Квантовый скачок 18+

Нам говорили, что мир когда-то там поменяется, нам говорили, что будет какой-то там квантовый скачок, изменится магнитное поле земли, частота Шумана, поменяется сознание и так далее, и так далее.

Жевать эту чушь давно надоело всем. Депутаты оставались ворами, политики нагло врали про лучшую жизнь, просили потерпеть ещё годик, мужья изменяли жёнам, жены мужьям, в магазинах продавали просроченные продукты с искусственными заменителями, банки все также обворовывали вкладчиков, строители не докладывали цемент в раствор, а убивать друг друга становилось все престижнее и патриотичней.

Но вот настал день X.

Никто толком не понял, что произошло, а только с этого дня все стали говорить одну лишь только правду. Да нет, что я говорю, не только говорить, физически невозможно стало задуматься и совершить любой, пусть даже самый мелкий обман. Вплоть до того, что рыба перестала клевать на искусственные приманки. На хлеб, тесто, червя, живца ещё худо-бедно брала, а на блесну, всякие там твистеры, рипперы ни в какую!

Собственно, так я и узнал о том, что день X наступил.

Я уехал на рыбалку на три дня. Сразу предупредил домашних и коллег по работе, что буду не на связи, а приеду только в понедельник вечером.

Но в понедельник вечером я приехал уже не в знакомый мне город, не к известной мне вплоть до молчаливого укора жене, а в кромешный дурдом.

Я как-то сразу, ещё когда въезжал в город, обратил внимание на то, что исчезли билборды с рекламой политических партий. Не было больше рож, обещающих нам великие победы, ясное небо и вольную жизнь.

Само небо правдиво плевалось дождём и градом, и я на него грязно матюгнулся – зато не соврал.

Но необязательно же, чёрт побери, врать! Можно же просто промолчать, не?

Хотя иногда лучше… не только жевать, чем говорить, но и говорить, чем сразу по морде.

Подхожу, в общем, к дому – а на меня скинхед надвигается.

Я аж поёжился.

Но внезапно, вместо того чтобы меня бить, скинхед сказал:

- Абдуллаев? Ха-ха-ха, сраный унтерменш, я только что трахал твою русскую жену!

Я только буркнул:

- Пойду проверю.

И в дом.

А жена уже из лифта выходит. Одетая во всё красивое и с чемоданами. Завидев меня едва, корчит рожу:

— Это не может так больше продолжаться. Да, мне нужны были от тебя только деньги и жильё. Да, я тебе изменяла. Теперь придётся как-то самой всё.

Я побежал обратно к скинхэду:

- Не обманул, фашист!

Размахнулся, но он меня повалил одним махом. А бить не стал, только в лицо плюнул. Да уж, дурдом какой-то.

Я лежал на земле и думал о том, что день ну очень X, но всё только начиналось…

Л̶е̶т̶е̶л̶ и̶ п̶а̶д̶а̶л̶

Лежал и думал, ... что тëщенька моя мне всегда в сексуальном плане гораздо больше нравилась, чем замороченная личностным ростом психологиня-жена.

В отличие от благоверной, спортивная (фитнесс-тренер), весëлая и видимо невероятно ëбкая в свои пятьдесят четыре года сучилища часто косилась на мой двадцатисантиметровый в заряженном положении, а поутру ещё не полностью упокоенный фаллос-патрон, слишком заметно выпиравший в махровости халата, пока растрëпанная бледногубая вечно спозаранку мигреневая жëнушка сердито намазывала джемом подрумяненный в тостере хлеб.

Иногда думал – вот бы и мой ломоть подрумянить в тëщином тостере меж её объëмных и по всему видно – горячих половинок, так аппетитно выглядящих в эластике фитнесс-костюма.

Да, мы же теперь правдивые, не правда ли?!

Тогда поправочка – думал всегда.

Поэтому вскоре встал, вытер фашистские слюни, и бодрым шагом рогоносца пошиздюхал в сторону элитного жилого квартала, где в унаследованной от мужа, полковника ФСБ, очаровательной трëхсотметровой квартире с видом на реку коротала вдовьи дни сексапильная тëщенька.

Встретила она меня во всеоружии — в кортких голубых шортиках и полосатой светлой маечке, сквозь которую проглядывали крупные тëмные соски.

Не говоря лишних слов лжи, я сразу начал с правды-матки: войдя, присел перед ней на одно колено так, что мой нос оказался в сантиметре от её лобка, и проникновенно глядя снизу вверх в её карие беспутные глаза, сказал чистую правду:

– Зоя Кирилловна, мне всегда было интересно, как устроены ваши половые губы, как вы пахнете, каковы на вкус, и так ли велик ваш клитор, как я себе о нëм думал?

– Ты, конечно, тот ещё поц, Магомедик, но твой выпирающий из халата дружок тоже вызывал во мне не только чисто материнский интерес, – пропела фитнесс-блядь, ставя стройную длинную ногу без тени целлюлита на выпуклом бедре на полку коридорного шкафчика и погружая моë лицо в слабо скрываемую тонкими шортами рельефность мягкой вагины.

– Так, срамные губы крупные, пахнет резко, грязно, замечательно, – отрапортовали глаза и нос выпрыгивающему из штанов мозгу, не солгав ни на йоту.

Следующие пять дней я провёл в постели своей ненасытной тёщи. До меня, конечно, доходил слухи, что женщины за пятьдесят довольно горячие штучки. Но Эта просто жерло вулкана какое-то, адский котёл, ядерный реактор, сопло межконтинентальной ракеты. Искры из глаз!

Временами меня даже посещала мысль, что Зоя Кирилловна пересмотрела Беара Гриллса и теперь пыталась добыть огонь из моего детородного органа. Приправляла она всё это рассказами о своём умершем муже — легендарном разведчике. О его связных, явках и паролях. О его тайной связи с начальником Василичем. О нарколаборатории и передозировке. И так далее и всё в таком духе. За это ей грозила трюма или как минимум бутылка, но муж был в земле и поэтому «плевать!»

«Легендой он был у своих сослуживцев. — жаловалась она. — Но не дома. Старый педрила!»

Последней каплей была длинная африканская статуэтка из чёрного лакированного дерева, которую тёща со словами «пути господни неисповедимы» вогнала мне в задницу по самые пяточки. Причём без всякого предупреждения и без вазелина.

На шестой день, пока спала моя сексобулимийная тёща, я решил тихонько ретироваться. Опустошённый во всех смыслах этого слова, я схватил свои пожитки (один носок, трусы и футболка так и остались в логове этого траходемона) и беззвучно вышел из квартиры.

Было раннее утро. Меня немного пошатывало из стороны в сторону, видимо из-за того, что я толком ничего не ел все эти пять дней. Нужно было срочно что-то положить в желудок. На первом этаже мне повстречалась консьержка.

— Вот тебе раз! — перекрестилась она. — Увидеть чурку на вымытой площадке — не к добру.

— Действительно. — Согласился я. — Недотраханный доктор наук с половой тряпкой в руке тоже не добавляет мотивации.

Когда я вышел из подъезда, то услышал, как в дверь шмякнула та самая мокрая половая тряпка. Настроение было приподнятое. Хотелось плюнут кому-нибудь в глаз, а лучше всего набить морду. Люди давно престали вызывать у меня положительные эмоции, но теперь я мог говорить им об этом в лицо.

— Вам бы не мешало перестать жрать по ночам. — Сказал я одной крупной женщине, идущей мне на встречу. — Ваша жопа уже может уместить целый холодильник.

— Я просто ленивая свинья. — Оправдывалась она. — А бодипозитив лишь прикрытие моего безволия. Послушай, чёрный, а ты вроде ничего. Не хочешь промыть мои потные складочки? Ты не смотри на жирные ляжки и целлюлит. Я ещё та дикая кошечка. Арррр… — она игриво махнула когтистой разноцветной пятернёй.

Вежливо послав её на хер, я продолжил свой голодный путь в поисках божественной шаурмы. Светило солнце. От людей меня тошнило. Поэтому я не удержался и всё-таки плюнул одному прохожему в левый глаз, за что и пропустил правый хук в небритую челюсть.

Когда я очнулся, руку пронзила острая боль. Я попытался повернуть голову влево. Соседом по кровати был какой-то огромный мужик с недельной щетиной и кулаками размером со спелый арбуз. Нога на вытяжке сводила на нет весь его грозный вид, делая из громилы ничтожество. Пахло мочой, моющим средством и едкими духами, знойный аромат которых я не мог перепутать ни с чем другим. Сверху на меня смотрела Зоя Кирилловна. Без лишней косметики, в свободном свитере она выглядела обычной бабой, что по выходным пекут внукам блины. По-моему, так она гораздо больше подходила на роль матери моей жены.

Приснилось, что ли, всё? И что они добавляют в этот наркоз? Но последующий сарказм вмиг развеял флер её простоты:

— Очухался? Слава богу. Ну и какого хрена ты, зятек, полез менять лампочку на сломанной стремянке? Мы тут уже на венки деньги собирать начали. Надо же было так рухнуть, что и башку проломил, и подоконник. Проваляешься сейчас здесь...

Теща в своём репертуаре. Я знал, что даже ругаясь, она любит меня как сына. И Ленке помогает по хозяйству, и собаку выгуливает, когда мы в отпуск уезжаем. Я даже хотел привстать с кровати, но загипсованная рука и чугунная голова дали о себе знать, вмиг вернув меня в исходное положение и добавив новую порцию боли. Очень хотелось пить и я с трудом разлепил потрескавшиеся губы.

— Водички бы, Зоя Кирилловна. Мам... Я первый раз назвал ее мамой. И что за жуть мне почудилась в наркоманском бреду? Она смутилась.

— Я тут минералки тебе принесла, сейчас пакет... ой, я, кажется, в машине его оставила. Она спешно вышла. Вместо нее, покачивая мощными бедрами, каравеллой вплыла медсестра с судном для моего соседа.

— Коровелла бодипози...- здесь я осёкся, припоминая, где раньше мог видеть эту высокорослую бочкоподобную брунгильду. Ей бы очень подошёл корсет, из которого колышется все, что не уместилось в корсет, рукав фонариком и передник. Такие разносят пиво на октоберфест. Пива мне не хотелось.

— Как вас зовут? Можно воды?

— Анжела. — буркнула брунгильда грубым полумужским голосом. — Сейчас принесу.

Я лежал всеми покинутый, до ужаса хотелось пить. Казалось, прошло целых сто лет с того момента, как жена попросила поменять свет в люстре с холодного на теплый. Четырехметровый потолок в палате местами был с подтеками, неровностями на штукатурке, забеленными не на один раз. Вид у палаты был убогий, но сотрудники всеми силами пытались замаскировать следы позорного воровства городских чиновников.

Сосед зашелся кашлем.

— Ты как здесь? - пытаясь отвлечься от боли я немного повернул голову в сторону небритого.

- Чурки избили.

Я хотел сглотнуть, но в горле всё высохло.

- Не все чурки такие.

Что ему от моей правды? А мне от его? Ну, скажу я медсестре, что она жирная, а она скажет, что я тощий. Кто здесь прав? Ленка вечно достает, что я ничего не делаю по дому - ни розетку починить, ни лампочку вкрутить. От ее правды что, я стану суперэлектриком? Теперь уже точно нет. Я было хохотнул, но в башке только отдалось гулом и тупой болью.

Меня выписали. Теща попросила заехать за хлебом. Я забрал Ленку, пацанов и собаку. В багажнике, колыхаясь на каждой кочке, рассада словно соглашалась и поддакивала в такт нашей неровной действительности.

"Прав-Да. Прав-Да. Какогохре-На! На тебе-бе-бе-бе!". Мы ехали на дачу по раздолбанной дороге и были счастливы.

На фото: Джилли Джонсон.

Авторы: Валерий Кунакой, Святослав Белковский, Сергей Киреев, Александр Жабоедоев, Марина Задорожная.

Автор идеи: Валерий Кунаков.