенный голос несомненно найдёт её. И это даже и хорошо, что найдёт. И пусть бы она, его Хозяйка, уже наконец нашла Девочку, и завела бы домой, туда, где все по расписанию и по полочкам. Где, только улучив момент, можно втихаря соскользнуть в полутень и неслышно попеть или поиграть с кружевами слов. Где забота и мудрость прекрасно залечивают старые швы. И новые тоже. Где... 

—Но как же?.. Мы теперь больше не увидимся? —осторожно прошептал Ежик. 

—Увидимся! Мы встретимся, Партос, мы обязательно встретимся! (ой, опять это не из этой истории) Конечно же, обязательно! — её голос колокольчиком разгонял ночную тишину и весёлых мошек. —Каждый раз, когда на небе будет такая же ленивая и толстая Луна, как сегодня, мы будем вспоминать о нашей необычной встрече! И, может быть, даже придём опять сюда. На границу между Лесом и Полянкой. И, вполне возможно, даже узнаем друг друга. И я тихонько поглажу тебя по шерстке. 

—У меня нет шерстки! —смущённо прервал ее Ежик. —только жёсткая трехдневная щетина... 

—Ну, не важно. Я поглажу тебя чуть-чуть по колючей трёхдневной щетине. Но против шерсти! —внезапно рассмеялась она. 

. 

—Девочка! Девочка! Иди сюда! Где же ты? !— требовательно и неотвратимо надвигался голос в темноте. 

. 

—Ну, беги уже скорее, я же вижу, как тебе не терпится! — прошептала Девочка, и легонько подтолкнула Ежика в сторону Леса. (на самом деле, ей просто хотелось ещё раз потрогать его. На прощание.)—На прощание. На, на прощание, возьми!.. 

— Хорошей ночи! —прошелестело ей в ответ по росистой густой траве вслед улепетывающему со всех ног Ежику. 

. 

—Я уже начала волноваться! Как ты загулялась сегодня! 

— Не волнуйся, мамочка, со мной все в порядке! Я друга нашла. И отпустила. 

—Ну и чудно! Пойдём же скорее домой! 

. 

Чёрный, чернее самой ночи, рукав плаща легко взметнулся, и костлявая, тонкая пятипалая кисть осторожно  взяла девочку за руку. 

Женская фигура присела. Бездонные глазницы её черепа нежно и ласково осматривали Девочку. Лунные блики ярко высвечивали скуловые кости и провал носа в тени глубокого капюшона.

—С тобой правда все в порядке? — гулкий и низкий, бархатистый голос, казалось, рождался в воздухе сам по себе, а не из черепного оскала. 

—Ну, конечно, мамочка! Прости, что заставила тебя волноваться! 

Девочка в порыве искреннего раскаяния уже крепко обнимала Женщину и уютно устраивалась у неё на груди, в самом межреберье. Её пальчики нежно перебирали и гладили костистые позвонки. 

—Мам, пойдём же скорее домой!.. 

. 

И они поплыли в самый туман, как две шахматные фигуры. Ферзь и пешка. Все дальше и дальше от Леса. 

. 

—Да, —подумал Ежик, наблюдавший все это со стороны, — после этого зрелища  можно вообще ничего не бояться в моем Лесу. 

Он мимоходом закусил близлежащим мухомором и задумчиво потрусил домой, унося, с собой на иголках (ну, конечно же не специально) небольшой яркий лоскуток, обрывок детского платьишка...