Пять быков

Я служил пять лет у богача,

Я стерёг в полях его коней,

И за то мне подарил богач

Пять быков, приученных к ярму…

Вера Андреевна, учитель истории, сразу сказала, что с новенькой будут проблемы. Остальные согласно закивали. Неприятная девочка, отталкивающая. И вроде бы ничего особенного в ней нет – спокойная, внимательная, ну да, не красавица с этим своим невыразительным сонным личиком и жидкими, будто всегда немытыми  волосами, но не всем же блистать. Девятому «Б» и Чибисовой достаточно, ещё одна принцесса – явный перебор. А эта - обыкновенная, даже была бы симпатичной, если б не вечно сгорбленная спина и взгляд исподлобья: слишком пристальный, въедливый, проникающий. От такого становится не по себе. «Больно дерзкая», – сказала математичка Юлия Семёновна. А Вера Андреевна подхватила: «Вот именно, и ведь замечание не сделаешь, потому что молчит. Только смотрит. Уставится и видно, что смеётся про себя, я объясняю, а она на каждое слово вот так, ужасно нервирует. И хоть бы раз моргнула!». Математичка поджала губы: «Издевательское молчание».

Одного из них зарезал лев,

Я нашёл в траве его следы,

Надо лучше охранять крааль,

Надо на ночь зажигать костёр…

Но лучше бы она всегда молчала, эта новенькая, когда говорит, ещё хуже.

Нет, с учёбой у неё порядок. Отвечает скучным ровным голосом, но не придерёшься. Зато когда высказывается не по теме, с места бросает реплику... «Вбрасывает, я бы сказала», - заметила Ольга Сергеевна, учитель физики. Да. В общем, как что-то выдаст, класс несколько секунд недоумённо переваривает.

Вера Андреевна не усидела, прошлась по учительской, нацедила из кулера воды в пластиковый стаканчик, да так и осталась с ним стоять: «У нас культура сейчас, философы, смысл бытия, обсуждаем, что жить надо в полную силу, никто не знает будущего, ну, понимаете. И тут она: Совершенно верно, поэтому я и люблю ходить на похороны». Учительница литературы прыснула и все обернулись на звук. «Детская непосредственность», - сказала учительница литературы. «Ну конечно! – всплеснула руками физичка Ольга Сергеевна. – Только ей не пять лет, Анастасия Олеговна, и даже не десять!». А математичка припомнила, как на вчерашней алгебре ругала Локеса, у которого из кармана выпала зажигалка, но отбирать, конечно, не стала, это же Локес. Только он, хоть и отморозок, изобразил раскаяние, а эта новенькая уставилась и ухмыляется. «Что это вы так радуетесь, тоже курите? – пустила в ход свой самый ледяной тон математичка, новенькая опустила глаза и: «Нет, что вы, у нас в семье никто не курит. Только пьют». Издевается!

А второй взбесился и бежал,

Звонкою ужаленный осой,

Я блуждал по зарослям пять дней,

Но нигде не мог его найти…

Будут проблемы, вот увидите, повторила Вера Андреевна. Одноклассникам она тоже не нравится. Непонятная она, вроде немного отсталая с виду, но в то же время чувствуется ум.  Не вписывается. И не впишется. Может, в лицее каком-нибудь или в гимназии и пришлась бы ко двору, а здесь Макаронка – заводская окраина, люди живут простые. И дети у них простые. То есть у нас, у нас в школе. «Гопота малолетняя», - пробормотала физичка Ольга Сергеевна. «Ну зачем вы так», - сказала учительница литературы. «Как?», - уточнила физичка. Что Локес – два метра тупости, что Чибисова ему в пару, что Каминский с Соповым. Ильин способный? Ильин с другом закадычным Беловым в прошлом месяце весь фасад школы украсил к празднику. Краской из баллончиков. Разрисовали свастиками и словами из трёх букв. И это только ваш девятый. В десятом Птица, то есть Птицын со своими уголовниками, в одиннадцатом Дамир. А Портнова с подружками, это ещё хуже!..

Двум другим подсыпал мой сосед

В пойло ядовитой белены,

И они валялись на земле

С высунутым синим языком…

Я же говорила, будут проблемы!

Нет, не надо на улицу, придётся всё здание обходить, не успеем! Позвоните на пост охраны, пусть Андрей Степаныч бежит, он должен быть на месте. Ну, если опять отошёл, гардеробщица там есть, уборщица, не знаю. Тревожную кнопку нажмут в конце концов. Ольга Сергеевна, вы пойдёте? И за школу?! Мальчик говорит, их там человек десять-пятнадцать, что вы сможете сделать? Хорошо, вам виднее.

Вера Андреевна высказалась  про нелепое геройство, когда физичка ушла, но высказалась тихо, неразборчиво, а Юлия Семёновна поторопила, и все бросились из учительской к спортзалу и дальше. Не бежали, потому что беготня унижает достоинство, но очень спешили. Каблуки гулко стучали в пустом коридоре - уроки закончились, и хорошо, не будет зевак и лишних разговоров. Хотя, это же Макаронка, они обязательно будут, если опять драка или…

Поворот, ещё поворот.

«Скорее!», - вырвалась вперёд Вера Андреевна, первой подскочила к крайнему окну – большому, на четыре створки, отодвинула в сторону горшки с чахлыми фиалками и мясистыми фикусами, дёрнула ручку. «Щеколду поднимите», - посоветовала Юлия Семёновна, поглядела в окно и воскликнула: - Да они все там!» Локес, Птица, Сопов, Чибисова, ещё девочки, ещё мальчики, много, целая толпа, – в кружок. А по середине – новенькая. «Они же её уничтожат!» - Вера Андреевна дёргала и дёргала ручку, но белая масляная краска ссохлась, запечатала старую раму. «Давайте помогу», - тоже взялась за ручку Анастасия Олеговна. И тоже посмотрела на улицу.

Они стояли внизу, за кустами сирени и черёмухи, новенькая говорила. Жестикулировала. Поворачивалась то к одному, то к другому. Они стояли плотно. Охранника видно не было, Ольга Андреевна всё не появлялась, они пока просто стояли, новенькая взмахнула рукой, опустила лицо, внезапно вскинула голову, снова заговорила, кажется, закричала…

Раздался громкий треск, створка окна распахнулась и:

Заколол последнего я сам,

Чтобы было чем попировать

В час, когда пылал соседский дом

И вопил в нём связанный сосед!

радостно закончила новенькая. Секунда, две, три. Толпа старшеклассников грохнула от смеха, закатилась настоящим хохотом. Новенькая театрально поклонилась.

«Что это?», – растерялась Вера Андреевна.

«Не понимаю, - ответила Юлия Семёновна. – Это какое-то модное безумие у них? Новая дичь? Что происходит?»

«Это Гумилёв, - сказала Анастасия Олеговна. – Стихи. Гумилёв. Боюсь, остальное у него их не заинтересует, но хоть так». Она высунулась из окна, глубоко вдохнула и благостно заулыбалась. Хоть так.