Тамара

Люди, окружающие нашу Тамару Павловну, делились ровно на две категории. Одним она нравилась своей излишней дружелюбностью и позитивным мышлением, другие же не могли понять, как в преклонном возрасте и в здравом уме, можно вести себя словно юная взбалмошная девица.

            Благо, чужое мнение для Тамары Павловны было не первостепенным по значимости.

            Если, в общественном месте она в свою сторону слышала пренебрежительное: «Эй, женщина», — то могла без раздумья ответить в лицо невежественного господина или дамы: – Я не женщина, а женьшень! — и показать язык.

            Жест с языком противоречил этикету и признакам леди - это наша Тамара знала еще с детства, но иногда просто не могла себе отказать в такой шалости.

            Близкие Тамары Павловны знали, что она к своему образу и настроению шла долго и старательно, не позволяя себе излишней грусти, обид и участие в ссорах.

            Еще с раннего детства в голову Тамары мама и бабушка очень настойчиво закладывали женские мудрости:

— Тома, старших нужно уважать и вести себя с ними вежливо.

— Как же их уважать, — возмущалась Тома, — если не понятно при первой встрече, хороший это человек или плохой.

Но приходилось мириться с общественным правилом, что уважать нужно всех.

—  Если тебя ругают по делу, значит прими наказание, если без дела – постарайся доказать, что ты не виновата.

— Так, если ругают, то меня не слушают!

— Умный всегда промолчит, — добавляла бабушка.

            Эту фразу про умного Тамара бережно пронесла с собой сквозь года. Когда дело касалось разгоряченного эмоционального спора с «глухим» оппонентом, стоило и промолчать лишний раз. Однако, если Тамару Павловну ругали, да и без веской на то причины, тактика защиты была отработана в совершенстве.

— Ругать я себя сама буду, работу над ошибками проведу, — говорила она.

— Одевайся прилично, макияж наноси в меру, лишнего внимания не привлекай.

            Это правило Тамаре Павловне нравилось относительно недолго. Когда сильный мужской пол начал обращать взоры на яркие юбки одноклассниц, а не на благородные косички и умные глаза Тамары, девочка отметила явную несправедливость, но и носить броские вещи не стала – противоречило внутренним принципам.

— Учись хорошо, и работай по совести.

            С учебой, что в школе, что в университете у Тамары Павловны особых трудностей не возникало. Почти золотая медаль, почти красный диплом со скучной рабочей специальностью. Сначала она трудилась в городском магазине бухгалтером, позже оформилась на ту же должность на местный завод, где и встретила свою вторую половинку, а может и целого человека. Дальше, все как у людей, по сценарию всевышнего: счастливая семья, дети, детские сады и школы, бесконечные хлопоты.

            Несмотря на усталость, Тамара Павловна все равно была рада своей жизни и всему, что в ней было. Всё, что происходит, только закаляет мой характер, — твердила она себе каждое утро. Так она прошла закалку несколькими увольнениями, разводом и потерей близких людей, но смогла вовремя взять себя в руки и продолжить свой путь дальше, с искренней улыбкой. Когда дети подросли и выбрали университеты в других городах, Тамара Павловна решила наконец-то сменить сферу деятельности, на ту, к которой лежит душа, но меньше зарплата, и перебралась в тихий район города. Работу она нашла быстро в местной библиотеке, трудилась и правда по совести, и в нелегкие дни говорила — терпение и труд все перетрут, перетрут сначала терпение, а потом, видимо, и меня саму.

            Спросите, откуда я столько знаю о жизни этой женщины? Мне посчастливилось несколько лет назад арендовать квартиру в спальном районе, где моей соседкой оказалась та самая Тамара Павловна. Когда мы познакомились, ей было около 62 лет. Женщина понравилась мне с первого взгляда, и подтверждала сложившееся впечатление своим веселым взглядом при встрече и рядовым пожеланием доброго утра или вечера.

            Спустя несколько месяцев, при неловком и молчаливом подъеме в лифте, моя чудесная соседка поинтересовалась, нет ли у меня в друзьях дельного сантехника, на что я с радостью откликнулся ей помочь с маленькой бытовой неурядицей. С того вечера в моей холостяцкой жизни появились вкусные домашние пирожки, солянки и задушевные разговоры за чашкой чая.

            Я по распределению приехал стажироваться на местном заводе и очень уж скучал по дому и родным, а дети Тамары, наоборот, разъехались по другим городам. Поэтому, иногда, мы оказывали друг другу скорую социальную и моральную помощь. Тамара Павловна никогда не надоедала своими просьбами и чрезмерным навязчивым интересом к моей жизни, я периодически спрашивал, все ли в её доме исправно работает и не нуждается ли стенка в дополнительном гвозде. В таком мире и согласии я провел 2 года, спокойно включая музыку по вечерам, и даже познакомив с Тамарой Павловной некоторых своих друзей.

— Мишутка, — так обращалась ко мне соседка, — знаешь, время летит так быстро, что даже не успеваешь замечать. Кажется, ещё вчера, я была твоей ровесницей и ходила на свиданки, а тут, на тебе, во дворе бабушкой окликают. И тратим мы своё время, иногда, на совсем бестолковые вещи. Вот к примеру, ты рассказал, что на заводе вчера коллега тебе подлянку устроил и деталь испортил важную, так ты целый час злился, час с ним ругался, так еще и весь вечер поди проходил с угрюмым лицом. Это ж сколько времени! За час можно целую поэтому выучить. Ты стихи, кстати, знаешь вообще?

— Ну Блока из школы, и начало у Пушкина про цепь эту, — я покраснел, будто снова стою у доски на уроке литературы и не могу вспомнить нужную строчку.

— Вот, Мишутка, а могли бы вместе с товарищем деталь починить,  или заменить, стих выучить, анекдот рассказать, всё лучше!

            Я задумался, совет-то хороший, точно, и морщин от злости меньше будет.

            Помню, как-то, во время очередных работ по восстановлению громоздкого платяного шкафа, который, как мне казалось, с каждым новым шурупом, просил избавить его от мук,  я имел неосторожность пожаловаться Тамаре Павловне на грозу, возникшую на моём любовном фронте.

— Не понимаю я совсем свою Людмилу, — вздохнул я горько, — бегаю за ней как мальчишка.

— Так, а ты  не мальчишка разве? — улыбнулась Тамара Павловна.

— Я мужчина! — отвёртка в руке, вроде как придавала уверенности моим словам, — нет, ну Вы скажите мне, как женщина. Все знаки внимания ей оказываю, и кино и домино и ромашки луговые. И терпелив в меру, события не тороплю ни коим образом. А она! То бежит гулять со мной радостно, то по 2 недели нос воротит. Так если я не нравлюсь ей, чего она напрямую-то не скажет?

— Так, женщины - народ сложный. Как же ты её понять сможешь, если мы сами себя частенько не понимаем. Я вот с утра встала, думаю, хочется газировки, да не какой-либо, а Байкал вкуснющий, чтобы прямо сильногазированный. Через час уже селёдки захотела, а на беременную вроде не похожа, — Тамара Павловна, и я с ней за компанию, рассмеялись, — и так у нас во всех делах, Мишутка. Желания и мысли женские - как вихрь, кружатся, меняются, что-то из этого потока периодически выбрасывают. Мы, то принимаем решения хладнокровно, то на эмоциональном фоне дурости всякие выделываем. А на ваши мужские плечи и голову возлагается, в связи с этим, большая ответственность и терпение! Может, нравишься ты своей Людмиле очень, и чтобы не спешить, она даёт себе время поразмыслить, определиться, и встречи не назначает, чтобы понять, скучает по тебе, или, без твоих ромашек ей очень замечательно живётся. А если уж совсем невмоготу, так подойди и в лоб спроси, от неожиданности, скорее всего, она ответит тебе чистую правду.

            На следующей встрече с Людмилой, я поступил по совету Тамары Павловны, спросив напрямую, могу ли надеяться на чистую, светлую и долгую любовь, или пора мне прекратить свои романтические преследования. Людмила призналась во взаимной симпатии и согласилась продолжить наши свидания, однако из-за её обучения в университете и моих дополнительных смен на заводе, свиданий становилось все меньше, как и общих интересов и тем для разговоров.

***

            Осенью мой цех расформировали, и я со всеми пожитками готовился переезжать в другой город. Тамара Павловна, охала и ахала из-за потери такого соседа, я сам растрогался и еле сдержал слёзы разлуки, обнял соседку на прощанье, и с её благословением отправился покорять новые трудовые горизонты.

            Прошло много времени, но я до сих пор позваниваю Тамаре Павловне и бережно храню в уме и сердце её мудрые правила жизни, которыми частенько пользуюсь.